Мухаммад Яраги/Йараги (1191-1265 г.х /1777 -1838 г.м.)

[abu_umar_as-sahabi]

БИОГРАФИЯ ШЕЙХА МУХАММАДА АЛ-ЙАРАГИ, НАПИСАННАЯ ЕГО СЫНОМ ИСМАИЛОМ
(ПЕРЕВОД С АРАБСКОГО ЯЗЫКА, КОММЕНТАРИИ)
М. А. Мусаев1, З. Ш. Закарияев

Среди выдающихся деятелей Дагестана XIX в. особое место занимает фигура ученого-богослова, шейха накшбандийского тариката, муршида Мухаммада ал-Йараги ал-Курали.Несмотря на это, жизнь, общественно-политическая деятельность и особенно творческоенаследие Мухаммада ал-Йараги все еще остаются недостаточно изученными. Между темеще в 1910 г. в «Исламской типографии» Мухаммад-Мирзы Мавраева в г. Темир-Хан-Шуре была издана литографическим способом объемная книга с образцами письменногонаследия Мухаммада «Асар аш-шайх ал-Йараги», которая до сих пор не переведена нарусский язык.

В Фонде восточных рукописей Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра Российской академии наук (ф. 15, оп. 1, № 64) хранится экземпляр этой книги. Всего в ней 192 страницы, формат – 17,7×11 см. На 188 страницах содержится арабский текст, 4 последние оставлены пустыми, для записей.

Ознакомление с текстом позволило установить, что: на стр. 2–52 содержится известное сочинение шейха Мухаммада ал-Йараги «Асар ал-Йараги»; на стр. 53–126 – его же поэтическое произведение «Касида ат-та’ийа ал-кубра»; на стр. 127–134 – его же «Касида ат-та’ийа ас-сугра»; далее приводятся образцы поэзии и корреспонденции ал-Йараги.3 Письма адресованы как известным нам, так и неизвестным людям и целым обществам, они различного содержания, например, с призывом строго придерживаться норм шариата, вступить в ряды последователей тариката и пр. На стр. 141–143 содержится биография Мухаммада ал-Йараги. В тексте не указано, кто является ее автором. А.Р. Шихсаидов на основании изучения одной из рукописных копий данной биографии, ныне хранящейся в Институте восточных рукописей РАН в Санкт-Петербурге, установил, что автором является Исмаил – сын шейха Мухаммада ал-Йараги [1]. А.Р. Шихсаидовым издан в русском переводе отрывок арабского текста этого жизнеописания. Отсутствие полного перевода побудило нас к публикации всего текста на русском языке.


Перевод текста биографии с арабского языка

«Мухаммад, сын Малла-Исма‘ила, сына Малла-Шайх-Камала, сына Нузура* ал-Йараги ал-Курали вступил на путь прекрасного тариката в тысяча двести тридцать седьмом году**, когда ему был пятьдесят один год. Пробудившись от [сна] отрешения, он вздыхал от сожаления, [что не сделал этого раннее].

* В тексте: «نذر». Возможны различные варианты чтения данного редкого имени. А.Р. Шихсаидов прочитал его как «Назир» и «Назар». На надмогильной эпитафии сына ал-Йараги оно записано в форме «نوزر» и прочтено нами как «Нузур». В опубликованной «Родословной Гасана-эфенди Алкадари» данный антропоним приводится в форме «Нюзюр» [2–4].
** Начался 24 мая 1830 г. по г. к. (12 мая по ю. к.).

Ему пришлось испытать все горести преследования, особенно от проклятых (ал-
махзула)* русских.

* Это не первый известный нам случай, когда царская цензура не проявила бдительности.

Из-за этого он был вынужден бежать в начале месяца зу-л-хиджжа тысяча двести сорок пятого года* в область (вилайат) Табасаран (طابسران).

* Начался 24 мая 1830 г. по г. к. (12 мая по ю. к.)

Он жил в течение примерно шестнадцати месяцев в селении Кюряг (Кураг; كراغ), – да смилуется Всевышний Аллах над его жителями. Затем он отправился в селение Дюбек (Тивак; طواك), где пребывал примерно двадцать дней*.

* В соответствии с устной традицией, в Дюбеке Мухаммад ал-Йараги выдал свою дочь за имама Гази-Мухаммада.

Затем он переселился оттуда вместе с известным ученым, выдающейся личностью, обновителем религии (муджаддид), борцом на [пути] Аллаха Гази-Мухаммадом, при его возвращении со своим победоносным войском после осады города Дербента (Баб ал-Абваб) в месяце раби‘ ал-ахир [1247 г.х.]*.

* Начался 9 сентября 1831 г. по г. к. (28 августа по ю. к.)

