АТАБАЙ АТАЕВ - НАИБ ШАМИЛЯА.И. ДУХАЕВ, начальник отдела научно-исследовательской работы
Архивный вестник. Историко-документальный бюллетень. 2015, №2, изданный Архивным управлением Правительства Чеченской Республики. Стр. 97-102
В годы Кавказской войны из чеченского народа выдвинулась целая плеяда талантливых людей, влиявших на ход российско-кавказских отношений. В первых рядах этих личностей в 40-60-е годы XIX века стоял, известный своими познаниями в области арабского духовного образования, мулла Атабай Атаев - родом из ныне несуществующего селения Чунгурой, которое согласно картам XIX века располагалось на юго-западной окраине нынешнего села Гойты [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 20539, л. 1; там же, ф. 386, оп. 1, д. 2873, л. 1; там же, ф. 416, оп. 1, д. 636, л. 7].
Атабай родился в 1800 году, в семье Аты из чунгуроевского тайпа [ЦГА РСО-А, ф. 12, оп. 3, д. 446, л. 3; Архивное управление Пра-вительства Чеченской Республики (далее - АУП ЧР), ф. 236, оп. 2, д. 102, л. 4]. В детстве получил образование в сельской Исламской школе-мектебе (чеч. - «хьуьжар»). Согласно преданиям, был очень способным учеником. После окончания учебы стал исполнять обязанности сельского кадия в Чунгурое. За превосходное знание мусульманского правоведения, он быстро приобрел известность среди горцев Чечни и Дагестана. Существует мнение, что Атабай Атаев обучался в знаменитом египетском университете Аль-Азхар, в Каире [Хамидова З. Борьба за язык (Проблемы становления и развития чеченского языка) // Чечня и Россия: общества и государства. М., 1999. С. 92; Ибрагимова З. Чеченский просветитель Атабай Атаев //
http://www. kavkazoved.info/news/2014/01/17/chechenskij-prosvetitel- atabaj-ataev.html].
Впервые имя Атабая Атаева начали упоминать в царских донесениях 1844-1845 годов. «Чеченские партии, бывшие под предводительством Атабай-муллы», впервые были отмечены 20 августа 1844 года [Кавказский сборник. Т. VII. Тифлис, 1883. С. 286]. В рапорте генерала Нейдгардта князю Чернышеву от 28 августа 1844 года Атабай называется наибом [АКАК. Т. IX, Тифлис, 1884. С. 886, док. 729]. 1 октября 1844 года в ожесточенном бою за селение Гелен-Гойта, находившееся по соседству с Чунгуроем, Атабай потерял сына [Кавказский сборник. Т. VII. Тифлис, 1883. С. 303]. Видимо, это был его старший сын - кадий Мансур, упоминаемый в письменной переписке времен Шамиля [Арабоязычные документы эпохи Шамиля. М.: Изд-во «Восточная литература» РАН, 2001. С. 17-20].
В 1845 году Шамиль дал наибу Атабаю широкие полномочия. 17 октября 1845 года в своем рапорте военному министру России А. И. Чернышеву об обстановке в Чечне, начальник левого фланга Кавказской линии генерал-майор Р. К. Фрейтаг пишет: «11 октября Шамиль прибыл в Шали с двумя орудиями. На другой день по требованию его все наибы и старшины съехались к нему. Он утвердил наибом Малой Чечни Атабая на тех же правах, которыми пользовался Ахверды Магома, т. е. с правом казнить...» [АУП ЧР, ф. 244, оп. 1, д. 29/3, л. 142]. В связи с этим, царские генералы все чаще стали упоминать Атабая в своих донесениях.
Получив право самостоятельно вершить суд над подданными, Атабай живо принялся за установление шариатских порядков на подконтрольной ему территории. Документы свидетельствуют, что в середине сентября 1845 года «чеченский наиб Атабай Мулла с партиею ста человек ходил к Шатоевцам и Акинцам для различных разбирательств
по шариату, но ослушание сих племен заставило его возвратиться без успеха в Чечню, почему он, усилив свою партию до полторы тысячи человек, в конце месяца вторично сделал движение к шатоевцам» [РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 6576, ч. 2, л. 138].
