Газета "Кавказ", № 2, от 12 января 1846
ДЖАРО-БЕЛАГАНЦЫ ДО ХIХ СТОЛЕТИЯЛезгины, населяя вершины южных ущелий и долин Кавказского хребта, землю бесплодную, скудную драмы природы по необходимости должны были издревле снискать себе пропитание вне родовых аулов, и как грабёж и война для народов диких суть легчайшее средство к приобретению потребностей жизни, то и лезгины, храбрые, суровые питомцы гор и снегов, приняли кинжал и шашку за орудия, единственно достойные добывать им хлеб. Десятки тысяч суровых воителей ежегодно сходили с гор на долины, заключающиеся между Чёрным и Каспийским морями, то для грабежа и собирания дани, то для найма себя в охранное войско различным владетелями север-западной Азии. Весьма немногие из лезгин остались на поселении в долинах, прочие же, будучи не в состоянии долговременно переносить жар и климатические перемены южных низменных мест, приобретя добычу, возвращались в горы и жили там до тех пор, пока нужна снова не выгоняла их на разбои. Это самое и спасло Грузию, Азербайджанския Ханства и Персию от порабощение сильного, воинственнаго народа. Лезгины, гроза всего Закавказья, за исключением одного только места, нигде не утвердили своего владычества.
В половине XVI столетия, когда Персидский Шах Аббас Велнкий разорил Грузию, Лезгины сошли с гор и вооруженною рукою почти безпрепятственно заняли Грузинскую провинцию, богатейшую и плодороднейшую часть владений древней Иверии, заключающуюся между Кавказским хребтом, Алазанию, Курою, и Шекинским Хапством. Победители разделили между собою поровну как земли, так и побежденных, назвав последних
Энгильйойцами, или новыми Лезгинами, оставив им однакоже свободу христианскаго вероисповедания.
Поселившиеся на этом пространстве Лезгины, разделились на три геза, или союза: Джарский, Тальский и Елисуйский. Первый из них , составлялся из Джарскаго, Белаканскаго и Кагехскаго обществ, которыя все вместе имели общее, независимое от других обществ правление. Второй гез состоял из Тельскаго, Мухахскаго и Дженихскаго обществ, имевших каждое отдельно друг от друга независимое правление. Третий же гез-Елисуйский, сам по себе самостоятельный, управлялся Султаном, наследственным в своем роде. Общие интересы трех гезов и дела частныя особенной важности, разсматривались на народном сейме, собираемом по взаимному согласию обществ, по мере надобности, в урочище Агдалии; находящемся в Мухахском ущелии.
Верховная власть и главное управление в первых двух гезах принадлежали народу, то есть Лезгинам только, потому что Энгельойцы и Муганлинцы, или мусульмане других племён, принятые на поселение, считались рабами; в третьем же гезе всё подчинялось сутану.
Общества (джамаат) разделялись на Тохумы, или фамилии; каждая из них заключала в себе не только всех близких и дальних родственников, но даже и тех, которые, вышедши из разных мест, присоединялись к оной, приняли её название и поселились на принадлежащий ей участки земли.
Главное Управление каждого общества отдельно, вверялось от народа, или Тохумов: Кевхам, старшинам и казиям, или главным духовным лицам, которые вместе составляли и высший, как духовный, так и гражданский суд. В этом случае, оказывается, огромная разница в образовании духовного суда с прочими мусульманскими народами, у которых гражданская власть не имеет никакого влияния на духовные судилища. Шариат, или собрание Магометанских узаконений, основанных на правилах Корана [в оригинале - с маленькой буквы], заключает в себе постановления гражданския и духовныя; но как старшины Лезгинские, дорожа личною свободою, неуступили светской власти духовенству, а законов, исключая начертанных в шариате, не существует, то обе власти, основывая свою силу и законность на одном и том же положении, по необходимости составили общую связь., так, что без взаимного согласия не могли решать никаких дел, ни в высшем, ни в нисшем суде.
Газета "Кавказ", № 3, от 19 января 1846В Типографии Канцелярии Наместника Кавказскаго. С дозволения начальства. Редактор О. И. Константинов
К обязанностям главного управления каждого общества принадлежали: верховный суд и расправа; охранение общественного порядка и спокойствия, покровительство и защита подвластных от притязаний других обществ; окончательное рассмотрение жалоб, споров и претензии по частным искам и тяжбам; перенесённым по неудовольствиям на решение низшего суда; наделения землями из общественнаго имущества, распоряжение о содержании караулов в нагорных местах для охранения границ и находящихся папастьбе стад; распоряжение по удовлетворению разных общественных повинностей; попечение об общественном призрении бедных, сирот и престарелых; разсмотрение поступков по злоупотреблениям и беспорядкам сельскаго начальства и взыскания за оные; собрание в чрезвычайных случаях Тухумов для совещаний с прочими обществами.
