Автор Тема: Готово ли общество к претворению Шариата / установлению Халифата?  (Прочитано 64046 раз)

Оффлайн Абу Юсуф

  • Глобальный модератор
  • Пользователь
  • *****
  • Сообщений: 491
  • Почему не задаем вопросы на форуме?? А?
Готовность править по Шариату

https://www.youtube.com/watch?v=i3UTQ8vwLgQ


=========================================

Мусульмане хотят шариат, но не все его аспекты

    1 мая 2013

Большинство мусульман хотели бы жить по законам шариата, как следует из результатов опроса, проведенного американским Pew Research Centre. Между ними, однако, нет согласия по поводу того, что это может значить на практике.
Реклама

Pew провел опрос 38 тысяч человек в 39 преимущественно мусульманских странах.

Большинство опрошенных хотели бы, чтобы гражданские споры разрешались согласно законам шариата, но согласия по вопросу о том, должны ли применяться строгие наказания, предписанные шариатом в уголовных делах, среди опрошенных не было.

Три четверти опрошенных также выступают против любого насилия во имя Ислама. Однако значительное меньшинство на палестинских территориях, в Египте и Афганистане поддерживают практику использования подрывников-самоубийц. 81% американских мусульман заявляют, что насилие не может быть оправдано ни на каких основаниях. В среднем в мире эта цифра достигает 73%.

Большинство мусульман также считают, что приверженцы других религий должны иметь право свободно исповедовать свою веру.

Чуть более половины опрошенных выразили беспокойство по поводу религиозного экстремизма, в особенности в Египте, Ираке и Тунисе.

"Нет" многоженству

Отношение к идее объявить шариат основным законом страны также разное в разных странах. Лишь 12% турок выступают в поддержку подобной инициативы, в то время как ее поддерживают 72% мусульман в Индонезии, 74% в Египте и 99% в Афганистане.

Аналитики подчеркивают, что среди мусульман в принципе нет согласия о том, что такое шариат. Амани Джамаль, профессор Принстонского университета, сотрудничающий с Pew Research Centre, подчеркивает, что под словом шариат подразумеваются разные вещи в разных странах, в зависимости от местных традиций и истории.

В большинстве стран опрошенные утверждают, что жена должна подчиняться своему мужу, но при этом считают, что женщина должна сама решать, носить ей чадру или нет.

Согласно результатам опроса, большинство жителей мусульманских стран не видят никаких противоречий между их религией и современной жизнью, предпочитают демократию, любят западную музыку и кино, несмотря на убежденность некоторых в том, что это подрывает моральные устои общества.

Подавляющее большинство считают проституцию, гомосексуализм, самоубийства и употребление алкоголя аморальным поведением. По поводу многоженства мнения опрошенных в разных странах оказались практически диаметрально противоположными. Лишь 4% опрошенных в Боснии считают подобную практику приемлемой, в то время как в Нигере эта цифра достигает 87%.

http://www.bbc.com/russian/society/2013/05/130501_muslim_attitudes_to_sharia


==============================


Сотни людей из ”живого щита” ИГ в Манбидже освобождены из плена боевиков
13 августа 2016

Более двух тысяч мирных жителей, которых боевики "Исламского государства" (запрещенной экстремистской организации) использовали в качестве "живого щита", освобождены в городе Манбидже на севере Сирии.
Это произошло в результате успешного наступления на город группировки Демократические силы Сирии, которая пользуется поддержкой США. В состав сил входят отряды курдов, вооруженные группы арабской оппозиции, армянские, ассирийские и туркменские формирования.
Во время бегства из города боевики прикрывались мирными жителями. По сообщениям с места событий, некоторые добровольно присоединились к ИГ по причине родственных и дружеских связей с экстремистами.
Оставшиеся в городе жители бурно выражали радость в связи с освобождением Манбиджа от власти ИГ. Мужчины брили бороды, которые их заставили отпустить. Женщины сбрасывали плотные мусульманские одеяния и демонстративно курили сигареты.
Демократические силы Сирии при поддержке авиации США начали наступление на Манбидж в мае. Город находится на важном маршруте снабжения, ведущем в фактическую столицу ИГ в Сирии - Ракку.

http://www.bbc.com/russian/news-37069721
« Последнее редактирование: 30 Декабря 2017, 23:35:51 от Абд-ур-Рахман »
Благодаря форуму исправил некоторые неправильные мысли и убедился в правильности некоторых других. Аллаху Акбар!!!

Оффлайн Abdullah ibn muslim

  • Новичок
  • *
  • Сообщений: 4
Умма готова к Халифату

    14 декабря 2017

    Для любого наблюдателя со стороны ясно как солнечный день, что сегодня Ислам и капитализм в мировом масштабе находятся в прямом идеологическом противостоянии.

Что касается прошлого и ранее имевших место противостояний, как то между капитализмом и марксистским коммунизмом на постсоветском пространстве, то это было мимолётным эпизодом, поскольку коммунизм был всего лишь жалкой реакцией на капитализм. Трагедии, произошедшие в ХХ веке, а также несчастья и беды, явившиеся результатом господства культуры безбожия, являются лучшим примером несостоятельности разума человека встать на место Творца в управлении отношений между людьми, как при капитализме, так и при коммунизме.

Очевидно, что нынешнее столкновение культур имеет ярко выраженный неравный по своим возможностям обеих сторон характер:

— по одну сторону находится западный мир, который обладает колоссальными материальными возможностями, что выражено в его военном потенциале, экономике и претворении самой капиталистической системы в жизни людей во всех сферах жизнедеятельности человека. Не следует забывать и о роли СМИ, которые влияют на аспекты общественной и частной жизни человека и общества, как на местном, так и на глобальном уровнях.

— по другую сторону находится Исламская культура, которая не имеет практически никакого присутствия в жизни людей, поскольку правители мусульманских стран отдалились от претворения Шариата как образа жизни и сдались капитализму, навязанному Западом.

Учитывая такой колоссальный перевес сил в пользу Запада в материальном плане и возможностях, возникают вопросы: каким образом относиться к бесконечному потоку выступлений мировых лидеров, таких как Джордж Буш-младший, Тони Блэр, Николя Саркози, Владимир Путин, Дмитрий Медведев и Чарльз Клерк, о том, что они, несмотря на любые сложности в этом, не допустят создания Исламского Государства? Неужели их заявления похоронили любую попытку претворить Шариат? Я приведу только то, что публично заявил Джордж Буш-младший 16 сентября 2001 г. (спустя 5 дней после событий 09.09.2001, которые в целом были спланированы разведывательными службами США): «Этот крестовый поход, эта война с терроризмом продлятся долгие годы». Он предупредил: «Целью радикальных Исламистов является уничтожение умеренных правительств и создание радикальной Исламской империи, простирающейся от Испании до Индонезии».

Если Халифат является настолько далёкой и неосуществимой мечтой, так почему тогда лидеры западных стран обременили себя подобными публичными заявлениями, угрожая бороться с возвращением Ислама! Ахмад Тоума, бывший глава сирийского оппозиционного правительства, сказал: «Международное сообщество (западные силы) никогда не допустит претворения Шариата, поэтому требовать этого невозможно в силу его нежелания». Он предупредил: «Это требование может стать сигналом для начала кровопролития с целью предотвратить претворение Шариата». Подобные заявления означают, что западные колониальные державы полны решимости бороться с установлением Халифата.

Несмотря на подобные угрозы, мусульмане не перестают верить в основу Исламского мировоззрения — нет иного божества, достойного поклонения, кроме Аллаха, и Мухаммад — Его раб и Посланник. Западные лидеры, несмотря на их устрашающую силу, являются всего лишь грешниками; несмотря на их высокомерие, они не являются богами; несмотря на их военные силы, они не в состоянии сделать свою преступную политику правильной, даже если на страже их интересов стоят мерзкие медиаимперии; несмотря на использование всех современных технологий для промывания мозгов мировому сообществу, это не помогает им.

Аллах приказывает мусульманам соблюдать Шариат в жизни, независимо от обстоятельств, а в случае, когда Шариат отсутствует в жизни мусульман — вести деятельность по его установлению. При этом сама деятельность не должна носить характер ответной реакции на происходящую несправедливость, репрессии и гонения в стране. Ведь естественным является то положение, когда мусульмане живут по законам Аллаха и демонстрируют всему остальному миру красоту своей религии.

Исламская Умма отвергла судьбу, которую когда-то предначертали ей капиталистические державы. Ведь Запад на протяжении сотен лет разрабатывал для Уммы «светлое будущее», в котором она должна была отказаться от Ислама, при этом собственноручно сломав щит государства Халифат. Она должна была начать думать и верить так же, как это делают другие народы, последовавшие за капитализмом (т.е. путём растворения в западной культуре). Что касается контроля Запада над Уммой на сегодняшний день, то изо дня в день он ослабевает, так как весь мусульманский мир возрождается от последствия бедствий, постигших его в ХХ веке.

Оценить положение Уммы в настоящее время — дело несложное. Многие опросы и исследования указывают на одно и то же — на стремление Уммы к единству. Даже если есть те, кто ставит под сомнение эти опросы, то из событий, происходящих в мусульманском мире, достаточно доказательств этому, поскольку мусульмане сегодня явно отвергают Запад и его агентов, требуя установления Шариата и власти Ислама. Цель западного присутствия в мусульманских странах заключается в желании посеять семена раздора, дабы покончить с призывом об установлении Халифата, правление в котором будет осуществляться по методу пророчества.

События последних полутора десятилетий показали, что призыв к применению западной светской системы в Исламских землях — не что иное, как пустые, отвергаемые мусульманами призывы. Мусульмане на Ближнем Востоке проявили мужество, которое стало образцом для всего мира. Примером тому служат события «Арабской весны» в конце 2010 г. Эти события протекали в форме демонстраций на улицах, площадях, мечетях в Тунисе, Египте, Ливии, Йемене и Сирии. Именно тогда произошло столкновение между Уммой и одними из самых репрессивных диктатур в мире. По истечении времени мы видели, что некоторые тираны были заменены, где-то были организованы новые выборы, но борьба всё ещё продолжается, особенно там, где демонстрации были направлены против тиранов и западной гегемонии, ведь в основе эти преступные режимы в наших странах не смогли обеспечить даже самые основные потребности людей.

Эти события также свидетельствуют о том, что нынешняя геополитическая система Запада, навязанная с целью разделения Уммы, потерпела неудачу. Сердца мусульман и их умы стремятся проявить солидарность и взаимопомощь своим братьям и сёстрам по вере по всему миру: мусульманам-уйгурам в оккупированном Восточном Туркестане, а также мусульманам в Бирме, Центральной Азии, Кашмире, Афганистане, Центральной Африке и т.д. А в центре всего этого стоит мечеть аль-Акса и благословенная земля Палестины, как говорится об этом в 17 суре Священного Корана.

Да, Запад не стал придумывать различные уловки, напротив, он преподнёс ложь как истину, используя её во благо репрессивных, полицейских режимов, во главе которых стоят его же агенты. Тут он попытался прикрыться идеями патриотизма, социального равенства, демократии и капитализма, чтобы приручить мусульман. Однако все его попытки увенчались крахом. У мусульман открылись глаза, они осознали, что единственно правильное решение имеется только в Исламе.

Неудивительно, что в борьбе Уммы против махинаций Запада Хизб ут-Тахрир находится в центре событий. Доказательством тому служит призыв Хизба, который широко распространился и был принят сердцами и умами верующих мужчин и женщин, детей и стариков в Туркестане, Средней Азии, Индонезии, Малайзии, Бангладеш, Индийском субконтиненте, Пакистане, Афганистане, Татарстане, Кавказе, Крыму, Турции и арабских странах. Призыв достиг даже Кении и Нигерии.

Первые семена этого благословенного призыва были посажены в Иерусалиме, а затем, уже став деревом, семена призыва были посеяны в сердцах и умах мусульман в Сирии, Египте, Ливии и Тунисе... Сегодня это великое дерево повсюду покрывает своей тенью Исламскую Умму.

Хизб ут-Тахрир сумел по-настоящему объединить мусульман в их настроениях, убеждениях, идеях, несмотря на все препятствия на этом пути. Ведь не имеет значения, откуда происходит мусульманин (мужчина или женщина): он может быть из Кении, Бенгалии, Узбекистана. Он может следовать за Абу Ханифой, Шафии, Ахмадом ибн Ханбалем, он может быть белым, жёлтым, чёрным, но внутри он — верующий во Всемогущего Аллаха человек, по своей воле он поклоняется Господу Вселенной. Именно в этом и заключается красота Ислама. Будучи посланием милосердия для людей — не к арабам или персам, курдам или туркам и т.д., — Ислам завещал, чтобы мусульманин был братом мусульманина. Ислам доступен всем и каждому, любой может принять его, отказавшись от предрассудков и факторов дискриминации, придуманных людьми.

Одним из самых больших успехов, достигнутых Хизб ут-Тахрир, было создание «минбара», стоя на котором Хизб призвал Умму к объединению в борьбе за возобновление Исламского образа жизни. Исламский образ жизни будет протекать под сенью законов Шариата, и при этом не имеет значения, будут ли законы выведены на основе иджтихада самого халифа или они будут следствием иджтихада кого-то другого. Самое главное, чтобы иджтихад брал начало из Исламской веры и божественного откровения. Хизб ут-Тахрир наглядно продемонстрировал, как должно происходить претворение Шариата, он показал это через существующие проблемы в жизни людей. Хизб, помимо разъяснения того, что донесение призыва к Исламу всему миру должно происходить через призыв и джихад, подготовил проект конституции, выпустил книги, в которых подробно описывается экономическая, политическая, образовательная, финансовая системы и внешняя политика. Нам не стыдно призывать к джихаду как к средству распространения послания Ислама миру, мы не можем искажать или подменивать приказы Всевышнего Аллаха, оговорённые в Священном Коране, или отменить правило, упомянутое в нём: «Нет принуждения в религии. Люди свободны в принятии убеждений, в частности — принять или отвергнуть Ислам».

Успех Хизб ут-Тахрир заключается не только в том, что он смог дать чёткое видение возрождения Исламского образа жизни через претворение Шариата в лице государства Халифат, но также он воспитал поколение личностей, несущих призыв Ислама ко всей Умме, особенно — в мусульманских странах. Любой, кто следит за дебатами по современным вопросам, не упускает из виду того, что требование о возобновлении Исламского образа жизни под властью Халифата занимает одну из основных тем в этих дебатах.

Неуместно будет перечислять то огромное количество телепередач, газетных статей и фальшивых фетв, изданных официальными священнослужителями во благо пороков деспотичных правителей Египта, Иордании, Туниса, Марокко, Турции, Таджикистана, Узбекистана и т.п., которые убедительным образом, в виде свершившегося факта, говорят о боязни западных колониальных держав усиления призыва к Халифату среди мусульманских масс. Так, Саудовская Аравия прибегла к созданию центра по борьбе с терроризмом в сотрудничестве с Белым домом, изгнав из мечетей 3000 имамов и открыв двери перед западной секуляризацией общества под предлогом так называемого «облегчения» для людей. Всё это ускорило нормализацию отношений с сионистским образованием, оккупировавшим Палестину. Достаточно этих событий в качестве примера того, что мусульманский мир стал одним из фронтов в противостоянии агентам западных держав.

Некоторые личности давно критикуют Хизб ут-Тахрир за то, что он призвал руководителей армий мусульман оказать поддержку в создании государства Халифат. Недавние события на Ближнем Востоке продемонстрировали правильность этой позиции, начиная с событий в Алжире 1991 г. и до «Арабской весны» (с 2010 года по настоящее время). Они ясно показали, что требования возобновить Исламский образ жизни должны сопровождаться военной поддержкой сынов этой Уммы, чтобы мы могли освободиться от колониального господства и позволить Умме пользоваться плодами законов Шариата, что является милостью для людей.

Западные державы прибегли к искажению образа Хизба, пытаясь связать его с терроризмом, чтобы оправдать насильственные кампании, осуществляемые против него. Хвала Аллаху, нам не нужно оправдываться, ведь с самого первого дня возникновения Хизба мы поклялись идти по пути нашего Пророка Мухаммада ﷺ в донесении до людей призыва Ислама, поэтому мы чётко определили наш курс. Мы работаем с Уммой, чтобы образовать в её среде сознание и уверенность в Исламе как образе жизни. В то же время мы раскрываем правду о порочности и коррумпированности режимов, служащим интересам Запада. Вступая в идеологическую и политическую борьбу, Хизб не преследовал корыстолюбие или компромисс с несправедливыми режимами, и это позволило Хизбу неотступно следовать своему пути. Истиной является то, что Хизб ищет довольство только Всемогущего Аллаха. Он полностью осознаёт реальность порочных режимов, он отверг все эти режимы и считает их незаконными с точки зрения Шариата.

В то время, когда капиталистическая система мира страдает от разрушительных кризисов во всех отраслях (политической, социальной и экономической), настало время для выхода на мировую арену системы Ислама.

Мы видели много заявлений официальных лиц США, утверждающих, что настало время похоронить режим Сайкс–Пико и изменить карту региона во имя американских интересов. Но мы говорим, что настало время искренним сынам этой Уммы присоединиться к нам, чтобы вернуть Исламскую Умму на своё законное место и увести человечество от трагедий и несправедливости капитализма к свету Ислама. Мы обращаемся ко всем: присоединяйтесь к нам, чтобы объединить Умму через понимание религии и требование возобновить Исламский образ жизни.

Мы также призываем наших солдат и руководителей храбрых армий мусульман спешить для достижения довольства Аллаха через оказание поддержки Хизбу.

يَٰٓأَيُّهَا ٱلَّذِينَ ءَامَنُواْ ٱسۡتَجِيبُواْ لِلَّهِ وَلِلرَّسُولِ إِذَا دَعَاكُمۡ لِمَا يُحۡيِيكُمۡۖ وَٱعۡلَمُوٓاْ أَنَّ ٱللَّهَ يَحُولُ بَيۡنَ ٱلۡمَرۡءِ وَقَلۡبِهِۦ وَأَنَّهُۥٓ إِلَيۡهِ تُحۡشَرُونَ

«О те, которые уверовали! Отвечайте Аллаху и Посланнику, когда он призывает вас к тому, что дарует вам жизнь. Знайте, что Аллах — между человеком и его сердцем (может помешать человеку добиться того, что он желает), и что вы будете собраны к Нему» (8:24).

В заключение я напоминаю всем, что Аллах, сотворивший небеса и землю ради истины, обещал, что Ислам превознесётся над всем остальным, и Его обещание — истина. Так давайте будем из числа оказавших помощь Его религии, и тогда мы преуспеем в обоих мирах.

Выступление доктора Усмана Баххаша
Главы Центрального информационного офиса Хизб ут-Тахрир
На конференции в Малайзии, посвящённой теме Халифата
21 Рабиъ уль-авваль 1439 г.х.
09.12.2017 г.

https://hizb.org.ua/ru/other/4862-articles/111048-umma-gotova-k-khalifatu.html
« Последнее редактирование: 30 Декабря 2017, 23:36:33 от Абд-ур-Рахман »

Оффлайн Mehmet

  • Новичок
  • *
  • Сообщений: 15
Арабы постепенно охладевают к религии. Почему? Арабский мир в графиках


25 июня 2019

Арабы все чаще заявляют, что они не считают себя религиозными - таков итог исследования общественного мнения в странах Ближнего Востока и Северной Африки.

Исследование, проведенное по заказу Арабской службы Би-би-си агентством Arab Barometer, включало и другие вопросы о том, как респонденты относятся к правам женщин, эмиграции, безопасности и сексуальности.

Опрос охватывал 25 тысяч респондентов из 10 стран региона и палестинских территорий в период с конца 2018 года и начала 2019 года.

Вот некоторые из его результатов.



С 2013 года число людей в этом регионе, обозначающих себя в качестве "нерелигиозных", возросло с 8% до 13%.

Наиболее заметен этот рост в возрастной категории до 30 лет, где 18% определяют себя как "нерелигиозных". Только в Йемене отмечено сокращение в этой категории.



Большинство респондентов в данном регионе поддерживают право женщин на занятие государственных должностей. Исключением стал Алжир, где менее 50% респондентов согласились с тем, что женщина может стать главой государства.

Но когда речь заходит о семейной жизни, большинство респондентов, в том числе большинство женщин, считает, что семейные решения должны приниматься мужчинами. Только в Марокко менее половины респондентов согласны с этим утверждением.



Принятие гомосексуальности остается низким или крайне низким во всех странах региона. В Ливане, несмотря на репутацию этой страны как более либеральной, чем соседние, эта цифра составляет 6%.

Убийство по соображениям чести - лишение жизни, чаще всего женщины, за бесчестное поведение, которое позорит род и семью.



Во всех странах, где проводился опрос, политика президента США Дональда Трампа на Ближнем Востоке оценивалась хуже, чем политика других лидеров. В семи из 11 стран, где проводился опрос, половина или более респондентов одобряли политику президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана.

В Ливане, Ливии и Египте респонденты оценивали политику российского президента Владимира Путина выше политики Эрдогана.



Общие цифры по странам не всегда составляют 100%, так как в результаты опроса не включались ответы "Не знаю" или "Не дал ответа".

Вопросы безопасности остаются предметом для серьезного беспокойства для многих респондентов в странах Северной Африки и Ближнего Востока. Отвечая на вопрос, какая страна, кроме Израиля, представляет для них наибольшую угрозу, респонденты ставили на второе место США, а на третье - Иран.



Во всех странах, где проводился опрос, данные свидетельствуют, что по меньшей мере каждый пятый респондент рассматривает возможность эмиграции. В Судане этот показатель составил половину опрошенных.

Основной причиной эмиграции в подавляющем числе случаев называлось тяжелое состояние экономики.



Возросло также число тех, кто рассматривает возможность эмиграции в Северную Америку, и хотя Европа стала менее популярным направлением, она остается наиболее вероятным выбором людей, которые думают об эмиграции.

Методология
Опрос проводился агентством Arab Barometer. В его рамках было опрошено 25 407 человек в ходе личных бесед в 10 странах и на палестинских территориях.

Arab Barometer - исследовательская организация на базе Принстонского университета. Она проводит опросы общественного мнения с 2006 года. 45-минутные интервью проводились сотрудниками в ходе личных встреч и записывались с помощью планшетных компьютеров.

Опрос ставил целью выяснение мнений респондентов в арабском мире, и поэтому не включает в себя такие страны Ближнего Востока как Израиль или Иран, хотя и включает палестинские территории. Некоторые страны Персидского залива отказались предоставить сотрудникам доступ к своим гражданам. Результаты по Кувейту поступили слишком поздно для включения в итоги опроса.

Сирия не была включена в опрос в силу сложностей доступа к респондентам.

По юридическим и культурным соображениям некоторые страны просили исключить из опроса отдельные вопросы, считая их неприемлемыми. Эти исключения учитывались при подсчете результатов.