[Мухаммад ал-Йараги] остановился в селении Эрпели (Ирфили; ارفلی) на несколько дней. Затем он переехал в селение Чиркей (Чирки; چرْكى), где оставался около месяца. После выступления Гази-Мухаммада с его победоносным войском в Чечню (вилайат Чачан; چچان) для нападения на крепость Кизляр, где ему сопутствовал успех, [в Чиркей] пришли грешные неверные вместе с лицемерами и нечестивцами [из числа мусульман], и чиркеевцы заключили мир с неверными*.

* Заключение мира имело место 27 октября (8 ноября по г. к.) 1831 г.

По этой причине Мухаммад [ал-Йараги] переселился оттуда со своей семьей и учениками в селение Игали (Ихали; اهَلی) в [месяце] джумада ал-ахира*, и жил там до месяца зу-л-ка‘да**.

* Начался 7 ноября 1831 г. по г. к. (26 октября по ю. к.)
** Начался 2 апреля 1832 г. по г. к. (21 марта по ю. к.).

Затем он отправился оттуда в селение Гимры (Кимра;كمراه) – место жительства упомянутого борца за веру [Гази-Мухаммада], – да простит егоВсевышний Аллах! И он жил там до месяца джумада ал-ула [1248 г.х.]*.

* Начался 26 сентября 1832 г. по г. к. (14 сентября по ю к.)

Затем он переселился оттуда в селение Балахани (Балах; بَلَڮ)* в середине этого же месяца.

* Букв.: «Карйат Балах», т.е. «селение балаханцев». В тексте для передачи несвойственных для арабского языка фонем использованы литеры «ڮ» (каф с тремя точками внизу) и «چ» (ха с тремя точками внизу), которые в дагестанском варианте аджама соответствуют аварским буквам «хь» и «ч» / «чI» (Чирки, Чачан).

По истечении примерно двадцати дней неожиданно пришли неверные вместе с лицемерами и злодеями. В понедельник, в четвертый день [месяца] джумада ал-ахира* между ними произошло сражение, войско мусульман потерпело поражение из-за некоторых лицемеров среди них.

* 29 октября 1832 г. по григорианскому и 17 октября 1832 г. по юлианскому календарю

Упомянутый ученый муж, обновитель религии [Гази-Мухаммад], – да помилует его Всевышний Аллах, и да будет он ходатаем за нас в Судный день! – стал мучеником за веру вместе с некоторыми учеными, среди которых, совершивший обряд хаджа‘Али-афанди, Нур-Мухаммад ал-Кахи (القاخی), Малла-Ахмад ал-Кубали (القوبَالی), Салман-афанди*, и некоторыми храбрецами и достойными людьми, – да помилует их Всевышний Аллах, и да сделает Он их нашими заступниками [в Судный день].

* Указаны ученые, имена которых не упоминаются в биографических словарях дагестанских авторов, посвященных богословам. Судя по их нисбам, двое из них были родом из населенных пунктов, расположенных к югу от Самура и в Закавказье, – Куба и Ках.

Проведя некоторое время [в Балахани, Мухаммад ал-Йараги] почувствовал, что его зрение слабеет. Он усердно принялся за заучивание Корана, которое он завершил в по- следние дни месяца шаввал [1250 г.х.]* при помощи Всезнающего, Всевластного (ал- Малик) [Аллаха], прямо перед тем как отправиться в селение Согратль (Сугур; ثغور).

* Завершился 28 февраля 1835 г. по г. к. (16 февраля по ю. к.).

Мухаммад ал-Йараги] переселился туда [из Балахани] в начале месяца мухаррам тысяча двести пятьдесят первого года*, и жил [в Согратле] в течение примерно трех лет и четырех месяцев**.

*Начался 29 апреля 1835 г. по григорианскому календарю.
** В данном месте имеется значок с пояснением на полях, что текст с самого начала до этого места передается из уст Мухаммада ал-Йараги.

Затем постигла его, – да будет над ним милость Всевышнего Аллаха, – сильная болезнь, утром в четверг девятого числа [месяца] джумада ал-ахира тысяча двести пятьдесят четвертого года* от даты хиджры Господина демонов и людей.

* 30 августа 1838 г. по г. к.

В понедельник, в послеполуденное время, тринадцатого числа того же месяца*, он скончался во время совершения ритуального омовения, – да смилуется над ним Всевышний Аллах!

* 3 сентября 1838 г. по г. к. (22 августа по ю. к.).