Главному управлению подчинялись низшие и сельские суды. Они составлялись в каждой деревне из Кевхи, старшин избранных по одному от каждого Тухума, и имамов, или духовных лиц. На обязанности сельского начальства лежали судо-полицейская и исполнительная власти.
Обязанности полицейския разделялись между Кевхою, Старшинами, Табун-башами, Чаушами и Есаулами. Кенха, заведывая деревнею, был главным начальником оной. К обязанностям его принадлежали: исполнение приказаний главного управления своего общества и приведение в исполнение судебных решений; разсмотрение маловажных жалоб и претензии сельских обывателей; исправление ослушных и развратных; представление виновных к суду; розыскание и высылка людей; распоряжение по удовлетворению сельских и общественных повинностей, присутствие в сельском шариате и выборы чаушей и есаулов. Сельские старшины, в сравнении с кевхою, хотя имели меньшую власть, но, будучи избраны поверенными от своих Тохумов, по всем делам до них касающимся, наблюдали и за действиями самих кевхов, и в случае злоупотреблений с их стороны и беспорядков, доводили до сведения своих Тохумом, которые имели право таковых кехов сменять и замещать их должности другими благонадёжнейшими, не ожидая выборов. Табун-баши были помощниками кевхов, исполняли их приказания, вели очередь между жителями в отправлении земских повинности, наблюдали за напуском воды в огороды, садыи чалтычныя поля. Чауши обязаны были сзывать жителей на сход и объявляли хозяевам о выполнении разных повинностей. Есаулы находились при кевхе для посылок по делам службы.
Выборы лиц в общественныя должности не сопровождались никакими особенными обрядами, и срок службы, хотя определялся для казия трёх-летний, для имама двух-летний, для кевхи и табун-баши одно-летний; но от усмотрения Тохумов зависели как преждевременная смена их за нерадение, беспорядки и злоупотребления, так и оставление их на дальнейшее время в тех же должностях.
Суд, как низший, так и высший, не имели никаких особых форм и все судопроизводство основывалось на словесных объяснениях просителя и ответчика. Проситель объяснял жалобу свою в присутствии Имама и старшин, те требовали к себе ответчика, и в случае его отпирательства в иске, проситель обязывался представлять другия доказательства или свидетелей; последних приводили к присяге в присутствии тяжущихся, и потом допрашивали без истца и ответчика. Когда представленные доказательства суд находил достаточными, то приступал к решению; в противном случае, требовал от истца дополнительныя, или от ответчика оправдательныя объяснения; за недостатком доказательств, суд, по усмотрению обстоятельств дела и соображаясь с законами, налагал присягу или на истца, или на ответчика.
После сего Имам, или Мулла, приискав в книгах приличные делу законы, читал их истцу и ответчику, а суд, на основании сих законов решал дело, и когда тяжущиеся оставались решением довольны, то талага, или письменное изложение вкратце обстоятельств тяжбы и решения, передавалась сельскому кевхе для привидения оной в исполнение; а в противном случае, недовольной стороне безпрепятственно предоставлялось приносить жалобу высшему суду, хотя бы решение и было уже приведено в исполнение; однакож тяжбы значительной только важности переносились для апелляции в высшее судилище. При переходе дела в высшую инстанцию, судопроизводство начиналось и оканчивалось таким же порядком, как и низшем суде; но если решение этого суда было найдено несправедливым или встретились какие-нибудь недоразумения, то Имамы и все те, которые решали дело, требовались для объяснений. Если в высшем суде, при решении дела произошло разногласие, то для перевеса голосов приглашались старшины тех Тохумов, к которым не принадлежали ни истец, ни ответчик. При разсмотрении и решении дел по важным претензиям и искам, возникшим от жителей разных обществ, присутствовали с их стороны депутаты. В случае неудовольствия на решение высшего суда, изъявленнаго тяжущимися или депутатами, или когда за разногласием дело было не кончено, то все подобные обстоятельства отлагались до чрезвычайнаго собрания обществ, или народнаго сама.
