Насилие в Беларуси, которое встревожило весь мир14 авг. 2020 г.
Верховный комиссар ООН по правам человека Мишель Бачелет осудила насильственные меры властей Беларуси в ответ на акции мирных протестов, которые прошли по всей стране после президентских выборов. Местные правозащитные организации осуждают "бесчеловечные условия" для задержанных во время беспорядков, заявляя, что полиция избивает протестующих "до, во время и после их ареста". Об этом - в репортаже корреспондента Euronews Анелиз Боржес из Минска.
Перед следственным изолятором в Минске зачитывают имена людей, задержанных при жестком подавлении массовых протестов в Беларуси после президентских выборов. О судьбе многих из них их родственники ничего не знали сутками.
"Где, что - я ничего не знаю", - говорит эта женщина, сын которой пропал без вести в понедельник.
По сообщениям, условия содержания в следственных изоляторах Беларуси ужасающие, как и обращение с задержанными. Это видео было проверено отделом социальных сетей Euronews. На нем показано, как с участниками акций протеста обращаются в Октябрьском РОВД Минска. Сообщения, видеокадры и снимки о применении физического насилия к митингующим наводнили социальные сети в Беларуси.
Правозащитные организации отслеживают нарушения.
Алесь Беляцкий, руководитель правозащитного центра "Весна":"В одной камере, где обычно сидят 5-7 человек, сейчас находятся по 50, по 70 человек. Они просто стоят, они даже сесть не могут. Там не хватает воды. Их постоянно избивают. Их избивают при задержании, их избивают, когда доставляют в районные отделения милиции, потом из избивают в этих центрах изоляции и, даже когда их выпускают, их избивают".
Независимый наблюдатель Инна Добротвор стала свидетельницей насилия. Ее, преподавателя английского языка, задержали в день голосования при попытке подать жалобу в региональную избирательную комиссию. Она требовала пересчета голосов, но в итоге провела два дня в заключении, куда, по ее словам, протестующих привозили толпами. То, что она увидела, не идет у нее из головы.
Инна Добротвор, независимый наблюдатель:
"Парней в комнате досмотра раздевают догола, на них не оставляют ничего, даже обуви. Затем их заставляют с одеждой в руках идти по коридору, стоять на коленях, упершись лицом в стенку. И при этом их еще бьют, в случае если они говорят: "У меня болит нога, я не могу идти".
Александр Лукашенко заявлет, что среди митингующих против его правления - в основном, люди с криминальным прошлым и наркоманы. Однако поступающие из Беларуси кадры, которые демонстрируют методы, применяемые силовиками против мирных граждан, вызвали встревоженность во всем мире.
Верховный комиссар ООН по правам человека Мишель Бачелет осудила "непропорциональное и неприемлемое насилие" со стороны государства в отношении мирных демонстрантов. Указав на то, что власти должны использовать силу лишь в качестве крайней меры, она призвала к немедленному освобождению протестующих.
https://youtu.be/Rrs4P5EFBeQ===========================================
"Мне не по себе от кадров, где люди с дырками в теле". Интервью главреда Nexta - крупнейшего протестного канала в БеларусиСергей Горяшко Би-би-си
12 августа 2020
Основанный в 2015 году белорусским школьником Степаном Путило проект NEXTA за пять лет превратился в мощный ресурс о протестующей Беларуси. Канал, фотографии и видео из которого берут крупнейшие мировые СМИ, ведет 25-летний белорусский политэмигрант Роман Протасевич. Он рассказал, на чем зарабатывает проект и как из журналистов авторы превратились в координаторов протеста.
В последнее время главным источником информации о происходящем в Беларуси после выборов как для СМИ, так и для жителей страны стали Telegram-каналы и чаты. После того как в стране начались перебои с интернетом, стабильнее всего работал Telegram.
Наиболее популярным каналом стал "NEXTA Live" - с огромным отрывом он ушел вперед, набрав за неделю более 800 тысяч новых подписчиков. Сегодня это самый известный как в Беларуси, так и в мире ресурс с информацией о белорусских протестах. Из СМИ канал постепенно превращается в координатора протестов - там советуют, как противостоять силовикам, называя их "карателями", и призывают белорусов выходить на улицы каждый день.
Би-би-си поговорила с главным редактором NEXTA Романом Протасевичем об истории создания канала, принципах сбора информации, целях и финансировании проекта.
Как работает самый известный белорусский Telegram-канал
Би-би-си: Что вообще такое проект NEXTA?
Роман Протасевич: Изначально проект развивался и зарождался из блога и плавно переходил к СМИ - современное, децентрализованное, которое использует несколько площадок, но не на сайт. Журналистика в современном мире меняется оперативно. Мы в Беларуси - пионеры кибер-журналистики, когда все максимально кратко и максимально информативно, максимально иллюстративно - видео, фото и так далее.
Би-би-си: Почему такое название?
Р. П.: Наш канал правильно называть не "некста", как некоторые говорят, а "нехта", в переводе с белорусского - "кто-то". Это отражает суть проекта в данный момент: тысячи, десятки тысяч белорусов абсолютно анонимно и безопасно присылают нам информацию: от обычных людей до чиновников из силовых ведомств и администрации президента.
Би-би-си: Какова роль основателя NEXTA - Степана Путило? Он продолжает работать над проектом?
Р. П.: Он больше занимается долгосрочными планами, Youtube и видеоконтентом. Я отвечаю за Telegram-каналы и за работу редакции журналистов. Я присоединился к проекту только в прошлом году. Всего у нас четыре человека. Есть еще сотрудник, который занимается активно контрпропагандой, противодействуя госСМИ, рассказывает какие фейки они выпускают. Все, что я могу сказать, что его зовут Ян. Имя еще одного человека я не буду называть, он не хотел бы себя раскрывать, о нем, насколько я знаю, еще белорусским спецслужбам пока не известно.
Би-би-си: Как вы вчетвером отфильтровываете и верифицируете информацию в таких колоссальных объемах?
Р. П.: Сообщений приходит действительно много. За последние минуты полторы у нас счетчик новых сообщений - 472, уже 474. Мы видим огромнейший наплыв информации, работаем много, по 18-20 часов в сутки, стараемся оперативно, быстро все смотреть, читать по мере возможности, но получается это все с трудом. В основном, делаем акцент на медиафайлах, фотографиях, видео, их гораздо проще верифицировать, чем ничем не подтвержденные слова анонимного источника. У нас существует специальный анонимный бот, в который люди могут отправить текст, фото и видео.
Беларусь. Что произошло за ночь после выборов
Би-би-си: NEXTA одной из первых опубликовала версию о возможном присутствии на минских улицах российских спецназовцев. На видео, правда, бойцы говорят с явным белорусским акцентом, а вы уверенно писали про "руку России". Эту информацию вы получили тоже от подписчиков?
Р.П.: Тут получилось небольшое недопонимание, один из членов нашей команды малость поторопился с выводами. Мы детально рассмотрели всю ситуацию и поняли, что информация не соответствует действительности. Мы признали свою ошибку, после чего удалили пост.
Би-би-си: Как вам удается в условиях отключенного интернета получать информацию с места, обгоняя по скорости СМИ?
Р.П.: Все дело в том, что Telegram остался единственной площадкой, которая на данный момент функционирует хоть в каком-то виде. Да, зачастую медиафайлы не проигрываются, люди не могут посмотреть фотографии, но текстовая информация появляется в каналах. Плюс, многие быстро освоили такие понятия, как VPN, TOR, прокси. Telegram - единственная рабочая площадка, которая осталась в Беларуси в условиях полного локдауна.
