Кто же этот человек, который нанёс кровавую рану в сердце Посланника Аллаха, убив его дядю Хамзу ибн Абдель Мутталиба в битве при Ухуде?
Кто же он, кто впоследствии излечил сердца мусульман, убив лжепророка Мусайлиму в день аль-Йамамы?
Этим человеком был Вахши ибн Харб аль-Хабаши, получивший прозвище Абу Дасама.
Его история драматична, кровава и печальна. Приготовься же, о читатель, выслушать её так, как он сам рассказывает драму своей жизни.
Итак, слово самому Вахши:
“В детстве я был рабом одного из вождей курайшитов по имени Джубайр ибн Мутым.
В битве при Бадре его дядя Туайма пал от руки Хамзы ибн Абдель Мутталиба. Мой хозяин крайне тяжело переживал эту утрату, а затем поклялся своими божествами ал-Лат и аль-Уззой отомстить за смерть дяди, покончив с его убийцей, чего бы это ни стоило.
После этого он стал выжидать удобного случая, чтобы убить Хамзу”.
* * *
Вахши ибн Харб далее рассказывал:
“Вскоре после этого курайшиты решили выступить в поход к Ухуду, чтобы покончить с Мухаммадом ибн Абдуллой и отомстить за своё поражение при Бадре.
Курайшиты собрали свои собственные войска, а также привлекли силы союзников, тщательно всё подготовили и назначили Абу Суфьяна ибн Харба командующим армии.
Абу Суфьян счёл необходимым включить в состав выступающих в поход войск отряд знатных курайшиток, которые потеряли в битве при Бадре своих отцов, сыновей, братьев или кого-нибудь из родственников. Задача этих женщин состояла в том, чтобы вдохновлять войска в бою и не допускать бегства мужчин. Женское подразделение возглавляла жена Абу Суфьяна Хинд Бинт Утаба, отец, дядя и брат которой были убиты в битве при Бадре...
Перед самым выступлением армии в поход Джубайр ибн Мутым обратился ко мне и спросил:
— Не хотелось бы тебе, о Абу Дасама, избавиться от рабства?
— А кто это может сделать? — спросил я.
— Я могу это сделать, — сказал Джубайр.
— Каким образом? — спросил я.
Он ответил:
— Если ты убьёшь Хамзу ибн Абдель Мутталиба, дядю Мухаммада, отомстив тем самым за смерть моего дяди Туаймы ибн Ади, убитого им, то ты свободен.
— А кто даст мне гарантию того, что это действительно так? — спросил я.
— Да кто угодно! Могу засвидетельствовать это перед всеми публично, — ответил он.
— Я готов, и я сделаю это, — заявил я”.
Далее Вахши продолжал:
“Я был эфиопом по происхождению и был обучен искусному метанию ножей без промаха.
Взяв своё копьё, я отправился в поход со всей армией. Я находился в арьергарде рядом с женщинами и страстно стремился в бой...
Всякий раз, когда я проходил мимо жены Абу Суфьяна Хинд, или же она, пройдя мимо меня, замечала сияющее на солнце копьё в моей руке, то восклицала:
— О Абу Дасама! Избавь наши сердца от неукротимой ярости к Мухаммаду и его двоюродному брату…
Когда мы достигли Ухуда, и две армии сошлись в яростном бою, я бросился искать Хамзу ибн Абдель Мутталиба, которого я знал раньше. Однако Хамза не собирался ни от кого скрываться, поскольку на его голове было укреплено страусиное перо, чтобы его видели его соратники. Этот обычай был принят у храбрых и отважных воинов среди арабов.
Очень скоро я заметил Хамзу, который, подобно могучему верблюду пепельной масти, отважно сражался в самой гуще схватки. Он буквально разрубал своим мечом солдат противника на части, и никто не мог устоять или противостоять этому чудовищному напору. Когда я готовился напасть на него и поджидал, прячась за деревом или камнем, пока Хамза приблизится ко мне, я увидел, как к нему подскакал курайшитский воин по имени Сибаа ибн Абдель Узза с криком:
— Выходи на поединок, о Хамза! Выходи на поединок со мной.
Хамза принял вызов и крикнул:
— Давай, подходи ко мне, о сын язычницы! Давай ко мне!
Хамза бросился на него и первым нанёс удар мечом. Сибаа замертво рухнул на землю перед Хамзой, обливаясь кровью...
В этот момент я занял удобную позицию по отношению к Хамзе и начал прицеливаться копьём, ожидая выгодного момента. Наконец я метнул своё копьё, которое попало Хамзе в нижнюю часть живота и вышло между ног.
Он тяжело сделал пару шагов в направлении меня, а затем рухнул на землю. Копьё наполовину торчало из его тела. Убедившись, что он мёртв, я подошёл к нему и выдернул копьё. Затем я вернулся в палатку и уселся там. Больше мне никто не был нужен, так как я убил Хамзу ради своего освобождения…”
* * *
Далее Вашхи продолжал:
“Сражение постепенно усиливалось и, хотя шло с переменным успехом, кольцо в окружении вокруг Мухаммада становилось всё теснее, а убитых всё больше.