Более подробно результаты опросы приведены на сайте организации Arab Barometer.


https://www.bbc.com/russian/features-48745463
« Последнее редактирование: 26 Июня 2019, 01:28:39 от Абд-ур-Рахман »

Оффлайн Абд-ур-Рахман

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 4714
О религиозности турок и Исламизации Турции
24.03.18

Утром прочитал такое сообщение Невзата Чичека, проправительтсвенного журналиста, частого гостя серьезных политических ток-шоу:

«Фотографии из мечети Фатих в ночь кандиля (Регаип - одна из почитаемых мусульманами ночей). В прошлые годы в это время мечеть была переполнена, совершались намазы… Или общество стало отдаляться от религии…»

Nevzat Çiçek
Geçmiş yıllardaki kandillerde bu saatlerde burası kalabalık olur bu saatlerde Tesbih Namazı kılınırdı...Toplum mu dinden uzaklaşıyor yoksa...
3:03 PM - 22 Mar 2018
https://twitter.com/nevzatcicek/status/976942490786951168

Кстати, он не первый, кто говорит об этом (но с его уст это звучит по-особенному, так как он не оппозиция). При разговорах о стремительной Исламизации Турции и данных о том, что количество, совершающих пятикратную ежедневную молитву (намаз) уменьшилось - ситуация кажется довольно противоречивой.

Получается при светском руководстве страны, когда соблюдающие каноны Ислама турки были вынуждены скрывать, что делают намаз, держат пост (в госучреждениях/крупных частных компаниях/университетах, в том числе студенты), были более близки к религиозной практике, чем теперь, когда, казалось бы, уже и правитель свой, и условия есть. Наверное, на это счёт уже есть какая-то теория, которая может объяснить причинно-следственную связь между лидером который все время говорит о религиозных ценностях и народа, который от них отдаляется...

------------------------------------------------


Повестка дня Турции
24.03.18

О количестве молящихся в ночь Регаип / реакция на предыдущее сообщение

В первую очередь хочу отметить, что мне в целом не верится, что мечеть в Турции может быть пустой до такой степени как на фотографиях Невзата Чичека. Автор фотографий видимо пришел слишком рано в мечеть, потому никого не застал и все решил написать о том, что «наблюдается нравственный упадок в турецком обществе». Но мне интересна тема взаимосвязи количества практикующих в Исламе тогда, когда верующим запрещают это делать или порицают, как это было в свое время в Турции. И тогда, когда нет никаких ограничивающих факторов. А также (третий случай), когда эта практика насаждается (тут я, кстати, не намекаю на Эрдогана. По-моему у него нет такой задачи, я никогда не считал, что он Исламизирует Турцию).

Такой комментарий поступил в чате канала / https://t.me/turkeyaboutchat/4799:

«Не согласен с последней публикацией автора. Т.к то, что они меньше стали поклоняться именно в этот месяц Рагаип или ночь кандиль это для ортодоксального мусульманина очень хорошая новость. И в общем эта новость не может не радовать, т.к вот эти обряды в этот месяц как правило практикуют суффисты или др. религиозные нововведенцы, что в самом Исламе изначально не практиковалось и не будет. Поэтому то, что за год уменьшилось количество участников данного нововведения возможно говорит об обратном. А именно об улучшении вероубеждения граждан и еще большей Исламизации.»

И цитата дополняющая или отвечающая на некоторые возникшие вопросы в связи моим текстом на канале Wild Field / https://t.me/wildfield/1768:

«Именно данный случай мог бы скорее свидетельствовать наоборот, о возросшем интересе к религии. Собрание для совершения особенного поклонения в ночь Рагаиб порицается как нововведение большинством классических уляма, поскольку хадисы, в которых утверждается о достоинствах такого намаза, признаны выдуманными большинством специалистов мухаддисов. Так что многие соблюдающие мусульмане сегодня предпочитают не собираться в эту ночь, потому что намеренно не придти в мечеть в эту ночь это акт поклонения, также как придти в ночь Рамадана на таравих.»

Так же хочу поделиться этими мыслями из текста «Эрдоган, Аллах и Россия» на Ленте.ру / https://lenta.ru/articles/2017/04/22/turckey/:

«Слишком многие граждане страны разделяют республиканские ценности, за внедрение шариата же выступает менее 10 процентов. В то же время примерно 70 процентов турок — традиционалисты-консерваторы, для которых Ислам — это в первую очередь часть национальной идентичности, а не религиозная практика. Их число постепенно уменьшается, как и количество религиозных людей в Турции. Турецкий ученый Али Чаркоглу провел исследование консерватизма и религиозности в 2008-2009 годах, и выяснил, что ценности турецкого общества больше зависят от спектра правый-левый, чем от религиозных взглядов.»

=============================================



Why Ataturk's legacy is debated 80 years after his death
President Erdogan has been accused of trying to erase the secular founder's history, but is that a fair allegation?

11 Jun 2018

Istanbul, Turkey - For decades, his image has dominated the landscape of Turkey, his icy-blue eyes staring down from the walls of every school, hospital and government institution.

Even the sleepiest of neighbourhoods has paid homage to the man, with huge bronze monuments glorifying each of his military victories.

But now, nearly 80 years after his death, the legacy of Mustafa Kemal Ataturk, the statesman who shifted Turkey from a predominately Islamic nation to a modern secular state, has been reignited, causing wide-reaching ructions over the role of religion in the Muslim world's model democracy.

For many Turks, his achievements as founder of the Turkish Republic in 1923 from the ruins of the Ottoman Empire are sacred, years of sanitised history making him a myth Turks can rally behind.

Sener Eruygur, a former Turkish Gendarmerie Forces Commander General, has called him "the cement of the Turkish nation, who provided the Turks with hope in a time of despair".

Our nation has an eternal respect for Mustafa. We know very well that our nation has no difficulty with the surname Ataturk, which itself gave him this surname. So, why has there been a debate about it?

Reformist general
A former army general, Ataturk left his mark on the military after repelling the Allied invasion of the Dardanelles and later resisting the Greek, French, and Italian armies.

Following the collapse of the Ottoman Empire, he led the Turkish War of Independence, which defeated European powers who hoped to invade the crumbling empire.

Blaming the demise of the empire partly on its religious leadership, Ataturk promoted nationalism and ancient Turkish traditions in his new state, at the expense of Islam.

His republic would make a clean break from its Ottoman past, replacing the Caliphate with secularism and turning away from the empire's former Arab territories in favour of Europe.

Hoping nationalism would overcome the idea of an Islamic Ummah, or global Muslim community, his reforms - known as Kemalism - altered virtually every aspect of Turkish life for the next eight decades.

He pushed for women's suffrage, banned the Ottoman fez in favour of European-style hats, outlawed the Muslim call to prayer in Arabic and enshrined secularism in the constitution.

"Nearly 80 years after his death, he remains the poster boy of modern Turkey," says Arslan Bulut, a journalist with the opposition Yenicag newspaper.

"For many Turks, Ataturk and his ideas are the beating heartbeat of the republic. The CHP (Republican People’s Party) repeatedly mention his name and legacy on the campaign trail because they feel his legacy is under attack - Ataturk founded the political party," Bulut told Al Jazeera.

AK Party vs Ataturk?
It was not until 2002, when the religiously conservative AK Party swept to power, that Ataturk's legacy was hotly debated in political circles - a discussion which continues in today's Turkey.

For some, Ataturk's reforms were problematic.

The political and legal system he left following his death prevented Muslims from exerting any significant influence in temporal affairs, with laws silencing pro-Islamic politicians.

"Several AK Party officials and their supporters blame him for the changes he introduced, which they claim amounted to repression," says Bulut.

Since storming to power 16 years ago, President Recep Tayyip Erdogan and his governing AK Party have been accused repeatedly of trying to supplant Ataturk as the country’s most revered leader through emphasising Turkey’s Ottoman and Islamic heritage over its secular history.

Erdogan, who until last year was known for rarely uttering the word Ataturk - the sobriquet means "father of the Turks" - lashed out at the left-leaning and secularist CHP saying he would not let Ataturk's legacy be monopolised by "fascist" groups.

In the days leading up to the 79th anniversary of Ataturk's death, Erdogan said: "Our nation has an eternal respect for Mustafa. We know very well that our nation has no difficulty with the surname Ataturk, which itself gave him this surname. So, why has there been a debate about it?

"The answer is that those circles who favour coups, juntas, tutelage systems, and who are hostile to the values of this nation have been trying to hide themselves under the guise of Ataturkism [the term us

https://www.aljazeera.com/indepth/features/ataturks-legacy-debated-80-years-death-180527201132031.html



Повестка дня Турции
11.11.18

По поводу поляризации общества в Турции

Последнее время любое мероприятие в честь Республики или в честь какого-то дня связанного с Ататюрком в Турции превращается в показательные выступления светской, кемалистской части общества. Другая часть, которая глубоко не любит Ататюрка и не приемлет его новшества, наоборот всячески игнорирует или проявляет показательное неуважение. Но! Я заметил одну вещь. Есть ещё одна часть населения, которая более близка к религиозному образу жизни, но при этом в последнее время проявляет любовь к Ататюрку. Мол, Мы только поняли, что ты нам дал, и мы утрачиваем это... Возможно, это просто реакция на политику Эрдогана, возможно объективная оценка. Ну, т.е. "что имеем не храним, потерявши плачем".

Вчера я писал о годовщине смерти Мустафы Кемаля / https://t.me/turkeyabout/1411. О том как народ проявляет свое уважение. Десятки тысяч человек навестили Аныткабир - мавзолей, где похоронен Ататюрк. И Эрдоган навестил мавзолей, почтил память. А в это время глава Управления по религиозным делам Али Эрбаш (Diyanet) посетил Кадира Мисироглу. Человека известного своими негативными высказываниями в адрес Ататюрка. К примеру, по поводу вчерашней минуты памяти он сказал следующее: "10 ноября, в 09:05, сходите в сортир".

По мнению оппозиции, вот этот визит госчиновника накануне 10 ноября (дата смерти Ататюрка) и есть реальное отражение отношения правящей партии к Ататюрку. Кстати, по-моему, так оно и есть, для Эрдогна его идеологии Ататюрк далеко не позитивный персонаж, но открыто говорить об этом даже сейчас, практически, невозможно, так как это может послужить серьезным раздражителем и консолидацией оппозиции.

Возможно будет скандал. Возможно даже придется как-то отчитать главу Diyanet. К примеру депутата chp за высказывания о призыве к молитве на турецком решили изгнать из партии.  / https://t.me/turkeyabout/1405

В общем, по какой-то причине, в Турции опять начинаются споры об уважении и неуважении к Ататюрку и Исламу. Это очень сильно разобщает граждан Турции. Повышает негативные настроения в обществе. Все чётче чувствуется черное и белое, пропадают оттенки серого. И это опасно.



=========================================

Повестка дня Турции
18.03.19

Занимательная статистика на фоне разговоров о том, что Турция при нынешнем Эрдогане Исламизируется.

Опрос компании Kondo, посвящённый образу жизни молодых людей в возрасте от 15 до 29 лет, показал, что за последнее десятилетие количество молодых людей в Турции, идентифицирующих себя религиозными или консервативными, упало до 15% с 28%.

В то время как в 2008 году 74% людей в этом же возрасте сказали, что они регулярно постились во время Рамадана, в 2018 году эта цифра снизилась до 58%. Согласно опросу, доля тех, кто регулярно молится, за последние 10 лет уменьшилась с 27% до 24%.

Кстати, в Турции есть определённая часть населения, которая, наоборот, считает, что при Эрдогана доля мусульман практикующих религию сократилась. Тут они намекают на то, что политический Ислам больше заставляет людей выглядеть религиозными, нежели соблюдать заповеди.

« Последнее редактирование: 19 Ноября 2019, 21:22:36 от Абд-ур-Рахман »

Оффлайн Абд-ур-Рахман

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 4714
"Правило 3,5%": как незначительное меньшинство может без насилия изменить мир
Дэвид Робсон
BBC Future
10 августа 2019



Это может показаться удивительным, но в борьбе с диктатурой или авторитарным правлением мирные протесты вдвое эффективнее, чем любые насильственные действия. Причем решающую роль может сыграть даже довольно незначительное меньшинство населения, несогласное с положением в стране, подчеркивает обозреватель BBC Future. А если доля таких людей перерастает критическую цифру в 3,5%, то их мирный протест практически всегда приводит к переменам в обществе.

Примеров много. В 1986 году миллионы филиппинцев вышли на улицы Манилы с мирным протестом и молитвой (это назвали Революцией народной власти, или Желтой революцией). Авторитарный режим Маркоса пал на четвертый день.

В 2003 году народ Грузии сместил Эдуарда Шеварднадзе во время бескровной Революции роз, во время которой протестующие взяли штурмом здание парламента, держа в руках цветы.

В начале этого года в результате продолжавшихся долгое время массовых народных протестов и в Судане, и в Алжире были отстранены от должности президенты этих стран, находившиеся у власти десятилетия.

В каждом из этих случаев гражданское сопротивление рядовых членов общества победило политическую элиту, добившись радикальных перемен.

Конечно, существует много причин придерживаться именно ненасильственной стратегии. Но убедительные результаты исследования Эрики Ченовет, политолога Гарвардского университета, подтверждают, что мирное гражданское неповиновение - это не только моральный выбор.

Это еще и наиболее эффективный способ изменить мировую политику - значительно более эффективный, чем любой другой.

Рассмотрев сотни кампаний протеста XX века, Ченовет пришла к выводу, что ненасильственные с вероятностью в два раза большей достигали своих целей, чем насильственные.

И хотя динамика развития событий может зависеть от многих факторов, исследовательница продемонстрировала: для серьезных политических перемен достаточно того, чтобы в протестах активно участвовало около 3,5% населения.

Влияние выводов Ченовет можно проследить на примере недавних протестов Extinction Rebellion ("Восстание против вымирания", социально-политическое движение, использующее методы ненасильственной борьбы против изменений климата, потери биоразнообразия и риска социально-экологического коллапса. - Прим. переводчика), движения, британские основатели которого говорят, что их вдохновили результаты исследования Ченовет.

Но как она пришла к подобным заключениям?

Конечно, очевидно, что исследование Ченовет опирается на философские взгляды многих влиятельных фигур прошлого: известных феминисток, борцов за гражданские права женщин, не говоря уже о Махатме Ганди и Мартине Лютере Кинге. Все они убедительно обосновывали могущество мирного протеста.

И все-таки Ченовет признает: когда она только приступала к своему исследованию в середине 2000-х, то была настроена довольно скептически. Неужели в большинстве ситуаций ненасильственные действия могут быть куда более эффективными, чем вооруженная конфронтация?

Будучи аспиранткой Колорадского университета, она несколько лет изучала факторы, влияющие на рост терроризма. Однажды ее попросили участвовать в научном семинаре, организованном Международным центром изучения ненасильственных конфликтов (ICNC), некоммерческой организацией, находящейся в Вашингтоне.

На семинаре приводилось много убедительных примеров мирных протестов, приведших к устойчивым политическим переменам: речь шла и о филиппинских событиях.

Но что более всего удивило Ченовет, так это то, что до нее никто не пробовал всесторонне сравнить показатели эффективности ненасильственных протестов с теми, в которых применялись насильственные методы - приводились просто примеры, выбор которых выглядел достаточно произвольно.

"Мой скептицизм относительно эффективности ненасильственного сопротивления стал моим мотиватором", - признается она.


Авторитарный режим Маркоса пал, когда на демонстрации вышли миллионы

Вместе с Марией Стефан, исследователем из ICNC, Ченовет принялась за обзор научных трудов по гражданскому сопротивлению и общественным движениям с 1900-го по 2006 год. В основном учитывались попытки сменить правящий режим.

Считалось, что то или иное мирное движение привело к успеху, только если ему удавалось полностью достигнуть своих целей. При этом, например, смена режима в результате иностранного военного вмешательства не считалась успехом.

Кампания признавалась насильственной, если происходили похищения людей, взрывы бомб, разрушались объекты инфраструктуры или наносился любой другой физический ущерб людям или собственности.

"Мы старались проверить степень эффективности ненасильственного сопротивления в довольно строгих рамках", - говорит Ченовет. (Настолько строгих, что в анализе Ченовет и Стефан индийское движение за независимость не было признано примером мирных протестов, поскольку решающим фактором посчитали иссякшие военные ресурсы Британии - при том, что, конечно, протесты тоже сыграли огромную роль.)

В итоге исследователи собрали данные о 323 насильственных и ненасильственных кампаниях. Результаты, опубликованные в книге "Почему гражданское сопротивление работает. Стратегическая логика ненасильственного конфликта", оказались поразительными.

Сила в цифрах
В целом, ненасильственные кампании протеста были результативными вдвое чаще: они приводили к политическим переменам в 53% случаев по сравнению с 26% насильственных.

Отчасти это результат разницы в количестве участников. Ченовет считает, что мирные кампании с большей долей вероятности приводили к успеху, потому что могли привлечь в свои ряды больше людей из широких слоев населения, что приводило к серьезным сбоям в функционировании общества, парализовало нормальную городскую жизнь.

Из 25 самых крупных кампаний протеста, которые они изучили, 20 были мирными и 14 из них привели к безоговорочному успеху. В среднем, ненасильственные протесты привлекали в свои ряды в четыре раз больше участников (200 тысяч), чем средняя кампания с применением насилия (50 тысяч).

Например, Революция народной власти на Филиппинах, направленная против режима Маркоса, на своем пике привлекла к участию два миллиона, бразильские протесты 1984-1985 гг. - миллион, Бархатная революция в Чехословакии 1989 года - 500 тысяч граждан.


Пожилая женщина разговаривает с полицейскими алжирских спецподразделений во время недавних протестов

"Цифры имеют значение для того, чтобы движение набрало силу и стало представлять собой серьезный вызов или угрозу засидевшимся у власти элитам или оккупантам", - отмечает Ченовет. И мирный протест, судя по всему, - лучший способ для движения заручиться широкой поддержкой общества.

Как только в протестах начинает принимать активное участие около 3,5% всего населения страны, успех, по всей видимости, неизбежен. И во время Революции народной власти, и во время Поющей революции в Эстонии (конец 1980-х), и во время Революции роз в Грузии (2003 г.) был достигнут этот порог.

"Не было ни одной кампании, которая бы потерпела неудачу после того, как число ее участников на пике достигло 3,5% от всего населения", - подчеркивает Ченовет. Этот феномен она назвала "правилом 3,5%".

Ченовет признается, что поначалу такие результаты ее удивили. Но сейчас она приводит много причин того, почему протесты, не прибегающие к насилию, получают такую поддержку у населения.

Наиболее очевидная - насильственные действия отпугивают тех людей, которые ненавидят кровопролитие или боятся его, а те, кто протестует мирно, имеют моральное превосходство.

Ченовет указывает на то, что для участия в мирных протестах меньше физических препятствий. Вам не обязательно быть физически подготовленным или иметь отменное здоровье, чтобы участвовать в забастовке.

В то же время насильственные кампании протеста склонны полагаться преимущественно на поддержку молодых людей в хорошей физической форме.

И хотя многие формы мирных протестов тоже несут в себе серьезный риск (вспомним хотя бы реакцию китайских властей на протесты на площади Тяньаньмэнь в 1989 году), по словам Ченовет, ненасильственные акции протеста, как правило, легче обсуждать открыто, что означает: информация об их проведении может достигнуть более широкой аудитории.


Мирные протесты с большей долей вероятности привлекают на свою сторону население. На снимке - участница демонстрации в поддержку реформ перед бойцами сил безопасности в Марокко (2011 г.)

С другой стороны, движениям, полагающимся на насилие, необходимо оружие, соблюдение конспирации, поэтому до широких слоев населения им сложнее достучаться.

Обретя широкую поддержку населения, мирные кампании протеста с большей долей вероятности привлекают на свою сторону представителей полиции и вооруженных сил - тех самых групп, на которые обычно полагается правительство для сохранения существующего порядка.

Во время мирных массовых демонстраций, в которых участвуют миллионы, представители сил безопасности могут также опасаться того, что в рядах протестующих - их родственники и друзья.

"Или же они видят огромную толпу и могут прийти к выводу, что пора покинуть борт тонущего корабля", - добавляет Ченовет.

Что касается специфических стратегий, то всеобщие забастовки - "вероятно, наиболее мощное оружие ненасильственного сопротивления", говорит она. Но они могут дорого обойтись каждому из участников, потому что, в отличие от других форм мирных протестов, не могут быть анонимны.

Ченовет приводит в пример бойкоты эры апартеида в Южной Африке, когда многие чернокожие граждане отказывались покупать продукцию компаний, чьи владельцы были белыми. Результат - экономический кризис белой элиты, что стало одной из причин отказа от политики сегрегации в начале 1990-х.

"У мирного сопротивления, особенно когда масштаб его растет, больше вариантов для тех, кто не хочет подвергать себя физической опасности (в сравнении с вооруженным сопротивлением)", - говорит Ченовет.

"Способы ненасильственного сопротивления часто более наглядны, так что людям проще понять, как им участвовать и как координировать свои действия для достижения максимального эффекта".

Магическое число?
Конечно, всё это - очень общие закономерности. И несмотря на то, что мирные протесты в два раза более успешны, чем насильственная конфронтация, мирное сопротивление, тем не менее, в 47% случаев тоже терпит поражение.

Как подчеркивают Ченовет и Стефан в своей книге, так порой случается потому, что ненасильственные протесты не набирают достаточной поддержки или достаточной динамики, "чтобы подорвать власть противника и оставаться несгибаемыми перед лицом репрессий".

Но и некоторые достаточно серьезные мирные протесты тоже терпели неудачу - например, протесты против правления коммунистической партии в Восточной Германии (ГДР) в 1950-х, в которых на пике участвовало 400 тысяч человек (около 2% населения), но которые не привели к переменам.

Если судить по данным, собранным Ченовет, успех мирных протестов только тогда кажется гарантированным, когда они достигают порога в 3,5% от населения страны. Но это - непростая задача.

Для примера: в Великобритании 3,5% населения - это 2,3 млн человек, активно вовлеченных в протесты, что примерно в два раза больше населения Бирмингема, второго по величине города Соединенного королевства.

Для США же эта цифра составит 11 миллионов граждан - больше, чем население Нью-Йорка.

Факт, тем не менее, остается фактом: мирные кампании протеста - единственный надежный способ собрать такое количество сторонников.


Свечи к мемориалу Бархатной революции в Праге. В 1989 году власть коммунистов в Чехословакии пала - еще одно подтверждение "правила 3,5%", выведенного Ченовет

Первоначальное исследование Ченовет и Стефан впервые было опубликовано в 2011 году, и его выводы с тех пор привлекают к себе огромное внимание.

"Трудно переоценить, насколько влиятельным стало их исследование", - говорит Мэттью Чандлер, изучающий проблемы гражданского сопротивления в Университете Нотр-Дам в штате Индиана.

Изабел Брамсен, занимающаяся историей международных конфликтов в Копенгагенском университете, согласна: выводы Ченовет и Стефан выглядят убедительно. "Сейчас это установленная истина: ненасильственный подход к протестам с гораздо более высокой долей вероятности приведет к переменам, чем насилие", - говорит она.

Что же касается "правила 3,5%", то она подчеркивает: хотя 3,5% - это незначительное меньшинство населения, такой уровень активного участия в протестах означает, что цели протестующих молчаливо разделяют гораздо больше людей.