Жители всех трёх гезов разделились по племенам на Лезгин, Энгельойцев и Муганлинцев.
Лезгины, народ вольный и не от кого независевший, пользовался правами собственнаго состояния и господства над прочими. Лезгины в Елисуйском гезе, хотя и подчинялись своему султану, но сохраняли свободу.
Энгельойцы природные обитатели земли, Грузины, находились в рабстве у первых.
Муганлинцы, природные Татары, Мусульмане, выходцы из разных закавказских владений, принятые под покровительство Лезгин и поселеные на их землях с Энгельойцами, составляли низший класс народа с обязанностями крестьянства. И в этом случае видно важное отступление от правил Корана [в оригинале - с маленькой буквы], запрещающаго Магометанам содержать единоверцев в рабстве. Собственно, на Муганлинцев, кроме других обязанностей, возлагалось содержание горных караулов, на каковой предмет они ежегодно вносили с каждого дыма или хаты по 50 копеек серебром.
Права сословий и законы, частию основывались на правилах шариата, частию на обычаях, принявших силу закона, свойственных только свободным азиатским племенам, и потому резко отличающихся от учреждений прочих мусульманских владений.
Недвижимым населёнными имениями владели только одни Лезгины. Помещик, владеющий своими крестьянами по наследству, или покупке, вправе был распоряжаться ими, как своей собственностью, мог переселять их из одного места в другое, продавать, закладывать, дарить, завещать и отпускать на волю. Крестьяне разделились на поселян и людей дворовых. Продажа первых без земли, как равно раздробление семейства продажею вторых, воспрещалось.
Крестьяне из Энгельойцев и Муганлинцев, составлявших отдельные поселения, платили помещикам с каждого кошкеля (*) от 4 до 12 тагар (**) разного хлеба: пшеницы, ячменя, проса и сарачинскаго пшена, смотря по количеству земли и величине кешкеля.
* Кешкель не имел определённой величины и заключал в себе 75. 100 и даже 150 шнуров; каждый шнур в 10 сажень, что при 75 шнурах составит 251 десятину. Большое семейство получало целый кешкель, среднее половину, а меньшее четверть и дробилось в меншия величины. На выделенном крестьянину участке он имел дом, сады, огороды и хлебопашество.** Тагара пшеницы весит 18 пуд, ячменя 15 пуд, чалтыка или сарачинскаго пшена 13 пуд 35 фунтовОни же доставляли помещику строевой лес в случае надобности, а во время перекочевия в горы и возвращения оттуда перевозили его имущество; кто же был увольняем от этой повинности, тот взамен платил помещику по два стиля (***) шелку.
***Стиль шелку на-русский вес заключал в себе 18 золотниковПри посещении помещиками крестьян своих, последние обязаны были содержать их на свои свой счёт во время их пребывания в селении. К свадьбе помещичьяго сына, каждый крестьянин обязан был дать одного барана, двое вместо двух баранов, трое одного быка, четверо быка и барана и так далее. С фруктовых садов давали неопределённую часть фруктов в виде подарка.
Крестьяне, не имевшие кишкельных земель, платили помещикам по тагире хлеба с дыма и отбывали все прочие повинности наравне с кешкельными.
Муганлинцы, поселенные в одних деревнях с своими помещиками пахали им землю, сеяли, убирали и свозили хлеб, косили сено, доставляли жертди в виноградные сады и привозили им дрова. Из них же помещик имел право содержать при себе прислугу или нукеров на своём продовольствии.
В Елисуйской гезе, где не было земель кишкельных, каждый крестьянин платил помещику с занимаемой им земли десятую часть урожая всякого хлеба. С каждого сада по 40 копеек серебром и неуравнительную плату за паству скота на владельческих земле. После смерти крестьянина, если оставались малолетней дети, то как он, так и их имение отдавались для управления родственникам или посторонним, с сохранением, по оному, в отношении владельца прежних обязанностей, с тем изменением, что помещик брал половину доходов со шелковичных садов умершего.
Дочери умершего крестьянина при выходе в замужество, получали две части из движимого, нажитого и наследственного имущества его; третья же часть оного, равно и все недвижимое имение: домы, сады, земли, мельница и проч., если не оставалось сыновей, принадлежали помещику. Но если женившийся на дочери умершего, селился в его имении и принимал на себя все обязанности, бывшыя на оном, тогда все недвижимое имение предоставлялось в его владении.