Власти допустили огромную ошибку в том, что они отключили интернет, остался работать только Telegram и Telegram саккумулировал практически всех белорусов, которые выходят на улицы и пытаются добиться изменений в стране.
Би-би-си: Получаете ли вы финансовую или другую поддержку из-за рубежа?
Р.П.: Нет, мы никогда не получали ни грантов, ни какой либо помощи от третьих лиц. С нами даже никто и не связывался, мы существуем сами по себе. Механизм нашей работы, получения каких-то денег у нас схож с устройством частных СМИ - мы продаем рекламу в наших каналах. Мы являемся не только крупнейшим белорусским каналом, но и одним из самых крупных Telegram-каналов вообще. У нас достаточно дорогая реклама, и доходов от рекламы нам хватает для того, чтобы жить.
Би-би-си: Я не видел в последнее время в вашем канале рекламных постов.
Р.П.: Рекламный пост сохраняется 24 часа, 48 часов или 72 часа, а потом удаляется. От того, как долго он будет висеть, зависит стоимость рекламы.
Би-би-си: То есть весь бюджет проекта состоит из того, что вы заработали на рекламе? На эти же деньги и вы живете?
Р.П.: Да, абсолютно.
Как и почему уехала Тихановская? Рассказывают участники событийБи-би-си: Почему вы решили не зарабатывать на том, что ваши видео нужны телеканалам?
Р.П.: То, что происходит в данный момент, это не про коммерцию, и у нас нет времени писать договора какие-то разбираться в тонкостях юридических, у нас есть более важные дела.
Би-би-си: Каким вы видите будущее проекта?
Р.П.: Большая редакция, отдельно существующая редакция текстов, отдельная видеостудия, которая возможно станет полноценным телеканалом, который будет вещать не только в Беларуси, но и в других странах.
Журналисты или лидеры протеста?Би-би-си: Вы себя больше воспринимаете как СМИ или уже как координаторов протеста?
Р.П.: До начала всей этой ситуации с голосованием и протестами мы работали как медиа, причем как медиа достаточно успешное, наши показатели по просмотрам ставили нас на второе место среди всех белорусских СМИ.
В какой-то момент ситуация начала меняться. Были устранены все реальные конкуренты Лукашенко на выборах. Значительно усилилось давление спецслужб на независимые СМИ. Единственными неподконтрольными белорусским властям оказались мы.
И стало поступать очень много сообщений, очень много просьб, что мы должны взять на себя ответственность за то, чтобы транслировать настроения белорусов и какие-то идеи на как можно более широкую аудиторию. Сложно сказать, кем мы являемся. Наверное, прежде всего белорусами, которые хотят вернуться домой и жить в свободной стране без диктатуры.
Би-би-си: Вы чувствуете ответственность за то, что выводите людей на улицы, где они попадают под дубинки, слезоточивый газ, резиновые пули?
Р.П.: В какой-то степени я чувствую ответственность за то, что происходит. Мне становится не по себе, когда я вижу кадры, где люди с дырками в теле, с частично оторванными конечностями. Чувствую ли я ответственность за то, что у нас публикуется? Только в плане того, приблизит ли это людей к победе и к концу диктатуры.
Би-би-си: В одном из последних постов, вы очень подробно описываете, как людям себя вести на этих протестах, даете четкие указания по стратегии. Откуда у вас такая экспертиза по поведению на уличных протестах?
Р.П.: Нам присылают информацию, а еще у нас помимо каналов есть сеть чатов. Мы также внимательно смотрим и читаем, что пишут люди, когда они приходят к неплохим идеям. Изучаем также зарубежный опыт. В частности, в данном случае [то, что мы советуем] - это тактика протестов в Гонконге.
Би-би-си: Есть ли сейчас у протестного движения организаторы и лидеры? Кто-то связывается с вами, выступая от имени толпы на улице? Учитывая, что [основной соперник Лукашенко на выборах] Светлана Тихановская уехала из Беларуси?
Р.П.: Дело в том, что даже если бы Светлана Тихановская осталась в Беларуси, люди выходили на улицы не в ее поддержку конкретно. Светлана Тихановская была не лидером, Светлана Тихановская была символом каких-то нарастающих изменений в обществе. Люди сейчас выходят не за Светлану Тихановскую, а чтобы изменить власть, чтобы человек, который узурпировал власть, ушел. Чтобы в стране не было политзаключенных и фундаментальных ущемлений прав человека.
На самом деле толпы никто не координирует. Протесты децентрализованы, у них нет лидеров. И сейчас главные два слова, которыми можно описать все, что происходит в Беларуси, это самоорганизация и децентрализация. Белорусы и особенно минчане все делают сами. Они стихийно встречаются в каких-то точках, дворами обходят блокпосты спецслужб. Такие протесты в принципе невозможно координировать.
Почему авторы NEXTA оказались в Польше
Би-би-си: Я правильно понимаю, что вы все находитесь в Польше?
Р.П.: Да, все верно.
Би-би-си: Почему именно Польша?
Р.П.: Я был вынужден бежать из-за преследования со стороны спецслужб, Польша была ближайшей [к Беларуси] безопасной страной. Степан [Путило] сюда приехал несколько лет назад, он учился в одном из польских университетов. А потом однажды, когда он возвращался в Беларусь, на него завели уголовное дело, и он здесь так и осел. Сейчас и на меня, и на Степана заведено от четырех до шести уголовных дел, суммарным сроком заключения до 25 лет. Там статьи "разглашение гостайны", "оскорбление президента", "подстрекательство к массовым беспорядкам" и так далее. Сколько реально дел, мы не имеем понятия.
Би-би-си: Чем вы занимались до того, как присоединились к проекту NEXTA?
Р.П.: Я несколько лет работал журналистом. Репортером в крупнейших белорусских медиа. Не хочу в данный момент перечислять в каких, не самый существенный вопрос. Получилось так, что еще один человек, причастный к проекту NEXTA - Владимир Чуденцов (он также работал над проектом, помогал в создании весьма знаменитого в Беларуси полудокументального фильма "Лукашенко. Уголовные материалы") - планировал переезжать в Польшу, развертывать полноценную редакцию.
При пересечении границы ему подкинули полграмма марихуаны и поместили его в следственный изолятор по подозрению в контрабанде наркотиков. Хотя это человек, который в последние 10 или 15 лет не употреблял даже алкоголь и никогда даже близко не был связан с наркотиками.
После этого возле моего дома появились подозрительные машины, я стал замечать за собой слежку и понял, что следующим человеком, которого задержат, скорее всего, буду я. Я уехал в конце ноября 2019 года.(Чуденцов по-прежнему находится в СИЗО в Беларуси - Би-би-си)
Би-би-си: Вы не боитесь преследований? Или того, что до вас доберутся и в Польше?
Р.П.: Я в процессе получения статуса беженца, депортировать в Беларусь меня не смогут. Мы меняем периодически адреса мест жительства, номера телефонов, не ходим по ночам где-то и так далее.
Би-би-си: Ваши родные остались в Беларуси? Как они воспринимают вашу работу?
Р.П.: Я многие годы работал журналистом, родные знают, что это мое дело. Особенного воспрепятствования с их стороны не было. Общение в последние месяцы сведено на минимум, я просто не успеваю с ними поддерживать контакты.
Би-би-си: У вас нет опасений, что белорусские власти попытаются надавить на вас через родственников?
Р.П.: Едва ли.
Би-би-си: А сами родственники участвуют в протестах?
Р.П.: Нет.
Би-би-си: А поддерживают их?