Собрались ученые, хаджии и благочестивые люди селения Согратль – да будет оно хранимо от всех напастей и зол, и мы совершили с ними заупокойную молитву и похоронили его там во вторник утром. Да помилует [Мухаммада ал-Йараги] Аллах и облачит в одеяния прощения, и да поселит его в самых лучших чертогах рая, и да сделает его нашим заступником в день Суда, ради почтения к правдивейшему пророку, его семейству и благословенным сподвижникам. Аминь! Он, – да помилует его Аллах, – был опорой выдающихся ученых, шейхом всех шейхов, украшением мусульман и Ислама, обновителем шариата,наставником (муршид) накшбандийского тариката, приближенным к Всевышнему (валий), познавшим Господа, отрешенным от всего мирского (захид), пребывающим постоянно в богослужении, знавшим Коран наизусть, совершившим хиджру (мухаджир) на пути Сострадающего [Аллаха], не терпевшим несправедливость, обладавшим неиссякаемой энергией, скромностью, щедростью, добротой к рабам Аллаха. В общем, он обладал самым благим нравом, все возвышенное и чистое ему было присуще, все низкое и порочное было ему чуждо, – да помилует его Всевышний, Всевластный, Милующий, и да сделает его нашим заступником в день Воскрешения. Аминь!».




Комментарии
Таким образом, из биографии следует, что:

1. Мухаммад ал-Йараги родился в 1186 г. хиджры, т.е. между 4 апреля 1772 г. и 24 марта 1773 г. (по григорианскому календарю – далее: г. к.). Его нисбы – ал-Йараги и ал- Курали свидетельствуют, что он происходил из лезгинского селения Верхний Яраг (лезг.: Вини Яраг) дагестанской исторической области Кюра.

2. Отца Мухаммада звали Исмаил, деда – Шайх-Камал, прадеда – Нузур (местное произношение данных личных имен – Шихкамал, Нюзюр). Отец и дед, вероятно, были образованными людьми, поскольку носили приставку (хитаб) к имени «Малла» (знаток в области мусульманского права и ритуала), которая впоследствии стала частью их имени.

 3. Мухаммад ал-Йараги стал суфийским шейхом в пределах между 28 сентября 1821 г. и 17 сентября 1822 г. по г. к. (16 сентября 1821 г. – 5 сентября 1822 г. по юлианскому календарю – далее ю. к.).

4. В самом конце мая 1830 г. (по г. к.; середине мая по ю. к.) шейх бежал в Табасаран из-за преследования русскими.

5. Мухаммад ал-Йараги пробыл в табасаранском селении Кюряг в течение «16 месяцев» – с конца мая 1830 г. по середину августа 1831 г. (по г. к.; с середины мая 1830 г. по начало августа 1831 г. по ю. к.).

6. Промежуток времени с середины августа по начало сентября 1831 г. (по г.к.; по ю. к. – 20 дней августа) шейх провел в табасаранском селении Дюбек.

7. 9–10 сентября 1831 г. по г. к. (28–29 августа по ю. к.) ал-Йараги присоединился к имаму Гази-Мухаммаду, который поселил шейха на несколько дней в кумыкском селении Эрпели.

8. В сентябре 1831 г. Мухаммад ал-Йараги с семьей переехал в аварское селение Чиркей и покинул его примерно 8 ноября 1831 г. (по г. к.; 27 октября по ю. к.).

9. Приблизительно 9 ноября 1831 г. (по г. к.; 28 октября по ю. к.) шейх и его домочадцы перебрались в аварское селение Игали, где жили до начала апреля 1832 г. по (г. к.; до конца марта по ю. к.).

10. В начале апреля 1832 г. (по г. к.; в конце марта по ю. к.) шейх переселился в аварское селение Гимры, где жил вплоть до конца сентября 1832 г.

11. Приблизительно 26 сентября 1832 г. по г. к. (14 сентября по ю. к.) ал-Йараги с семьей переселился в аварское селение Балахани.

12. В период пребывания в Балахани (конец сентября 1832 – конец февраля 1835 г.) шейх начал терять остроту зрения, принялся заучивать Коран наизусть и стал хафизом.

13. В первых числах мая 1835 г. (по г. к.; середине апреля по ю. к.) ал-Йараги вместе с семьей переехал в аварское селение Согратль.

14. 30 августа 1838 г. (по г. к.; 18 августа по ю. к.) Мухаммад ал-Йараги занемог, 3 сентября (по г. к.; 22 августа по ю. к.) скончался, и на следующий день шейх был захоронен.

15. Мухаммад ал-Йараги прожил 66 лет (68 лет по мусульманскому летоисчислению), из которых последние 8 лет мухаджиром.