Эти исследователи теперь хотят поглубже разобраться в том, какие еще факторы могут приводить к успеху или провалу протестных движений. И Брамсен, и Чандлер подчеркивают важность единства среди демонстрантов.

В качестве примера Брамсен приводит неудавшееся восстание в Бахрейне (2011 год). Поначалу в протестах участвовало много людей, но движение быстро раскололось на конкурирующие фракции. Потеря сплоченности, считает Брамсен, привела к тому, что протесты утратили динамику развития и ни к чему не привели.

Внимание Ченовет привлекли недавние кампании в ее родных Соединенных Штатах - движение Black Lives Matter ("Жизни чернокожих важны") и Марш женщин в 2017 году (после инаугурации Дональда Трампа). Ей также интересно движение "Восстание против вымирания" (Extinction Rebellion).

"Им приходится преодолевать большую инерцию общества, - отмечает она. - Однако, я считаю, их стратегия прекрасно продумана. Кажется, у них правильное чутье на то, как надо развивать ненасильственные кампании протеста и с их помощью просвещать людей".

Ей очень хотелось бы, чтобы в учебниках истории уделялось больше внимания мирным кампаниям протеста - вместо того, чтобы рассказывать в основном о войнах.

"Многие исторические события, о которых мы рассказываем друг другу, - это прежде всего насилие. И даже если всё кончается полной катастрофой, мы все равно умудряемся найти в этом признаки победы", - размышляет Ченовет.

И мы склонны игнорировать успех мирных протестов, подчеркивает она.

"Обычные, простые люди в разных странах все время участвуют в поистине героической деятельности, изменяющей мир. И они заслуживают того, чтобы их заметили и прославили".

https://www.bbc.com/russian/vert-fut-49292561
« Последнее редактирование: 28 Ноября 2019, 15:01:01 от Абд-ур-Рахман »

Оффлайн Абд-ур-Рахман

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 4714

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908


Говорят,  афганская свадьба. 70-е, скорее всего


========================================

Пакистан: демонстрация против отмены смертной казни за святотатство

Опубликовано: 09/01/2011 - 19:22

В воскресенье 9 января в Карачи на юге Пакистана прошли массовые акции протеста. Более 40 тысяч человек одновременно протестовали против смягчения закона о святотатстве и демонстрировали свою поддержку убийцы губернатора провинции Пенджаб.

Речь идет об одной из самых крупных акций протеста, организованных Исламистскими партиями за последние годы. Акции протеста в Карачи, экономической столице Пакистана, где проживает около 18 миллионов человек, были организованы Исламистскими партиями.

Пакистанские демонстранты протестовали против отмены смертной казни в случае святотатства. Споры вокруг поправок к закону о святотатстве начались после того как в ноябре прошлого года пакистанскую христианку и мать пятерых детей Асю Биби приговорили к смертной казни за святотатство по донесению ее мусульманских соседок.

Шерри Рехман, бывший министр информации Пакистана, которая в ноябре представила законопроект, предлагавший отмену смертной казни в случае святотатства, заявила в воскресенье 9 января агентству «Франс-Пресс», что не даст Исламистами запугать себя. «Они не могут заставить меня замолчать. Они не могут решать за нас, что нам думать и что говорить, эти законы принимаются человеком, а не Богом», – подчеркнула она.

За отмену смертной казни выступал также губернатор самой богатой и густонаселенной пакистанской провинции Пенджаб Салман Тасир. Во вторник 4 января в Исламабаде губернатора убил собственный телохранитель, Мумтаз Кадри. Он убил своего начальника, выпустив в него 29 пуль из автомата с криком «Аллах велик». По словам Мумтаза Кадри, он убил Салмана Тасира именно из-за того, что тот выступал за смягчение закона о святотатстве.

В воскресенье на улицах Карачи многие из митингующих держали в руках портреты Мумтаза Кадри. « Мумтаз Кадри не убийца, он – герой», скандировала толпа, призывая к джихаду, «священной войне».

В Исламской Республике Пакистан с населением в 167 миллионов человек всего 3% граждан страны не являются мусульманами

https://www.rfi.fr/ru/v-mire/20110109-pakistan-demonstratsiya-protiv-otmeny-smertnoi-kazni-za-svyatotatstvo


===============================================

На Мальдивах Исламизм не прошел - запрет танцевать отменил президент

Опубликовано: 16/09/2012
RFI

В Мальдивской республике мужчины и женщины смогут по-прежнему танцевать прилюдно парные танцы. Запрет на танцы, наложенный министром по Исламским делам, отменил президент страны-архипелага Мухаммед Вахид.

В воскресенье глава государства дезавуировал решение своего министра, который выпустил декрет о запрете публичных танцев мужчин и женщин. Президент Вахид отметил, что Мальдивы с их туристической привлекательностью останутся открытой и терпимой страной.

Министерство по Исламским делам также запретило любые публичные танцы с участием подростков. Это ведомство возглавляет представитель ультраконсервативной Исламистской партии, входящей в правящую коалицию с февраля этого года.

Расположенный в Индийском океане Мальдивский архипелаг населяет 350 тысяч человек. Ежегодно республику посещает 850 тысяч туристов. Ислам – официальная и единственная религия республики, все другие вероисповедания в стране запрещены. На Мальдивах запрещено употребление алкоголя, а женщинам, уличенным во внебрачных связях, грозит наказание кнутом.

https://www.rfi.fr/ru/obshchestvo/20120916-na-maldivakh-islamizm-ne-proshel-zapret-tantsevat-otmenil-prezident

==========================================


« Последнее редактирование: 21 Ноября 2023, 13:27:03 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Афганки в 60-е и 70-е гг 20 века

https://youtu.be/TTrFXBOK_M4


=====================================


Успешное хозяйство с. Шухты, в котором наличие трех КАМАЗов на фоне Сталина лучше построенной мечети
Руководитель хозяйства - Чартаев Магомед. Программа "Взгляд" от 18.11.1994

https://t.me/youloy_r/3330

https://youtu.be/Bxvns439jp0

======================================


Валид Несиф: В Ираке можно было говорить "К чёрту Бога", но нельзя говорить " К чёрту Саддама"
Однажды в Ираке. 1 серия. Документальный фильм Би-би-си

https://youtu.be/lLpejdoQyEs


Ахмед аль-Башир: Я убирал из машины Коран и ставил свою музыку. Я должен был родиться на Западе
Однажды в Ираке. 1 серия. Документальный фильм Би-би-си

https://youtu.be/KuI3G7TDiW0
« Последнее редактирование: 29 Апреля 2022, 04:32:11 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Ценности дагестанских мусульман: что показал опрос
И. Стародубровская
Е. Лазарев
Е. Варшавер

Об опросе

В мае 2016 года мы, объединенная группа ученых из РАНХиГС и Института экономической политики им. Е. Т. Гайдара (Ирина Стародубровская, Евгений Варшавер и Егор Лазарев), провели опрос населения Дагестана. Опрос проводился через интернет — участники опроса рекрутировались через социальные сети Facebook, ВКонтакте и Одноклассники, онлайн-версия анкеты была размещена на «Кавказском Узле». Ссылка на электронную анкету была также размещена в изданиях «Черновик» и «Новое дело».

Опрос ставил своей задачей изучение ценностей дагестанских мусульман. Однако что значит быть мусульманином, мы не уточняли и, как показал наш опрос, среди респондентов оказалось немало приверженцев светского образа жизни, которые, тем не менее являются «этническими мусульманами». В то же время, очевидно, опрос мог в первую очередь привлечь внимание людей с активной жизненной позицией, читающих СМИ и/или присутствующих в социальных сетях и, главное, готовых потратить как минимум полчаса своей жизни, чтобы выразить свои взгляды. То есть скорее мы получили отражение ценностей Исламизированного сегмента дагестанского интернет-сообщества — образованных, в значительной части городских мусульман.

Нужно сразу оговориться, что наш опрос не отражает взгляды населения Республики Дагестан в целом, — говоря социологическим языком, опрос не является репрезентативным. Поэтому, если какое-нибудь СМИ, увидев графики из наших работ, даст новость «Московские социологи посчитали, что в Дагестане 30% населения — салафиты», или что «20% населения Дагестана не счастливы», это будет ошибкой. Результаты нашего опроса отражают только взгляды определенной части дагестанского общества. Однако большой массив заполненных анкет позволяет нам выявить закономерности в ответах на разные вопросы и таким образом понять, как, например, религиозные взгляды различаются между поколениями дагестанцев, или, другой пример, как связаны между собой поддержка свободных выборов и отношение к коррупции.

Зачем проводился этот опрос? Долгое время члены исследовательского коллектива занимались изучением Дагестана на основе наблюдений и многочасовых глубинных интервью. И в какой-то момент возникла идея соотнести результаты этой работы с анализом ответов на вопросы анкеты на основе статистических методов. Подобные опросы уже почти полвека проводятся во многих странах мира, включая Россию. На основе таких стандартных анкет мы и построили наше исследование. Однако мы также включили в анкету наши собственные вопросы, сформулированные в ходе изучения дагестанских реалий.

В самом конце опроса мы предоставили респондентам возможность написать отзыв об опроснике. К нашей радости, подавляющее большинство отзывов были положительные. Например: «Было интересно узнать о себе, раньше я не задавал себе такие вопросы, и когда ответил, мне стало гораздо легче». Или: «Очень рада, что наше мнение вам важно!» Или даже: «Человек, вооруженный знаниями, непобедим!»Конечно, встречались и негативные отзывы: «Полная чушь!»; «Не пойму, что даст это анкетирование? Вопросы как для детей младших классов!». Наконец, несмотря на то, что мы особо подчеркивали, что опрос является чисто научным, некоторые из респондентов все равно решили, что это какая-то «не простая анкета». Например: «Все задавалась вопросом: кто составитель?»; «Опрос спецслужб», «Мне кажется, что этот опрос проводила партия НПК». Еще раз подчеркнем, что все вопросы составлял наш авторский коллектив, и ни НПК, ни ФСБ, ни ЦРУ к ним отношения не имеют. Эти данные будут включены в наши научные исследования.

Пока же мы, как и обещали, представляем предварительные результаты для обсуждения. Такое обсуждение не приведет автоматически к «процветанию Дагестана», как того хотели бы некоторые участники опроса, однако, как нам кажется, объективное научное знание является ценностью само по себе. К тому же, мы надеемся, результаты нашего опроса позволят составить более адекватную картину ценностей и мировоззрения мусульманского сегмента дагестанского общества.

В нашем опросе приняли участие 3105 человек. Из них 1675 полностью заполнили анкету. На основе этих 1675 анкет мы и проводим наш анализ. Использование только полностью заполненных анкет позволяет нам сопоставлять взгляды различных групп участников опроса и выделять ценностные модели. В нашей выборке оказалось примерно 70% мужчин и 30% женщин. Средний возраст участника нашего опроса 40 лет — при этом в опросе приняли участие и 18-летние, и даже 76-летние участники. Примерно 70% респондентов имеют высшее образование. Также примерно 70% живут в городах, в Махачкале — 47%. В опросе приняли участие представители разных национальностей, люди, занятые в разных профессиональных сферах. Таким образом, мы получили большое разнообразие личных характеристик участников опроса.

И, наконец, немаловажный вопрос — а что же мы все-таки смогли измерить на самом деле? Можно ли считать, например, что если ценности добросовестной работы среди дагестанских мусульман, как это следует из опроса, широко распространены, то люди, относящиеся к этой категории, обязательно будут хорошими работниками? На самом деле, то, что люди считают правильным, и то, на что они ориентируются в своем поведении, далеко не всегда совпадает. А в том, что они считают правильным, перемешиваются (причем в разных пропорциях) их индивидуальные воззрения и те установки, нормы и табу, которые приняты в обществе в целом. Поэтому всегда очень сложно определить, отражением какого из этих ценностных уровней (общественных предпочтений, индивидуальных деклараций или реальных жизненных ориентиров) являются результаты опроса. Обычно в исследовании ценностей ограничиваются декларативным уровнем. Мы попытались пойти дальше и, чтобы «приземлить» ответы наших респондентов, наряду с общими вопросами предложили еще и конкретные ситуации, где нужно было выбрать практическое решение. По нашему мнению, это позволило хотя бы частично перейти от деклараций к реальным жизненным ориентирам.



Можно предположить, что широте социальных контактов дагестанцев способствует их терпимость к представителям многих других культур. Подавляющее большинство опрошенных дагестанских мусульман готовы жить по соседству с иммигрантами, представителями других рас, религий, национальностей, языковых групп. Гораздо более критичное отношение к тем, кто воспринимается ими как носители «социальных пороков», — алкоголикам, гомосексуалистам, наркоманам. Таких соседей не хочет иметь практически никто. А вот по отношению к больным СПИДом и живущим вместе парам, не состоящим в браке, голоса разделились практически пополам — как нежелательных соседей их рассматривает 43-45% опрошенных.



Тех, кто чувствует себя защищенными, гораздо меньше, чем тех, кто считает себя счастливыми. Хотя и здесь показатели достаточно велики. «Да» или «скорее да» на этот вопрос ответили около 60% опрошенных. При этом молодежь лучше адаптировалась к современным реалиям и чувствует себя более защищенной, чем старшее поколение.



Ощущение недостаточной защищенности проявляется и в том, что дагестанские мусульмане не готовы неизбирательно доверять людям. Лишь около 40% опрошенных считает, что большинству людей можно доверять. Для того, чтобы выяснить, кому прежде всего оказывается доверие, мы задали два вопроса. В первом случае необходимо было выбрать один ответ (кому доверяют в первую очередь), во втором — кому еще готовы доверять (все подходящие ответы). Выяснилось, что более половины опрошенных готовы в первую очередь доверять всем людям, если их поступки не доказывают, что они не достойны доверия. Около трети доверяют в первую очередь родственникам. Не так много людей доверяет в первую очередь друзьям или единоверцам — в обоих случаях показатель не достигает 10% опрошенных. И если в ответе на второй вопрос доля готовых доверять друзьям повышается до 55%, то единоверцам — лишь до 29%. Еще более низкий уровень доверия появляется по отношению к коллегам по работе, землякам, людям своей национальности.



На самом деле, результат чрезвычайно интересный. Мы видим, как в среде дагестанских мусульман фактически конкурируют две идеологии: одна из них основана на приверженности собственной кровнородственной группе, другая — на принципах универсальной справедливости по отношению к окружающим людям. Забегая вперед, скажем, что среди разных групп мусульман по этому вопросу будут определенные различия, но общая картина сохранится. А конкуренцию этих двух моделей (приверженность собственной группе и универсальная справедливость) мы обнаружим и в дальнейшем анализе.

Ответы на вопросы о доверии демонстрируют различия в зависимости от возраста респондентов. Молодежь меньше готова доверять людям (в группе респондентов моложе 35 лет этот показатель снижается до 29% по сравнению с 53% в группе старше 55) и меньше готова в первую очередь доверять всем людям, если их поступки не доказывают, что они не достойны доверия (43% и 54% соответственно). Происходит сдвиг в пользу доверия более узким, но более разнообразным группам — и если доверие родственникам существенно колеблется по разным возрастам, то устойчиво растет доля тех, кто в первую очередь доверяет группам, не относящимся к кровнородственным: друзьям (10% и 6%) и единоверцам (11% и 5% соответственно). Среди молодежи растет доверие к единоверцам и ниже доля тех, кто в принципе готов доверять землякам, коллегам по работе, людям своей национальности.

------------------------------------------------------

Для определения того, как люди строят свои жизненные стратегии, важно понять, плывут ли они по течению или сознательно выбирают свой жизненный курс. Опрос показал, что фатализм не является доминирующим среди дагестанских мусульман. 57% опрошенных склоняются к тому, что у них есть свобода выбора и они сами контролируют свою жизнь, и лишь 15% полностью отвергают этот тезис. Причем молодежь в еще меньшей степени склонна к фатализму, чем старшее поколение. Это подтверждается и ответами на другие вопросы. Так, в условиях, когда городские власти собираются снести рынок, где работают знакомые респондента (одна из ситуаций, предложенных в рамках опроса), более 80% предлагают какие-либо активные действия для решения проблемы, и лишь менее 5% считают, что ничего делать не надо — все как-нибудь образуется. Положиться на судьбу и не предпринимать особых усилий для подготовки к собеседованию для приема на высокооплачиваемую работу (еще одна условная ситуация) оказались готовы 13% опрошенных — явное меньшинство. Но здесь, судя по всему, наблюдаются различия, связанные с гендером. Когда мы спросили, стоит ли предпринимать какие-либо действия девушке, которая хочет выйти замуж и иметь детей, более половины опрошенных предложили не проявлять особой активности — все равно все сложится как сложится. Похоже, от женщины ждут большей покорности судьбе, чем от мужчины.


-------------------------------------------------------


Чего же хотят от окружающего мира дагестанские мусульмане, с чем готовы мириться, чему противостоять? Среди четырех предложенных вариантов долгосрочных целей развития страны на первом месте — экономический рост: более 80% опрошенных поддержали эту цель. А вот на втором месте — больший учет мнения людей на работе и в обществе. В среднем важность этой цели поддержали 45% опрошенных, а вот среди молодежи соответствующая доля выше половины. Этим целям явно поиграли две другие — повышение обороноспособности и благоустройство городов и сел. При этом важность обороноспособности для молодежи ниже, чем для старшего поколения, а важность благоустройства городов и сел, наоборот, выше.

При этом мусульмане вполне комфортно чувствуют себя в рыночной экономике. Практически 90% опрошенных в той или иной мере согласны с тем, что конкуренция между предприятиями, фирмами, организациями пойдёт на пользу нашему обществу. Принять порождаемое такой конкуренцией социальное неравенство готовы не все её сторонники, но, тем не менее, значительная их часть: 75% опрошенных в той или иной степени считают нормальным, когда владелец процветающего предприятия, использующего труд наемных рабочих, богаче других людей.

Что касается личной активности, то более половины опрошенных считают для себя важным участвовать в благотворительности, в благоустройстве общественных пространств, а также в борьбе за гражданские права. Для молодежи важность борьбы за гражданские права снижается, а благотворительности, напротив, возрастает.


Дагестанские мусульмане нетерпимы к нарушению традиционных моральных норм — гомосексуализму, проституции, сексуальным отношениям до брака, а также к проявлениям коррупции. 86% считают никогда не оправданным получение взятки с использованием служебного положения; 80% согласны с тем, что неформальные платежи2 — это коррупция, которая вредна для общества; более 70% предпочитают систему, где представители власти жестко следят за соблюдением правил и не согласны идти навстречу тем, кто эти правила нарушает.

В то же время, хотя примерно 85% опрошенных декларируют, что законы государства, в котором они живут, надо соблюдать даже в том случае, когда с ними не согласны, толерантность к конкретным фактам нарушения законодательства гораздо выше. Никогда не оправданным считают:

    получение государственных пособий, на которые у человека нет права - 48% опрошенных;
    проезд без оплаты в общественном транспорте – 45% опрошенных;
    неуплату налогов – 36% опрошенных.

И лишь кража чужой собственности вызывает практически единодушное осуждение.




Мнения разделились также по вопросу о личных связях3. Более половины респондентов склоняются к тому, что использование личных связей никому не вредит, остальные скорее считают, что использование личных связей — это решение собственных проблем за счет общества.

Обращает на себя внимание то, что молодежь в большей мере, чем представители старшего поколения, готова мириться с негативными общественными явлениями, такими как коррупция и избирательность правоприменения, а также оправдывать нарушения законодательства. Большую «вписанность» молодежи в современные реалии подтверждает и то, что в рамках этой группы максимально число тех, кто готов апеллировать к руководству республики при возникновении проблем (в нашем случае это была условная ситуация угрозы сноса рынка). Правда, таковых все равно оказалось лишь 11% (по другим возрастным группам — 6%).

--------------------------------------------------------


Религиозность

Как уже говорилось выше, наш опрос позиционировался как опрос дагестанских мусульман. При этом никаких формальных критериев, кого считать мусульманином, не выдвигалось. Мы были заинтересованы в том, чтобы получить ответы как можно более широкого круга людей, идентифицирующих себя как мусульмане. Не секрет, что в Дагестане существует множество различных Исламских течений, и одной из задач опроса было понять, влияет ли принадлежность к той или иной религиозной группе на характер ценностей человека. Соответственно, в опрос сознательно были включены вопросы, по которым можно было с высокой степенью вероятности определить, к какому направлению Ислама относится респондент. Группировка осуществлялась следующим образом:

1,    На вопрос «Совершаете ли Вы пятикратный намаз (молитву)?» 56% ответили, что всегда совершают, 15% — иногда, менее 30% не делают намаза. Последняя группа была выделена как секуляризированные мусульмане. Нельзя сказать, что они не имеют никакого отношения к религии, — лишь 29% из них утверждают, что не держат уразу (пост) и не хотели бы этого делать (37% держат уразу или пытаются это делать, остальные хотели бы, но по разным причинам не могут), около трети участвуют в мавлидах (праздновании для рождения пророка или других аналогичных собраниях), половина имеет свое мнение о том, как искать ответ при желании решить какой-либо вопрос в соответствии с религиозными канонами. Тем не менее, их нельзя отнести к категории практикующих мусульман, к которой относятся остальные 72% принявших участие в опросе.
2.    Из числа практикующих мусульман были выбраны те, кто положительно ответил на вопрос «Принадлежите ли Вы к тарикату4?». Таких оказалось менее четверти. Соответственно, на этой основе была сформирована группа суфии.
3.    Для того, чтобы разделить оставшихся респондентов на тех, кто тяготеет более к традиционному или к нетрадиционному Исламу, использовался вопрос: «Участвуете ли Вы в мавлидах?». Те из практикующих мусульман, кто дал на него положительный ответ, были условно отнесены к категории традиционалистов, остальные были отнесены к нетрадиционному Исламу5.

В результате все наши респонденты были разделены на четыре группы:

    секуляризованные мусульмане - 28%;
    суфии – 22%;
    традиционалисты – 22%;
    нетрадиционные мусульмане – 28%.

То, что группы имеют содержательные ценностные различия, видно хотя бы из структуры их жизненных приоритетов, представленных в Таблице 4.



Представленные в таблице данные демонстрируют, что из четырех рассматриваемых групп суфии и нетрадиционные мусульмане наиболее серьезно относятся к роли религии в своей жизни — для них она очень высоко котируется в перечне жизненных приоритетов. Также эти группы наиболее дисциплинированны в том, что касается выполнения всех обрядовых требований — пятикратного намаза, уразы. Для них чрезвычайно важно и воспитание религиозности в своих детях.

В то же время по ряду позиций их мнения существенно расходятся.

- Возможность чтения переводов Корана на русский и другие языки признают лишь 19% суфиев и 70% представителей нетрадиционного Ислама.

- Подавляющая часть суфиев (64%) и лишь 29% нетрадиционных мусульман склонны искать решение тех или иных вопросов в рамках одного мазхаба (религиозной школы). Это гораздо более традиционный подход, чем предложенная альтернатива — использование мнений современных ученых вне зависимости от их принадлежности к мазхабу, — которую выбрали 38% представителей нетрадиционного Ислама и лишь 16% суфиев.