Р.П.: Я очень мало поддерживаю контакты со своей родней в последнее время, но я точно знаю, что они ни в каких протестах не участвуют. У них есть свое мнение, но они, как сами говорят, предпочитают держать его при себе.
https://www.bbc.com/russian/features-53752745===========================================
Что творится в белорусских СИЗО? Рассказы задержанных14.08.2020
В Беларуси выпускают задержанных на акциях протеста. Многие из них сообщают о побоях и унижениях. Те, кто вышел на свободу, рассказали DW, в каких условиях они находились все это время.
В Беларуси начали массово освобождать задержанных во время акций протеста после выборов президента . Многие из них рассказывают об унижениях и издевательствах за решеткой. Однако замминистра МВД Александр Барсуков, приехавший ночью 14 августа в Центр изоляции правонарушителей (ЦИП) ГУВД на Окрестина, заявил журналистам: "Издевательств не было". Что же на самом деле творится за стенами изоляторов и РУВД, DW рассказали те, кто вышел на свободу.
На Окрестина "избивали дубинками и заставляли стоять на коленях" Павла Чудука задержали 10 августа около 2 часов ночи в центре Минска. Когда мужчина уже лежал на земле, его били электрошокером в область почек: "Воздействие электрошока не видно, но чувствуешь на протяжении 3-5 минут, что ты не можешь ходить". По словам Чудука, атрофируется область шеи, а также нижняя челюсть - не можешь говорить. "По ощущениям, электрошокер был включен на максимум, - рассказывает Павел. - Они кричали: "Ну что, нравится, еще хочешь, пойдешь еще?". По его словам, это было в центре города.
Потом Чудука привезли в ЦИП на Окрестина. По его рассказам, там было уже 150 человек. В разных частях здания находились группы по 50-60 человек, многих избивали дубинками: "Люди кричали и просили прекратить. Были слышны глухие удары по спине, ребрам".
Павел находился во внутреннем дворе ЦИП: "По их определению это называется "пробка" - ты стоишь на коленях, руки за головой, а голова касается пола; или руками к стене, а голова касается стены. Людей заставляли каждые 20 минут менять позицию, передвигаться на коленях с одной стороны стены в другую - 20-30 метров".
Чудук рассказывает, что "скорая" приезжала четыре раза: "Их не пускали, взяли нашатырь и сказали, что этого хватит. В три часа ночи приехал еще один автобус, в котором было 110 человек. Начальник ЦИП вышел и сказал, что ему некуда девать задержанных". По словам Павла Чудука, "в камере на 10 квадратов было 25 человек. Первыми выпускали несовершеннолетних, там был мальчик, которому 17 лет". После ударов электрошокером Павел полтора дня не чувствовал челюсть с правой стороны, не мог глотать, у мужчины до сих пор дрожат руки.
В Центральном РУВД "заставляли лежать на полу, били, обливали водой" "По моим ощущениям, я отделался относительно легко. Видел, как выходили люди, которым было очень плохо", - говорит Андрей (имя изменено по просьбе героя). Его также выпустили из ЦИП на Окрестина. У мужчины гематомы на ногах, синяки в области спины. Андрея задержали вечером 11 августа недалеко от метро "Пушкинская". В автозаке, по его словам, били по ногам и ставили на колени. Мужчину привезли в Центральное РУВД: "На парковке во внутреннем дворе уже лежали лицом в асфальт около 30 человек, между ними с криками ходили охранники. Нас положили там же, по всем прибывшим прошлись дубинками, потом начали обливать водой".
Андрей говорит, что пролежал так около трех часов. Людей периодически били. Если кто-то пытался встать, доставалось еще больше. Потом, вспоминает мужчина, начали вызывать для составления протокола: "Всем давали уже готовые "участвовал в несанкционированных акциях, выкрикивал лозунги". Того, кто отказывался подписывать, отводили в отдельную комнату и снова били, пока не соглашался. Затем задержанных снова вывели на улицу и поставили лицом к стене: "В камеры не сажали, они уже были забиты. В туалет отпускали в сопровождении сотрудника, воды не давали".
В 10 утра людей начали развозить по изоляторам, рассказывает Андрей. Он оказался в ЦИП на Окрестина. Сотрудники были на адреналине, поторапливали прибывших дубинками: "Бежишь непонятно куда, впереди ничего не видишь, цепляешься за какие-то пороги, получаешь дубинкой по спине, тебя бьют ногами". Андрея и еще 55 человек поместили во дворик для прогулок. Мужчина рассказывает, что пробыл там до двух часов ночи: "Покормили и дали воды только в полночь. Дали остатки от обеда - по трети котлеты, может быть, досталось и то не всем. Дали воды. Это была первая еда и вода за сутки". Андрей слышал, как приезжали новые машины, людей также избивали. "Доносились крики, топот, звуки ударов. Поняли, что мы еще относительно легко отделались", - вспоминает он.
Андрея выпустили около 3 часов ночи 13 августа. "Когда называли фамилии, говорили: финальная порция ударов и можете быть свободны". До этого, по словам мужчины, людей сортировали: тех, у кого были татуировки, или кто, по мнению охранников, выглядел странно, вели в отдельную очередь и били с особым удовольствием. "Лупили и спрашивали: "Мы фашисты?" Когда лежишь по ударами дубинок, не будешь говорить, да, фашисты. Ну а кто же вы, если ваша работа - избивать людей, если это доставляет вам удовольствие?", - говорит Андрей.
В Ленинском РУВД Минска "держали всю ночь на улице стоя, не давали пить"
"Из автозаков начали выносить тяжело раненых. К ним позвали врачей. Одна врач кричала солдатам, что это ненормально, что они звери. Те ответили: "Нормально, лечи давай", - рассказывает Михаил (имя изменено по просьбе героя). Он провел ночь в Ленинском РУВД Минска.
Мужчина не был на акции протеста - силовики вытащили его из машины: "Мы попали в пробку. К нам подошли люди со щитами и дубинками, скорее всего, спецназ внутренних войск". Нас вывели из машины, сказали разблокировать телефоны - проверяли, есть ли фото и видео с митингов, рассказывает Михаил. По его словам, у него было видео, на котором люди идут с БЧБ-флагом, за это его задержали. "Солдаты, которые меня вели, посоветовали сидеть тихо, поэтому меня не били. Некоторых в автозаке избивали зверски. Рядом был мужчина, который не говорил, только слабо стонал и, кажется, совсем не мог держаться самостоятельно", - вспоминает Михаил.
Михаила привезли в Ленинский РУВД: "Пока вели из автозака, каждого били дубинками по ногам и кулаками по ребрам. Всех поставили на колени, руки были за головой. Некоторым из-за травм или проблем со здоровьем было тяжело так стоять. Когда люди хотели поменять позу, снова могли ударить". Мужчина вспоминает, что силовики постоянно менялись, были те, кто пытался помочь, но кто-то просто зверствовал. В РУВД приезжали медики, некоторых задержанных забирала "скорая".
По словам Михаила, ночь он провел на улице - площадка 4 на 10 метров, огороженная металлическими пластинам. "Людей ставили лицом к стене, руки были связаны пластиковым хомутом спереди. Среди задержанных были четыре девушки, был подросток - у него кружилась голова, но сидеть не разрешали", - рассказывает Михаил. Он говорит что, "когда начало светать пришел омоновец, крикнул нам: "Ну что, весело было сегодня ночью? А завтра еще веселее будет! Столько гайцов поломали. Заберите у них воду, пусть сдохнут от жажды". Мужчина признается, что только потом понял, что их считают теми, кто калечит милицию. Михаила выпустили утром, и он говорит, что ему повезло, его задержание было самым "мягким" из тех, о которых он слышал.
https://p.dw.com/p/3gyl6 ================================================
«Положили мне в штаны гранату»: что делают с задержанными в Беларуси14 авг. 2020 г.