Обращает на себя внимание тот факт, что Исмаил написал о своем отце весьма скудно– по сути, только родословную, дату вступления в тарикат и хронологию смены шейхомместа жительства. В тексте не упоминается о первом переселении Мухаммада ал-Йарагив Табасаран. Из русских источников следует, что в марте 1824 г. командующий Отдельным Кавказским корпусом генерал А.П. Ермолов дал указание Аслан-хану Казикумухскому покончить с появившимся в Дагестане движением под руководством ал-Йараги. Хан имел встречу с шейхом и сообщил генералу, что сделаны соответствующие внуше-ния и объявил «о совершенном водворении спокойствия». В следующем, 1825 г. «мест-ное начальство вторично довело до сведения Генерала Ермолова информацию о действияхмуллы Магомета и об успехах его учения. Генерал Ермолов строжайше предписал Аслан-Хану схватить мюршуда (муршида. – М.М., З.З.) и доставить его в Тифлис. Но Аслан-хан поручил это дело Гарун-беку, бывшему правителю кюринских владений, и хотя мул-ла Магомет, без всякого с его стороны сопротивления, был приведен в главное кюрин-ское селение Кураг (Курах. – М.М., З.З.), однако тотчас же бежал оттуда, или, как неко-торые полагают, добровольно был отпущен. После бегства из Курага он скрывался ввольной Табасарани, где с успехом проповедовал мюридизм; семейство же его и родныепроживали, между тем, спокойно в селении Яраг». В конце следующего 1826 г. шейхвернулся в Яраг, а в 1830 г. при новом «настоятельном требовании» командующего Отдельным Кавказским корпусом И.Ф. Паскевича (сменил А. Ермолова) о выдаче его успелпри помощи хана уйти в Табасаран [6–8].

Также в тексте Исмаила нет информации о произведениях Мухаммада ал-Йараги, егодеятельности в качестве имама общины, суфийского шейха и другой информации, кото-рая представляет интерес. Даже когда делается отступление, описываются достоинстваГази-Мухаммада, автор не указывает, что его сестра Хафсат (дочь Мухаммада ал-Йараги)была супругой имама. В некоторых аварских селениях нам приходилось слышать преда-ние, что отцом ее сына Хасана ал-Алкадари мог быть Гази-Мухаммад. Между тем обще-известно, что отцом Хасана был уроженец лезгинского селения Алкадар, ученый-богослов АбдАллах, сын Курбан-Али (ум. в 1278/1861–62 г.). Сторонники версии об от-цовстве Гази-Мухаммада обычно ссылаются на два обстоятельства: 1) мать ХасанаХафсат первоначально была замужем за Гази-Мухаммадом; 2) Хасан родился в с. Бала-хани, где семейства ал-Йараги и Гази-Мухаммада жили в момент гибели имама и последанного события. Однако дата рождения Хасана ал-Алкадари хорошо известна, ее приводит он сам в своем сочинении «Асари Дагестан» – это 11 число месяца джумада ал-ахира 1250 г.х. (15 октября 1834 по г. к.; 3 октября по ю. к.), т.е. через два года после гибели Гази-Мухаммада, когда Хафсат была женой алкадарца АбдАллаха, сына Курбан-Али [9].На это сторонники версии об отцовстве Гази-Мухаммада отвечают, что время рождениямогло быть изменено. Последнее не выдерживает критики, поскольку нет аргументированных причин для сокрытия данного обстоятельства, и оно не согласуется с шариатом,которому семейство ал-Йараги старалось строго следовать. Сам Хасан ал-Алкадари в«Асари Дагестан» своим отцом называет АбдАллаха ал-Алкадари, а своей родиной указывает сел. Алкадар (ныне в Сулейман-Стальском районе РД) [10]. О своем отце Абдал-лахе Хасан ал-Алкадари пишет также в арабоязычном дневнике, представляющем собойсемейную хронику, генеалогию ученого. В этой хронике, в частности, сообщается о рождении у него сына, названного «именем покойного отца Хаджжи АбдАллаха-эфенди»[11]. Знаток биографий дагестанских ученых Назир ад-Дургили (1891–1935) также пи-шет об АбдАллахе б. Курбан-Али ал-Алкадари как об отце Хасана ал-Алкадари [12]. Таким образом, все письменные источники единодушны в том, что отцом Хасана ал-Алкадари был АбдАллах, сын Курбан-Али ал-Алкадари.

Биография Мухаммада ал-Йараги, написанная его сыном, видимо, была хорошо знакома исследователям жизненного пути дагестанских ученых-богословов. Например, некоторые подробности (пребывание в Согратле «в течение трех лет и четырех месяцев» и др.), имеющиеся в биографических сочинениях Назира ад-Дургили и Али ал-Гумуки (Каяева) [13, 14], свидетельствуют об этом.