Когда после смерти крестьянина, не оставалось детей ни мужскаго, ни женскаго пола, тогда две части из его движимого имущества поступали в пользу родных братьев или других ближайших родственников мужскаго пола, а третью брал помещик. Вдова крестьянина, кроме преданного и собственно ей и принадлежащего, не имела никакого права на имущества умершего мужа. Выморочныя имения помещик обращал в свою пользу.
Помещичьи крестьяне не вправе были сочетаться между собой браком без дозволения своих владельцев. Если крестьянка выходила за муж с согласия своего владельца за крестьянина его или чужаго владения, то помещик невесты получал от жениха в виде дара до 5 р. сереб. и более, смотря по состоянию. Если же крестьянка вступала в брак без дозволения своего владельца, из-за чужаго подвластного, то по общему согласию помещиков их, владелец крестьянки получал штраф как с нея или ея родителей, так и с мужа ея, от 10 до 30 рублей сереб. с каждой стороны. За похищение крестьянки, виновный в этом подвергался штрафу в пользу ея владельца до 50 р. сереб., и наказанию по шариату.
Крестьянин имел право приобрести покупкою как движимое, так и недвижимое, ненаселённое имение и распоряжаться им при жизни как своей собственностью; но недвижимое имение, состоящее на отведённой помещиком земле, было принадлежностью владельца. Крестьянин, получивший свободу от своего господина, мог переселяться в другое место; но в таком же случае всё недвижимое имение, приобретённое им на помещичьей земле, оставалось в пользу помещика.
Крестьянин не имел права без согласия господина входить в долговые обязательства, превышающия сумму 60 руб. серебром. Если же кто поверил без поручительства помещика более сего, тот, в случае несостоятельности должника лишался данного свыше шестидесяти рублей. При удовлетворении кредиторов по долговым обязательством крестьянин, на уплату обращалось собственно принадлежащее им движимое и недвижимое имение, исключая полевых орудий и рогатого скота, необходимых для земледельца. Помещечья же земля и все на ней состоящее недвижимой имени. Если помещик не был поручителем по обязательству крестьянина, конфискации не подвергалась.
Всякий лезгин вправе был владеть пленными из христиан и мусульман на войне, или иным образом приобретёнными, и содержать их в крестьянстве. Пленными не могли быть только одни лезгины. Кто первый из товарищи захватил пленного, тот сверх следующий на его. Толь участи. Получал 2 рубя серебром его оружие, пленны, принадлежащие ни одному, а многим в плед до его выкупа или до продажи в другом месте, другое место обязан был служить каждому из них по очереди получая пропитание о тех, кому уж служил.
Никто не вправе был принуждать пленного к вступлению в брак, но если он сам того требовал, то хозяин обязан был приобрести ему невесту. По смерти пленного, всё имущество после него, оставшееся, принадлежало его хозяину.
По туземному обычаю, кто нечаянно учинил самоубийство, тот обязан был выкупить одного пленного и дать ему свободу. Пленный, однажды освобождённый, в другой раз уже не подвергался неволе. Если вольноотпущенный по старости или болезни, не в состоянии был содержать себя, то имел право на общественное призрение.
Но общественное призрение имели право бедные, лишённые всяких средств к пропитанию, сироты и подкидыши. Таковы, по распоряжению сельских обществ, отдавались для призрения на общественное содержание Казиев, Муллам и светским людям, заслуживщим народное уважение. Для содержания людей, состоящих на общественном призрении, взымалось с каждого двора, получавшего доход хлебом более шести чахар по три чанаха* с каждой тагары.
* В тагаре бывает 20 и 30 чанахов.
С хозяина тридцати штук скота одна штука, с владельца от сорока до ста баранов, с каждой сотни по одному барану. Во время Оруч-Байрама с каждой души по пол чанаха хлеба. Во время Курбан-Байрама, от каждого зарезанного барана, пятая, или шестая часть мяса. Детей бедного состояния, сирот или подкидышей, бывших на общественном призрении, содержали только до пятнадцатилетнего возраста; после чего девиц отдавали замужество, а мальчикам предоставляли самим снискать себе пропитание.