BBC News - Русская служба
https://www.youtube.com/watch?v=tikikCIuPrk"Если ты сдохнешь, нам все равно". Как в Беларуси издеваются над задержаннымиЕлизавета Фохт, Анна Пушкарская, Оксана Чиж Би-би-си
14 августа 2020
В Беларуси после акций протеста, которые начались после президентских выборов, задержаниям, арестам и издевательствам подверглись тысячи людей. Многих избивали, унижали и морили голодом. Би-би-си поговорила с несколькими людьми, которые подверглись жестокому обращению в белорусских автозаках, тюрьмах и отделах милиции.
Алина Береснева, 20 летС 9 на 10 августа мы с друзьями возвращались из центра Минска и попали под раздачу ОМОНа. В акции протеста мы не участвовали, но меня все равно повалили на землю - на руке еще остались царапины - и нас упаковали в автобус.
Нас привезли на улицу Окрестина (в центр изоляции правонарушителей ГУВД Мингорисполкома - Би-би-си). На входе стоял мужчина, он приговаривал: "Суки, быстрее пошли!". Я спрашиваю: "За что вы так с нами разговариваете?" Он взял меня за шею и пнул в стену, сказав: "Суки, осматривайте пол, будете знать, где ходить, где гулять".
Нас, 13 девочек, посадили в камеру на четверых. Мы спрашивали сотрудника, можно ли нам сделать звонок, можно ли позвать адвоката, на что он нам отвечал: "Вы что, насмотрелись американских фильмов? Это вам не Америка, вам ничего не положено".
Прошла ночь, примерно в 12 часов дня нас начали пересчитывать, спрашивали имя и фамилию. Мы понимаем, что не ели уже больше суток - у всех скрутило животы, все были голодные, мы начали просить еду. Мы были готовы заплатить. На что нам ответили: "Нет, суки, будете знать, за кого голосовать". Мы были в жутком шоке, что нам так отвечают. Это было ужасно.
Потом настал вечер, и мы начали замечать - а у нас была щель между кормушкой и дверью - что людей выводят и заставляют подписывать что-то, хотя они кричали и возмущались. Подошла наша очередь подписывать эти протоколы. Мы с девочками договаривались отказываться от того, что нам приписывают.
Я попыталась ознакомиться с протоколом, начала его читать, Говорю: "Дайте мне, пожалуйста, ознакомиться, под чем я подписываюсь". Мне в ответ: "Я тебе, сейчас, сука, расскажу, давай быстро подписывай, а то я тебя ****** [изнасилую] и еще на 20 суток засажу". У меня был шок, у меня текли слезы, их следы остались на том протоколе. Я подписала: "согласна", поставила свою подпись, даже не знала, за что я подписываюсь.
Нам обещали, что отпустят сегодня же. Мы думали, что забудем про всё, как про страшный сон, но не тут-то было. Нас завели обратно в камеры, потом переместили в другую, где уже было 20 девушек - всего нас стало 33. Это было полное издевательство.
Когда не было еды - это самый страшный момент. Я сама по себе сильный человек. Но меня в тот момент сломали. Я просто сидела, у меня настолько скручивался живот, что я не знала, что мне делать. Ты сидишь и понимаешь, как твой организм пытается справиться с этим, но не получается. И ты сидишь просто как маленький ребенок. Ты озлоблен, но у тебя нет сил, и тебе никто не поможет.
Я не знала, что мне делать, просто сидела, свернувшись в кулек, у меня пошел холодный пот, и мне позвали врача. Я еле встала и через эту кормушку говорю: "Понимаете, я не могу стоять, мне плохо, у меня кружится голова". Она говорит: "Будешь знать, где ходить в следующий раз". Мне в итоге дали таблетку валидола - на голодный желудок. Я ее пить, конечно, не стала, чтобы не сделать себе еще хуже.
Прошла еще одна ночь. Мы решили, что если нам не принесут еду, то мы уже начнем кричать и звать на помощь. К 11 августа к нам приехали еще автозаки. Мы через окно видели, как над парнями издеваются. Они стояли почти полуголые на коленях попой кверху, руки у них были за головами. Если кто-то шевелился, то они били их палками.
У одной из наших девочек начались месячные. Она попросила: "Дайте, пожалуйста, туалетную бумагу". Ей сказали: "Майкой своей подтирайся". В итоге она просто снимала нижнее белье, стирала его и ходила, пока оно снова не пачкалось. Потом, когда была пересменка, пришла женщина, которая в итоге принесла нам бумагу. Мы ее просто боготворили.
Окна выходили на улицу. Мы видели людей, которые кричали: "Отпустите наших детей!". В соседней камере был мужчина, который сильно кричал, у него были проблемы с ногой. Ему три дня не могли вызвать "скорую", он не выдержал и начал кричать в окно, чтобы люди его услышали. Так сотрудник милиции открыл дверь - это было хорошо слышно, - начал его бить и говорить: "Сука, разминай свою жопу, сейчас я тебе кровь обратно в очко запихну".
Если бы была возможность как-то наказать тех людей, я бы с удовольствием это сделала. Все это разделило жизнь на до и после. Я раньше хотела поступать в МВД, быть сотрудником милиции, защищать народ, права человека, но после того как я побыла там, я больше не хочу этого. Теперь я просто хочу уехать из этой страны, забрать всех родных и близких, чтобы здесь не оставаться.
Сергей (имя изменено по просьбе героя), 25 летМеня задержали на третий день акций, 11 августа, около торгового центра. Работал не просто ОМОН, это был спецотряд "Алмаз" - элита, которая борется с террористами.
Когда мы увидели, как к нам идет колонна спецтехники, мы поняли, что можно только прятаться. Я сидел в укромном месте, какое-то время найти меня не могли. Так вышло, что я видел, как на площадке перед ТЦ на коленях стоят люди, которых избивают. Один из них упал, к нему наклонился омоновец, он поднял глаза, и мы встретились взглядом. В тот момент я подумал, что мне ***** [конец].
Замглавы МВД: «Издевательств никаких не было»https://youtu.be/Du6ZvyHmTGEМеня тоже вывели на площадку. Тех, кто что-то говорил, били. Меня положили, немножко побили. У меня был с собой рюкзак с респираторами, масками. Один из офицеров посмотрел на него и сказал: "О, это какой-то организатор". Начали искать владельца.
Я решил не признаваться - понимал, что будет применяться дополнительное насилие. После нескольких минут избиения меня опять спросили, мой ли рюкзак. Я сказал, что не мой. Меня вывели за угол торгового центра три человека из спецназа. Руки у меня были связаны. Достали боевую гранату - я знаю, чем они внешне отличаются от светошумовых - и сказали, что сейчас достанут чеку, положат мне в трусы, я подорвусь, а они потом скажут, что я подорвался на самодельном взрывном устройстве. Что никто ничего не докажет и им ничего не будет.
Я продолжал говорить, что рюкзак не мой. Они положили мне в штаны гранату, отбежали. Потом вернулись и сказали, что я ****** [обнаглел], снова начали бить. Били в пах, били по лицу. Рюкзак велели нести в зубах. Пока мы шли в автозак, они продолжали меня бить руками по лицу. Если ронял рюкзак - били. У меня сейчас в итоге сколы на зубах.