Тот факт, что рассматриваемая биография включена в одну книгу с произведениямиМухаммада ал-Йараги, является аргументом в пользу того, что опубликованное наследиешейха было собрано его сыном. Исмаил ал-Йараги был известным ученым-богословом ипреподавателем. Образование получил у своего отца – шейха Мухаммада ал-Йараги идругих дагестанских ученых. В течение около 20 лет он занимал должность главного ка-дия (кади ал-кудат) Кюринского округа Дагестанской области. О нем пишут, в частно-сти, Хасан ал-Алкадари [15], приходившийся Исмаилу ал-Йараги племянником, и Назирад-Дургили [16]. На надмогильном памятнике Исмаила ал-Йараги в сел. Верхний Ярагвысечена арабская эпитафия, полный текст которой гласит: «Каждый, кто на ней (т.е. наЗемле), исчезнет. Усыпальница шейха, выдающегося ученого, хафиза (т.е. знающего Ко-ран наизусть), совершившего обряд хаджа (ал-хаджж) Исма‘ила-афанди, сына шейха,хафиза Мухаммада-афанди, сына Исма‘ила-афанди, сына Малла-Шайх-Камала, сына Ну-зура ал-Йараги, – да освятит Всевышний Аллах их могилы, да будут освещены их моги-лы! Он умер (буквально: «забрал его Всевышний Аллах») в месяце сафар 1322 г.» (т.е.между 17 апреля и 15 мая 1904 г. по г. к.; 4 апреля и 2 мая по ю. к.).

Сведения, приведенные Исмаилом ал-Йараги в биографии своего отца, которые можносопоставить с данными русскоязычных источников, в частности, с армейскими рапортами, и дагестанскими арабоязычными источниками, показывают их абсолютное соответствие и высокую степень достоверности. Примерами этому могут служить датировки похода Гази-Мухаммада на Дербент, смерти имама, заключения договора между русскимивоенными и чиркеевцами. Установить точную дату написания биографии на основанииимеющихся материалов не представляется возможным. Предположительно, биографиябыла составлена в конце XIX в., но, вероятно, автор пользовался ранними (своими иличужими) записями.

В печатном издании биографии, осуществленном в «Исламской типографии», не ука- зано название, которое дал своему труду автор. Между тем рукописный список данного сочинения, хранящийся в Институте восточных рукописей РАН, озаглавлен как «Тар- джамат хал аш-шайх Мухаммад б. Исма‘ил ал-Йараги ал-Курали»24 [17] («Биография шейха Мухаммада, сына Исмаила ал-Йараги ал-Курали»).

«Биография шейха Мухаммада, сына Исмаила ал-Йараги ал-Курали» интересна, кроме прочего, тем, что является одним из немногих образцов жанра биографий в дагестанской традиции, посвященных жизни одной отдельной личности [18].

[abu_umar_as-sahabi]

Александр Андреевич Неверовский в своем труде "О начале беспокойств в Северном и Среднем Дагестане" писал:

 В 1823 году жил в кюринских владениях мулла Магомет, родом из селения Яраг. По обширному уму он был признаваем в Дагестане алимом, а по званию главного кадия имел возможность приобрести безбедное состояние.

У муллы Магомета воспитывался в продолжение семи лет Бухарец Хас-Магомет, который учился весьма прилежно, особенно же оказывал большие успехи в арабском языке. По истечении семи лет он удалился в Бухарию; но был ли действительно у своих единоплеменников — неизвестно, только через год опять возвратился к старому учителю.

По возвращении, Хас-Магомет жил как гость и не думал продолжать учиться, а предался молитве, в коей проводил дни и ночи, и строжайшему [82] посту. Тогда мулла Магомет начал обращать внимание на поведение своего воспитанника, и на вопрос о причине происшедшей в нем перемены, получил следующий ответ: «Ты трудился и учил меня в продолжение семи лет. — сказал Хас-Магомет. — По окончании моих у тебя занятий я возвратился в Бухарию, где провел целый год в новом и самом деятельном изучении Корана, и наконец достиг до той степени познания, которая и тебе, алим, неведома. До сих пор я ничем не мог отблагодарить тебя за семилетние твои труды, но теперь возвратился в твой дом для того, чтобы передать тебе мудрость бухарских алимов, неизвестную в странах Дагестана».

Получив неожиданное объяснение, мулла Магомет просил бывшего своего ученика сообщить ему новые для него сведения. Но Хас-Магомет отвечал, что без благословения эффенди Хаджи-Измаила не может исполнить его желания, и предложил ему отправиться в селение Кюрдомир 1, местопребывание означенного эффенди, который наставит на путь истины и научит, как можно достигнуть до высшей степени изучения Корана.