Общественным казиям и сельским имамам предоставляли следующие доходы. При раздели наследственного имения, получали они с каждых 10 рублей по 25 копеек. За совершение брака от 20 до 50 коп., за похороны Казий получал, смотря по состоянию умершего, от 1 до 10 руб., а Имамы по 20 коп. сер. Если же за прочтение Корана над умершим, 1 рубль. За привод к присяге по делам тяжелым от 10 до 20 копеек сереб. За учение грамоте, Имамы получали с каждого ученика в год по 3 руб. сереб.; кроме того, приношение деньгами и хлебом, делаемое во время служения на кладбищах и других почитаемых местах, обращаясь в их же пользу.
...
За проступки жителей налагал следующие штрафы: за покражи фруктов и овощей из сада и огорода, от одного до трёх руб. сереб.; за маловажную покрашу хлеба или сена с поля, одного барана; за убиение без причины чужой дворовой собаки одного быка; за воровство скота и прочего, превышающего ценность пяти руб. тридцать руб. сереб.; за нанесение лёгких ран от одного до шести рублей; за нанесение палкой побоев один руб. восемьдесят копеек; за причинение тяжёлых ран от 20 до 30 рублей; за участие в драке по пять рублей с каждого; за выстрел в чужой дом без причинения всякого вреда одного быка; за оскорбление женщины прикосновением к ней, или пожатием руки, одного быка; с пастуха за невыход в свою очередь для пастьбы скота пятьдесят коп. сереб.; за ослушание против общества и сельского начальства одного барана; за невыход для исправления дорог или мостов одного барана; за не прибытие на мирскую сходку для совещания по общественным нуждам и другим случаем, одного барана; за невыход на помощь своим односельчанам, в случае сбора их по получении от пастухов известия в намерении горцев угнать сельский скот пять руб. сереб.; за не прибытие к месту тревоги, открытой в деревне выстрелом, или криком, по случаю нападения, грабежа и пожара один рубль. Последняя статья относится до поселян того только Тохума, в котором случалось происшествие.
... За повторение несправедливых жалоб и претензии 10 руб. серебром... за покражу из мечети вещей 30 руб. .. за уклонение от намаза (молитвы), если будет замечен в третий раз, одного быка; за поджог чужого дома 30 руб. сереб. ...
Если кто кому причинил обиду бранными словами, или поношением чести, тот смотря по важности произнесённых слов, или в шариате, наказывался палками от сорока до восьмидесяти ударов, или при собрании общества просил у обиженного прощения. За причинение ран побоям, кроме штрафа и вышеозначенного наказания, взыскивалось за лечение ран. Если же кто лишил кого какого нибудь члена, то кроме штрафа, наказания и лечения, платил в удовлетворение изувеченного: за лишение ноги, руки и глаза по шестидесяти руб. сереб.; за лишение пальцев: мизинца пять руб, безымянного семь, среднего девять, указательнаго 10 и большего пятнадцать руб. сереб.
Если кто с умыслом убил лизгина, тот платил его родственником 120 рублей серебром. За умышленное убийство Энгельойца или Муганлинца, в половину против Лезгина, - шестьдесят руб. в пользу владельца, если убитый не был свободный; в противном случае, его родственникам. Плата за кровь прекращала всякую месть, но она часто предупреждала денежное удовлетворение. Тем более, что Коран [в оригинале - с маленькой буквы] допускает мщение, как за личныя обиды, так и за кровь.
Лезгины, Мугайлинцы и Энгильойцы, могли сочетаться между собою браком по желанию и без принуждения, с соблюдением следующих правил: запрещалось вступить в брачный союз без дозволения родителей или опекунов. Родители не могли принуждать детей своих к вступлению в брак, когда они не были на то согласны. Родственники, или опекуны сирот, не вправе были ни дозволять, ни принуждать детей обоего пола к вступлению в брак моложе пятнадцати лет; но родители при жизни своей, могли отдавать дочерей и моложе этого возраста. Похищение дочерей от родителей, жен от мужей и даже вдов, наказывалось смертью. Вдовам запрещалось вступать в новый брак без согласия родителей или родственников. При жизни четырёх жен, запрещалось брать пятую; но после развода или смерти одной из них, дозволялось заместить ея место другою. Одни только самые близкие, кровные, не могли вступать в брак между собою, как на пример брат с родною сестрою, родители с детьми, но дети родных братьев сочетались браком, отец и сын женились на родных сестрах. Брат женился на женах умершаго брата, лишь бы число жен женящагося, не выходило из узаконеннаго числа четырех. Дела по нарушению изложенных правил, подлежали суждению духовнаго суда Шаро.