Меня завели в автозак, там было человек 20. Нас кидали одного на одного. Сверху стоял омоновец, который ходил по людям. Ноги ставили на шею, начинали душить. У людей отекали руки из-за стяжек - кто жаловался, того били по рукам. В нашей машине был астматик, он начал задыхаться. Омоновец подошел к нему, положил ногу на горло, начал душить и сказал: "Если ты сдохнешь, нам всё равно".
Когда нас вывели на улицу, на земле была разлита краска. Мне обмазали ей лицо, пометили таким образом. Потом меня пересадили в другую машину. Там были четыре сотрудника с дубинками. Тебя кладут на пол, и они бьют тебя по ногам, приговаривая: "Это чтобы не бегал! Добегался!" Там я был один, возможно, туда водили и других. Девушек при мне не били.
Потом меня вернули в общий автозак. Там были две девушки лет 18. Их провинность была в том, что они поднимали голову и обращали внимание на то, что кому-то в салоне стало плохо. После нескольких таких обращений к одной из них подошел омоновец, начал на нее кричать, схватил за волосы. Он каким-то образом отбрил у нее часть волос и сказал: "Вы - шлюхи, мы вас вывезем в СИЗО, закинем в камеру к мужикам, вас там ****** [изнасилуют], а потом в лес увезем".
Был парень, который не хотел разблокировать телефон. Его раздели догола и сказали, что если он не скажет пароль, его изнасилуют палками. Тогда он согласился, его кинули лежать к остальным.
Нас привезли на какой-то переправочный пункт. Мы вышли из автозака. Там был коридор из 40 человек до другого автобуса. Когда идешь по нему, тебя бьют. Падаешь - бьют, пока не встанешь - по ноге, головам. Когда я дошел до автобуса, я упал от удара. На меня опять обратили внимание спецназовцы, потому что у меня была майка солидарности с российскими политзаключенными. Меня дополнительно побили, а потом взяли за руки и за ноги и кинули в автобус, как мешок.
На меня орали, говорили ползти в определенную точку. Я полз медленно, меня снова били. Когда я дополз, я уже просто не мог двигаться. Ко мне подошел другой сотрудник, поставил ногу на спину и начал бить по голове дубинкой - но уже не простой резиновой, а с металлическим стержнем. Я это понял, потому что после первого удара меня выключило. Я перестал что-то чувствовать.
Он бил какое-то время. Потом сверху меня навалились люди. Мне было тяжело дышать. Тех, кто был сверху, продолжали избивать. Был странный выбор, непонятно, где хуже - наверху, где ты с воздухом, но бьют, или внизу, где ты задыхаешься, но тебя не бьют.
Потом нас высадили, был еще один "коридор", где били, нас пересадили в автозак в камеру "стакан". Он был рассчитан на три человека, туда затолкали восемь. Я был прижат к стене и увидел кровь - только тогда я понял, что у меня разбита голова. В какой-то момент я потерял сознание, это повторилось несколько раз.
Когда нас довели до учреждения, из-за травм и духоты я просто не мог стоять. Я вывалился из камеры. Они сказали: "Кажется, этот уже готов". Меня выкинули из автозака и бросили. Ко мне сразу подошли медики, они сказали, что у меня рассечена голова, все побито, точно есть сотрясение. Меня тошнило, изо рта шли слюни. После этого меня уже не трогали. Уже сами омоновцы стояли и рассуждали - умру я или нет.
"Скорых", чтобы всех вывезти, не хватало, я лежал час. В итоге за мной приехали. В "скорой" я просил отвезти меня домой, а не в больницу, потому что оттуда участников акций забирают. Но из-за разбитой головы и подозрения на перелом ноги меня все же увезли в больницу.
Врачи понимают, что людей пытают, они стараются вывезти, кого могут. Суммарно мне наложили 12 швов на три раны, сделали операции, снимки. Через несколько часов меня из больницы забрали друзья. Из-за того, что у меня не было ни паспорта, ни телефона, мою личность так и не установили.
Пока меня били, я большую часть времени ни о чем не думал. Мне было страшно, я не ждал такого насилия. Я думал о том, чтобы сгруппироваться, чтобы сохранить здоровье. Но если честно, еще думал про эмиграцию. Что если ничего не изменится, мне будет страшно жить в стране, где тебя могут в любой момент убить, и никто не будет наказан. Страшно думать, что рядом с нами живут сотрудники этих структур, которые пытают людей и продолжают жить обычной жизнью.
Олег, 24 года (имя изменено по просьбе героя)Я дальнобойщик, к политике никак не отношусь, не враг народа. Приехал неделю назад из рейса из Сибири. Посмотрел, что творится в интернете. Увидел, что дети выходят, бабушки. Я подумал - что я, молодой парень и буду дома отсиживаться? И пошел тоже.
Меня задержали [в ночь] с 10 на 11 августа, ближе к полуночи. Был хлопок недалеко от меня. Меня оглушило. Я увидел, что на земле лежит парень. Я хотел помочь подняться - а у него практически была оторвана нога. Ему светошумовая граната попала прямо в чашечку, колена уже не было.
Телефон куда-то завалился, я побежал искать "скорую". Мимо одна проезжала, я попросил медиков подъехать. Они попросили меня и еще нескольких парней остаться помочь. Метрах в двадцати стояли сотрудники ОМОНа - со щитами, оружием, автоматами.
Они нас не забирали, передавали другим нас не трогать. А потом подбежали со спины, положили быстренько, ударили по ногам. Завели руки за голову, избивали ногами. Врач пытался объяснить, кричал: "Что вы творите, мы тут не справимся, люди помогают!"
Нас сначала подняли, а потом через полторы минуты опять подбежали, избили дубинками. По пути в автозак били, в автозаке тоже били, кричали: "Ах вы твари конченые". Были ногами, руками, прилетало по всему телу. С нами сидел мужчина лет пятидесяти, инвалид второй группы. Он попросил таблетку, сказал, что ему плохо. Его постоянно избивали.
Когда большая камера в автозаке заполнилась, нас начали сортировать по маленьким - по шесть человек. Нечем было дышать, была только маленькая форточка. Мы полтора часа сидели в этой дымовухе. После этого нас отвезли на Окрестина. Когда мы выбегали, выстроился коридор из сотрудников милиции и ОМОНа. Мы бежали к забору - они нас избивали. Улыбались, говорили: "Хотели перемен? Будут вам перемены!"
Полтора часа мы стояли с опущенной головой на коленях перед бетонным забором. Там были камни, у меня до сих пор колени все синие. Если кто-то возмущался - избивали. Один человек кричал, что он офицер ФСБ. Его окружили, дали в солнечное сплетение, его человек пять месили дубинками. Репортера из России избивали, он кричал просто до ужаса. Били за любой вопрос.
Я пока стоял, не думал ни о чем. Было очень жалко людей, которых избивали. Мне периодически тоже прилетало. Потом нас завели в здание, пока мы бежали, чтобы сдать вещи, нас продолжали бить дубинками. После нас загнали в прогулочный дворик- там было человек сто тридцать, все стояли один на другом. Раз в два часа по десять человек водили в туалет и еще раз в час давали по две двухлитровых бутылки воды. Некоторые на них посмотреть не успевали, как они уже заканчивались.
Потом нас опять повели на улицу - по пути избивали, - поставили на колени и допрашивали. Затем всех отправили в камеру, пока мы туда бежали, нам продолжало прилетать. В камере - 120 человек, за сутки дали только воду и одну буханку хлеба на всех.
На следующее утро были суды, нас к тому моменту в камере осталось около 25 человек. Меня на суде согласились освободить, арест не назначили. Но после этого еще продержали до вечера. Мои личные вещи так и не нашли, пообещали отдать потом. Вывели на улицу, я видел толпу парней, лежащих лицом вниз. Их избивали, они кричали. А через забор стояли их родственники.