В это время группа женщин под предводительством Хинд Бинт Утабы подошла к убитым мусульманам, и они начали творить над нами всяческие надругательства. Сама Хинд и другие вспарывали им животы, выкалывали глаза, вырезали носы и отсекали уши. Затем Хинд сделала из носов и ушей ожерелье и серьги, повесив их на себя. Свои же серьги и ожерелье она бросила мне со словами:
— Это тебе, о Абу Дасама... Возьми их себе и сохрани, так как это ценные вещи.
Когда битва при Ухуде завершилась, я вместе с армией вернулся в Мекку. Джубайр ибн Мутым выполнил данное мне обещание и сбросил с меня ярмо рабства. Я стал свободным человеком...”
* * *
Вахши далее рассказывал:
“Однако призыв Мухаммада и его религия крепли день ото дня. С каждым днём мусульман становилось всё больше. По мере того, как религия Мухаммада становилась всё более популярной среди людей, я впадал всё в большую тоску, и в моей душе рос страх, постепенно захватив её целиком.
В таком состоянии я и продолжал пребывать, пока в Мекку не вступил Мухаммад во главе огромной освободительной армии.
Тогда мне пришлось бежать в Таиф, чтобы найти там убежище.
Однако в скором времени и население Таифа начало склоняться к Исламу. Они выбрали делегацию, которая должна была встретиться с Мухаммадом и объявить ему об их переходе в Исламскую веру. Тут уже всё начало валиться у меня из рук, и земля для меня стала очень узкой, несмотря на её обширность, а многие дороги оказались для меня закрытыми. Я сказал себе: “Отправлюсь-ка я в аш-Шам, Йемен или ещё в какую-нибудь страну”.
И вот, когда я пребывал в таком крайнем смятении, надо мною смилостивился один мудрый человек, сказав мне:
— Горе тебе, о Вахши! Клянусь Аллахом, но Мухаммад никого не убивает из тех, кто принял его религию и произнёс свидетельство Божественной Истины: “Нет божества кроме Аллаха, и Мухаммад — Посланник Аллаха”.
Едва услышав от него эти слова, я тут же собрался и направился в Йасриб, стремясь встретиться с Мухаммадом. Прибыв туда, я начал расспрашивать людей о нём, пока не узнал, что он находится в мечети. Тихо и осторожно подойдя к нему, я остановился над его головой, так он стоял коленопреклоненным, и сказал:
— Свидетельствую, что нет божества, кроме Аллаха, и Мухаммад — Его раб и Посланник Его.
Услышав две формулу шахады, Пророк поднял на меня свой взор, и, узнав меня, воскликнул:
— О Вахши, это ты?
— Да, о Посланник Аллаха, — ответил я.
— Садись и расскажи мне, как ты убил Хамзу, — повелел Пророк.
Сев рядом с ним, я всё ему рассказал. Когда я закончил своё повествование, Пророк, отвернувшись от меня, сказал:
— Горе тебе, о Вахши! Прочь с глаз моих, чтобы я тебя больше не видел с этого дня...
С того самого дня я всячески старался не попадаться на глаза Пророку. Если на собрании, например, люди садились перед ним, то я выбирал место сзади него.
Всё так и продолжалось до тех пор, пока Посланник Аллаха не отправился к своему Владыке”.
* * *
Далее Вахши продолжал:
“Несмотря на то, что я знал, что принятие Ислама списывает все грехи, совершённые ранее, я продолжал ощущать великую тяжесть содеянного мною и огромный ущерб, нанесённый этим Исламу и всем мусульманам. Я очень стремился воспользоваться подходящей возможностью, чтобы искупить совершённое преступление”.
* * *
Далее Вашхи рассказывал:
“Когда Посланник Аллаха скончался, Халифатство перешло к его сподвижнику Абу Бакру. В это же время племя Бану Ханифа под предводительством лжепророка Мусайлимы отказалось от Ислама и впало в ересь. Халиф Посланника Аллаха снарядил армию для войны с Мусайлимой, чтобы возвратить его племя Бану Ханифа в лоно религии Аллаха.
Тут я сказал себе: “Клянусь Аллахом, о Вахши, это твой шанс, и ты должен его использовать. Ни в коем случае не упускай его из рук”.
Я выступил в поход вместе с войсками мусульман, взяв своё копьё, которым я убил главного мусульманского мученика Хамзу ибн Абдель Мутталиба. Кроме того, я поклялся самому себе, что либо убью Мусайлиму, либо удостоюсь чести пасть смертью шахида.
Когда мусульмане атаковали Мусайлиму и его армию в Акраба, он вместе со своими приверженцами пытался найти убежище на участке, огороженном стеной [хадика — араб. “сад”, “парк”; это место впоследствии стали называть “садом смерти” — Ред.], и завязалась яростная схватка с врагами Аллаха, я начал искать самого Мусайлиму. Я увидел его стоящим с мечом в руке, в то время как один из ансаров, подобно мне, наблюдал за ним. Очевидно, обоим нам хотелось убить его...
Заняв выгодную позицию, я прицелился копьём и, приноровившись, метнул его. Копьё попало в цель...
В тот же самый момент, когда я метнул в Мусайлиму своё копьё, человек из ансаров подскочил к нему и нанёс удар мечом...
Одному Господу известно, кто из нас двоих убил его. Если это сделал я, то значит, что я убил лучшего человека после Мухаммада... и худшего из людей также...”