Мулла-Магомет пригласил многих кюринских мулл, и вместе с ними и Хас-Магометом отправился в Кюрдомир. Там прошло несколько дней в совещаниях, заключавшихся в том, что магометанская вера колеблется, что правоверные мусульмане, не зная шариата, ознакомились со многими [83] пороками, и что необходимо вывести их из заблуждения. В следствие этого, решено было, с общего согласия, приступить к доброму делу — навести мусульман на путь истины; а для исполнения сего, эффенди Хаджи-Измаил благословил и провозгласил муллу Магомета старшим мюршудом, то есть главою последователей новой исправительной секты в Дагестане, называемой иначе мюридизмом, или поборничеством за веру, основанном на исправительном таригате.

Таригат есть та часть Корана, которая научает покорять страсти и заключает в себе все наставления Магомета, относящиеся до возвышения, облагорожения чувств, дабы соделаться человеком угодным Богу и постичь Его могущество. Ученые мусульмане, давали различный толк Корану, и от того не у всех Магометан эта священная книга одинаково применяется. Но так как, например, в отделе ее, называемом шариатом, заключаются преимущественно гражданские постановления, то изменения не могли быть чувствительными для обществ. Когда же, на основании иносказательного слога Корана, стали различно толковать и правила таригата, то это превратное толкование всегда оказывало сильное влияние на общества и изменяло их политический быт. Превратным толкованием правил таригата начали свои действия и приобрели потом власть над персидскими народами Сафийские Государи, носившие название мюршудов, а их последователи назывались мюридами. Наконец, в 906 году магометанской, или в 1528 году нашей эры, Мюршуд-Исмаил, из дома Сафи, сделался столь сильным в Персии, что вступил на престол шахов. [84]

Мулла Магомет, быв сам ученым, не мог не знать в подробности Корана, не мог не знать и превратного толкования таригата, на основании которого Сафийские Государи основали свое могущество. Следовательно нельзя допустить мысли, как некоторые полагают, что бы Хас-Магомет и эффенди Хаджи-Измаил были первые причиною продолжительных волнений в Дагестане; а муллу Магомета, известного по его честной жизни, уму, состоянию и всеобщему уважению, избрали только орудием исполнения их фанатического замысла. Напротив того, скорее можно согласиться, что мулла Магомет, недовольный преданностию Аслан-Хана и вообще всех владетелей нашему Правительству, и опасаясь, что бы чрез частые столкновения с Русскими, подвластные их не стали смотреть другими глазами на вещи, и духовенство не утратило бы чрез то прежнего своего влияния на умы легковерной своей паствы, сам старался воздвигнуть преграды к сближению Лезгинов с нами, и искал только случая для возбуждения в них фанатизма и ненависти. Пока случай этот мог представиться, мулле Магомету трудно было бы подготовить народ к восстанию без содействия прочего духовенства; а потому он воспользовался предложением Хас-Магомета и не медля отправился в, селение Кюрдомир.

После совещаний об упадке магометанской веры в горах Дагестана, быв провозглашен, в присутствии приглашенных им кюринских мулл, старшим мюршудом и, опираясь на благословение эффенди Хаджи-Измаила, также весьма уважаемого человека, мулла Магомет мог уже приступить к [85] распространению мюридизма с большею надеждою на содействие духовенства, и с большею надеждою на успех.

Возвратясь из селения Кюрдомира в деревню Яраг, мулла Магомет начал употреблять всевозможные средства для сближения с своими единоземцами, Кюринцами, и для привлечения их на свою сторону. Он не жалел ни денег, ни имущества и делал частые угощения. Народ толпился в его доме и постоянно окружал его, с жадностию и удивлением слушая произносимые им речи.

Когда мулла Магомет убедился в привязанности к нему Кюринцев, и полагал, что настало уже время осуществить свои замыслы, то объявил однажды собравшейся около него толпе о намерении своем растолковать, в чем состоит истинный магометанский закон.

«Народ! — сказал он. — Мы ни Магометане, ни Христиане, ни идолопоклонники. Истинно магометанский закон вот в чем заключается:

Магометане не могут быть под властию неверных. Магометанин не может быть ничьим рабом и никому не должен платить подати — даже мусульманину.

Кто мусульманин, тот должен быть свободный человек, и между всеми мусульманами должно быть равенство.

Кто считает себя мусульманином, для того перовое дело казават — война против неверных, — а потом исполнение шариата. Для мусульманина исполнение шариата без казавата, не есть спасение. Кто исполняет шариат, тот должен вооружиться во что бы то ни стало, бросить семейство, дом [86] и не щадить самой жизни. Кто последует моему совету, того Бог в будущей жизни с избытком вознаградит. Будучи под властию неверных, или чьей бы то ни было 2, все ваши намазы (молитвы), посты, странствия в Мекку, самые жертвы бедным и чтения Корана, ничего не значат, а узы брака, вас связывающие, и ваши дети делаются незаконными.