- При необходимости решить какой-либо вопрос в соответствии с религиозными канонами суфии относительно чаще склонны обращаться к имаму мечети или духовному наставнику, тогда как сторонники нетрадиционного Ислама — к знающему человеку среди знакомых и к интернет-источникам. В то же время последние во многих случаях также готовы советоваться с имамом (59% против 72% у суфиев), и, одновременно, почти половина суфиев не отрицают обращения к знающим людям среди знакомых (против 63% у нетрадиционных мусульман).

- В предложенной опросом условной ситуации выбора имама в селе, где одна кандидатура — пожилой сельчанин, получивший домашнее религиозное образование в советское время, а вторая — молодой человек, прошедший обучение в наиболее известном Исламском университете Аль-Азхар в Египте, картина получилась практически зеркальной: за первую кандидатуру были готовы проголосовать 39% суфиев и 11% представителей нетрадиционного Ислама, а за вторую — 46% нетрадиционных мусульман и лишь 19% суфиев. При этом значительная часть и одной, и другой группы считает, что представленной информации недостаточно для принятия решения.

Любопытно проследить, как принадлежность к тому или иному религиозному течению влияет на отношение к людям за пределами своей религиозной группы. Если вернуться к вопросу о доверии, окажется, что нетрадиционные мусульмане в наименьшей мере готовы в первую очередь доверять всем людям, если их поступки не доказывают, что они не достойны доверия, а также родственникам, и в то же время гораздо более склонны доверять друзьям (в 2,5 раза чаще, чем суфии) и единоверцам (в 3 раза чаще, чем суфии). Однако даже с учетом подобных сдвигов 46% представителей нетрадиционного Ислама готовы в первую очередь доверять всем, кто не доказал обратного, и лишь 18% — своим единоверцам.

Еще один вопрос, затрагивающий проблему выбора между принадлежностью к своей группе и «всеобщей справедливостью», был связан с условной ситуацией, когда в рамках благотворительной организации необходимо было разделить деньги между беженцами из Сирии (очевидно, мусульманами) и беженцами с Украины (очевидно, немусульманами). Можно было выбрать из следующих вариантов: разделить поровну между беженцами из Сирии и Украины; большую часть денег отдать сирийским беженцам; все деньги отдать сирийским беженцам; большую часть денег отдать украинским беженцам; все деньги отдать украинским беженцам. Секуляризованные мусульмане и традиционалисты в наибольшей мере продемонстрировали принципы универсальной справедливости — значительная их часть предложила разделить деньги поровну. А вот среди представителей нетрадиционного Ислама и здесь наблюдается серьезная дифференциация: 36% готовы поделить деньги поровну, 20% — большую часть отдать сирийским беженцам, 25% — все деньги отдать сирийским беженцам. Предвосхищая события, заметим, что аналогичную поляризацию мы будем наблюдать в рамках этой группы и по многим другим вопросам.

Внутри дагестанской мусульманской общины наблюдается чрезвычайно низкий уровень национальных барьеров, что уже проявлялось в ответах на вопрос о соседях (нет проблем, если соседями являются люди другой национальности) и о доверии (немногие готовы оказывать особое доверие именно представителям своей этнической группы). Это подтвердилось также в ответе на вопрос о том, позволил бы респондент своей дочери или сестре выйти замуж за мусульманина другой национальности. Твердое «нет» готовы сказать в этом случае лишь 8 процентов респондентов, более 70% не видят проблемы в положительном решении данного вопроса. Значимых отличий между возрастными группами или различными течениями Ислама здесь не наблюдается. Гораздо более неоднозначное отношение характерно для решения вопроса о том, позволить ли сыну жениться на немусульманке, то есть принять в дом «чужака» (хотя по Исламу это позволено). 47% опрошенных положительно ответили на этот вопрос, тогда как 31% выступили против. Наиболее толерантно относятся к «чужакам» при решении вопросов брака секуляризированные мусульмане, наименее толерантно — представители нетрадиционного Ислама. И здесь мы снова видим дифференциацию на две значимые группы: 35% готовы разрешить подобный брак, 42% проявляют негативное отношение.

Необходимо отметить, что сдвиги в религиозности имеют также возрастное измерение. Молодежь более религиозна: среди молодых более чем в два раза больше, чем среди пожилых, тех, кто держит уразу, регулярно ходит на джума-намаз (обязательная пятничная коллективная молитва мусульман) в мечеть, и почти в два раза — всегда совершающих пятикратный намаз. Они получили лучшее Исламское образование: читать шариатские книги по-арабски может 18% респондентов до 35 лет против 8% тех, кто старше 55, — и (в описанной выше условной ситуации выбора имама в селе) предпочитают авторитет молодости и образования авторитету возраста и мудрости. В то же время они более осторожно подходят к трактовкам тех или иных положений в Исламе:

- снижается доля тех, кто считает, что можно читать переводы Корана и растет доля разрешающих читать только толкования:

- из трех возрастных групп среди молодых минимальна доля тех, кто не ограничивается рамками одного мазхаба, но предпочитает решения, соответствующие мнению современных ученых вне зависимости от их принадлежности к мазхабу:


Вопросы, связанные с религиозностью, подтверждают выявленную ранее, при исследовании доверия, тенденцию к большей ориентации молодежи на узкогрупповую солидарность. Доля тех, кто позволил бы сыну жениться на немусульманке, среди респондентов младше 35 лет в два раза ниже, чем среди тех, кому больше 55 (правда, для первых этот вопрос пока еще носит умозрительный характер).

------------------------------------------------------


Правовой плюрализм

В какой степени в спорных или конфликтных ситуациях дагестанцы предпочитают полагаться на собственные силы и силы своих знакомых, а в какой за разрешением споров они склонны обратиться к тем или иным медиаторам — государству или религиозному авторитету? Для того чтобы ответить на этот вопрос, в опрос были включены несколько гипотетических ситуаций.

В одной из них происходит ДТП, где виновный не готов признать свою вину. Как поступить в подобной ситуации? Можно обратиться за помощью к друзьям и родственникам, можно привлечь формальный государственный институт — ГИБДД, наконец, можно попытаться разрешить ситуацию через религиозного авторитета — имама. Среди наших респондентов большинство предпочитает действовать сообразно правилам дорожного движения и вызвать сотрудников ДПС: таковых 65%. Значительная часть — 27% — в такой ситуации выберет вариант разрешения конфликтной ситуации с помощью имама. Пренебрежимо мала (2%) доля тех, кто не стал бы прибегать к помощи одного из этих регуляторов и предпочел бы с ходу «нажать» на виновного через родственников. В наибольшей мере ориентируются на решение подобного рода конфликтов по Исламу нетрадиционные мусульмане — здесь желающие обратиться к имаму и вызвать сотрудников ДПС распределились практически поровну. Среди молодежи, а также суфиев, доля стремящихся обратиться к имаму также ощутимо выше средней, но ориентирующихся на вызов сотрудников ДПС все равно большинство — около 60%.

В рамках другой ситуации после того, как суд оправдывает бывшего нетрезвым чиновника, сбившего насмерть человека, безутешный отец погибшего устраивает самосуд и убивает виновника аварии. Как респонденты относятся к подобному факту правового беспредела? Среди участников опроса готовые и не готовые в той или иной мере оправдать самосуд разделились практически пополам. Не зафиксировано различий в ответах на этот вопрос, которые были бы связаны с возрастными показателями. В большей степени ответы различаются в связи с религиозным разделением. Так, в той или иной мере одобряющими поступок отца чаще оказываются секуляризованные и нетрадиционные мусульмане. Однако если ограничиться теми, кто полностью одобряет самосуд, оказывается, что существенной разницы между группами также нет, доля таких ответов по разным группам колеблется от 13 до 16%.

Какие же выводы можно сделать на основе ответов на эти вопросы? По меньшей мере, можно сказать, что они опровергают некоторые стереотипы.

Во-первых, не соответствует действительности представление о том, что мусульмане Дагестана не готовы апеллировать к государству как инструменту разрешения конфликтов. Правовой плюрализм присутствует, но даже среди нетрадиционных мусульман около половины респондентов в ситуации ДТП готовы обращаться к авторитету государства. Среди других групп эта доля существенно выше.

Во-вторых, принадлежность к Исламу не страхует от оправдания правового нигилизма. Хотя по шариату самосуд недопустим, практически половина определившихся с ответом (среди нетрадиционных мусульман — почти половина опрошенных) в той или иной степени готовы одобрить действия вне правового поля, не только российского, но и Исламского.

-------------------------------------------------------


Ценности образования

Получение качественного образования является важнейшим приоритетом современного человека, фактором вертикальной мобильности. Как относятся к проблеме образования дагестанские мусульмане? С тем, что для человека важно получение качественного образования, не согласились лишь 2% опрошенных. Невозможность дать детям хорошее образование очень беспокоит 80% респондентов и несколько беспокоит еще 14%. Невозможность повысить свою профессиональную квалификацию (что также во многих случаях связано с образованием) в той или иной мере беспокоит около 80% респондентов. Несколько меньше невозможность дать детям хорошее образование беспокоит молодежь — для них это, судя по всему, еще не очень актуально, зато они в большей мере озабочены невозможностью повысить профессиональную квалификацию.

Но какое образование действительно важно? Более 60% опрошенных считают, что важно получение как религиозного, так и светского образования. Важность в первую очередь светского образования отметили 30% респондентов, в первую очередь религиозного — 7%. Максимальна доля тех, для кого однозначным приоритетом является религиозное образование, среди представителей нетрадиционного Ислама (15%) и молодежи (13%). Однако и в той, и в другой группе подавляющее большинство осознает важность светского образования, в основном наряду с религиозным. Происходит значимый возрастной сдвиг от приоритета светского образования (60% в возрастной группе старше 55 лет) к осознанию необходимости сочетания религиозного и светского образования (70% тех, кто младше 35), но не к отрицанию образования и не к ограничению его только религиозной сферой.

Однако подкрепляются ли декларации в этой сфере практическими действиями? Несколько условных ситуаций в рамках опроса ставили своей целью выявить реальные ценностные приоритеты в данной сфере. Причем, для получения более четкой картины, ценности образования были противопоставлены традиционным гендерным ценностям — речь шла об образовании девочек.

В первом случае необходимо было определить образовательные перспективы детей: дочки-отличницы и сына-оболтуса — при условии, что есть деньги на то, чтобы отправить в университет только одного ребенка. Очевидно, если ценность образования действительно высока, отец должен отправить учиться дочь. Если он отправляет учиться сына, гендерные предпочтения для него явно важнее, чем ориентация на качественное образование, которое сын при своем уровне подготовки в любом случае не сможет получить. Если же выбирается вариант: не отправлять ни дочь, ни сына, а использовать деньги в хозяйстве, о реальной ценности образования вряд ли вообще можно говорить.

Вариант «отправить учиться дочь» выбрали 59% респондентов, «отправить учиться сына» — 20%, никого не отправлять учиться — 8%, 13% затруднились с выбором. В наибольшей мере приоритет образовательных ценностей демонстрируют секуляризированные мусульмане — 77% готовы отправить учиться дочь и лишь 5% — потратить деньги на хозяйство вместо обучения детей. На другом конце спектра, среди нетрадиционных мусульман, обучение дочери поддерживает лишь 46%, тогда как 26% предпочитают обучение сына, 10% — трату денег на хозяйство, а 18% не смогли определиться в этом вопросе. Снижаются ценности образования, во всяком случае, относительно гендерных предрассудков, и в возрастном разрезе: доля желающих отправить учиться дочь падает с 71% в возрастной группе старше 55 лет до 49% среди тех, кто младше 35.

Вторая ситуация связана с дочерью-отличницей, о будущем которой размышляет ее отец. Дочь можно отправить учиться в Москву на медицинский, где она станет хорошим специалистом (деньги на это есть); можно отправить на экономический факультет ДГУ в Махачкале — это престижно; можно вообще не отправлять ее учиться и выдать замуж. Наконец, можно предоставить право решения самой дочери. Опять же очевидно, что о реальном приоритете образования речь идет в первом и, скорее всего, в последнем случае (хотя здесь скорее можно говорить о приоритете независимости личности).

Полученная в этом случае картина во многом схожа с первой. 40% респондентов готовы предоставить право выбора дочери, 28% — отправить ее в Москву учиться на медицинский. Доля желающих обучать дочь в Махачкале очень мала — всего 4%. Зато 19% готовы вообще не отправлять ее учиться, предпочитая раннее замужество дочери (вне зависимости от ее желания) перспективе получения образования. Так же, как и в первой ситуации, крайние позиции демонстрируют секуляризированные и нетрадиционные мусульмане. Если среди первых доля желающих выдать дочь замуж вне зависимости от ее желания чрезвычайно низка — лишь 2%, то среди последних она возрастает до 32%. И снова мы видим существенный разброс взглядов среди представителей нетрадиционного Ислама: в этой группе в то же время 19% готовы отправить дочь на обучение в Москву и 30% — предоставить решение самой дочери.

Возрастная динамика также демонстрирует негативные тренды с точки зрения приоритета образования над традиционной гендерной дискриминацией. Доля желающих отправить дочь учиться в Москву упала с 41% среди старшего поколения до 25% у молодежи, доля готовых предоставить право на определение собственной судьбы самой дочери — с 45 до 33%. В то же время драматически выросла доля тех, кто хочет раннего замужества дочери — с 8% среди опрошенных старше 55 лет, до 27% среди респондентов моложе 35.

Почему падает ценность образования? Наверное, здесь можно привести различные причины, но исходя из результатов опроса, можно сделать вывод, что реализовать на практике потенциал качественного образования удается далеко не каждому. 22% опрошенных считают, что в повседневной жизни им научные знания не нужны, причем среди молодежи эта доля еще больше. 78-85% респондентов беспокоит, что высокооплачиваемую работу либо престижную должность невозможно получить без денег и связей. Если образование реально не становится карьерным лифтом, если усилия по его получению не приносят отдачи, естественно, стремление повысить свой образовательный уровень начинает снижаться.

--------------------------------------------------------


Ценности труда

«Человек должен трудиться». Без каких-либо дополнительных условий с этим тезисом согласилось немногим более половины опрошенных. В более молодых возрастных группах представление об обязательности труда снижается: ее признают 65% тех, кто старше 55, и лишь 48% среди молодежи. Но лишь 5% респондентов считает, что человек должен трудиться как можно меньше (среди старших — 1%, среди молодежи — 7%).

Наиболее популярное обоснование необходимости трудиться связано с материальными факторами — человек должен трудиться, если это необходимо для материального благополучия его семьи. Идею работы для удовольствия поддержала четверть опрошенных. Наиболее интересно отношение респондентов к тезису «человек должен трудиться, если это способствует его развитию», выражающему современное постиндустриальное отношение к труду. В целом по выборке его поддержали 35% опрошенных, но если среди старшего поколения так считают только 27% респондентов, то среди молодежи эта доля возрастает до 40%.

Отношение к труду варьируется и среди разных религиозных групп. Так, секуляризированные мусульмане в меньшей мере стремятся работать для материального благополучия семьи и в большей мере — когда работа доставляет им удовольствие. При этом стремление минимизировать трудовую деятельность характерно для 2% секуляризированных мусульман и 7% представителей нетрадиционного Ислама.

Хотя среди жизненных приоритетов работа не стоит на первом месте, занимая по различным группам 3-4 позицию, воспитать своих детей трудолюбивыми хотели бы более 80% опрошенных. Ценность свободного времени по всем возрастным и религиозным группам оказывается ниже ценности работы, но для молодежи и нетрадиционных мусульман она котируется выше, чем для других возрастных и религиозных групп.

Как должен человек относиться к своей работе? Респонденты проявили удивительное единодушие в том, что необходимо выполнять взятые на себя трудовые обязательства, причем не по причине внешнего контроля, а просто потому, что всякая работа должна быть сделана добросовестно. Именно этот вариант ответа выбрали более 90% респондентов, когда им была предложена условная ситуация, в которой подрядчик может сдать недоделанную работу, за которую переведены деньги и в качество исполнения которой никто не будет вникать. Причем единообразные ответы на этот вопрос были даны как по всем возрастным, так и религиозным группам.

Еще одна характеристика отношения к труду среди дагестанских мусульман — это мотивация к достижениям, карьерным лифтам, даже если это потребует от респондентов определенных издержек. Для проверки данного фактора в опрос было включено несколько ситуаций.

В одной из них из предложенной альтернативы после получения высшего образования: пойти работать к родственнику или попытаться пройти собеседование в крупной компании, где предлагают на 20% более высокую зарплату, 80% выбрало вариант крупной компании, причем ни по одной из рассматриваемых нами групп это значение не снижалось ниже 75%. Хотя, очевидно, этот выбор предполагает более высокие требования к качеству работы, и апеллировать к неформальным отношениям работнику вряд ли удастся.

В другой ситуации за интересной и высокооплачиваемой работой необходимо было уехать в другой город, где нет ни родственников, ни друзей. И здесь также 73% опрошенных поддержали такой выбор, несмотря на то, что, по условиям задачи, родные выступали против. Подобный вариант оказался несколько менее популярным у молодежи (67%), среди суфиев (61%) и нетрадиционных мусульман (67%). Тем не менее, во всех возрастных и религиозных группах его сторонники составили очевидное большинство.

Наконец, еще в одном случае ставилась задача подготовки к собеседованию для приема на высокооплачиваемую работу, которое должно было состояться через три дня. Потратить все три дня на подготовку к собеседованию без сна и отдыха оказались готовы 40% опрошенных, среди молодежи — 36%, среди представителей нетрадиционного Ислама — лишь 35%. Готовиться без особого напряжения будут 44% респондентов, в этой группе доля молодежи и нетрадиционных мусульман выше по сравнению с другими группами. Те, кто готов в такой ситуации положиться на судьбу, составляют в целом по выборке 13%, а вот среди суфиев фаталистов явно больше — 17%.

Как и при анализе других групп ценностей, в сфере трудовых отношений наблюдается ценностный сдвиг, связанный с учетом гендерного фактора. Более 50% опрошенных в той или иной мере согласны с тем, что если рабочих мест мало, у мужчин должно быть больше прав на работу, чем у женщин, а также с мнением, что если женщина зарабатывает больше, чем ее муж, это почти наверняка вызовет проблемы. В наибольшей мере подобные взгляды характерны для суфиев и нетрадиционных мусульман.

Для более глубокого понимания гендерного аспекта ценностей, связанных с трудовой деятельностью, респондентам была предложена условная ситуация, когда мать двух малолетних детей, имеющая высшее медицинское образование, хочет выйти на работу. Как должен на это отреагировать ее муж? Абсолютное меньшинство — 3% (не более 5% по различным возрастным и религиозным группам) — считает, что нельзя разрешать ей выходить на работу ни при каких обстоятельствах. 16% готово поддержать стремление жены и разрешить ей выйти на работу без всяких дополнительных условий. Среди молодежи и представителей нетрадиционного Ислама таких 9%, среди суфиев — 13%. На другом полюсе — позиция старшего поколения (22%) и секуляризированных мусульман (24%). Вполне предсказуемо, большинство согласны разрешить жене работать, если можно будет пристроить детей, — таковых в целом по выборке 58%. Что оказалось неожиданным — лишь 7% предпочитают, чтобы за внуками смотрели родители, 51% готовы разрешить жене работать, если детей удастся устроить в детский сад.

Еще один интересный гендерный аспект трудовых ценностей связан с разрешением жене работать, но только в женском коллективе. В целом по выборке такой вариант ответа выбрали 15% опрошенных, но у старшего поколения подобных взглядов почти нет (3%), тогда как среди молодежи эта позиция весьма распространена — ее поддерживает почти четверть респондентов. Чрезвычайно велики и различия между разными религиозными группами: секуляризированные мусульмане единодушно отметают такой вариант («за» высказалось лишь 2%), тогда как среди нетрадиционных мусульман его поддерживают 30% опрошенных.


----------------------------------------------------------

Семейные ценности

Опрошенные практически единодушно поставили ценности семьи на первое место, роль семейных отношений для них явно очень высока. Но что понимается ими под семьей? Напомним некоторые результаты, уже рассмотренные нами выше: лишь треть опрошенных готовы в первую очередь доверять родственникам, только 7% согласны разрешить жене выйти на работу, если за малолетними детьми будут смотреть родители. Судя по всему, как бы ни позиционировали респонденты важность семейных отношений, ценности «большой семьи» уходят в прошлое. Это подтверждает и размывание некритического восприятия возрастных иерархий, на которых во многом строятся отношения внутри расширенной семьи. В условной ситуации неподобающего поведения представителя старшего поколения 73% опрошенных готовы подойти к старику и попросить его вести себя прилично, и лишь 7% считают, что этого делать не надо, поскольку неправильно указывать старшим (19% затруднились ответить). Даже среди молодежи 64% готовы сделать старику замечание.

Тем не менее, семья, очевидно, создает условия для первичной социализации детей и молодежи, формируя у них определенную систему ценностей. Какие же ценности хотели бы наши респонденты передать своим детям? В целом по выборке в лидерах здесь оказываются «ответственность», «трудолюбие» и «терпимость и уважение к другим людям». Среди молодых резко возрастает доля тех, кто желает транслировать детям религиозные ценности, а терпимость и уважение к людям переходят на четвертое место (хотя желающих воспитать подобные ценности и в этой группе все равно более трех четвертей). Различия между религиозными группами также достаточно велики. У секуляризированных мусульман и традиционалистов «тройка лидеров» совпадает с общей по выборке, хотя для традиционалистов ценность религии также высока (4-е место). А вот у суфиев и нетрадиционных мусульман передача религиозных ценностей оказывается на первом месте (среди суфиев этот приоритет отметили 90%), тогда как трудолюбие уходит на 4-е место.

Более 30% опрошенных выбрали среди качеств, которые они хотели бы передать детям, «решительность, настойчивость», «независимость», «бескорыстие, неэгоистичность». Для более молодых значение воспитания независимости падает, а бескорыстия, наоборот, возрастает. А среди религиозных групп лидерами по желанию воспитать в детях независимость и решительность оказались секуляризованные и нетрадиционные мусульмане. Воспитание бережливости представляется важным 28% опрошенных. Эта доля больше среди старших возрастов и среди секуляризированных мусульман. Можно предположить, что в рамках «достижительной» мотивации, выявленной при анализе трудовых ценностей, больше зарабатывать оказывается важнее, чем экономить. Лишь около четверти опрошенных выбрало среди передаваемых детям качеств послушание, и практически столько же — самовыражение. Сдвиг в пользу послушания за счет самовыражения характерен для молодежи и для суфиев, обратное соотношение — для старшего поколения и для секуляризированных мусульман. Развитие воображения вообще не рассматривается как приоритет подавляющим большинством опрошенных.