Желавший вступить в брак должен быль объявить о том своему Имаму и об имени невесты. Имам, в присутствии двух свидетелей со стороны жениха, спрашивал родителей или опекунов невесты, согласны ли они на предполагаемый союз, и невесту, желает ли она выйдти за такого-то и когда получать общее их согласие, тогда назначали повереннаго со стороны невесты, который при Имаме и помянутых свидетелях, должен быль повторить жениху согласие и получить от него условленную в пользу невесты плату; без соблюдения всех этих обрядов, брак не мог совершиться и Имам, преступивший сии правила, подвергался строгой ответственности по шариату. Жених при свадьбе обещал невесте семь руб. сереб., которые она имела право требовать от мужа при разводе или выделе из наследства при его смерти, если не подучила их ранее. Духовенство браков не записывало и не составляло об них ни каких письменных актов.
Брачный союз прекращался смерть мужа или жены, а расторгался разводом, или долгим безвестнымт отсутствием. В последнем случае, если жена не пополучала об муже никакого известия и по бедности, не в состоянии была себя содержать, а родственники ея или отсутствующаго ‚ отказывали ей в пропитании, то она могла просить духовное начальство о расторжении прежнаго и о позволении вступить в новый брак. Имам, удостоверившись в справедливости просьбы жены безвестно отсутствующаго, доводил о том до сведения Казия и с его разрешения, дозволял ей вступить в новый союз.
Вдова могла выходить замуж в четвертый, пятый раз и более, без всякаго ограничения числа замужеств.
Когда муж хотел развестись с женою, то неспрашивая на то ея согласия, должен быть призвать Имама, двух почетных старшин и в их присутствии громогласно произнести троекратно: «жена моя, в тройне сопраженная со мною браком, да будет от меня свободна» и при этом кинуть чрез себя три камня, отнюдь не произнося при том слов: «Бог ведает», иначе развод считался недействительным и они снова, при взаимном согласии, могли жить вместе, тогда как при законном развод, муж уже не мог соединиться с прежнею женою. Этот обряд имел важность тогда, когда желающий взять другую жену, встречал требование от ея родителей развестись с первою. В таком случае Имам, не бывший свидетелем расторжения прежняго союза, или не удостоверившись в том чрез законных свидетелей, не мог совершить втораго брака, заключаемаго между женихом и под вышеозначенньм условием ея родителей.
...
Лишались наследства: убийцы родителей, принявшие христианскую веру, изгнанные из общества за пороки, и незаконно-рожденные.
...
Таким образом устроенныя общества Джаро-Белаканских Лезгин, составляя собою мощный союз, существовали несколько веков без всяких политических изменений Лезгины населяли землю плодородную, изобильную дарами природы. Рабы их из Энгильойцев и Муганлинцев, добывали им трудами разнаго рода хлеб, сарачинское пшено, огородныя овоши, фрукты и шелк в большом количестве; поработители-же, хотя и обитали на богатой и роскошной долине, но не утратили суровой воинственности горцев и войну почитали единственно достойным, себя упражнением. К ним, как на сборное место, стекались с гор Кавказа Дагестанцы различных племен, искатели счастья и добычи и под начальством старшин Джаро-Белаканских, устремлялись на сопредельныя владения, в особенности на Грузию, грабили целыя провинций, собирали дани, уводили в горы сотни семейств захваченных в плен и чрез многия руки перепродавали их в Турцию. Одна Грузия ежегодно теряла от их набегов пленными до трех сотен семейств. Когда Персия владела нынешним Закавказским краем, то для защиты Грузии от разорения горцев, вынуждена была содержать в ней постоянное охранное войско, но и оно не могло охранить её от хищничества. Лезгины невидимо прокрадывались до самаго Тифлиса и под его стенами захватывали десятки пленных. Славный и грозный завоеватель Востока, Персидский Шах-Надир, желая наказать дерзость Лезгин, послал на них многочисленное войско. Горцы укрепились в местечке Белаканах, и при штурме его, четырнадцать тысяч Грузин и брат Шах-Надира, пали жертвою гибельной неудачи. С тех пор Азия стала считать Лезгин непобедимыми и недоступными для наказания.