В рапорте от 15 ноября 1845 года Фрейтаг доносит, что 7 ноября 1845 года около крепости Грозной произошла перестрелка с партией Атабая, возвращавшейся домой из Майртупа и Гертме. В другом рапорте он же сообщает, что 15 декабря 1845 года «по сведениям, полученным через лазутчиков, Атабай, наиб Гехинский, действовавший против 1 отряда генерал-майора Нестерова, прибыл обратно с партиею в Гойтинский лес. Шамиль прислал чеченцам вьюк пороху, и восхваляя их храбрость , и наездничество, надеется, что они не позволят русским рубить лес и обнажать их аулы, утешая при этом надеждою, что он скоро пришлет им несколько орудий большого калибра»[РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 6576, ч. 3, л. 148, 178 об; АУП ЧР, ф. 244, оп. 1, д. 29/3, л. 154, 193].
В 1846 году наиб Атабай выступал одним из главных инициаторов похода Шамиля в Кабарду [АКАК. Т. X. С. 580, док. 533; Кавказский сборник. Т. IV. Тифлис, 1879. С. 20]. По неизвестным причинам, 22 августа 1846 года, вместо Атабая Шамиль назначил Гехинским наибом кабардинского князя Магометмирзу Анзорова [Советское востоковедение, Т. III. М.; Л., 1945. С. 48]. А. Атаев был назначен Шатоевским наибом, но не с прежними широкими полномочиями. Видимо это обстоятельство послужило причиной постепенного отхода Атабая от Шамиля. В журнале военных происшествий на левом фланге Кавказской линии за 1847 год он вскользь упоминается всего лишь один раз [Центральный государственный исторический архив Грузии (далее - ЦГИАГ), ф. 1087, оп. 3, д. 77, л. 346].
Устав от войны и постоянных скитаний в лесных трущобах, наиб Атабай Атаев 4 августа 1848 года принял смелое по тем временам решение - сдаться русским властям [РГВИА, ф. 13454, оп. 2, д. 481, л. 1, 38 о]. В своей статье «Левый фланг Кавказской линии в 1848 году», помещенной в «Кавказском сборнике», автор под псевдонимом К. с изысканным художественным вкусом описывает это событие: «Перед рассветом 10 августа, к нам на Урус-Мартан выселился бежавший от Шамиля один из наибов Малой Чечни - Атабай. Это был человек средних лет, небольшого роста, плотный, коренастый, широкоплечий, с красивым, но угрюмым лицом. Он ходил всегда в белой черкеске, в белом башлыке и в черной папахе с белою верхушкою. На груди, на серебряной цепочке, висел дорожный компас в серебряной оправе и красовались две тре-угольные серебряные медали с арабскими надпися-ми. Обе медали, или правильнее, оба знака отличия были совершенно одинаковы; не одинаковы были только надписи на них; на первой значилось: «Герой, опытный в боях и, как лев, бросающийся на неприятеля»; надпись второго знака отличия, если только истинный смысл ее не искажен в переводе, вызывает на размышления: «Только тот может назваться храбрым, кто не думает о последствиях». Изречение, конечно, мудрое, но не носит ли оно скорее характер порицания, нежели одобрения?
Атабай бежал не один; при нем было семейство, состоявшее из двух жен и двух мальчиков. Старшая жена его была природная чеченка, красивая, очень светлая блондинка, с черными, как агат, глазами; вторую - далеко нельзя было назвать красивою: она была высока, стройна, но с лицом смуглым, напоминавшим своим вороньим носом благословенную Грузию. Она была, действительно, грузинка, взятая в плен по седьмому году вместе с матерью. Кроме арбы, на которой наиб перевез свое небольшое семейство, и одной пары маленьких, горной породы, бычков, верховой лошади и двух больших дворовых собак, при нем ничего не было. Что сталось с его домашним скотом, с утварью и другим хозяйственным хламом - неизвестно; что заставило его покинуть родной аул и поселиться в русском лагере, под выстрелами своей же, т. е. чеченской, артиллерии - также никто не знал, но предполагали, что или несогласия, возникшие между местными и пришлыми тавлинскими наибами, или опала, которую он навлек на себя своими притеснениями и поборами. Предположения эти были основаны на том, что Шамиль дорожил своей популярностью в Чечне, выслушивал жалобы простого и бедного народа и не щадил никого, если давлением на сильных мог удовлетворить слабых.