Народ! Мы отвергнуты законами, мы гости в этом свете, мы все должны будем переселиться в настоящее наше место, что бы там найти спасение.

Вот что говорит пророк: «Тот мой мусульманин, кто не щадит ни жизни, ни имения, ни семейства; кто исполняет волю Корана и распространяет мой шариат. Поступающий согласно моим повелениям, станет на том свете выше всех святых до меня бывших».

Народ! Клянитесь оставить свои прежние пороки и впредь удаляться от грехов. Дни и ночи проводите в мечети, молитесь Богу с усердием, плачьте и просите Его, что бы Он вас помиловал. Когда же настанет время вооружиться против неверных, о том я узнаю по вдохновению свыше, и объявлю вам; но до тех пор рыдайте и молитесь.

Я самый грешный человек в целом свете. Простите меня, я уже отказался от всего мирского».

После этих слов, мулла Магомет удалился в [87] свою комнату 3, и с тех пор постоянно проводил дни и ночи в молитве. Кюринцы также разошлись по своим селениям, и каждый из них повторял, в кругу своего семейства, сказанное их главным кадием.

Расчет муллы Магомета увенчался полным успехом. Слова его произвели магическое действие на умы легковерных слушателей — невежд, чрезвычайно привязанных к своей религии. Фанатизм вполне овладел ими, и с того времени, двери мечетей редко были затворяемы: не только взрослые, но даже дети толпились в храмах пророка, молились со слезами и клялись оставить свои прегрешения.

Слух о мулле Магомете распространился по всему Дагестану, и обитатели его начали стекаться со всех сторон в селение Яраг, что бы видеть и слышать нового проповедника. Они с жадностию принимали от него благословения и, давая обет следовать его наставлениям, признавали его мюршудом, а себя мюридами, или последователями мюридизма.

После этого новое учение начало более и более распространяться в Дагестане. Приходившие из разных обществ в селение Яраг муллы жили там по нескольку месяцев и, наблюдая за поведением мюршуда, всегда находили его погруженным в чтение Корана, или молящимся Богу. Они признали его [88] святым и возвратившись в свои дома, старались подражать ему в образе жизни.

В 1824 году следствия мюридизма стали ясно выказываться. Мюриды ярагские начали ходить по улицам и вне селения с деревянными шашками, и ударяя ими по встречавшимся предметам, поворачивались всегда лицем на север и кричали: «Мусульмане, казават! Мусульмане, казават!». По целым дням они скитались в окрестностях своего аула, повторяя одни и те же восклицания.

Вскоре мюриды и других селений начали подражать ярагским, и слова, «Мусульмане, казават» не только пронеслись по всем кюринским владениям, но перешли в соседственные общества и проникли в Северный Дагестан.

В марте месяце 1824 года, Генерал Ермолов, окончив дела во владениях Шамхала Тарковского, прибыл в г. Кубу, где и получил сведения о кюринских происшествиях. Он немедленно призвал к себе Аслан-Хана Казикумыкского и велел ему прекратить возникшие беспокойства. Аслан-Хан тотчас же отправился в кюринское селение Касим-Кент, куда и вытребовал муллу Магомета и прочих мулл кюринских владений. На вопрос его: зачем выдумывать новое учение, и соблазняя народ — подвергать его справедливому наказанию Русских, мулла Магомет отвечал, что Бог сильнее всех государей, что Дагестанцы были грешными людьми, и теперь настало время загладить их прежние проступки, и что он сам, оставив суету здешнего мира, предался только молитве и не делает никому вреда. На замечание же Аслан-Хана: зачем мюриды [89] ходят с деревянными шашками по селениям, и ударяя ими призывают народ к казавату, мулла Магомет произнес следующий, кажется, заблаговременно приготовленный ответ: «Мои мюриды столько постигли высокую истину о могуществе и величии Бога, что, возносясь к Нему мыслями и чувствами, приходят в исступление. Они еще сами не понимают, что делают; они невинны в своих поступках, которые впрочем ясно показывают, как должно вести себя Магометанам. Я бы и тебе, Хан, советовал оставить мирскую суету, и подумать куда мы пойдем от последнего раба до царей и пророков. Нет спасения на том свете, если мы не будем исполнять по шариату истинную святую волю Творца, и не будем стараться постигнуть Его могущество. Ты хвалишься своими действиями, согласными с повелениями Корана; но это несправедливо: будучи под властию неверных, твое исполнение шариата ничего не значит».