Владения Закавказския, хотя по наружности признавали власть то Персии, то Турции, но будучи удалены от этихъ обоих государств, в сущности носили только тень зависимости и управлязись самовластно Беглер-Беками, или Губернаторами, наследственными в своем роде, которые, чтоб избегнуть платежа следуемой с них дани, содержали в найме по несколько тысяч Лезгин и таким образом, будучи сильны, отказывались от требований и даже повиновения слабой, волнуемой междоусобиями Персии. Еще по другой причине были они вынуждены содержать наемное войско. Все Беглербекства или Ханства, даже Турецкие Пашалыки азиатской Турции, независимые друг от друга, но силою почти равные между собою, по отдалённости от государств, к которым принадлежали, предоставлены были своей собственной защите и наследственные их правители, для личной своей безопасности, нанимали толпы Дагестанцев, которые охотно предлагали свои услуги тому, кто более им платил. Ханы: Ширванский, Гандашиский, Паиш: Карский, Ахальцыхский, Миигреми, Цари: Имеретинский и Грузинский, - содержали в найме Лезгин, более или менее, смотря по своим средствам. Грузинский Царь Ираклий II, после смерти Шах-Надира, по призыву претендентов Персидскаго Престола, с многочисленным войском, набранным из Лезгин, несколько раз ходил в Персию и собирал дани с Ханств Ганджиинскаго, Карабагскаго и Эриванскаго. Но в отсутствие его из Грузии‚ Джаро-Белаканцы в соединении с Аварцами и другими племенами Дагестана, вторгаясь в пределы Царства, разоряли целыя его провинции. Наконец Аварский Омар-Хан (Ума-Ханъ) разбил самаго Ираклия, принудил его платить себе дань, с обязательством защищать пределы Грузии от вторжения в нее Дагестанских хищников. Однако условие не соблюдалось с обеих сторон, и Лезгины по прежнему безпрепятственно брали пленных из любых деревень Грузии. Для защиты от этих врагов, Ираклий учредил поголовную милицию, называемую Мориде, но когда и это не помогало, то пределов Государства призвал 10-тыс. тех же грабителей Лезгин. Призванные насильствовали не только во всем Царстве, но даже среди Тифлиса и обыватели столицы, чтоб избавиться от постоя грабителей, ограждали свои дворы каменными стенами с калиткой, едва удобной для прохода согнувшагося человека, а лошади уже не было возможности ввести на двор. Сады подобных оград, до сих пор видны в Тифлисе. Кроме того Лезгины тайно вводили в окрытые места своих единоплеменников и те устроивая засады улучшая удобное время, захватывали населения целых деревень. Лезгины, бывшие в найме у Паши Ахалцыхскаго, с другой стороны Грузии, точно таким же образом уводили в плен сотни семейств. Паша поощрял выгодами пленнопроданства. После смерти Иракалия, сын его Георгий ХIII, добродетельный, по слабый, изнеможенный тяжкими болезнями, в свою очередь держал в найме несколько тысяч Лезгин, собственно для поддержания своей шаткой власти. Цель содержания наемнаго войска изменилась, но их буйство и хищничество, продолжались по прежнему и ещё с большею силою. В следствие различных обстоятельств, Царь Георгий просил Императора Российскаго о присылке в Тифлис русских войск. — Генерал Лазарев, по Высочайшему повелению, с 17 Егерским полком и состоящею при нем артиллериею, торжественно, вступить в столицу Грузии 26-го Ноября 1709 г. С, этих пор, началась кровавая и упорная борьба с хищными Лезгинами. Руские неустанно сторожили их повсюду, гнались по пятам и вырывали у них из рук захваченную добычу, но чаще не допускали до грабежа, застигая хищников в скрытых засадах. Лезгины, окруженные Рускими, на тробования сдачи, всегда отвечали выстрелами и до единаго погибали под штыками, не моля о пощаде и не принимая оной. Захватить горца в плен, была вещь почти невозможная; несмотря на безпрерывныя кровавыя побоища, на которых отчаянные разбойники гибли сотнями, набеги их с северо-востока от Алазани и юго-востока от Ахалцыхскаго Пашалыка, непрекращались.
В это время Грузинский Царевич Александр, брат Царя Георгия, но от другой матери, удалился в Персию и воздвигая врагов на брата, обратился с просьбою о содействии к Аварскому Омар Хану, непримиримому врагу Грузии. Он радостно принял приглашение Царевича и в Джарах стали собираться Аварцы, Акушинцы, Андийцы и прочия племена Дагестана, и двинулись к Сигнаху. Туда же, им на встречу поспешил Генерал, Лазарев с 1224-мя человеками пехоты, а вслед за ним, Царевичи Баграт и Иоанн, дети Георгия, привели три тысячи пеишх и конных Грузин. Лезгины ворвались в пределы Грузии, их было до двадцати тысяч; союзники нагнали их 7 Ноября на разсвете у реки Иоры близ деревни Кагабета и разбили их на голову.— Ночь скрыла 6егущих, но более полуторы тысячи их трупов, устлали место побоища. Лагерь непрятельский, достался победителям. Одоление Лезгин исполнило Грузию безпредельною радостию и победа всюду торжествовалась ликованиями счастливых победителей.