Первичная социализация зависит не только от того, что пытаются вложить в ребенка родители, но и от того, как они это делают. Несколько вопросов было посвящено насилию в семье. Выяснилось, что около 60% считают ни в каких условиях не допустимым бить жену, практически все остальные (за исключением 2,5%, которые в принципе готовы оправдать подобное насилие) признают, что иногда это оправданно. Одно из возможных объяснений такой позиции было дано при обсуждении опроса в социальных сетях. Респондент отметил, что он выбрал вариант «иногда оправданно», потому что это допускается в Коране, но сам он на свою жену никогда руку не поднимет. Более серьезна ситуация с насилием в отношении детей. Менее 30% считают никогда не оправданным, если родители бьют детей, около 60% допускают, что это иногда оправданно. Почти 12% готовы оправдать это практически во всех случаях. Причем у молодежи допустимость насилия в отношении жены и особенно в отношении детей получает большее признание, чем у старшего поколения. Менее склонны к насилию в отношении жены и детей секуляризированные мусульмане.


-----------------------------------------------------------


Участие в политике

Сколько бы ни утверждалось обратное, для дагестанских мусульман важны демократические ценности. Около 90% опрошенных полностью согласны с тем, что люди должны выбирать политических лидеров на свободных честных выборах. Если бы выборы соответствовали этим характеристикам, более 60% опрошенных пошли бы голосовать на выборы всех уровней, а 15% попытались бы выдвинуться в органы власти. Не стали бы участвовать даже в этих условиях 17% респондентов. Среди молодежи эта доля возрастает почти до четверти, снижается до 49 процент тех, кто пошел бы голосовать на выборы всех уровней. Зато до 20% возрастает доля тех, кто попытался бы выдвинуться в органы власти. Более скромная поддержка демократических механизмов характерна для представителей нетрадиционного Ислама — 35% ни при каких условиях не стали бы участвовать в выборах. Но и в этой группе около половины готовы идти на выборы всех уровней, а 13% — выдвигаться в органы власти. Достаточно маргинальной оказалась позиция участия только в местных выборах, которая обосновывается тем, что законодательные органы более высоких уровнях присваивают себе прерогативу Аллаха, устанавливая законы. В целом по выборке эту позицию поддерживает только 6% опрошенных, по разным возрастным и религиозным группам ее сторонники не превышают 8%.

В то же время на вопрос «Важно ли Вам лично участвовать в политике?» положительный ответ дали лишь 15% опрошенных. Причем ни в одной из возрастных или религиозных групп эта доля не достигает 20%. Но очевидно, что политика в данном случае трактуется очень узко, это понятие не распространяется на различные формы гражданской протестной деятельности, участие в которых достаточно типично для дагестанских мусульман. В борьбе за гражданские права, как уже указывалось выше, готовы принимать участие более половины опрошенных. В подписании петиций по факту участвовало 34% опрошенных и могли бы принять участие еще 47%. В мирной демонстрации участвовали 22% респондентов и 58% готовы принять участие. Люди также не исключают для себя участия в забастовке, бойкоте6 и других формах протеста. Уверены, что никогда не присоединятся к подобного рода акциям, меньшинство — от 19 до 42% в зависимости от вида протестной деятельности.

Как соотносятся Ислам и политика? Для нашей выборки этот вопрос, очевидно, имеет особое значение. С утверждением, что Ислам должен быть вне политики, в той или иной мере согласны почти 60% опрошенных, в той или иной степени не согласны — несколько более 30%, из них полностью не согласны 15%. В большей мере связывают Ислам и политику молодежь, а также нетрадиционные мусульмане, но аналогичные взгляды распространены также и среди суфиев. Более активно поддерживают тезис о том, что Ислам должен быть вне политики, представители старших возрастных групп, а также секуляризированные мусульмане.


---------------------------------------------------------


Выводы

Что можно сказать по итогам опроса о дагестанских мусульманах?

Значительная часть ценностных ориентиров дагестанских мусульман имеет универсальный характер и не зависит от возрастной или религиозной принадлежности. Причем объединяющими являются в первую очередь ценности, характерные для современного мира.

По многим позициям ценности тех, кто относит себя к мусульманам среди преимущественно городских, образованных жителей республики (именно они, как уже говорилось выше, в первую очередь были нашими респондентами), достаточно схожи между собой. Среди наших респондентов в целом высоки ценности образования, ориентации на продвижение и карьеру, добросовестного труда, гражданской активности. То есть сходство обнаруживается в первую очередь там, где речь идет о модернизационных ценностях, связанных с готовностью выбирать современные жизненные стратегии. При выборе между приверженностью собственной группе и ценностями универсальной справедливости значительная часть готова ориентироваться на вторые. Это видно по доле тех, кто предпочитает доверять всем людям, если их поступки не доказывают обратного, а не только родственникам или единоверцам (более 50%), а также по ответу на вопрос о разделении средств благотворительного фонда между мусульманами (сирийскими беженцами) и немусульманами (беженцами с Украины) — почти 60% предложили поделить средства поровну. Дагестанские мусульмане нетерпимы к тем, кого они считают носителями общественных пороков, — алкоголикам, гомосексуалистам, наркоманам, — в остальном же для них характерна достаточно высокая толерантность, в том числе межэтническая.

Правовая культура дагестанских мусульман обладает определенной спецификой как по сравнению со стандартами, характерными для западных стран, так и с типичной для России. Правовое государство (основанное как на светском праве, так и на шариате) не является для дагестанских мусульман безусловной ценностью.

Необходимость исполнения законов, даже если с ними не согласны, декларируют подавляющее большинство опрошенных. При этом от почти половины до практически двух третей респондентов готовы оправдать такие нарушения законодательства, как получение государственных пособий, на которые у человека нет права; проезд без оплаты в общественном транспорте; неуплату налогов. Можно было бы предположить, что, не очень переживая по поводу нарушения российского законодательства, дагестанские мусульмане будут жестко отстаивать необходимость соблюдения законов шариата. Однако эта гипотеза не подтвердилась. Значительная часть опрошенных (около половины определившихся с ответом) одобрила самосуд со стороны отца погибшего в ДТП молодого человека, который застрелил виновника аварии, оправданного российским судом. То есть поддержала вариант, когда в условиях сбоя российского правосудия потерпевшая сторона обращается к неправовым действиям не только с точки зрения российского законодательства, но и с точки зрения шариата. Тем самым возникает вопрос, можно ли адекватно описывать дагестанские реалии просто в терминах конкуренции между российской и Исламской юрисдикциями. Подобная конкуренция также имеет место. Однако представляется, что не менее важную роль играет борьба между тем или иным вариантом нормативного регулирования (будь то светское или Исламское) с одной стороны и правовым нигилизмом и беспределом — с другой.

Дифференциация ценностей наблюдается как между различными религиозными группами, так и внутри этих групп. Наиболее явно расколоты по системе ценностей нетрадиционные мусульмане.

Если рассматривать межгрупповые различия, можно сделать вывод, что наиболее антимодернизационно настроены нетрадиционные мусульмане. В частности, они явно более консервативны в гендерных вопросах, больше нацелены на внутригрупповую солидарность, чем на универсальную справедливость. Однако если внимательнее проанализировать взгляды данной группы, станет очевидно, что в ней нет внутреннего единства, она внутренне неоднородна по системе ценностей. То есть нельзя сказать, что те, кого принято называть салафитами или нетрадиционными мусульманами, в целом настроены антимодернизационно (или, наоборот, модернизационно). Они являются носителями и того, и другого тренда. Для того чтобы понять, с какими факторами связаны эти различия, нужен более детальный анализ. Пока же можно констатировать, что результаты опроса подтвердили тот тезис, который давно высказывается исследователями Северного Кавказа: политика, основанная на единообразном рассмотрении нетрадиционных мусульман как агрессивной, враждебной государству массы не имеет под собой объективных оснований. Так, почти для половины опрошенных в рамках этой группы ценности образования детей перевешивают гендерные предрассудки, примерно столько же готовы участвовать в выборах всех уровней, если они будут честными, и доверять всем людям, если их поступки не доказывают обратного.

Молодежь более религиозна и более консервативна в своей религиозности.

С одной стороны, молодежь однозначно более религиозна, чем старшее поколение, которое во многом до сих пор является «советскими людьми». В системе ценностей при выборе из пяти вариантов (семья, здоровье, работа, религия, свободное время) для молодежи религия оказывается на третьем месте, для старшего поколения — на последнем. Воспитание религиозности у детей считает важным 84% респондентов до 35 лет и лишь 40% — старше 55.

С другой стороны, по результатам опроса создается впечатление, что эта религиозность более консервативна. В сфере религии молодежь в большей мере предпочитает следовать за авторитетами, не стремясь к самостоятельному осмыслению Ислама, а также окружающего мира в Исламских категориях. Так, если среди респондентов старших возрастов 54% считают, что можно самостоятельно читать переводы Корана, то среди молодых подобных лишь 41%. Молодые отдают предпочтение чтению толкований — 45% против 35% среди тех, кому больше 55. В жизненных стратегиях для молодежи характерна большая, чем для старших поколений, ориентация на внутригрупповую солидарность, гендерную дискриминацию. В то же время молодые в меньшей мере склонны к фатализму и более высоко ценят не опыт и мудрость, а знания и компетенцию. При выборе между двумя кандидатами в имамы: молодым, учившимся в Аль-Азхаре, и пожилым, получившим Исламское образование в советское время, — симпатии молодежи оказываются на стороне первого. За него готовы проголосовать 34% респондентов младше 35 лет и лишь 22% тех, кто старше 55. По второй кандидатуре ситуация обратная: 21 против 47%.

Исламизация неоднозначно влияет на традиционные социальные иерархии, расшатывая поколенческие иерархии и стремясь консервировать гендерные.

Приведенный выше пример выбора имама, где взгляды молодежи и старшего поколения оказались существенно дифференцированными, и молодежь ориентировалась на авторитет знания, а не авторитет старшинства, — лишь одно из следующих из опроса подтверждений расшатывания возрастных иерархий. Можно найти и другие. Так, значительная часть молодежи (64%) готова сделать замечание неподобающе ведущему себя пожилому человеку и лишь 9% считает, что необходимо промолчать, поскольку неправильно указывать старшим. Ситуация с гендерными иерархиями гораздо более неоднозначная. Для молодых снижается ценность образования дочерей и возрастает привлекательность их раннего замужества, они более готовы ограничивать своих жен в возможности работать, даже если те получили высшее образование. Что еще показательнее, они в большей мере признают допустимость семейного насилия. Различные тенденции в отношении возрастных и гендерных иерархий — а обе они являются основными столпами традиционного общества, которые подрываются процессами социальной модернизации, — хорошо показывают, как неоднозначно влияет Исламизация на идущие в дагестанском обществе процессы.

https://www.kavkaz-uzel.eu/articles/itogi_oprosa_naselenia_Dagestana/
« Последнее редактирование: 17 Марта 2022, 18:09:31 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Ценности вайнахов-мусульман: результаты опроса
Ирина Стародубровская
Даниил Ситкевич

Данная статья представляет результаты опроса мусульман среди чеченцев и ингушей в сравнении с аналогичным опросом дагестанцев, проведенным годом раньше. Опрос проводился через интернет, выборка является не репрезентативной, а целевой (мусульмане различных религиозных направлений). Основные результаты опроса:

    Религиозные взгляды респондентов определяются различными факторами, среди которых, наряду с принадлежностью к той или иной религиозной группе, важную роль играет этничность.
    Наиболее последовательны взгляды нетрадиционных мусульман.
    Практически единодушно поддерживается необходимость свободных, честных выборов политических лидеров; наиболее скептически к выборам относятся дагестанские нетрадиционные мусульмане.
    И вайнахи, и дагестанцы демонстрируют неприятие коррупции, относя к ней любые формы неформальных платежей.
    Негативно оценивается дифференциация отношения власти к нарушителям закона, использование личных связей в других сферах воспринимается гораздо более терпимо (в наименьшей мере – у нетрадиционных мусульман).
    На уровне деклараций подавляющее большинство опрошенных не готово оправдывать насилие по отношению к другим людям, однако при оценке конкретной ситуации значимая часть поддерживает самосуд, среди вайнахов – существенно больше, чем среди дагестанцев.
    Дагестанцы считают, что имам будет следовать законам шариата, даже если речь идет о его родственнике; вайнахи в подобной ситуации предпочитают перепроверить вердикт у другого имама.
    Хотя религиозные различия имеют значение, наиболее важный фактор, влияющий на отношение к гендерной дискриминации – гендерная принадлежность, у женщин вне зависимости от их религиозных взглядов есть запрос на эмансипацию.
    Среди дагестанцев разрушение поколенческих иерархий существенно более выражено, чем среди вайнахов, при этом поколенческие иерархии важнее для суфиев и традиционных мусульман, чем для нетрадиционных и этнических мусульман.
    Разброс мнений среди дагестанских респондентов гораздо более существенен, чем среди вайнахских, одновременно у вайнахов большая доля затруднившихся ответить на многие вопросы. Это демонстрирует различную степень разрушения традиционных отношений в двух исследуемых социумах.

----------------------------------------------------

Характеристика опроса

В 2017 году исследовательская группа в составе Ирины Стародубровской, Евгения Варшавера, Егора Лазарева провела интернет-опрос среди ингушей и чеченцев. Этот опрос практически полностью дублировал проведенный за год до этого теми же исследователями опрос дагестанцев. Анкета была подкорректирована незначительно, в основном изменения касались используемых имен – для последнего опроса они были сменены на более привычные для вайнахских этносов. Основная цель исследования состояла в выявлении взглядов, норм и ценностей, на которые ориентируются респонденты в своей жизни и которые определяют их решения и стратегии. Вообще изучение ценностей – вполне традиционная сфера социологических исследований. Однако опросы, о которых идет речь, имеют достаточно серьезную специфику по сравнению с обычными исследованиями в данной сфере.

Во-первых, ставилась задача выявить ценности не населения в целом, а именно мусульман. Респонденты отбирались на основе их самоидентификации по данному критерию, при этом в опросе не уточнялось, что значит быть мусульманином. Другими словами, мы целевым образом опрашивали определенную группу населения. Такой подход не обеспечивает того, что в социологии называется репрезентативностью, то есть соответствия параметров опрошенных нами людей общим характеристикам населения Чечни и Ингушетии. Так, среди респондентов 57,2% являются мужчинами, когда как в Чечне по статистике доля мужчин составляет 49,0%, а в Ингушетии – 46,6%. Средний возраст опрошенных составляет 36 лет.

Во-вторых, исследование проводилось в форме интернет-опроса. Это достаточно новая и не до конца отработанная методика, которая, тем не менее, в последнее время завоевывает все большее признание. Суть ее в том, что ссылка на страницу опроса демонстрируется определенным пользователям социальных сетей в качестве рекламы, и они тем самым имеют возможность принять участие в исследовании. В данном случае выбирались группы во всех крупнейших соцсетях – Facebook, Instagram и ВКонтакте – участники которых с высокой степенью вероятности могли принадлежать к целевой аудитории. Кроме того, по нашей просьбе ссылка на опрос была размещена на страницах популярных общественных деятелей, которые поддержали его проведение.

Очевидно, при таком подходе к организации опроса возникают определенные искажения. Он оказывается отражением взглядов преимущественно интернет-сообщества – более образованного, в первую очередь городского населения. Действительно, среди опрошенных 78%, по их словам, имеют высшее образование, тогда как в целом в Чечне и Ингушетии доля людей с высшим образованием состоявляет около 30%. Сельских жителей в выборке оказалось всего 28%. Но, как уже указывалось выше, мы и не претендуем на то, чтобы отразить характеристики населения республик в целом. Зато этот недостаток искупается более легким доступом к представителям нашей целевой группы, более надежными гарантиями анонимности участников, что позволяло предположить, что они охотнее примут участие в опросе и будут отвечать честнее.

Тем не менее в данном исследовании мы столкнулись с гораздо большими трудностями, чем при опросе дагестанских мусульман. Речь идет о проблемах двоякого рода. С одной стороны, нам отвечали гораздо менее активно, полностью анкету заполнили всего 624 человека (в дагестанском опросе – в 2,7 раза больше, с учетом того, что не все указали полную информацию о себе, в анализ удалось включить 1352 анкеты). С другой стороны, мы испытывали сложности с определением того, относятся ли опрошенные к нашей целевой группе – чеченским и ингушским мусульманам. К сожалению, далеко не все из них указали свою национальную принадлежность: кто-то просто назвал себя мусульманином, кто-то предпочел отшутиться (среди респондентов даже эльфы обнаружились). В результате пришлось отсеять еще 107 анкет, и в итоговое исследование вошло лишь 517 респондентов, среди которых 255 чеченцев, 237 ингушей и 25 человек, называющих себя вайнахами.

В-третьих, в анкету были включены вопросы двух типов. Наряду с привычной формой вопроса: «Как Вы думаете…?»; «Считаете ли Вы…?» - опрос включал в себя жизненные ситуации, в которых респондент должен был оценить действия участников либо предложить им наилучший вариант решения проблемы. Отправлять ли учиться дочь-отличницу или сына-лентяя? К кому обращаться, если произошло ДТП, и стороны не могут договориться, кто виноват? Что делать девушке, если она хочет создать семью, а к ней никто не сватается? Такой тип вопроса называется виньеткой.

Почему нам казалось важным включать виньетки в опрос? Дело в том, что ценности проявляются не только, а возможно и не столько, в декларациях, сколько в рутинных действиях, в принятии огромного числа мелких решений по конкретным ситуациям. Причем далеко не всегда декларации совпадают с мотивами подобных повседневных действий. Это ярко проявлялось в наших качественных исследованиях, когда, например, выяснялось, что молодой человек, произнесший длинную эмоциональную речь в поддержку беспрекословного подчинения старшим, сам женился в 18 лет вопреки воле родителей. Обычно ценностные опросы ограничиваются декларативным уровнем, но это представляется явно недостаточным. Нам хотелось понять ценности мусульман в том числе и в процессе повседневного принятия решений, а также выявить, насколько они отличаются от декларируемых.

В нашем опросе мы анализировали ценностные ориентиры двух вайнахских народов – чеченцев и ингушей – совместно. Для исследования каждого из них в отдельности материала явно не хватало. Мы не можем утверждать, что выявленные в ходе опроса различия (сразу скажем – они немногочисленны) объясняются действительной разницей в ценностях, а не особенностями выборки. Данный вопрос безусловно требует дополнительного изучения на основе исследований с иным дизайном и иным объемом выборки.


-----------------------------------------------------------------

Религиозные группы

Итак, мы выяснили, что на основе опроса мы не можем судить о ценностях населения Чечни или Ингушетии в целом. И если кто-то интерпретирует его результаты так, что соответствующий процент жителей этих регионов поддерживает насилие или выступает за гендерное равенство, это будет ошибкой. Мы с самого начала знали, что опрос нерепрезентативен. Что же мы хотели измерить с его помощью?

Не секрет, что в постсоветский период на территории северокавказских республик среди мусульман не было и нет единства – они принадлежат к разным религиозным направлениям; конфликтуют по многим вопросам не только вероучения, но и повседневной жизни; и даже не всегда считают друг друга истинными последователями Ислама. При этом взгляды и ценности представителей конкурирующих направлений часто трактуются превратно, на основе слухов и сплетен либо частных примеров, которые могут не отражать общей картины. Собственно, опрос ставил своей целью выявить, насколько различаются ценности представителей разных течений Ислама на отдельных северокавказских территориях и насколько эти различия существенны. Ведь вполне возможно, что реальные отличия связаны совсем не с религиозными взглядами, а с принадлежностью к этнической группе, образованием, гендером или какими-то иными факторами.

Чтобы провести подобный анализ, для начала необходимо определить те религиозные группы, различия между которыми мы хотели бы охарактеризовать. Это достаточно непростая задача – разнообразие религиозных взглядов на Северном Кавказе велико, и основные «линии разлома» не всегда очевидны. Чтобы решить ее достаточно корректно, мы советовались с экспертами, имамами, сторонниками различных религиозных направлений в первую очередь в Дагестане. В результате был сформирован алгоритм выделения религиозных групп на основе ответов на три вопроса, представленный в Таблице 1. Безусловно, он не идеален (так, всегда возникает вопрос, к каким группам относить затруднившихся ответить), но он позволяет операционализировать процесс анализа и избежать субъективизма.



Не только содержательное разделение на религиозные группы, но и наименование этих групп – вопрос, по которому не всегда можно найти консенсус. Особенно это касается группы, которая названа «нетрадиционные мусульмане». Здесь имеются в виду те, кто апеллирует в своей вере только к Корану и Сунне. Общепризнанного термина для обозначения данной группы нет. Когда это направление получило распространение на Северном Кавказе, его сторонников стали называть ваххабитами. Однако этот термин был недопустимо идеологизирован и со временем стал вызывать исключительно негативные коннотации. Кроме того, он не принимался самими представителями данного течения.

В дальнейшем понятие «ваххабит» стали заменять более политкорректным термином «салафит». Это наименование является гораздо более адекватным, однако оно включает лишь часть представителей рассматриваемого религиозного направления, не распространяясь, например, на ихванов или сторонников “Хизб-ут-Тахрир” 1. И если для вайнахов эти детали не столь важны, в Дагестане дифференциация проявляется достаточно четко. Определенное распространение получил термин «чистый Ислам». Но значит ли это, что остальные направления Ислама следует считать «не чистыми»?

В результате остаются два термина, оба из которых нам представляются вполне допустимыми: Исламский фундаментализм и нетрадиционный Ислам. Здесь из них выбран последний. Собственно, он указывает не только на то, что данное направление не сложилось исторически на Северном Кавказе, а в основном стало распространяться в постсоветский период, но также на его неприятие смешения Ислама с неИсламскими традициями, аргументируемого ссылкой на практики предков. Как выразился один из его представителей, «знание противостоит традиции».

Применяя предложенный алгоритм к разделению опрошенных на религиозные группы, получаем результаты, представленные в диаграмме №1. Из диаграммы очевидно, что это распределение существенно различается по вайнахам и дагестанцам. Если применительно к дагестанцам оно достаточно равномерно, и все группы полноценно представлены в выборке, то по вайнахам суфии составляют более половины опрошенных, а этнические мусульмане - всего около 3%. Не очевидно, что здесь мы имеем дело с дефектами самой выборки. Вполне возможно, что это как раз отражает ее специфику. Суфизм у вайнахов действительно имеет широкое распространение и, судя по всему, до сих пор доминирует среди религиозных групп. Незначительная доля непрактикующих мусульман может быть связана, в частности, с большим распространением религиозной обрядности, в том числе и среди тех, кто не всегда полностью исполняет требования Ислама в повседневной жизни, что менее характерно для Дагестана. Но в любом случае надо с некоторой осторожностью относиться к выводам, полученным на основе мнения незначительного числа опрошенных, даже если его значимость подтверждена эконометрическим анализом.



---------------------------------------------------------

Религиозные взгляды

С учетом того, что наше исследование в первую очередь отражает разнообразие течений Ислама на Северном Кавказе, логично начать обсуждение его результатов именно с характеристики различий в религиозных взглядах. Что важнее – религиозные знания или жизненный опыт? Каковы источники религиозного знания? Как должны сочетаться глобальность Исламской уммы и местные особенности? Считается, что по всем этим вопросам разница позиций у различных течений Ислама весьма велика. Но так ли это? Либо здесь оказывают влияние какие-то другие факторы? Анализ показывает, что картина складывается достаточно пестрая.