К вечеру того дня, в который Атабай явился в наш лагерь, для него была готова землянка, вырытая и устроенная руками милиционеров из мирных чеченцев. Ровно через две недели, 25 августа, Атабай так же таинственно скрылся из лагеря, как и появился в нем. Четырнадцатидневное пребывание Атабая на Урус-Мартане повергло всех в крайнее недоумение, начиная с командовавшего войсками чеченского отряда барона Меллера-Закомельского. Все, что мы могли узнать относительно его от лазутчиков, заключалось в том, что Атабай перед выселением своим на Урус-Мартан куда-то отлучился; при этом лазутчики прибавляли, что если на Атабая и возложена была Шамилем какая-либо разведочная миссия, то лучшего выбора имам сделать не мог, потому что наиб был человек скрытный и бесстрашный...» [Кавказский сборник, Т. XI. Тифлис, 1887. С. 315-318].
Вопреки опасениям автора процитированных выше строк, Атабай не производил разведку в стане русских и не бежал от них спустя две недели после сдачи. Согласно архивным документам, 19 августа 1848 года он был произведен в поручики русской армии, с назначением на содержание по 500 рублей серебром в год из Государственного казначейства. Кроме того, Атабаю был предложен сан кадия «мирных чеченских деревень», с производством содержания по 1-му рублю серебром в день, которое получал умерший Грозненский кадий. По собственному желанию, А. Атаев переселился из Урус-Мартана в мирное чеченское селение Старый-Юрт [РГВИА, ф. 13454, оп. 2, д. 481, л. 4 об, 5, 9]. В качестве первоначальной помощи, из Воздвиженского провиантского магазина семействам Атабая и бежавших с ним родственников из 21 душ, было отпущено муки на сумму 409 руб. 27 коп. [РГВИА, ф. 13454, оп. 2, д. 481, л. 38 об].
В отличие от сведений из «Кавказского сборника», по архивным документам семья Атабая состояла из одной жены - Таисы Хамзатовой, сыновей: Магомета и Ахмата, а также дочери Майму. Вместе с наибом сдались на милость русских еще 4 семьи: Эсакая Атаева - родного брата Атабая, Чагара Хамзатова - шурина Атабая (в документе записан тестем), а также родственников Сулеймана Черкесова и Хасава Салехова, в количестве 16 человек [РГВИА, ф. 13454, оп. 2, д. 481, л. 2 с об].
Надпись на одном из орденов Атабая Атаева: «Это один из выдающихся наибов Шамиля, Великого Султана, прославленного покровителя, Эмира Правоверных. . Да продлит Всевышний Аллах его государство». Хранится в Дагестанском государственном объединенном историко-архитектурном музее.
Начальник Левого фланга Кавказской линии генерал-майор Нестеров 9 февраля 1849 г. докладывает начальнику Штаба войск Кавказской линии и Черномории: «Препровожденные при отзыве Вашего Превосходительства, от 13 генваря № 56, Всемилостивейше пожалованное жалованье Шатоевскому наибу поручику Атабаю с 19 августа 1848 года по 1 января 1849 года за надлежащим вычетом всего 177 руб. 88 коп. сереб., - мною получены и по принадлежности выданы» [РГВИА, ф. 13454, оп. 2, д. 481, л. 20].
9 ноября 1849 года тот же генерал-майор Нестеров пишет рапорт: «Чеченский пристав штабс-капитан Доможиров от 6 ноября за № 847, донес мне: что проживавший в дер. Старом-Юрте бывший Шатоевский наиб поручик Атабай Атаев, получавший от казны жалованья 500 рублей серебром в год, и, по званию кадия, по 1 рублю серебром в сутки, без всяких побудительных со стороны начальства причин, в ночь с 1-го под 2-е число сего м-ца с семейством своим бежал в горы к непокорным. Почтеннейше донося о том Вашему Превосходительству, честь имею доложить, что после побега Атабая, лазутчики дали мне знать, что он получил от Шамиля три письма, которыми он просил Атабая возвратиться по прежнему в горы, но содержания оных мне не известны» [РГВИА, ф. 13454, оп. 2, д. 481, л. 21 с об]. Получается, Атабай Атаев бежал обратно к Шамилю не 25 августа 1848 года, а 2 ноября 1849 года, спустя четырнадцать с лишним месяцев мирной жизни. Даже после его побега, русское командование восемь месяцев сохраняло за Атабаем жалованье, на случай, если он вновь соизволит вернуться на русскую службу. Лишь 30 июня 1850 года начальник Главного штаба войск на Кавказе находящихся писал командующему войсками на Кавказской линии и в Черномории Н. С. Заводовскому: «Милостивый Государь, Николай Степанович! 8 декабря 1849 года № 1698, я имел честь сообщить Вашему Превосходительству приказание г. Главнокомандующего требовать и хранить в Штабе вверенных Вам войск положенное содержание удалившемуся в горы, в ночь с 1-го на 2-е число ноября того года, проживавшему в Старом-Юрте бывшему Шатоевскому наибу, потом поручику Атабаю Атаеву, впредь до времени когда разъяснится, не возвратится ли он опять к нам. Ныне Его Сиятельство изволил приказать прекратить требование на Атаева означенного содержания и возвратить в казну все то, что получено и хранится в Штабе войск, со времени его удаления в горы; затем отнесся к г. Военному министру о исключении Атаева из списков военнослужащих» [РГВИА, ф. 13454, оп. 2, д. 481, л. 34 с об.].