Сам милиционер, который с нами стоял, говорил, что это ужас, это страшно. Когда нас выводили через задний двор, нам сказали, что если мы подойдем к толпе, где были родственники и пресса, нас заберут, и мы будем синего цвета. Но когда мы вышли, люди к нам подбежали как к героям - предложили сигарет, дали позвонить родственникам. В итоге у меня полностью отбиты ноги, спина и лопатки.
Марыля, 31 год12 августа мы с друзьями после 23 часов возвращались домой на машине по пустому проспекту - в Минске уже не было пробок, как в первые дни протестов, когда машины блокировали. И недалеко от Стелы, где народ собирался в день выборов, нас остановил гаишник и велел съехать к обочине. Кроме машины ГАИ там стояло несколько "бусиков" (микроавтобусов - Би-би-си). Подошли люди в черной защитной форме, в черных балаклавах - кажется у них были нашивки МВД, но точно я не разглядела. Их было много, только на нашу машину было человека три. Они не представились, сказали, чтобы мы вышли из машины.
Нам сказали разблокировать телефоны, потом сотрудники стали смотреть, какие у нас есть фото и видео. Меня отвели в сторону, а парней поставили руками на машину. Парни открыли телефоны, и в галерее у всех были видео с предыдущих ночей - как машины стоят в пробке и гудят и так далее. Мы знаем, что по закону не обязаны это показывать, но когда около тебя стоит куча черного народа с автоматами или каким-то другим оружием… Они начали материться, кричали: "Вы хотели перемен? Мы сейчас покажем вам перемены!". Начали обсуждать, что с нами делать, решили везти в РУВД.
Забрали ключи от нашей машины, завели в бус, лицо водителя мы тоже не видели. С нами сели двое с оружием, и кто-то ехал сзади в нашей машине. Тут вспомнили про меня, сказали набрать пароль от телефона. Я говорю: "У меня руки трясутся". Один из них даже сказал: "Отстань от нее, зачем тебе это нужно". Второй - самый агрессивный - все же забрал у меня телефон и тоже начал говорить: "Вот, там видео с протестов…".
Нас завели во внутренний двор РУВД - там уже лежали на асфальте парни c машины, которую привезли перед нами, и девушка стояла возле стены. Меня поставили недалеко от нее тоже лицом к стене, а парней - вдоль другой стены. И я услышала удары и поняла, что бьют моего мужа - потому что тот, кто бил, говорил: "Зачем тебе белый браслет?". Это был белый резиновый браслет у мужа на руке - символ того, что мы за Тихановскую и за мирные перемены. Я хотела посмотреть, но те, кто стояли за мной, сказали: "Не дергай головой".
Пришли переписывать данные. Ко мне подошел сотрудник, видимо РУВД, без маски и в гражданской одежде - его лицо рассмотреть я тоже не могла, потому что стояла лицом к стене. Он сказал мне ввести пароль на телефоне, но говорил: "Машенька", "Если что нужно, обращайтесь", - такой супердобрый полицейский.
Пока я разблокировала телефон, успела удалить из него "Телеграм" и что-то еще, потому что слышала, как они говорили, что будут смотреть наши подписки. Он сказал: "Я сейчас посмотрю, что вы удалили", но у него не получилось.
Ребят с девушкой из другой машины увели куда-то и потом нас тоже начали вызывать по фамилии. Пока я шла, тот, кто похож на омоновца, стал кричать, чтобы я опустила голову. А сотрудник в гражданской одежде говорит: "Не лезь к ней, все нормально". И тут произошла такая история. Нам уже сказали забрать свои вещи, отдали телефоны - но одному из друзей все время звонила жена, а у него была установлена на рингтоне песня Цоя "Перемен!". Ему велели выключить звук, а кто-то сзади сказал: "Не увозите их, они еще не выучили свой урок".
Нас повели и поставили лицом к другой стене двора. Парней - с руками за головой, я держала руки просто за спиной. Мужа, за то что он хмыкнул, ударили по ногам, сказали расставить ноги шире. Мне сначала сказали, что я могу стоять как хочу, но потом подошел еще один омоновец и сказал, чтобы я тоже поставила ноги шире. Все время давали разные команды и сложно было понять, чего они хотят. Парню, у которого затекли ноги, один омоновец разрешил поприседать, а другой подошел, ударил его ногой по ногам и велел встать к стене опять.
Стояли у нас за спиной и издевались, говорили: "Сидели бы дома". У нашего друга онемела рука, ему запрещали шевелить ею, но стали говорить: "Чего ты шляешься по протестам, если такой хилый". Говорили в основном теми же фразами, которые я уже слышала от знакомых, которых задерживали: "Вы в нас кидаете коктейли Молотова", "это Запад все оплачивает".
В конце мы услышали, как привезли еще какого-то парня, и ритмичные звуки дубинок о тело - несколько людей его очень жестоко избивали. Он просил не бить, но они матерились и били. Это было очень страшно. Потом его увели, а нам сказали, что будем стоять до семи утра, конца их смены. Потом кто-то подошел и спросил: "Кто тут самый буйный? Только не девушка". Его коллеги стали смеяться и показали на нашего друга. И его заставили отжиматься, под счет, говорили, чтобы он застыл в самой неудобной позиции, и обещали, что если не отожмется нормально, будут бить - все с издевкой и матом. Потом сказали приседать.
Потом нам сказали, что отпустят без протокола: "Надеемся, вы больше нигде не будете участвовать". Мы вернулись домой примерно в 2 часа ночи. У парней большие синяки от резиновых палок. Но мы останавливаться не собираемся, потому что это была их главная цель - запугать, но они сами нас боятся и воспринимают больше как врагов.
Никита Телиженко, журналист Znak.com, 29 летЯ пошел в магазин, мне нужно было купить одежду, потому что после предыдущих акций у меня предыдущая поизносилась. Взял пакет с вещами. Доехал до улицы Дворец спорта и на полпути я увидел, что всех молодых людей, которые выходят из автобуса, сразу с остановки пересаживают в автозаки. Я начал это описывать для редакции. В момент, когда я это делал, ко мне подъехал автобус, оттуда выбежали люди, схватили меня за руки.
У меня выхватили телефон. Решили, что раз я что-то пишу и у меня есть интернет, я координатор. Они увидели фотографии спецтехники, предыдущих акций. Погрузили в машину и отвезли к автозак, в котором я просто сидел два часа. Я пытался объяснить, что я журналист, это их не очаровало.
Жесть началась возле РУВД "Московский", куда нас привезли. Автозаки открывают, людям заламывают руки. Если голова выше, чем надо - сразу прилетает по затылку либо дубинкой, либо щитом. Тащат волоком. Я увидел, что парня, которого вели передо мной, просто ради шутки со всего размаха долбанули головой о дверной косяк. Он закричал, поднял голову, ему еще привело.
Дальше то, что меня больше всего поразило - "людской ковер". Нас завели на этаж и первое что я вижу - люди, которые просто лежат на полу. По ним идут как омоновцы, так и ты. Мне пришлось наступить на мужчину, потому что когда я пытался его обойти, мне опять прилетело.
На полу кровь, испражнения. Тебя бросают на пол, голову поворачивать нельзя. Мне повезло, что у меня была маска. Рядом был парень, который попытался повернуться, ему со всего размаху берцами прилетело по голове, хотя он и до этого уже был сильно избит. Были люди с перебитыми руками, которые не могли ими шевелить.