К кому обратится мусульманин, если ему надо решить вопрос в соответствии с религиозными канонами? У вайнахов явно наибольшей популярностью пользуются два варианта – имам и знающий человек среди знакомых, причем они доминируют у всех религиозных групп. Тем не менее источники религиозного авторитета у разных групп имеют отличия, причем наиболее полярны они у суфиев и нетрадиционных мусульман. Суфии характеризуются наиболее высокой долей обращений к имаму и духовному наставнику, они пользуются этими двумя источниками в полтора раза чаще, чем нетрадиционные мусульмане. Нетрадиционные мусульмане наиболее часто – в 1,4 раза чаще, чем суфии - обращаются к знающим людям среди знакомых и интернет-источникам. В то же время стремление пользоваться интернет-источниками сильно связано с гендером. Если мужчины более склонны обращаться к имаму, то женщины, которые традиционно в вайнахском обществе не посещают мечеть – как раз к интернету.

Аналогичная полярность источников религиозного авторитета характерна и для дагестанских мусульман. В то же время среди них бОльшая доля нетрадиционных мусульман (62,1%) обращается за решением к имаму, а также бОльшая доля суфиев (39,0%) и меньшая доля нетрадиционных мусульман (12,4%) предпочитает духовного наставника.



Высокая доля тех, кто в процессе поиска правильного с религиозной точки зрения решения готов обращаться к имаму, неизбежно ставит вопрос о тех качествах имама, которые важны для наших респондентов. Для прояснения этого момента в исследование была включена виньетка, где респонденту предлагалось поучаствовать в выборах имама. Было предложено две кандидатуры:

    Абдурахман, 58 лет, родился и жил в селе, Исламу обучался на дому в советское время;
    Юсуп, 35 лет, родился и вырос в селе, Исламу обучался в известном Исламском университете (в Аль-Азхаре) в Египте.

Обращает на себя внимание, что у вайнахов среди всех групп практикующих мусульман, определившихся с выбором, более молодой и образованный имам получает преимущество. Однако с разным «счетом». Если у суфиев его преимущество минимально (сопоставимо с ошибкой измерения), то среди нетрадиционных мусульман число проголосовавших за Юсупа более чем в 4 раза превышает количество отдавших голоса Абдурахману. Примерно аналогичная картина и у традиционных мусульман. Наряду с принадлежностью к религиозному течению, значимым фактором при принятии решения является также возраст респондента – пожилые проявляют меньшую готовность голосовать за молодого имама.

В то же время отличительной чертой данного голосования является число неопределившихся – 44% опрошенных, а среди суфиев и традиционных мусульман – и того больше, затрудняются ответить или считают, что предоставленной информации недостаточно для принятия решения. То есть возраст и Исламские знания – далеко не все факторы, учитываемые в данном случае.

Достаточно неожиданны отличия результатов опроса вайнахов от опроса дагестанцев. В последнем три группы из четырех – суфии, традиционные и этнические мусульмане – отдали предпочтение пожилому и менее образованному имаму, и лишь у нетрадиционных мусульман голоса, отданные за молодого и образованного, почти в пять раз превышают голоса его конкурента. Можно предположить, что среди дагестанцев зарубежное религиозное образование в большей мере связывается с радикальностью взглядов и потенциальной возможностью конфликтов, чем среди чеченцев и ингушей. В то же время, как и у вайнахов, доля неопределившихся в данном вопросе чрезвычайно высока.

При решении религиозных вопросов важен не только источник авторитета, но и пространство поиска. Будет ли этот он проходить в рамках сложившейся догматики, абсолютизирующей разделение на богословско-правовые школы – мазхабы, либо он будет ориентироваться на мнения современных ученых вне зависимости от принадлежности к мазхабу? Среди вайнахов более популярным оказался поиск решения в рамках одного мазхаба, хотя более четверти опрошенных ориентируются на мнение современных ученых. При этом традиционные мусульмане и особенно суфии склонны ориентироваться на один мазхаб, тогда как нетрадиционные мусульмане скорее отдают предпочтение современным ученым, раздвигая традиционные ограничения. Обращает на себя внимание высокая доля затруднившихся ответить среди вайнахов - около 35% в среднем по выборке, а среди традиционных мусульман – более 40%. Возможно, не все смогли сформировать четкое мнение по столь непростому богословскому вопросу.

Те же тенденции прослеживаются и у дагестанских мусульман, однако разброс взглядов здесь больше. Суфии и традиционные мусульмане более ориентированы на поиск решения в рамках одного мазхаба, нетрадиционные мусульмане – на позиции современных ученых. Доля затруднившихся ответить меньше, что может отражать более глубокое проникновение Исламских знаний в дагестанское общество, позволяющее лучше представлять себе современные глобальные Исламские процессы.



Степень самостоятельности в поиске решений, соответствующих религиозным канонам, не в последнюю очередь зависит от позиции в отношении самостоятельного изучения Исламских первоисточников – Корана и Сунны. При ограниченном владении арабским на Северном Кавказе это напрямую связано с отношением к переводу Корана на другие языки. Поэтому один из вопросов анкеты затрагивал данный сюжет.

Как оказалось, существенной разницы между религиозными группами у вайнахов по этому вопросу нет. По всем группам более половины опрошенных считает возможным читать переводы Корана. Максимальна эта доля – более 70% - у нетрадиционных мусульман, среди них также минимальна доля тех, кто считает, что Коран можно читать только по-арабски. В то же время при ответе на данный вопрос фактор образования оказался важнее принадлежности к религиозной группе – образованные люди более склонны допускать чтение переводов и менее склонны ограничивать чтение Корана только арабским оригиналом.

Ответы на этот вопрос среди дагестанцев разительно отличаются, и в первую очередь за счет позиции дагестанских суфиев. Лишь менее 20% из них допускает чтение Корана в переводе, большинство считает возможным читать толкования. При этом 22% - в два раза больше, чем среди вайнахов – не признает ни переводов, ни толкований, и допускает чтение Корана только на арабском. Более консервативна по сравнению с вайнахами также позиция дагестанских традиционных мусульман.



Важный вопрос, характеризующий соотношение этнического и религиозного в Исламе, связан с брачным выбором. Можно ли строить брачные отношения с мусульманином другой национальности? Поскольку традиционно на Северном Кавказе границы брачного выбора строже для девушек, чем для юношей, вопрос относился к дочери или сестре респондента.

Большинство респондентов-вайнахов не готово решиться на такой шаг. Исключение здесь составляют только нетрадиционные мусульмане – среди них доля готовых разрешить девушке брак с мусульманином другой национальности приближается к половине. В то же время более значимыми факторами, влияющими на позицию в данном вопросе, являются гендер (мужчины более склонны не разрешать), образование родителей (чем оно выше, тем более склонны разрешать) и сельское/городское происхождение (уроженцы сел менее склонны разрешать). При учете этих параметров различия между религиозными группами во многом нивелируются. Так, позиция городских и сельских нетрадиционных мусульман по этому вопросу значимо различается. Любопытно, что среди суфиев и традиционных мусульман достаточно велика доля неопределившихся – как видно, ощущается внутренний конфликт между этнической идентичностью и религиозными требованиями. Позиция этнических мусульман в этом отношении более четкая – доля затруднившихся ответить невелика.

Взгляды дагестанских мусульман в данном вопросе отличаются разительно. Если среди вайнахов в среднем положительно ответили менее 33% опрошенных, то среди дагестанцев – 70%. По всем группам, кроме нетрадиционных мусульман, доля положительных ответов у дагестанцев выше более чем в два раза.



Наконец, еще одно «яблоко раздора» среди мусульман – это Ислам и политика. Согласны ли мусульмане с тем, что Ислам должен быть вне политики? Среди вайнахов в наибольшей мере этот тезис поддерживают этнические мусульмане, близка к ним позиция суфиев. Нетрадиционные мусульмане наиболее политизированы – среди них почти 42% полностью или скорее не согласны с данным тезисом. В то же время на взгляды по данному вопросу влияет гендер (мужчины более склонны поддерживать политический Ислам), возраст (пожилые более склонны видеть Ислам вне политики), сельское/городское происхождение (уроженцы сел более политизированы).

Дагестанские мусульмане в целом, судя по всему, более политизированы, чем вайнахи. Если среди опрошенных чеченцев и ингушей доля полностью или скорее не согласных с тем, что Ислам должен быть вне политики, составляет 28,5%, то среди дагестанцев – 35,4%. В первую очередь выделяется более высокая политизированность дагестанских суфиев, а также этнических мусульман.

Итак, широко распространенное представление о том, что принадлежность к тому либо другому Исламскому течению жестко и однозначно предопределяет религиозные взгляды, не получило полного подтверждения. В каких-то вопросах это так, в каких-то другие факторы играют более важную роль. По некоторым позициям этнические различия важнее религиозных. Так, среди дагестанцев готовность выдать дочь или сестру за мусульманина другой национальности несравнимо выше, чем среди вайнахов. По ряду параметров дагестанские суфии разительно отличаются от вайнахских – они гораздо меньше готовы допустить чтение Корана в переводе и явно больше связывают Ислам с политикой. При этом нетрадиционные мусульмане, особенно городские, выделяются большей ориентацией на религиозную догматику, учетом современных тенденций в Исламе и меньшей зависимостью от этнических традиций.

--------------------------------------------------------------

Демократия и протесты

Характерны ли для мусульман демократические ценности? В научной литературе на эту тему сломано множество копий. Некоторые специалисты считают, что, поскольку в Исламе не прописаны демократические механизмы, мусульмане не могут разделять демократические ценности. Другие же, основываясь на результатах ценностных исследований, напротив, утверждают, что демократические ценности среди мусульман получили широкое распространение. Результаты нашего опроса безоговорочно поддерживают последнюю позицию. С тезисом, что люди должны выбирать политических лидеров на свободных честных выборах, у вайнахов полностью согласны 90% участников опроса, не согласных менее 2%. Причем значимых различий между религиозными группами нет. Среди дагестанцев общая поддержка данного тезиса находится примерно на том же уровне, но некоторая зависимость позиции от религиозных взглядов прослеживается – дагестанские нетрадиционные мусульмане несколько менее склонны поддерживать идею выборности.

Еще один вопрос в рамках исследования был направлен на более подробное раскрытие этой темы. Выяснилось, что 64% опрошенных пошли бы голосовать на выборы всех уровней, если бы понимали, что их голос имеет значение, еще более 15% готовы были бы выдвинуться в органы власти, и лишь 13,6% не участвовали бы в выборах ни в какой форме. Что интересно – между религиозными группами по этому вопросу нет значимых различий. Скорее можно утверждать, что более активную позицию занимают мужчины, которые более склонны выдвинуться в органы власти, тогда как женщины скорее участвовали бы в местных выборах или вообще не принимали бы в них участия. А вот среди дагестанских мусульман различия в зависимости от религиозных взглядов выражены более явно. Так, дагестанские нетрадиционные мусульмане в меньшей степени намерены участвовать в выборах, чем вайнахские.

Важно ли для мусульман участвовать в политической активности? Среди всех предложенных в одном из вопросов вариантов общественно-полезной деятельности к политической сфере можно, пожалуй, отнести два – участие в борьбе за гражданские права и участие в политике. Обращает на себя внимание, что если политика не вызывает особого интереса, то борьба за гражданские права оказывается важной примерно для половины опрошенных. Для практикующих мусульман это примерно соответствует стремлению к благоустройству общественных пространств и явно уступает популярности участия в благотворительности. Разницы между религиозными группами не наблюдается ни в отношении борьбы за гражданские права, ни в отношении участия в политике. Более привлекательна политическая активность оказывается для мужчин. Среди тех, кого интересует политика, более значима доля готовых выдвигаться в органы власти. Если же сравнивать по этому вопросу вайнахов и дагестанцев, то различия демонстрируют суфии – для дагестанских суфиев более важно участвовать в политике, тогда как для вайнахских суфиев – поддерживать борьбу за гражданские права.



В связи с последними событиями в Ингушетии большой интерес представляет отношение вайнахов к участию в митингах. В среднем более четверти опрошенных имеет опыт участия в митингах и демонстрациях. Лишь около одной пятой считают, что никогда не будут участвовать в подобного рода мероприятиях. Наименьшая эта доля среди суфиев, наибольшая – среди традиционных мусульман. У дагестанцев ситуация несколько иная – там больше всего отказывающихся участвовать в митингах и демонстрациях среди нетрадиционных мусульман. Впрочем, у них же наибольший опыт участия в таких мероприятиях. Обращает на себя внимание, что ингуши на момент проведения опроса демонстрируют и меньший опыт, и меньшую готовность участвовать в митингах как по сравнению с вайнахами в целом, так и по сравнению с дагестанцами.



Таким образом, подавляющее большинство участников опроса поддержали один из ключевых демократических механизмов - люди должны выбирать политических лидеров на свободных честных выборах. Причем среди вайнахов значимых различий между религиозными группами по этому вопросу нет, тогда как у дагестанцев нетрадиционные мусульмане демонстрируют более негативное отношение к выборам. Если среди нетрадиционных мусульман – вайнахов ни при каких условиях не готовы участвовать в выборах менее 20% опрошенных, то среди аналогичной группы дагестанцев – почти 35% (разница в 1,8 раза). Для мусульман-вайнахов важно принимать участие в борьбе за гражданские права, к участию в политике они относятся более скептически. Допускают для себя участие в митингах 55% опрошенных (сопоставимо с числом тех, для кого важна борьба за гражданские права), никогда бы не стали участвовать 19%, причем на момент проведения опроса среди ингушей эта доля была примерно в 1,8 раза выше. В целом необходимо отметить, что религиозные различия существенно больше влияют на позицию в отношении политики и демократии среди дагестанцев, чем среди вайнахов.


------------------------------------------------------


Законопослушность

Насколько мусульмане являются законопослушными гражданами? Стремятся ли они следовать законам светского общества, в котором живут, либо ориентируются больше на законы шариата, или оба эти источника права для них не очень важны? Изучению этой проблемы был посвящен целый комплекс вопросов и виньеток.

Начнем с прямого вопроса. Надо ли соблюдать законы государства, в котором живешь, даже если с ними не согласен, либо действительно важным является соблюдение законов шариата? С первым утверждением среди вайнахов согласны примерно 82% опрошенных. В наименьшей мере его поддерживают нетрадиционные мусульмане – тех, кто полностью или скорее не согласен с данным тезисом, около 30% при средней по выборке в 1,7 раз меньше. При этом на преимуществе законов шариата настаивает доля опрошенных, вполне сопоставимая с соглашающимися соблюдать светские законы – среди практикующих мусульман она колеблется от 70 до 76%, и лишь среди этнических мусульман значительно падает. Другими словами, респонденты не стали рассматривать эти позиции как взаимоисключающие.

Среди дагестанцев наблюдаются схожие тенденции. В среднем доля не признающих приоритет законов шариата среди них выше, но это связано в первую очередь с гораздо более существенной представленностью этнических мусульман в опросе. Кроме того, вайнахские традиционные мусульмане менее законопослушны и более ориентируются на шариат, чем дагестанские.



А что будет, если рассмотреть эту проблему на конкретном примере? Виньетка описывала ситуацию ДТП, в котором врезавшийся сзади в машину не признает своей вины. Как поступить в подобной ситуации? Привлекать родственников, сотрудников ДПС или имама? Вполне логично, что подавляющая часть этнических мусульман готова обратиться к официальным структурам. Но и среди других групп эта доля достаточно высока – от 59 до 68%. Подтверждается выявленный в предшествующих вопросах результат – традиционные мусульмане среди вайнахов наименее законопослушны, в данном случае они в большей мере готовы обратиться к родственникам, чем другие группы. Доля нетрадиционных мусульман, выбирающих обращение к имаму, среди опрошенных максимальна, однако отличия от других групп практикующих мусульман не особо значимы. Здесь более важно религиозное образование – его обладатели с большей вероятностью не будут связываться с ДПС и обратятся к имаму.

Дифференциация по религиозным группам среди дагестанцев существенно более выражена. Здесь суфии и нетрадиционные мусульмане гораздо менее склонны вызывать ДПС, чем представители аналогичных групп среди вайнахов, а традиционные мусульмане, напротив – более склонны. При этом дагестанские нетрадиционные мусульмане с большей вероятностью в подобной ситуации обратятся к имаму, чем вайнахские.



Теперь присмотримся более внимательно к готовности респондентов соблюдать требования российских законов, что на декларативном уровне поддержало подавляющее большинство опрошенных. Результаты демонстрируют, что мусульмане по-разному относятся к различным нарушениям законодательства. Если кражу чужой собственности не готовы оправдывать представители ни одной из религиозных групп, то в случае получения незаслуженных государственных пособий и неуплаты налогов ситуация не столь однозначна. Хотя доля тех, кто считает, что это скорее или всегда оправдано, в обоих случаях невелика – где-то 13-14%.

Наименее лояльна в этих ситуациях позиция нетрадиционных и традиционных мусульман, хотя различия далеко не везде значимы. Молодежь в большей мере терпима к большинству из представленных нарушений законодательства, чем респонденты более старших возрастов. А вот гендерный фактор может работать по-разному – женщины оказались более толерантными к безбилетному проезду, мужчины – к неуплате налогов.

Если вернуться к анализу различных религиозных групп, любопытно сравнить их позицию по вопросу соблюдения российского законодательства в целом, представленную в Диаграмме №7, и толерантность к нарушению его конкретных норм. Обращает на себя внимание, что суфии и особенно этнические мусульмане декларируют более жесткую позицию по отношению к соблюдению российского законодательства, чем готовы занять по фактам конкретных его нарушений (за исключением кражи). А вот в отношении нетрадиционных мусульман картина обратная – они более нетерпимы к конкретным нарушениям.

Особо серьезных различий между вайнахскими и дагестанскими практикующими мусульманами не наблюдается, за исключением вопроса об уплате налогов. Дагестанские нетрадиционные мусульмане и суфии в большей мере склонны оправдывать неуплату налогов, чем вайнахские. При этом вайнахские суфии более нетерпимы к данному нарушению, чем другие религиозные группы среди вайнахов. Этнические мусульмане в Дагестане менее склонны оправдывать безбилетный проезд, чем аналогичная группа среди вайнахов.



Еще одна виньетка была нацелена на сопоставление роли родственных связей и Исламских норм. Что делать, если имам принял решение в пользу своего родственника? Можно ли ему безоговорочно доверять в этом случае? Среди вайнахов значительное большинство респондентов (70%) предпочитает в подобной ситуации проверить решение у другого имама, 20% настаивает на исполнении решения. И в том, и в другом случае значимых различий между религиозными группами нет. Более важны гендер и возраст – женщины и пожилые менее склонны следовать изначальному решению и предпочитают его перепроверить. Недоверчивость проявляют также жители столиц. Дагестанские суфии более склонны безоговорочно следовать решению имама, чем вайнахские, а дагестанские этнические мусульмане, напротив, настроены в этом вопросе более скептически. Проверять решение имама все группы практикующих мусульман среди дагестанцев будут с меньшей вероятностью, чем среди вайнахов.

Оказавшись в спорной ситуации по поводу совместного бизнеса, Зураб и Идрис решили обратиться к имаму, чтобы он рассудил их по шариату. Имам вынес решение в пользу Идриса. Вскоре после этого Зураб узнал, что имам приходится Идрису троюродным братом. Следует ли Зурабу следовать решению имама? (в %)



Итак, значительное большинство опрошенных практикующих мусульман считают, что важно соблюдать и светские законы, и законы шариата. Как это проявляется на практике? Большинство опрошенных во всех религиозных группах в случае ДТП вызовет дорожно-постовую службу, в наибольшей мере к имаму готовы обратиться нетрадиционные мусульмане, но и среди них таковых лишь 31%. Кража чужой собственности вызывает неприятие у всех опрошенных, а вот в отношении получения незаслуженных пособий и неуплаты налогов позиция не столь однозначна. Тревожным сигналом является меньшая законопослушность среди молодежи.

Различия между религиозными группами среди вайнахов по рассматриваемому комплексу вопросов менее выражены, чем среди дагестанцев, где суфии и нетрадиционные мусульмане в меньшей мере готовы платить налоги и, одновременно, использовать силу государства для разрешения конфликтов, при этом нетрадиционные мусульмане в большей мере ориентируются на шариат. Обращает на себя внимание, что дагестанцы больше, чем вайнахи, готовы доверять имаму, даже если он связан родственными отношениями с одной из сторон конфликта.

---------------------------------------------------------

Отношение к порокам власти

С темой законопослушности напрямую связан вопрос об отношении к порокам власти – фаворитизму, коррупции и т.п. Нужно ли бороться с этими проявлениями либо использовать их в своих интересах? Часть исследования была направлена на выяснение позиции респондентов по этой проблеме.

 Первый ее аспект был связан с отношением к личным связям. Респонденту предлагалось оценить два высказывания – «использование личных связей никому не вредит» и «использование личных связей – это решение собственных проблем за счет общества». Согласных с первым просили отметить на шкале цифру 1, согласных со вторым – цифру 4, имеющих промежуточное мнение – 2 или 3, в зависимости от того, какая позиция ближе. Мнение опрошенных разделилось практически пополам. При этом нетрадиционные и этнические мусульмане проявляют меньше толерантности к использованию личных связей, чем суфии и традиционные мусульмане. Дагестанские нетрадиционные мусульмане также выделяются на общем фоне бОльшим неприятием использования личных связей.

Аналогичный вопрос был задан по поводу неформальных платежей (взяток, откатов, подарков). Респонденту предлагалось выбрать между позицией «неформальные платежи – это коррупция, которая вредна для общества» и «неформальные платежи позволяют быстро решать проблемы, в этом заинтересовано общество». Очевидно, в социуме сложилось гораздо более критическое отношение к неформальным платежам, чем к личным связям, причем это отношение практически универсально. Приравнивание неформальных платежей к коррупции поддерживает или скорее поддерживает около 90% опрошенных вайнахов, и лишь среди этнических мусульман эта доля несколько ниже – 80%. У дагестанцев сложилось схожее мнение по данному вопросу.

Похожий сюжет затрагивался и еще в одном вопросе – о том, возможно ли оправдать получение взятки. Здесь опрос демонстрирует еще более непримиримые позиции среди всех практикующих мусульман, взгляд этнических мусульман на эту проблему несколько выбивается из общей картины. Кроме того, потомки образованных родителей лучше относятся и к неформальным платежам, и к взяткам. Взгляд дагестанцев на эту проблему не отличается от вайнахского.

Еще один вопрос касался единства или дифференциации «правил игры» применительно к различным членам общества. В некоторых странах полиция и другие официальные органы согласны идти навстречу тем, кто нарушает правила, и люди могут решать свои проблемы быстро, если у них есть личные связи. В других, наоборот, органы власти жестко следят за выполнением всех правил. Респонденту предлагалось выразить свое предпочтение по отношению к системе, где представители власти жестко следят за соблюдением правил, либо к системе, где представители власти согласны идти навстречу тем, кто нарушает правила. Ответы демонстрируют более жесткое отношение к дифференциации правоприменения со стороны органов власти в результате использования личных связей, чем просто к использованию личных связей. Среди вайнахов 87% предпочитают или скорее предпочитают систему с жестким соблюдением правил по отношению ко всем. Аналогичная картина характерна и для дагестанцев. Сторонниками жесткого соблюдения правил среди вайнахов оказываются в большей мере сельские жители и потомки менее образованных родителей.