Поручик Атабай Атаев был исключен из списков приказом по иррегулярным войскам № 21 от 2 августа 1850 года [РГВИА, ф. 405, оп. 6, д. 9654, л. 4 с об]. В казну была возвращена оставшаяся после его побега сумма жалованья в размере 324 руб. 99 копейки серебром [РГВИА, ф. 13454, оп. 2, д. 481, л. 35 об]. Это были немалые деньги по тем временам.
Отказ Атабая от обеспеченной жизни свидетельствует о готовности его к самопожертвованию, ради интересов своего народа. Он еще не потерял надежду на успех борьбы горцев за независимость и решил внести свою лепту в защиту Отчизны. Вернувшийся в лагерь Шамиля, Атабай был восстановлен в должности Шатоевского наиба и обласкан «повелителем правоверных». Чтобы реабилитировать себя в глазах горских ополченцев, А. Атаев проявлял чудеса храбрости в боях. Но в чине наиба он продержался всего около трех лет. Атабай понял всю бесперспективность заметно ослабшего в последние годы сопротивления Шамиля русскому царизму и, в свои 52 года, решил искать утешение в преподавании детям азов мусульманской религии.
В связи с этим, в начале сентября 1852 года А. Атаев по собственному желанию устранился от должности наиба, сославшись на то, что она отнимает у него много времени и не дает должным образом проводить занятия с учениками в духовной школе-мектебе. Свидетельствует тому следующее письмо Шамиля от 6 сентября 1852 года к шатоевцам: «От повелителя правоверных Шамиля братьям его всем жителям области, которая была под властью брата нашего доверенного Атабая - мир вам! А затем - так как он просил нас уволить его от наибства и дать ему покой в своем доме для занятия его важными науками и поклонения Господу - превознесен Его сан! - и для принесения пользы ищущим пользы от него из совершенных искателей нашего времени (в другом варианте: «чтобы остаться на свободе и заняться учениками». - Прим. авт.) [Записки Терского общества любителей казачьей старины. № 4. Владикавказ, апрель 1914. С. 78], как он решил, ответили мы , ему удовлетворением его обращения и назначили вас под власть брата нашего доверенного храброго Батуко, как мы решили. И повелеваем мы вам повиноваться ему во всех делах (и не ослушиваться его хотя бы в чем-либо), пока он пребывает в истине И кто повинуется ему из вас, тот повинуется мне, а кто ослушивается его, тот ослушивается меня. А кто из вас отвратился и обратился вспять, и возгордился, и отверг, тот пусть бранит только самого себя. Сие - и мир! Понедельник 21 зул-ка'ды 1268» [Советское востоковедение, Т. III. М.; Л., 1945. С. 41].
Таким образом, духовное предназначение Атаева возобладало над военным. Он стал одним из уважаемых и известных в крае алимов. Воспитал в своей мусульманской школе несколько десятков будущих чеченских мулл. Среди способных и отличившихся его учеников, к примеру, можно назвать Гойта-Муллу из Урус-Мартана [ЦГА РСО-А, ф. 12, оп. 3, д. 1465, л. 94, 98 об; АУП ЧР, ф. 236, оп. 2, д. 47, л. 129, 138], отца шайха Билу-Хаджи Гайтаева. Абдурахман из Газикумуха писал: «Ученых в Чечне мало, они редки, так как мало кто занимается наукой. Из их ученых я знаю только следующих известных людей: Атабая.; Абдулкадира; кадия Мустафу, [он же] муфтий области (вилайат) Ичкери; Омара из Цамтари (читайте: «Центорой». - А. Д.); старшину (раис) из Ведено; кадия Алимирзу из Сунжи и других» [Абдурахман из Гизикумуха. Книга воспоминаний. Махачкала, 1997. С. 83].