Людей заставляли молиться. Завели парня, который молил: "Дяденьки, не бейте". Ему сказали, что его сейчас уроют, начнут зубы считать. Несколько ударов. Он уже захлебывается кровью, и омоновец ему говорит - "Читай "Отче наш!". И вот ты сидишь и слышишь, как парень разбитым ртом читает: "Отче наш, иже еси́ на небесех".
Самый страшный момент - это когда ты сидишь, а людей в коридорах, этажом ниже, избивают до такой степени, что они не могут говорить и воют. Ты поворачиваешь голову - на полу кровь, кричат люди, а на стене доска почета с улыбающимися милиционерами, которые это творят. Ты понимаешь, что попал в ад.
После пересменки выяснилось, что два человека из задержанных пропали. Они поняли, что уже путают людей, нас спустили в одиночные камеры - в каждую по 20-30 человек. Вентиляции не было, стоять можно было около стены. Через час от испарений все было мокрым. Тем, кто был в возрасте, становилось плохо, один парень потерял сознание.
Потом примерно через 16 часов после прибытия в РУВД нас стали очень жестко выводить и закидывать в автозак. Сидеть запрещалось, людей складывали штабелями в три слоя. Некоторые люди с травмами оказались внизу, им было нечем дышать. Они кричали от боли, к ним просто подходили, били их по голове дубинками, унижали. Это напоминало пытки гестапо, в обычной жизни невозможно представить, что это возможно.
Ходить в туалет было нельзя. Тем, кто просил, говорили ходить под себя. В итоге люди действительно ходили под себя, в том числе по большому. К тому моменту все уже перестали что-то просить - еще в РУВД поняли, что помощи не будет. Тех, кто жаловался, жесточайше избивали.
Когда автозак двинулся, людям разрешили расползтись. Но если кто пытался опираться на сиденья или поднимал голову - сразу прилетало. Потом омоновцам стало скучно и они сказали встать на колени и петь гимн Беларуси. Это снимали на телефон. Когда автозак ехал, окружающие машины сигналили. Но если бы водители знали, что творится внутри, они бы не сигналили - штурмом бы брали эти автозаки.
Я потерял самообладание через полтора часа. Я говорил: "Извините, я российский журналист, что я такого сделал?" Мне начало прилетать по почкам, шее, голове, ответа я не получил. Со мной был один парень, который говорил: "Пожалуйста, расстреляйте нас, зачем вы нас мучаете". А ему отвечали, что расстреливать никого не будут, потому что в тюрьме нас ждет еще больше боли и "петушить" нас будут по очереди.
Когда нас привезли в [изолятор] Жодино, нам сказали: "Прощайтесь с жизнью, тут вас будут убивать". Но к нашему удивлению, нас там приняли нормально. Сотрудники колонии проявляли жестокость только пока СОБРовцы не уехали. Люди были рады, что попали в тюрьму - больше всего они боялись, что их автозаками повезут обратно в Минск.
Там я оставался три-четыре часа. За мной пришел полковник, меня вывели, пошли искать мои вещи. Те, с кем я был, были рады, что меня отпускают и я смогу рассказать о том, что происходит. На выходе нас встретил представитель консульства. Меня выслали из Беларуси с запретом въезда на пять лет и увезли в Смоленск.
Если бы запрета не было, я бы вернулся работать в Беларусь. Там уникальные люди. Они воспринимают перемены со знаком плюс и объединены одной целью.
Наталья, 34 годаМы шли по улице без приключений с подругами. Потом позади нас появилась толпа людей, убегавших от ОМОНа, затем и сам ОМОН. Несколько омоновцев пробежали мимо нас, а один, видимо, который устал бегать, прицепился к нам с подругой. Он говорил: "Че ты ржешь? Я вижу, тебе весело. А то, что милиционеру сегодня лицо порезали осколком бутылки, тебе тоже смешно, да?". А я не смеялась, я хотела, чтобы он с миром от нас ушел.
Но почему-то его это разозлило, он потащил меня в микроавтобус. В микроавтобусе уже были люди. Нас спрашивали: "Что, нравится быть мясом? Где ваша Тихановская? Где ваша Цепкало?"
Мы приехали в РУВД "Советское". На улице всех поставили лицом к забору, руками на забор. И мы возле этой стены простояли до утра следующего дня. Нас периодически переставляли. Отвели в подвал, где изъяли вещи, телефон забрали, отправили опять к этой стенке.
Кто-то [за стеной] подъезжал на машине и пытался включить Цоя "Перемен". И мы слышали, как милиция переговаривается между собой, что надо их тоже затащить сюда - вместе с "переменами". Какая-то девушка искала парня. Она, наверное, встала на крышу машины, потому что мы видели ее лицо за заборчиком. И менты переговаривались между собой: "Смотри, там какая-то кобыла стоит, иди сгони ее оттуда!". Они вот так про людей говорят.
Парней били. Одному парню сломали ребро, судя по всему. Девочка была с перебитой ногой - это ее [травмировали], когда брали, видимо. В первую очередь получали самые дерзкие. Потом подъехали автозаки и туда начали грузить парней. Там явно кого-то били. Видимо, туда грузили помногу человек, и я слышала: "Ноги под себя! Ноги под себя!", и слышны были удары и крики. Целыми автозаками их увезли куда-то.
Остались девчонки. Нас начали вызывать в здание РУВД и предлагать подписать протокол. В протоколе был написан бред - что я активное участие в митинге принимала и выкрикивала лозунги "Стоп, таракан!". Я решила, что я его подписывать не буду. Тех, кто подписал, отпустили сразу домой. Тех, кто нет - повезли на Окрестина в центр изоляции правонарушителей (ЦИП).
На самом деле там не все уроды. Нам попался "добрый милиционер", который сказал: "Так-так, пока никто не видит, можете написать смски домой". Не знаю, это роль такая или он действительно хороший, но хочется думать, что что-то есть человеческое в них.
В связи с наплывом огромного количества людей там была полная неразбериха. Нас должны были поместить в ЦИП, но оказалось, что там нет места и нас решили поместить в изолятор временного содержания. В ИВС тоже не было места и временно нас решили определить в так называемый "стакан" - помещение метр на меньше метра, нас туда засунули вчетвером.
Затем нас поместили в камеру на двух человек. Выдали один матрас. Из поверхностей помимо кроватей, уже занятых двумя женщинами, был стол, скамеечка и пол. Мы спали кто где: кто на столе - можно сказать на книжной полке - кто на матрасе поперек. Сутки мы, наверное, не ели, но потом начали кормить.
Когда подходили к концу наши третьи сутки и мы говорили, что нас должны выпустить, нам отвечали: "Вам тут никто ничего не должен". С тобой там говорят, будто ты какой-то зверь. Да даже разве со зверями можно так? Это другой какой-то формат людей, который и с нами общается, как с уголовниками, и друг с другом.
Спустя 74 часа, в ночь на 13 августа, нам сказали выйти из камеры, вывели на улицу, поставили лицом к стенке. Сказали, что вещи не отдадут - а в моем случае это телефон, паспорт, права, деньги. У кого-то это были единственные ключи от квартиры. Две девчонки продолжали возмущаться, тогда их ударили и сказали, что они идут назад в камеру.
Я повернулась на них и спросила: "Что вы делаете?", за что получила удар по лицу рукой и дубинкой по ногам. Злой мент спросил: "Кому тут еще вещи?", потом сказал убегать. У всех ботинки без шнурков, но нужно бежать к выходу. Нам говорили: "У нас там оцепление, попадете в него - вернетесь назад".
https://www.bbc.com/russian/features-53773443===========================================
"Он делал все ради семьи и пошёл на митинг из-за этого". Что говорят близкие протестующего, который погиб в МинскеСергей Козловский Би-би-си
14 августа 2020
В Беларуси на акции протеста 10 августа погиб 34-летний Александр Тарайковский. Белорусский МВД утверждает, что он пытался бросить в ОМОН взрывное устройство и подорвался на нем сам. Его друзья и родные говорят, что на митинг он пошел в шортах и майке, а при себе у него был только телефон.