Таким образом, пороки власти, связанные с коррупцией, провоцируют активное неприятие как среди вайнахов, так и среди дагестанцев, вне зависимости от дифференциации религиозных взглядов (выбивающаяся позиция этнических мусульман-вайнахов вполне может быть искажением, связанным с их малочисленностью в опросе). В то же время использование личных связей не вызывает столь единодушной негативной реакции, если оно не связано с дифференциацией отношения со стороны государственных органов, в частности силовых структур. При этом создается впечатление, что потомки образованных родителей менее критично настроены к порокам власти и готовы использовать их в своих интересах.

---------------------------------------------------

Отношение к насилию

Отношение к насилию – чрезвычайно важная тема при анализе ценностей мусульман. Как в обыденном сознании, так и в некоторых научных работах бытует представление, что мусульмане - все или принадлежащие к определенным направлениям - приемлют насилие в отношении неверных, поскольку это дозволено в священных книгах. В то же время в Исламе применение насилия регулируется определенными правилами, которые мусульмане должны неукоснительно соблюдать. Однако можно ли считать, что на практике все происходит именно так?

В опросе отношение к насилию измерялось одним вопросом и одной виньеткой. Вопрос был связан с тем, может ли быть оправдано насилие против других людей. И здесь мнение оказалось достаточно единодушно – подавляющее большинство опрошенных не готовы оправдывать насилие по отношению к другим людям. Причем хуже всего к насилию относятся вайнахские суфии. Однако более важным оказывается не принадлежность к религиозной группе, а другие факторы – в большей мере склонны оправдывать применение насилия мужчины и дети менее образованных родителей. Дагестанцы в этом вопросе очень схожи с вайнахами.

Гораздо более неоднозначную картину продемонстрировала реакция на самосуд, описание которого содержала виньетка. Молодой человек погиб в ДТП, виновником которого был сын крупного чиновника. Суд встал на сторону последнего. И тогда отец погибшего застрелил виновника ДТП. Как отнестись к подобному поступку? 50% опрошенных вайнахов готовы полностью или скорее одобрить действия отца. Причем позиция в данном вопросе не зависит от принадлежности к той или иной религиозной группе. Единственный значимый фактор здесь – гендер, мужчины в большей мере оправдывают насилие, чем женщины.

Сравнение с дагестанским опросом демонстрирует, что дагестанцы в меньшей степени склонны оправдывать самосуд. Если посмотреть на долю тех, кто готов полностью или скорее одобрить действия отца, среди дагестанцев их окажется несколько больше 40% - существенно более низкая доля, чем у вайнахов.



Результаты опросов дают очень интересную картину. Судя по ним, склонность к оправданию насильственных практик определяется не столько теми или иными особенностями религиозных взглядов, сколько некоторыми общими ценностными установками, характерными для северокавказских социумов и, вероятно, связанными с распространением обычаев кровной мести и других аналогичных форм традиционного насилия. Это подтверждается также и тем, что согласие (полностью или частично) с самосудом среди дагестанцев выше всего среди этнических мусульман, где оно сравнивается со значениями, характерными для вайнахов. В то же время можно предположить, что сторонники насильственных практик – наиболее радикальные из мусульман – просто не приняли участие в опросе. Однако результаты дают по меньшей мере возможность утверждать, что сама по себе принадлежность к нетрадиционным мусульманам – сторонникам «чистого» Ислама – не приводит к однозначно большей поддержке насилия.

При этом обращает на себя внимание, что нетрадиционные мусульмане, которые теоретически должны были бы в большей мере ориентироваться на шариат, не дозволяющий самосуд в предложенной в виньетке форме, в значительной своей части готовы оправдать действия отца погибшего. Создается впечатление, что желание восстановить справедливость любой ценой в условиях, когда культурные стереотипы позволяют рассматривать насилие как приемлемый инструмент достижения цели, приводит к подобному результату2.

В анализе данной темы бросается в глаза резкое несоответствие декларации и реакции на конкретную ситуацию в обоих исследованиях. Это еще раз демонстрирует, что включение в опрос только вопросов, требующих декларативных ответов, может существенно искажать реальную мотивацию респондентов.

-----------------------------------------------------

Гендерные отношения

Большое внимание в исследовании было уделено позиции респондентов по проблеме гендерной дискриминации. В соответствующий раздел опроса были включены как вопросы, так и виньетки, касающиеся самых разных аспектов этой проблемы: образования дочерей, работы женщин с детьми, активности девушек в поисках мужа, семейного насилия. Такой подход к данной проблеме позволяет не только охарактеризовать взгляды респондентов в целом, но и проследить, как соотносятся между собой декларации и решения, принимаемые в конкретных жизненных ситуациях.

Среди вопросов центральное место занимали сюжеты, связанные с трудовой занятостью женщин. Респондентам предлагали согласиться или не согласиться со следующими утверждениями:

    когда рабочих мест мало, у мужчин должно быть больше прав на работу, чем у женщин;
    если женщина зарабатывает больше, чем ее муж, это почти наверняка вызовет проблемы.

Большинство среди опрошенных вайнахов полностью или скорее согласны с первым тезисом, исключение составляют этнические мусульмане. Второе утверждение не вызывает столь единодушной реакции, в среднем его поддержка менее 50%. Тем не менее анализ показывает, что значимых различий между религиозными группами нет. Более важны другие факторы. В обоих случаях женщины менее склонны соглашаться с подобными сексистскими утверждениями. Кроме того, более образованные скорее не поддержат первый тезис (причем фактор образования здесь очень значим), а молодые и живущие в селе с большей вероятностью согласятся со вторым. Различия с дагестанскими мусульманами наблюдаются лишь в том, что дагестанские нетрадиционные мусульмане в большей степени поддерживают женскую дискриминацию при трудоустройстве, чем вайнахские.

Еще один вопрос был связан с семейным насилием. Можно ли оправдать мужа, если он бьет жену? Подавляющее большинство во всех религиозных группах не находит оправдания в подобной ситуации, особенно жесткой позиции в этом вопросе придерживаются этнические мусульмане. Женщины менее снисходительно относятся к насилию, чем мужчины. Схожую позицию можно наблюдать и среди дагестанцев.

Две виньетки были посвящены образованию дочерей – вопросу, имеющему достаточно высокую актуальность на Северном, особенно Северо-Восточном Кавказе. В первой из них отец решает вопрос об образовании своих детей. Он может отправить в университет либо дочь-отличницу, либо сына-лентяя (на отправку обоих детей не хватит денег). А может вообще потратить имеющиеся средства на хозяйство и оставить детей без образования.

Во второй виньетке выбор сформулирован по-другому. Куда послать дочь учиться? В Москву, где она станет хорошим специалистом, или в республиканский вуз на престижный факультет? Или вообще не давать ей образования и сразу выдать замуж? А может, позволить ей самой выбрать свою судьбу?

Результаты анализа показывают, что женское образование является значимой ценностью среди вайнахов – около половины опрошенных твердо настроены на то, чтобы их дочери учились. Выдать дочь замуж и не отправлять ее учиться предпочитают менее 9% респондентов, среди нетрадиционных мусульман их несколько больше – около 15%. Причем частично это можно приписать недооценке роли образования в принципе – 7,4% (8,7% среди нетрадиционных мусульман) не хотят отправлять учиться ни дочь, ни сына, предпочитая вложить деньги в свое хозяйство. В то же время при принятии решения качество образования не всегда играет определяющую роль. Значительная часть опрошенных – примерно 29% - не хочет далеко отпускать дочь на учебу, даже если это может негативно сказаться на том, насколько хорошим специалистом она станет в будущем. Обращает на себя внимание, что более трети опрошенных по всем религиозным группам готовы предоставить право выбора самой дочери, не ограничивая ее собственными ориентирами. Это – значимый отход от поколенческих и гендерных иерархий, традиционно присущих вайнахскому обществу.

Сравнение религиозных групп демонстрирует, что позиции всех практикующих мусульман достаточно схожи между собой. Различия определяются в основном другими параметрами – где-то возрастом, где-то образованием (собственным или родительским). Но один фактор проходит сквозной линией через все рассматриваемые варианты ответов – женщины в большей мере склонны дать дочери образование, причем хорошее образование, даже если для этого ей придется уехать из дома, а также предоставить ей свободу выбора собственной судьбы. Этнические мусульмане тоже не стремятся сразу выдать дочь замуж, предпочитая направить ее на учебу.

Различия с результатами дагестанского опроса касаются в первую очередь двух моментов. Во-первых, дагестанцы (особенно суфии и традиционные мусульмане) менее склонны отправить учиться дочь в столицу региона. Это может быть связано как с распространенным мнением о высокой коррупционности дагестанского образования, так и с географическими факторами – в Чечне и особенно в Ингушетии учеба в региональной столице с большей вероятностью подразумевает возможность жить дома, чем в Дагестане с его бОльшими расстояниями и заселенностью гор.

Во-вторых, нетрадиционные мусульмане Дагестана более консервативны. Они более склонны вместо получения образования выдать дочь замуж и менее намерены давать ей свободу выбора.







Еще один важный аспект гендерных отношений – возможность для женщины работать. Должен ли муж ограничивать жену в ее стремлении реализовывать себя в трудовой деятельности либо, напротив, ему следует ее поддерживать? Чтобы более четко высветить принципиальную позицию респондентов по этому вопросу, в виньетке предлагалась ситуация наличия в семье двух детей – дошкольников, за которыми при трудоустройстве матери должен кто-то следить. Для анализа все разнообразные варианты ответов были сгруппированы в три блока: муж мог либо запретить жене выходить на работу (в принципе или временно), либо разрешить (без условий или при условии, что дети будут пристроены), либо разрешить, но только в женский коллектив. Выяснилось, что большинство опрошенных во всех религиозных группах готово на месте мужа разрешить жене работать – доля давших подобные ответы по разным группам колеблется от 72,4% до 87,4%. При этом более половины согласны отпустить жену на работу при условии, что дети будут устроены в детский сад, и лишь около 7% - если их родители согласятся присматривать за внуками.

Ограничения на трудоустройство женщины у вайнахов в наибольшей мере поддерживают традиционные и нетрадиционные мусульмане – они менее склонны позволять жене работать, а если уж разрешают, то скорее только в женском коллективе. Это существенно отличает ситуацию среди вайнахов от дагестанской, где наиболее консервативными в данном вопросе, наряду с нетрадиционными мусульманами, являются суфии. В то же время дагестанские этнические мусульмане занимают более либеральную позицию, чем вайнахские.

Однако разница между религиозными группами среди вайнахов не так важна, как гендерные и возрастные отличия – женщины и пожилые менее склонны к гендерной дискриминации, чем мужчины и молодые.



Должна ли девушка предпринимать активные усилия, чтобы выйти замуж? В ответе на этот вопрос нашли подтверждение не все выявленные ранее тенденции. Наиболее явно активную позицию девушки в поиске мужа поддерживают этнические мусульмане, что совпадает с их большей ориентацией на гендерное равенство и в ответах на другие вопросы. А вот взгляды женщин и мужчин здесь отличаются от той картины, которая сложилась ранее. Женщины более склонны считать, что особых усилий прикладывать не следует, тогда как мужчины – что девушка может просить родственников посватать ее. Дагестанские нетрадиционные мусульмане поддерживают активную позицию в данном вопросе в большей мере, чем вайнахские. Это касается и варианта самостоятельного поиска мужа, и особенно просьб девушки к родственникам ее посватать. В то же время взгляды этнических мусульман среди дагестанцев более консервативны, чем среди вайнахов.

Таким образом, анализ показывает, что позиция мусульман по гендерным вопросам может зависеть от разных факторов – принадлежности к определенному религиозному течению, возраста, образования. Однако наиболее универсальным параметром, воздействующим на различия в данной сфере, является сам гендер. Создается впечатление, что консервативный поворот в данной сфере, связываемый с распространением Ислама – в первую очередь мужское явление. Вайнахские женщины (впрочем, как и дагестанские) гораздо более склонны к Исламскому феминизму – они не признают гендерную дискриминацию, стремятся работать, давать хорошее образование дочерям, не ограничивая их в образовательной миграции. Лишь активность девушки в поиске мужа пока не вызывает поддержки. Время покажет, ждет ли кавказские республики «бабий бунт». Но уже сейчас можно утверждать, что ценности мужчин и женщин в гендерных вопросах существенно расходятся.

Что касается соотношения декларативных ценностей и ориентиров для принятия практических решений, то есть некоторые основания полагать, что декларации выражают более жесткую позицию, чем повседневные ориентиры. Во всяком случае, часть тех, кто провозглашает приоритет мужчин при трудоустройстве, не против выхода своей жены на рынок труда.

-------------------------------------------------------

Поколенческие отношения

Поколенческие иерархии, как и гендерные, являются характерным признаком традиционного общества и считаются внутренне присущими кавказским социумам. Одной из важнейших их ценностей провозглашается беспрекословное подчинение старшим. Но так ли это на сегодняшний день? Для ответа на этот вопрос мы предложили виньетку, в которой старший ведет себя явно неподобающе – ругается матом на детей, играющих на детской площадке. Станут ли наши респонденты вмешиваться в подобную ситуацию? Да, большинство из них готовы вмешаться и сделать замечание пожилому человеку. Таковых в среднем по выборке около 56%, и лишь среди традиционных мусульман их доля меньше половины. Однако не религиозные различия играют здесь главенствующую роль. Более склонны сделать замечание мужчины, пожилые люди и столичные жители, а также менее образованные респонденты. Более образованные в большей мере склонны думать, что это не их дело. Соответственно, женщины и молодежь скорее воздержатся, считая, что неправильно указывать старшим. А вот для нетрадиционных и этнических мусульман подобная мотивация менее важна. Обращает на себя внимание большая доля неопределившихся в данном вопросе среди всех практикующих мусульман - вайнахов, особенно нетрадиционных (более четверти опрошенных). Этот результат можно трактовать как переходное состояние между почитанием традиционных возрастных иерархий и большей ориентацией на собственные моральные ценности.

Что касается различий в данном вопросе с дагестанцами, то они действительно принципиальны. Сделать замечание старшему здесь готовы почти три четверти опрошенных – в 1,3 раза больше, чем у вайнахов. Соответственно, среди них в три раза меньше тех, кто воздержался бы, поскольку неправильно указывать старшим. Наиболее последовательно не приемлют этот вариант в Дагестане нетрадиционные мусульмане – доля его поддерживающих в 2,4 раза ниже, чем среди вайнахских нетрадиционных мусульман, которые, в свою очередь, меньше других вайнахов соглашаются с подобной позицией.

Два других вопроса, имеющих отношение к поколенческим иерархиям, связаны с подходами к воспитанию детей. Что и как важно воспитать у подрастающего поколения? Для ответа на первый из этих вопросов респондентам предлагался список качеств, которые они хотели бы воспитать в детях. Им необходимо было выбрать пять наиболее важных.



Любопытно, что для всех религиозных групп вайнахов приоритеты очень схожи. На первых четырех местах в разном порядке находятся религиозность, ответственность, трудолюбие и терпимость. А вот применительно ко всем остальным качествам заметны определенные различия. Так, воспитание независимости у нетрадиционных мусульман располагается сразу за четверкой лидеров, а у суфиев находится лишь на девятом месте (у традиционных мусульман – на восьмом). Воспитание самовыражения поддержали более четверти нетрадиционных мусульман и лишь около 16% традиционных мусульман и суфиев. Существенным параметром, объясняющим данную дифференциацию, являются не только религиозные взгляды, но и уровень образования. Оценка важности послушания незначительно колеблется по религиозным группам, но, тем не менее максимальное значение здесь у суфиев и минимальное – у нетрадиционных мусульман. Хотя более значимы возрастные и гендерные отличия – молодежь и мужчины придают воспитанию послушания большее значение.

Что касается дагестанцев, то по всем группам практикующих мусульман лидируют те же качества, что и у вайнахов. У этнических мусульман религия не входит в число приоритетов, ее место занимает решительность. Важное значение воспитанию решительности придают и нетрадиционные мусульмане – у них это качество на пятом месте. А вот для дагестанских суфиев это менее важно, чем для суфиев-вайнахов. Что касается независимости, то нетрадиционные и этнические мусульмане среди дагестанцев придают ее воспитанию большее значение, чем аналогичные группы среди вайнахов. Дагестанские этнические мусульмане менее вайнахских склонны считать важным воспитание послушания и более – воспитание самовыражения.

Как нужно воспитывать детей? Могут ли родители использовать жесткие методы, применять физические наказания? Подавляющее большинство опрошенных среди вайнахов – около 90% - считают, что это никогда не оправдано или скорее не оправдано. Значимых различий по этому вопросу между религиозными группами нет. Здесь скорее важны другие факторы - хуже относятся к физическим наказаниям пожилые, женщины и живущие в столице. Среди дагестанцев, хотя в среднем результат получается сопоставимым, различия между религиозными группами более существенны – суфии и нетрадиционные мусульмане в большей мере оправдывают физические наказания, чем аналогичные группы среди вайнахов, тогда как этнические мусульмане менее толерантны к подобному методу воспитания. Сравнение средних показывает, что опрошенные более категоричны в своем неприятии семейного насилия в отношении жены, чем в отношении детей.

Таким образом, основные различия в поколенческих отношениях связаны не столько с религиозной принадлежностью, сколько с отличием Дагестана, где поколенческие иерархии находятся в глубоком кризисе, от Чечни и Ингушетии, где они сохранились в гораздо большей степени. Это подтверждается еще и тем, что среди вайнахов более консервативная позиция в поколенческих вопросах – неготовность сделать замечание пожилому человеку, стремление воспитывать послушание – характерна для молодежи, тогда как у дагестанцев возрастной фактор не значим. В то же время различия в религиозных взглядах у вайнахов в определенной мере имеют значение. Поколенческие иерархии более важны для суфиев и традиционных мусульман, чем для нетрадиционных и этнических мусульман. Хотя отличия здесь не столь велики, как среди дагестанцев.


Выводы

Так чем же определяются ценности различных религиозных групп на Северном Кавказе? Очевидно, далеко не только принадлежностью к этим группам. Где-то более значимую роль играет этничность, где-то – гендер, возраст, место жительства.

Это касается даже собственно религиозных взглядов наших респондентов. Так, по ряду вопросов различия между вайнахскими и дагестанскими суфиями весьма существенны – последние более политизированы (менее склонны поддерживать мнение, что Ислам должен быть вне политики), при этом, в отличие от вайнахов, настроены запрещать чтение переводов Корана.

Если же рассматривать отношение к замужеству дочери или сестры за мусульманина другой национальности, различия определяются в первую очередь этнической принадлежностью. Для дагестанцев это – обычная практика, а среди вайнахов подобная идея большинством воспринимается в штыки. Но это – результат вполне прогнозируемый. А вот роль этнического фактора в выборе между пожилым и необразованным и молодым и образованным имамом оказалась достаточно неожиданной. Дагестанцы в большинстве своем склоняются в пользу первого, вайнахи – в пользу второго. Возможно, объяснение следует искать в большей остроте межпоколенческого конфликта и большей распространенности представлений о связи зарубежного Исламского образования с радикализмом и конфликтами в Дагестане.

Принадлежность к нетрадиционным мусульманам определяет религиозные взгляды в большей мере, чем к другим исследуемым религиозным группам, и среди дагестанцев – сильнее, чем среди вайнахов.

Если же от религиозных взглядов перейти к вопросам устройства общества и отношений между его членами, разнообразие влияющих факторов оказывается еще более велико. Так, идея, что политических лидеров необходимо выбирать на свободных, честных выборах, находит достаточно единодушную поддержку у участников обоих опросов. Религиозные различия в отношении к демократическим процедурам проявляются в первую очередь среди дагестанцев – здесь нетрадиционные мусульмане в меньшей мере поддерживают институт выборов. Среди вайнахов принадлежность к различным религиозным группам в этом вопросе не является значимым фактором. На позицию в отношении демократии и участия в политике оказывают влияние гендер, образование и место рождения.

В вопросах законопослушности и выбора между российским законодательством и шариатом религиозные различия важны, но они по-разному действуют среди дагестанцев и вайнахов. У дагестанцев эти различия более выражены. В наибольшей мере игнорировать нормы российского законодательства здесь склонны суфии и нетрадиционные мусульмане. Среди вайнахов позиция нетрадиционных мусульман в данном вопросе не очень последовательна. При этом особо выделяются скептическим отношением к российскому законодательству традиционные мусульмане.

Любопытное отличие между вайнахами и дагестанцами состоит в том, что дагестанцы в большей мере склонны верить, что имам будет следовать законам шариата, даже если одна из сторон конфликта является его родственником, и родственные отношения не будут искажающе воздействовать на принимаемое решение. Вайнахи в такой ситуации чаще предпочитают перепроверить вердикт у другого имама.

И вайнахи, и дагестанцы достаточно единодушно демонстрируют неприятие коррупции, относя к ней любые формы неформальных платежей. Почти так же негативно респонденты реагируют на дифференциацию отношения власти к различным группам населения или отдельным индивидуумам, нарушающим закон. Использование личных связей в других сферах воспринимается гораздо более терпимо. Среди религиозных групп наиболее критично к этому относятся нетрадиционные мусульмане. А вот дети образованных родителей скорее склонны мириться с пороками власти и использовать их в своих интересах.

Подавляющее большинство опрошенных не готовы оправдывать насилие по отношению к другим людям. Но это – на уровне деклараций. При переходе к оценке конкретных ситуаций выяснилось, что достаточно многие из наших респондентов воспринимают самосуд как вполне легитимную практику, если не удается добиться справедливости другим путем. Здесь наиболее важен этнический фактор - среди вайнахов отношение к самосуду более позитивное, чем среди дагестанцев. В целом же более толерантно к насилию в его различных формах относятся мужчины, чем женщины.

Этнические различия важны и в том, как формируется социальный капитал в различных сообществах. Для дагестанцев более характерен открытый социальный капитал (доверие ко всем людям) и менее – доверие к родственникам. Однако это типично не для всех религиозных групп. Так, среди дагестанских нетрадиционных мусульман уровень доверия к людям в целом ниже, чем среди вайнахских. При этом дагестанские суфии и нетрадиционные мусульмане, а также вайнахские традиционные мусульмане в большей степени доверяют единоверцам, чем аналогичные группы другого этноса. Данные об открытом социальном капитале среди вайнахских нетрадиционных мусульман противоречивы, можно предположить, что они также в большей мере отдают предпочтение единоверцам.

Принадлежность к различным религиозным течениям играет определенную роль в гендерных вопросах: этнические мусульмане оказываются менее консервативны, чем практикующие; при этом среди дагестанцев в наибольшей мере поддерживают гендерную дискриминацию нетрадиционные мусульмане и суфии, а среди вайнахов – нетрадиционные и традиционные мусульмане. Но наиболее важные факторы, детерминирующие подобные различия, не связаны с религией. Это возраст, образование, и, как наиболее универсальный – гендерная принадлежность. По подавляющему большинству вопросов женщины, вне зависимости от их религиозных позиций, выступают против гендерной дискриминации и семейного насилия, поддерживают качественное образование дочерей, равные с мужчинами права на рынке труда.