Последние слова муллы Магомета сильно оскорбили Аслан-Хана, и в первом порыве гнева он ударил его в лице, а прочих мулл заставил прыгать в продолжение целого часа. Когда же гнев прошел, Аслан-Хан просил у муллы Магомета извинения, и запретив собирать мюридов и проповедывать новое учение в его владениях, донес вместе с тем Генералу Ермолову о совершенном водворении спокойствия. В этом случае Аслан-Хан поступил недобросовестно, и даже можно полагать, основываясь на его дальнейших действиях, сам был прельщен учением муллы Магомета, потому, что, вместо принятия решительных мер, он [90] ограничился только простым запрещением распространения мюридизма, и то собственно в его владениях.

По возвращении муллы Магомета в селение Яраг, народ вновь начал стекаться к нему толпами. Продолжая с ним беседы в прежнем духе, то есть стараясь более и более возжечь в нем фанатизм, он воспретил мюридам бегать с шашками и открывать неприязненные действия, а приказал ожидать, пока не призовет их к оружию.

Вскоре после этого прибыли в селение Яраг из разных обществ Дагестана многие ученые муллы, а в числе их и неизвестный до тех пор гимринский житель — мулла Магомет. Почти в тоже время сделалось известным в горах распоряжение нашего Правительства, основанное на требовании политических обстоятельств, относительно затруднения беспрерывного сообщения с провинциями Персии и Турции кавказских Магометан, отправлявшихся на поклонение в Мекку. Тогда мюршуд мулла Магомет, имея в руках сильное средство для подкрепления своего учения и перетолковывая в дурную сторону меру нашего Правительства, старался еще более возжечь фанатизм. Но не смея распространять мюридизма в Кюринском Ханстве, он обратился ко вновь прибывшим к нему муллам, преимущественно из вольных обществ, с следующими словами: «Именем пророка повелеваю вам: ступайте на свою родину, соберите народ, прочтите ему мои наставления, вооружитесь и идите на казават. Истребите врагов и освободите братий ваших, мусульман. Кто убьет врага, или сам погибнет в битве — рай тому награда; если же вы убежите с [91] поля сражения, или чрез деньги и ложные обещания покорят вас, тогда ваши мечети будут обращены в церкви, вы будете навсегда прокляты, для вас нет спасения, и бойтесь гнева Божьего. Вы живете в крепких местах, вы храбры. Один мусульманин должен идти против десяти неверных, и не поварачиваться спиной к неприятелю. Кто так будет поступать, тот будет святым и вкусит все наслаждения рая. Вот ваши обязанности! На них благословляю вас, а тебя мулла Магомет — назначаю газием 4».

Подобные слова не могли не произвести своего действия на народ, всегда склонный к буйной жизни, на народ невежественный, привязанный к своей религии и поверивший мюршуду, что мечети будут обращены в христианские церкви. Действительно: с того времени мюридизм начал распространяться во всей силе. Кюринцы стали чуждаться Русских, фанатизм овладел умами Дагестанцев, и они с нетерпением ожидали той минуты, когда начнется великое, спасительное дело для Исламизма.

В 1825 году, местное начальство вторично довело до сведения Генерала Ермолова о действиях муллы Магомета и об успехах его учения. Генерал Ермолов строжайше предписал Аслан-Хану схватить мюршуда и доставить его в Тифлис. Но Аслан-Хан поручил это дело Гарун-Беку, бывшему правителю кюринских владений, и хотя мулла Магомет, без всякого с его стороны сопротивления, [92] был приведен в главное кюринское селение Кураг, однако тотчас же бежал оттуда, или, как некоторые полагают, добровольно был отпущен. После бегства из Курага, он скрывался в вольной Табасарани, где с успехом проповедывал мюридизм; семейство же его и родные проживали, между тем, спокойно в селении Яраг. Новое доказательство недоброжелательного в этом случае распоряжения Аслан-Хана, и новое доказательство к подтверждению предположения, что он вполне поверил коварным внушениям муллы Магомета, который старался убедить его, что только до тех пор он сохранит свои владения, пока будут продолжаться волнения в горах.

В 1826 году, политические обстоятельства совершенно отвлекли внимание нашего Правительства от дел Дагестана. Занятая войною с Персиею, а потом с Турциею, Россия не могла принять деятельных мер к уничтожению родившейся секты, которая между тем имела время созреть и развить фанатизм в горцах до высочайшей степени; а Аслан-Хан не только не содействовал к уничтожению этой секты, но даже призвал муллу Магомета из Табасарани, и опять дозволил ему жить в селении Яраг, в кругу своего семейства.

Мулла Магомет, по возвращении на родину, не принимал лично участия в происшествиях Дагестана, а старался собственно наставлениями и советами поддерживать начатое им. Для осуществления же своих замыслов, он избрал, как сказано выше, гимринского жителя муллу Магомета, назначенного им [93] газием, и известного у нас под именем Кази-Муллы.

О начале беспокойств в Северном и Среднем Дагестане // Военный журнал, № 1. 1847