В конце 1858 года войска генерала Евдокимова , заняли земли Шатоевского наибства. Для удержания позиций в этом высокогорном районе Чечни, русские заложили крепость Шатоевскую в урочище , Хакка (вариант: «Гакко» [Кавказский сборник. Т. III. Тифлис, 1879. С. 580], чеч. - «Хьаькка», местность, принадлежавшая тайпу хьаккой). Муфтием и судьей в этой крепости был назначен Атабай Атаев, в силу обстоятельств вновь поступивший , на русскую службу. Согласно письму самого Атабая, он занимал эти должности два года, пока не , примкнул к восстанию Байсунгура [АВПРИ, ф. 144, оп. 488, год 1863, д. 346, л. 32 с об.]. Переводчик i этого письма внизу документа ошибочно приводит примечание, что возможно, крепость Хакка - это Ханкала. Указанная сноска ввела в заблуждение также З. Х. Ибрагимову, которая в своей монографии «Чеченский народ в российской империи: адаптационный период» пишет: «После сдачи Шамиля в плен Атабай Атаев пошел на службу к русским, ; исполняя обязанности муфтия и судьи в Ханкале, так как в годы Кавказской войны он казнил многих чеченцев, родственники которых, в силу кровной мести, желали ему смерти, а доступ на Ханкалу для них был закрыт» [Ибрагимова З. Х. Чеченский народ в российской империи: Адаптационный период. М., 2006. С. 319].
После пленения Шамиля в Гунибе, 25 августа 1859 года, царское командование на Кавказе посчитало, что Кавказская война завершена. Но один из его наибов - Байсунгур Баршикаев из Беноя, стал руководителем крупного антиколониального восстания 1860-1861 годов. Его поддержали бывшие сподвижники Шамиля Атабай Атаев, Ума Дуев, шайх Гази-Хаджи Ирзаев из Симсира и Султан-Мурад Беноевский. Первые двое, вдохновленные патриотизмом одноглазого, одноногого и однорукого Байсунгура, в мае 1860 года подняли мятеж в Аргунском округе. В это время Ума Дуев был царским наибом Шароевского участка Аргунского округа, а Атабай Атаев - окружным кадием. Исполнявший обязанности главнокомандующего Кавказской армией генерал Орбелиани писал: «Ума Дуев пользуется большим уважением населения и по многим своим качествам может сделаться главою народного восстания», а про Атабая отзывался, что он «славился мусульманской ученостью». Начальник Аргунского округа полковник Туманов, руководивший подавлением восстания, тоже писал об Атабае, «что он человек, хотя и болезненный, но весьма умный» [Исаев С.-А. А. Народные восстания в Чечне в 60–70-е годы ХIХ века. М., 1999. С. 54-55].
Повстанческий отряд Атабая Атаева действовал в районе аула Харсеной, а Умы Дуева - в междуречье Чанти-Аргуна и Шаро-Аргуна [Туркаев Х. В. Атаби Атаев – почетный пленник императора Александра II // Чеченцы в истории, политике, науке и культуре России. М.: Наука, 2008. С. 269.]. 14-20 июня 1860 года отряд Атабая, состоявший из 200 человек, занял склоны вокруг укрепления Башин-Кале и вступил в бой с его гарнизоном и двумя ротами, высланными им на помощь из Евдокимовского укрепления. Ума Дуев в это время окружил укрепление Евдокимовское. Для спасения двух крепостей царская администрация 22 июня бросила против мятежников 6 батальонов пехоты с горными орудиями и 2 казачьи сотни под командованием генерал-майора Баженова. В этих боях сложили головы 40 повстанцев и более ста получили ранения [Духаев А. И. Атаби Атаев – почетный пленник империи // Газета «Теркйист», № 103–104 от 25.12. 2007 г.].
В середине октября 1860 года мятежники Аргунского округа штурмовали крепость Шатой. В ноябре того же года, наместник Кавказа выделил для подавления восстания в Аргунском округе 9 батальонов пехоты, 8 сотен казаков, 4 стрелковые роты, 9 сотен милиции и 2 дивизиона горных орудий. Царские войска, значительно превосходившие число повстанцев, нанесли поражение ополченцам Атабая Атаева и Умы Дуева, после чего оба руководителя восстания ушли в глубокое подполье, скрываясь в лесах Аргунского ущелья [Духаев А. И. Атаби Атаев – почетный пленник империи // Газета «Теркйист», № 103–104 от 25.12. 2007 г.].
17 февраля 1861 года восстание в Ичкерийских лесах было окончательно подавлено, а его руководитель - Байсунгур Беноевский, получивший тяжелое ранение, вместе с семьей попал в плен в местечке Гильгуруше [ ЦГА РСО–А, ф. 53, оп. 1, д. 476, л. 1-3 с об, 4, 5, 6.]. В марте того же года, в Хасав-Юрте военно-полевым судом он был приговорен к казни через повешение.