Принципиально разное состояние поколенческих иерархий среди дагестанцев и вайнахов предопределило, что в вопросах взаимодействия поколений именно этнические различия играют основополагающую роль и доминируют над религиозными. Сделать замечание старшему у дагестанцев готовы в 1,3 раза больше респондентов, чем среди вайнахов. В то же время религиозные различия имеют определенное значение, хотя у вайнахов они более сглажены, чем у дагестанцев. Так, поколенческие иерархии более важны для суфиев и традиционных мусульман, чем для нетрадиционных и этнических мусульман.

Специфика дагестанского социума проявилась в опросе ещё и в том, что дифференциация мнений в нем оказалась гораздо более значима, чем в вайнахском. Средний коэффициент вариации ответов по дагестанцам составляет 0,42, по вайнахам - 0,33. Это ещё одно подтверждение того, что традиционные отношения в Дагестане оказались подорваны в гораздо большей степени, чем в Ингушетии и Чечне, и индивидуализация жизненной позиции, открытость общественных противоречий становится нормой. Ещё одно бросающееся в глаза различие - бОльшая доля неопределившихся среди вайнахов по многим вопросам анкеты. Здесь возможны два объяснения: в каких-то случаях это может быть связано с меньшей погружённостью в вопросы вероучения, в каких-то - с начавшимся кризисом традиционных отношений, когда опрошенные уже не готовы солидаризироваться с традиционной позицией, но ещё не могут принять более модерную.

Результаты опроса позволяют выявить неоправданность упрощенных, линейных представлений о формировании ценностей различных религиозных групп. В современном сложном мире это всегда многофакторный процесс, который нельзя адекватно описать в рамках сложившихся стереотипов и фобий, которых до сих пор немало в отношении к данной проблеме.

https://www.kavkaz-uzel.eu/articles/itogi_oprosa_vaynahov_musulman
« Последнее редактирование: 17 Марта 2022, 18:34:46 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Алиса Ганиева призывает уйти от "мракобесия хадисов восьмого века" (21 дек. 2021)

https://youtu.be/C7LI2bOQQUw



Али Евтеев: В Беслане было только три соблюдающих мусульманина. А человека, который взялся за обустройство старой мечети был разорён властями (14 окт. 2023)

https://t.me/insaf_ry/6137

https://youtu.be/f5L9ajBawpM



==========================================





==========================================

Алиса Ганиева: Сознательно не придерживаюсь консервативных ценностей своего общества, подсознательно - да (18 окт. 2017)

https://t.me/youloy_r/5021

https://youtu.be/A77z_pvO6oc


Алиса Ганиева: Люди, живущие на Кавказе, считают себя абсолютно россиянами (18 окт. 2017)

https://youtu.be/E3UAMH7LwF4

https://t.me/youloy_r/5023
« Последнее редактирование: 13 Ноября 2023, 14:59:42 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Газета "Кавказ", № 2, от 12 января 1846

ДЖАРО-БЕЛАГАНЦЫ ДО ХIХ СТОЛЕТИЯ


...Общества (джамаат) разделялись на Тохумы, или фамилии; каждая из них заключала в себе не только всех близких и дальних родственников, но даже и тех, которые, вышедши из разных мест, присоединялись к оной, приняли её название и поселились на принадлежащий ей участки земли.

Главное Управление каждого общества отдельно, вверялось от народа, или Тохумов: Кевхам, старшинам и казиям, или главным духовным лицам, которые вместе составляли и высший, как духовный, так и гражданский суд. В этом случае, оказывается, огромная разница в образовании духовного суда с прочими мусульманскими народами, у которых гражданская власть не имеет никакого влияния на духовные судилища. Шариат, или собрание Магометанских узаконений, основанных на правилах Корана [в оригинале - с маленькой буквы], заключает в себе постановления гражданския и духовныя; но как старшины Лезгинские, дорожа личною свободою, неуступили светской власти духовенству, а законов, исключая начертанных в шариате, не существует, то обе власти, основывая свою силу и законность на одном и том же положении, по необходимости составили общую связь., так, что без взаимного согласия не могли решать никаких дел, ни в высшем, ни в нисшем суде.

Газета "Кавказ", № 3, от 19 января 1846

...Выборы лиц в общественныя должности не сопровождались никакими особенными обрядами, и срок службы, хотя определялся для казия трёх-летний, для имама двух-летний, для кевхи и табун-баши одно-летний; но от усмотрения Тохумов зависели как преждевременная смена их за нерадение, беспорядки и злоупотребления, так и оставление их на дальнейшее время в тех же должностях.

Суд, как низший, так и высший, не имели никаких особых форм и все судопроизводство основывалось на словесных объяснениях просителя и ответчика. Проситель объяснял жалобу свою в присутствии Имама и старшин, те требовали к себе ответчика, и в случае его отпирательства в иске, проситель обязывался представлять другия доказательства или свидетелей; последних приводили к присяге в присутствии тяжущихся, и потом допрашивали без истца и ответчика. Когда представленные доказательства суд находил достаточными, то приступал к решению; в противном случае, требовал от истца дополнительныя, или от ответчика оправдательныя объяснения; за недостатком доказательств, суд, по усмотрению обстоятельств дела и соображаясь с законами, налагал присягу или на истца, или на ответчика.

После сего Имам, или Мулла, приискав в книгах приличные делу законы, читал их истцу и ответчику, а суд, на основании сих законов решал дело, и когда тяжущиеся оставались решением довольны, то талага, или письменное изложение вкратце обстоятельств тяжбы и решения, передавалась сельскому кевхе для привидения оной в исполнение; а в противном случае, недовольной стороне безпрепятственно предоставлялось приносить жалобу высшему суду, хотя бы решение и было уже приведено в исполнение; однакож тяжбы значительной только важности переносились для апелляции в высшее судилище. При переходе дела в высшую инстанцию, судопроизводство начиналось и оканчивалось таким же порядком, как и низшем суде; но если решение этого суда было найдено несправедливым или встретились какие-нибудь недоразумения, то Имамы и все те, которые решали дело, требовались для объяснений. Если в высшем суде, при решении дела произошло разногласие, то для перевеса голосов приглашались старшины тех Тохумов, к которым не принадлежали ни истец, ни ответчик. При разсмотрении и решении дел по важным претензиям и искам, возникшим от жителей разных обществ, присутствовали с их стороны депутаты. В случае неудовольствия на решение высшего суда, изъявленнаго тяжущимися или депутатами, или когда за разногласием дело было не кончено, то все подобные обстоятельства отлагались до чрезвычайнаго собрания обществ, или народнаго сама.

...

Права сословий и законы, частию основывались на правилах шариата, частию на обычаях, принявших силу закона, свойственных только свободным азиатским племенам, и потому резко отличающихся от учреждений прочих мусульманских владений.

Недвижимым населёнными имениями владели только одни Лезгины.

...

Общественным казиям и сельским имамам предоставляли следующие доходы. При раздели наследственного имения, получали они с каждых 10 рублей по 25 копеек. За совершение брака от 20 до 50 коп., за похороны Казий получал, смотря по состоянию умершего, от 1 до 10 руб., а Имамы по 20 коп. сер. Если же за прочтение Корана над умершим, 1 рубль. За привод к присяге по делам тяжелым от 10 до 20 копеек сереб. За учение грамоте, Имамы получали с каждого ученика в год по 3 руб. сереб.; кроме того, приношение деньгами и хлебом, делаемое во время служения на кладбищах и других почитаемых местах, обращаясь в их же пользу.

...
За проступки жителей налагал следующие штрафы: за покражи фруктов и овощей из сада и огорода, от одного до трёх руб. сереб.; за маловажную покрашу хлеба или сена с поля, одного барана; за убиение без причины чужой дворовой собаки одного быка; за воровство скота и прочего, превышающего ценность пяти руб. тридцать руб. сереб.; за нанесение лёгких ран от одного до шести рублей; за нанесение палкой побоев один руб. восемьдесят  копеек; за причинение тяжёлых ран от 20 до 30 рублей; за участие в драке по пять рублей с каждого; за выстрел в чужой дом без причинения всякого вреда одного быка; за оскорбление женщины прикосновением к ней, или пожатием руки, одного быка; с пастуха за невыход в свою очередь для пастьбы скота пятьдесят коп. сереб.; за ослушание против общества и сельского начальства одного барана; за невыход для исправления дорог или мостов одного барана; за не прибытие на мирскую сходку для совещания по общественным нуждам и другим случаем, одного барана; за невыход на помощь своим односельчанам, в случае сбора их по получении от пастухов известия  в намерении горцев угнать сельский скот пять руб. сереб.; за не прибытие к месту тревоги, открытой в деревне выстрелом, или криком, по случаю нападения, грабежа и пожара один рубль. Последняя статья относится до поселян того только Тохума, в котором случалось происшествие.

... За повторение несправедливых жалоб и претензии 10 руб. серебром... за покражу из мечети вещей 30 руб. .. за уклонение от намаза (молитвы), если будет замечен в третий раз, одного быка; за поджог чужого дома 30 руб. сереб. ...
...
Лишались наследства: убийцы родителей, принявшие христианскую веру, изгнанные из общества за пороки, и незаконно-рожденные.
...
« Последнее редактирование: 06 Января 2022, 00:09:49 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Влияние народных судов на адаты кавкахских народов


Народные суды. Листки из портфеля служащего П. П-в (Терские Ведомости 1868 г. № 14; 1 апр.)



Примечание. Дела, подлежащие разбирательство по шариату, суд тут-же передаёт окружному кадию; к таким относятся: дела семейные, касающийся религии по разделу наследств, иногда по купле и продаже. В этих случаях дело заносятся в настольный журнал, а кадий получают письменное предложение, помеченное соответствующим номером журнала, и, кончив дело, доносит о том надписью, которая в подлиннике прилагается к журналу.

Едва новые суды начали свою практику, как на первых же порах представители судов почувствовали себя в разрез с некоторыми требованиями адатов.

Вследствие этого, оказалось необходимым прибегать к комбинациям, которыя, не отрицая адата, отвечали бы требованиям гуманности и безусловного правосудия. Это, в свою очередь, вызывало медленную, затаённую борьбу, из которой, конечно, должна была выйти победительницей та сторона, на которой были истина и нравственность; и действительно, безобразныя стороны некоторых адатов должны были пасть, отрицаемые наконец сознанием самих племён. Таким образом, руководимые представителями, подчиняясь духу и требованиям времени, народные суды стали иногда уклоняться от некоторых коренных обычаев, например, если за прелюбодеяние по адату следует откусить нос женщине, или отрезать губы; если за безчестие, нанесённое сосватанной уже девушки (сорвать платок) следует отправить в дом жениха молодую женщину, из родственниц виновного, с кувшином браги, предоставляя её великодушию обиженных, - то судьи заменяют эти адаты денежным штрафом, арестом и пр. Если виновный не имеет чем удовлетворить, то его ссылают в арестантские роты и тем, наказывая, в то же время, предупреждают новое преступление, которое он совершил бы, собирая. Уклонение эти принимаются народом вообще, с сочувствием.

Семилетняя практика и та нравственная борьба, о которой мы упомянули выше, переформировывают постепенно суд из чисто-адатнаго в обыкновенный гласный, и если к постановлениям его не применяются законы империи, то не менее успешно применяются более практические и вытекающее из самаго быта горцев адаты. Говорим переформировывают, потому что метаморфоза народных судов ещё продолжает совершаться: с каждым годом открывается несколько уродливых наростов, которые приходится отнимать и заменять, подготовив предварительно больного к предстоящей ампутации. При делах округов встречаются сборники народных постановлений. Эти постановления - протесты самого народа против обычаев, не согласующихся с духом времени, и ими предлагаются новые условия, получающия значения адата.

Народные суды таким образом представляют обоюдную школу: представители посредством депутатов знакомясь с всё более и глубже с духом адатов, всё яснее оценивают их и, отличая те из них, применение которых удобно и полезно, усвоивают их себе для судебной практики; теже, которые мы назвали безобразными наростами, и которые вытекает из побуждений диких инстинктов, предоставляют критики самих же судей, а через них - и народа. Судьи, со своей стороны, прислушиваясь к высказываемым новым взглядам, более или менее усваивают их, смотрят с меньшим равнодушием на больния части адатов и вносят новые идеи в массу, которая впоследствии делает названныя нами выше постановления. Окончательное усвоивание идей не может совершаться быстро; критическая работа идёт медленно и даже незаметно, но будет время, когда общие результаты выскажутся ясно.

Нельзя не удивляться верности взгляда тех, от кого изошла, в 1859 году, инициатива учреждения народных судов в их настоящем виде. Не знаем, ошибаемся ли мы, но пока глубоко убеждены, что это лучший и единственный способ для гражданскаго и даже нравственнаго перевоспитания горных племён, закалённых в первобытной грубости нравов, под влиянием самих диких инстинктов. Теперь племена становятся лицем к лицу со всеми своими социальными и нравственными язвами, в очию убеждаются с течением времени в несостоятельности некоторых адатов и, отвергая их, вместе с тем, отрицают и те побуждения, которые их создали.

Да совершенствуются же народные суды и да содействует провидение Кавказским соотечественникам нашим перейти из теперешняго грубого состояния в более достойное человека, а тем более, человека такой свежей и одарённой расы, как Кавказская.

29 марта 1868 года.


======================================


Народные суды. Листки из портфеля служащего П. П-в (Терские Ведомости 1868 г. № 14; 1 апр.)

Нужно заметить, что в былые времена жители, кончив раз дело, вновь возбуждали его, пользуясь смертью бывшаго судьи, или разсчитывая на то, что дело забыто; они пробовали делать это и при новых порядках, но к изумлению своему замечали, что дела, разбиравшиеся три или четыре года назад, прочитываются им в точности, при чём повторяются слово в слово показания, сделанные ими тогда.

« Последнее редактирование: 31 Марта 2022, 21:36:06 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
виконт Кастильон в общих чертах охарактеризовал следующим образом: «Это воинственный народ, земледельческие ... продукты и ремесленные изделия которого достаточны для его умеренной пищи, одежды и вооружения. Его политическое устройство представляет собой демократический строй в его самой первобытной форме, с самыми лучшими гарантиями его сохранения: бедностью и отсутствием пороков, развивающихся при более передовой цивилизаций. Все вопросы общественной пользы обсуждаются сообща. Обычаи и шариат составляют их судебный институт, под шариатомі понимают книги, истолковывающие Коран, написанные первыми последователями Магомета. Решение спорных случаев предоставляется кадиям и муллам*. Эти две функции часто объединяются в одном лице. Кади, представляющий гражданскую власть, назначается по выбору. Звание муллы дается посвященным), на которое дает право знание арабского языка и Корана»

* Боденштедт описывает один случай разрешения муллой спора между двумя горцами. Одни из горцев дал другому корову с условном обмена молока на водку. Корова отелилась, и предметом спора явился теленок, не предусмотренный при соглашении. Спорящие обратились к мулле, который многозначительно пропел им непонятный стих из Корана и объяснил его следующим образом: «Джевад-Алискер, 'ты виновен перед Аллахом за то, что ты гонишь водку и вдвойне виновен за то, что выманил у соседа за этот греховный напиток корову. А ты, Амирастан, большой пьяница, пропил свое ружье и не можешь больше убить ни одного русского во славу Аллаха... Поэтому вы оба не заслуживаете этого теленка, и во избезсание спора я повелеваю вам посвятить его мечети для бедных странников. А так как в настоящее время здесь таковых не имеется, то приведите его мулле» (т. е. ему са-мому). Волей-неволей пришлось правоверным просителям отдать теленка Мулле. (Bodenstedt. Die Völker des Kaukasus.. Bd. I, Berlin, 1855).


"Материалы по истории Дагестана и Чечни". Том III, часть I.  Махаскала 1940. Стр. 25
« Последнее редактирование: 22 Апреля 2022, 21:40:10 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Почему в арабском мире считают, что демократия означает слабую экономику

    Джесси Уильямс, Сара Хэбершон и Беки Дэйл
    Би-би-си

10 июля 2022


Новый широкомасштабный опрос общественного мнения показал, что граждане стран арабского мира теряют веру в то, что демократия может обеспечить стабильность на Ближнем Востоке и в Северной Африке.

В нем приняли участие 23 000 человек из девяти стран и с Палестинских территорий. Опрос был проведен организацией "Барометр арабского мира" (Arab Barometer), занимающейся опросами общественного мнения, для Арабской службы Би-би-си (BBC News Arabic).

"Барометр арабского мира" базируется в Принстонском университете США. Опрос проводился с конца 2021 года по весну 2022 года в сотрудничестве с центрами социологических опросов в странах Ближнего Востока и Северной Африки.

Большая часть опрошенных согласилась с утверждением, что демократия не способствует сильной экономике.

Опрос был проведен чуть более, чем через 10 лет после событий, вошедших в историю как "арабская весна", целью которых были демократические преобразования в странах Ближнего Востока и Северной Африки.

Уже через два года после протестов только одна из этих стран, Тунис, осталась демократической, но и там теперь обсуждается новая конституция, которая, если будет принята, превратит Тунис в авторитарное государство.

Директор "Барометра арабского мира" Майкл Роббинс отметил, что за время, прошедшее после предыдущего опроса в 2018-19 годах, в регионе произошел заметный сдвиг во взглядах на демократию.

"Растет осознание того, что демократия не является ни идеальной формой правления, ни панацеей, - сказал он. - Мы видим, что во всех странах региона люди голодают, им буквально не хватает денег на хлеб, и им не нравятся их системы правления".



В большинстве опрошенных стран более половины респондентов согласны с утверждением, что демократия не способствует сильной экономике.

В каждой из стран более половины людей, принявших участие в опросе, полностью или частично согласны с тем, что эффективность властей для них важнее, нежели ее тип.



Согласно Индексу демократии, который составляет Economist Intelligence Unit (EIU), подразделение британского журнала Economist, Ближний Восток и Северная Африка занимают самые низкие позиции среди всех регионов, включенных в индекс: Израиль классифицируется как "несовершенная демократия", Тунис и Марокко - как "гибридные режимы", а все остальные страны региона считаются "авторитарными".

В семи странах и на Палестинских территориях более половины респондентов согласны с утверждением, что их стране нужен лидер, который готов "обходить правила", если это нужно для дела. Марокко оказалась единственной страной, в которой с этим утверждением согласны менее половины опрошенных. Правда, следует отметить, что на Палестинских территориях, в Иордании и Судане тех, кто не согласен с этим утверждением, тоже довольно много, хотя и не большинство.

В Тунисе восемь из десяти опрошенных согласны с этим заявлением, причем девять из десяти заявили, что поддерживают решение президента Каиса Саида об отставке правительства и приостановке работы парламента в июле 2021 года, которое его оппоненты назвали переворотом. Сам он заявил, что перемены были необходимы для перетряски коррумпированной политической системы.



Тунис был единственной страной, которой после событий "арабской весны" 2011 года удалось сформировать устойчивое демократическое правительство. Однако похоже, при президенте Саиде Тунис снова скатывается к авторитаризму. Согласно индексу демократии EIU за 2021 год, страна опустилась в рейтинге на 21 позицию, в результате чего попала в группу стран, классифицируемых, как "гибридный режим", а не "несовершенная демократия", к которой она относилась раньше.

Опрос в Тунисе проводился в период с октября по ноябрь 2021 года. С тех пор по стране прокатилась волна протестов против президента, который распустил парламент, взял под контроль избирательную комиссию и собирается провести референдум по новой конституции, которая, по мнению многих, укрепит его личную власть. Экономика страны все глубже погружается в кризис.

"Сейчас, к сожалению, Тунис возвращается к авторитаризму. Процесс, который мы называем демократическим отступлением, сейчас идет по всему миру", - говорит Амани Джамал, соучредитель "Барометра арабского мира" и декан Принстонской школы общественных и международных отношений.

"Я думаю, что одним из ключевых факторов является не склонность граждан Туниса к авторитаризму или авторитарной политической культуре, а просто убеждение, что демократия не помогла экономике Туниса", - добавила она.



Именно экономика стоит у жителей арабских стран на первом месте в списке главных проблем, опережая коррупцию, нестабильность и эпидемию коронавируса.

Только в двух странах экономическая ситуация оказалась не на первом месте: в Ираке, где главной проблемой считается коррупция, и в раздираемой войной Ливии, где таковой является нестабильность.

По меньшей мере каждый третий человек во всех опрошенных странах признал, что в последний год у него или его семьи были периоды, когда заканчивалась еда и не было денег, чтобы ее купить.



В Египте и Мавритании в нехватке денег на еду признались две трети опрошенных.

Этот опрос по большей части проводился до вторжения России в Украину в феврале 2022 года, а оно еще больше усугубило проблемы с продовольствием в регионе, особенно в Египте, Ливии и Тунисе, которые в значительной степени зависят от экспорта пшеницы из России и Украины.

Те респонденты, которым не всегда хватает денег на еду, в среднем хуже относятся и к идее демократии в своей стране. Особенно ясно эта корреляция видна в Судане, Мавритании и Марокко.



Экономические перспективы региона неутешительны: менее половины респондентов считают, что экономика в их стране находится в хорошем состоянии.

Хуже всего ситуация в Ливане, где хорошей экономическую ситуацию в стране назвали менее 1% опрошенных. Всемирный банк назвал экономический кризис в Ливане одним из самых тяжелых в мире с середины XIX века.

В целом большинство опрошенных не ожидает, что экономическая ситуация в их стране в ближайшие несколько лет улучшится. Но есть и оптимисты: в шести странах более трети респондентов считают, что ситуация улучшится или несколько улучшится в ближайшие два-три года.

Несмотря на экономические сложности, которые испытывает Тунис, его граждане больше всего надеются на лучшее: 61% респондентов из этой страны заявили, что верят, что через несколько лет все будет либо намного лучше, либо несколько лучше.

Уверенности в будущем у жителей региона нет, говорит доктор Роббинс из "Барометра арабского мира", и они обращают взоры к альтернативным демократии моделям - например, к китайской: авторитарная однопартийная система, сосуществующая с экономической свободой. Она, напоминает доктор Роббинс, за последние 40 лет вырвала огромное число людей из бедности.



"Тип быстрого экономического развития - это то, чего многие хотят", - говорит он.


Методология

Опрос был проведен исследовательской группой Arab Barometer. В рамках проекта были опрошены 22 765 человек в девяти странах и на Палестинских территориях. "Барометр арабского мира" - это исследовательская организация, базирующаяся в Принстонском университете. Она проводит подобные опросы с 2006 года.

Изучалось мнение именно арабского мира, поэтому в опрос не были включены такие страны региона, как Иран, Израиль и Турция. Власти нескольких стран Персидского залива отказали в полном и справедливом доступе к опросу. Результаты Кувейта и Алжира были опубликованы слишком поздно, чтобы их можно было включить в репортаж Би-би-си на арабском языке. Сирия не была включена из-за трудности доступа.

По юридическим и культурным причинам некоторые страны попросили исключить некоторые вопросы. Эти исключения учитываются при описании результатов с четко обозначенными ограничениями.

Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.