После Кагабетской битвы утихла дерзость Лезгин, и их набеги на время почти прекратились. Но когда Царь Георгий умер, и недоброжелатели Российскому Правительству, смотрели на Дагестанцев как на единственное орудие к осуществлению своих замыслов, тогда Горцы снова сделались опасны, а набеги их стали учащаться с каждым днем. Новый Главноуправляющий краем, Генерал-Лейтенант Князь Цицанов, взвешивая всю важность влияния Лезгин на безпорядки Грузии, счел необходимым пресечь зло это решительным и быстрым ударом. Для исполнения сего намерения, предписал он Генерал-Маиору Гулякову, с тремя баталионами пехоты и двумя сотнями Казаков, переправясь через брод Урдо, захватить все деревни на левом берегу Алазани, но внутрь Джаро-Белаканских земель не вдаваться. Генерал Гуляков, переправясь чрез Алазань 4 Марта 1803 года, нашел селения опустелыми и, узнав что Лезгины укрепились засеками и завалами под Белаканию, двинулся к оной с отрядом увеличенным пятью тысячами добровольно присоединившихся к нему Грузин и Казахцев. Тысяча Русских, от брода Урдо, в три перехода очутившись под завалами, штыками очистила их от неприятелей и 9 Марта Белаканы взяты штурмом. Грузины, вспомнив долговременные и лютые набеги Лезгин на их жилища, распалившись местию за столько увлеченных ими в плен братьев, жен и детей, за пламень и разорение, вносимые ежедневно в их села и дома, с неистовством предались уничтожению, не щадя даже детей и все обращая в груды развалин. Известие о поражении и гибели давнишних врагов Грузии, внутри их неприступных жилищ, было радостно для всех жителей царства и повсюду торжествовалось как светлый праздник. Генерал Гуляков, пользуясь успехом и страхом произведенным падением непобедимых Белакан, подступил к Джарам, но был встречен депутатами Джааматов (вольных Лезгинскихъ обществ, составляющих гезы), моливших помилования и готовых принять все условия, какия только победитель предложит им за пощаду семейств и их жилищ. 12 Апреля, девять человек поверенных от Джаро-Белаканских обществ, явились к Цацанову, приняли на верность присягу, с обычным метанием чрез себя трех камией и заключили следующия условия: 1, Все три геза, составлявшие Джаро-Белаканское владение, отдались в совершенное подданство России. 2, В знак подданства, обязались платить дань ежегодно по 220 пудов шелку. 3, Войску Русскому предоставлево расположиться в их селениях по усмотрению начальства. 4, Из каждой деревни дать в залог верности аманатов. 5, Не принимать к себе людей недоброжелательствующих к России; не допускать к себе Царевича Александра и его сообщников; не пропускать чрез свои владения в Грузию Дагестанцев и других хишников. 6, Оставить общества на прежнем их прав, не касаясь внутренняго их управления. 7, Включить в подданство Елисуйскаго владетеля. 8, Возвратить в домы бежавших в горы жителей и привести их в покорность России. 9 Энгильойския деревни оставить в зависимости Лезгин, а последним не припятствовать им отправления христианской религии, равно и обществам предоставить свободу их вероисповедания и 10, Разменять и выкупить пленных.
Так возвращено Грузии древнее ея достояние, отторгнутое Лезгинами еще в ХVI веке и с тех пор постоянно находившиеся под их игом.
Таким образом, гроза Закавказия, притон всех Дагестанских хищников, Джаро-Белаканы, потеряли свою независимость и от, того времени, зловредность Лезгин для края и с тем вместе влияние Дагестана на Закавказие, постепенно стали уменьшаться, а в 1830 году, в управление краем Генерала Графа Шаскевича Эриванскаго, Джаро-Белаканцы окончательно лишились своего политическаго существования, своего управления и земля их обращена в Джаро-Белаканскую Область и получила новое гражданское устройство.