В первой половине ноября 1861 года царские войска, которыми руководил лично Святополк-Мирский, разгромили приверженцев Атабая Атаева, которые были «уничтожены до последнего человека» [Исаев С.-А. А. Указ. соч. С. 66]. 14 ноября 1861 года он добровольно явился в укрепление Шатой и сдался князю Святополк-Мирскому. Таким же образом поступил 14 декабря 1861 года и его соратник Ума Дуев. «Лидер мятежнических шаек чеченец Атабай» был сослан на поселение в город Порхов Псковской губернии, а Ума Дуев - в Смоленск, под гласный надзор полиции [УП ЧР, ф. 236, оп. 2, д. 47, л. 43.].
«Высочайшими повелениями 10 января и 6 мая 1862 года чеченцу Атабаю определено было производить содержание по 30 коп. в сутки и по 5 руб. в месяц на наем квартиры, - гласит архивный документ о содержании ссыльного Атаева, - 7 мая 1863 года суточные деньги увеличены с 30 на 50 коп. и, кроме того, выдано единовременно в пособие на обзаведение одеждою и хозяйственными принадлежностями 100 руб., а наконец 22 апреля 1864 года, согласно мнению бывшего директора Азиатского департамента генерал-адъютанта Игнатьева, высочайше повелено чеченцу Атабаю, в вознаграждение за сотрудничество его в издании г. Науфалем листка на арабском языке, производить по 1 руб. в день суточные, сохранив и квар-тирные деньги по 5 руб. в месяц. Потребные на сей предмет суммы 365 руб. и суточные 60 руб. квартирные вносятся в сумму Главного Интендантского Управления по параграфу 7 ст. 3» [РГВИА, ф. 400, оп. 1, ед. хр. 73, лл. 52 об. – 53; АУП ЧР, ф.244, оп 1, ед. хр.14/1.].
В 1863 году Атабай Атаев, полтора года находившийся под гласным надзором полиции в город Порхове Псковской губернии, был переведен в город Касимов Рязанской губернии, «на тех же условиях» [ЦГА РСО–А, ф. 12, оп. 3, д. 446, л. 5]. В этом городе в течение 20 лет он отбывал остальной срок наказания. Атабая высылали без семьи, состоящей из жены Таисы (по другой версии - Еси) Хамзатовой, 1812 года рождения, сыновей Ахмада, Яхъя и трех дочерей [ЦГА РСО–А, ф. 12, оп. 3, д. 446, л. 1 об]. Примерно в 1864 году в Касимове он взял вторую жену - дочь прапорщика Рафека Нагайбековича Мамлеева - Мариам [РГВИА, ф. 400, оп. 1, ед. хр. 73, л. 41]. Проживал в ее доме. С ними под одной крышей жила теща Атабая и служанка-мусульманка. 11 февраля 1867 года, в соборной мечети города Касимова, Атабай принял присягу на верность России [РГВИА, ф. 400, оп. 1, д. 73, л. 43 с об]. Но, несмотря на это, он был отпущен на родину только летом 1883 года [ЦГА РСО–А, ф. 12, оп. 3, д. 446, л. 11].
После возвращения на родину, Атабай до конца дней своих проживал в Урус-Мартане и получал пожизненную пенсию от государства в размере 425 руб. в год. Об этом свидетельствует документ, датированный 7 января 1885 года [РГВИА, ф. 400, оп. 1, д. 945, л. 1 с об]. Следует полагать, что этот известный алим скончался в конце 80-х годов Х1Х века. Его имя в последний раз упоминается в документе, датированном 1887 годом, среди списков людей, подавших прошение о разрешении им совершить паломничество в священный для мусульман город Мекку [ЦГА РСО–А, ф. 12, оп. 3, д. 142, л. 68 об]. Ахмад Сулейманов в своей «Топонимии Чечни» ошибочно указывает, что «могила известного ученого-арабиста и наиба имама Шамиля Атаби Атаева из тейпа балой находится в городе Пскове, куда он был выслан царским правительством» [улейманов Ахмад. Топономия Чечни. Грозный, 1997. С. 712, 713.]. На самом деле Атабай Атаев принадлежал к тайпу Чунгурой и был похоронен в Урус-Мартане, на кладбище, расположенном рядом с нынешней Урусмартановской средней школой № 2.