Александр Тарайковский погиб во время акции протеста у метро Пушкинская. Как рассказывала его жена Елена журналистам, он пошел на митинг после того, как они погуляли с дочкой. Александр был возмущен тем, что на улице задерживают участников акции, говорила она.
Власти утверждали, что погибший протестующий был с криминальным прошлым. Александр действительно отсидел 7 лет за нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть. Его близкие рассказывают, что мужчина заступился за мать, которую избивал сожитель.
Русская Служба Би-би-си поговорила с людьми, которые знали Александра Тарайковского.
ДмитрийЯ вчера о смерти узнал, сам не свой. Он был человек, который, если позвонишь в три ночи, он тебе придет на помощь. Он никогда тебя в беде не оставит, всегда поддержит и поможет. Последнее отдаст, но поможет.
Я в тот день был с ним, мы мирно ходили, бастовали. Он в одних шортах и майке был. Только телефон у него с собой был. Больше ничего не было с собой.
Он шел один, даже митингующих людей рядом не было. Выстрел - и он падает. На него толпа налетела и унесла его. На видео это все видно. Какое взрывное устройство?
Я не знаю, что сказать. Он за правду всегда был. Он хотел, чтобы его дети жили в хорошей процветающей стране, а не в этом беспределе, что сейчас творится. У него дочка осталась, жена гражданская. Бизнес остался.
Завтра похороны будут. Жена с ним работала, осталась без копейки. Что делать людям дальше? У супруги дочка от первого брака, и от него еще дочка.
Егор (имя изменено из соображений безопасности)Мы учились в одном классе. Были обычными веселыми ребятами, которые могли сорвать урок. Саша как освободился, плохо относился к сотрудникам нашей милиции. За семь лет у него набралось много негатива. Но человек старался жить и ко всему адаптировался.
Мы постоянно старались проводить время вместе. Я знал про него очень много. Он на самом деле любил эту жизнь, жену и маленькую дочку. Открыл свое дело по изготовлению автомобильных шторок, так как не хотел работать на государство, чтоб его обкрадывали. Создали сайт hober.by.
Нападения на врачей: белорусские медики о происходящем в стране13 авг. 2020 г.
https://youtu.be/cATA6J8RAfgНесмотря на трудности, сделал ремонт в квартире, купил 2 самоката в семью. Уходил пешком на работу с "Розочки" [улица Розы Люксембург] и шел до Орловской. Уходил под закрытие гаражей, где снимал помещение. Он мог себе позволить выпить, когда ему на душе было тяжело или, как он говорил, "моя пилит". Все время был жизнерадостный.
Постоянно были в голове идеи и упертость их реализовывать. Этот человек очень сильно хотел жить. Он делал все ради семьи и пошёл на митинг из-за этого. Он всегда говорил, что в этой стране тяжело подниматься с низов. Ему никто не помогал. Он с абсолютного нуля, подрабатывая, начинал заниматься автошторками. Сколько его мы ни переубеждали с работой, он шел по выбранной дороге, несмотря ни на что.
Он, хоть и был **** [беззаботным человеком], но в глубине - с чистым сердцем и верой в справедливость. Один из немногих моих знакомых, который отдавался на все 100% работе и не относился к числу трудоголиков. У него даже на телефоне все время стоял один и тот же рингтон - "Я люблю свою родину вроде бы" [песня группы "АнимациЯ"].
Светлана (имя изменено из соображений безопасности)Что про Сашку сказать? Мы последнее время не сильно общались. В разных городах, у каждого своя семья, заботы. Знакомы мы лет 18 - в одном дворе выросли. Он с мамой и сестрой после развода родителей переехали в Марьину Горку [Пуховичский район Минской области].
Сашка был соседом по подъезду, да и в школу одну ходили. Правда он был на пару лет старше. Быстро подружился со многими, потому что был открытым, доброжелательным. Никогда у Саши не проявлялись какие-либо признаки агрессии, все у него решалось мирно. Нас, девчонок, всегда защищал.
Все было хорошо, закончил школу, пошел на Тракторный работать. Был на неплохом счету. Позже женился на нашей общей подруге, но тут случилась беда. Сашкина мама начала злоупотреблять алкоголем, начала жить с непонятного типа мужчиной, который постоянно истязал ее. В свою очередь, она постоянно дергала на свою защиту сына. Так и получилась его "ходка" на 7 лет. Ну а дальше, к сожалению, семья развалилась.
Когда он вышел из тюрьмы - не унывал. Жизнь-то продолжается. Брался за одно, за другое - пробовал себя. В итоге все образовалось. Встретил, как знаю, хорошую девушку, создал семью, растил дочку. Но я никогда не поверю, что он собирался кого-то взрывать. Он был адекватным человеком, любил правду и хотел всегда только мирных решений.
КатеринаЗнаю очень давно, вроде сидел в тюрьме, но не знаю насколько виноват был! Весёлый, идейный, хороший парень. Вот пошел за нас на митинг, за тех, кто боится за детей и прячется дома. Очень жаль.
НикитаЧестно - он был молодец. Мы ему помогали с сайтом и рекламой. Хороший мужик. Денег почти не брали, просто хотелось ему помочь.
https://www.bbc.com/russian/news-53779364=============================================
Почему белорусский ОМОН ведет себя так жестоко? Интервью с бывшим бойцомТатьяна Мельничук Би-би-си, Минск
17 августа 2020
Мир облетели кадры и рассказы демонстрантов в Беларуси о жестких задержаниях и издевательствах в изоляторах. 16-летнего Тимура из Минска, по словам родственников, врачам пришлось ввести в кому, чтобы справиться с травмами, полученными от бойцов ОМОНа; в Гомеле в выходные похоронили 25-летнего Александра Вихора - избитый при задержании парень умер, не получив медицинской помощи. Медики говорят о серьезных травмах, полученных участниками акций протеста и случайными прохожими после общения с сотрудниками сил правопорядка.
В понедельник стало известно, что Следственный комитет Беларуси получил более 600 заявлений от граждан о насилии во время задержания, еще 100 человек пожаловались на избиения в изоляторах.
Русская служба Би-би-си поговорила с бывшим бойцом ОМОНа о том, чем можно объяснить подобную жестокость.
В разгоне акций протеста в Беларуси участвовали как сотрудники МВД, так и другие структуры, не подчиненные министерству - правозащитники утверждают, что таких в стране не менее пяти. Иногда определить принадлежность к той или иной структуре было невозможно - часть людей была в штатском, а у некоторых на форме отсутствовали какие-либо опознавательные знаки.
Но именно бойцы ОМОНа, согласно многочисленным свидетельствам, жестко задерживали участников акций, укладывали их штабелями в автозаках, а также жестоко избивали людей в изоляторах временного содержания.
Олег (имя изменено) прослужил в минском ОМОНе 17 лет - от рядового бойца до офицера и командира подразделения. "Бывших" в этих структурах не бывает, говорит он.
"Я пришел в ОМОН накануне первых президентских выборов. Отслужил срочную службу в армии, там прошел спецподготовку. В 90-е парни на "гражданке" либо шли в бандиты, либо в милицию, выбора особо не было. Я пошел в милицию: я воспитан был в Советском Союзе, рос на примерах героических подвигов. Я пошел туда работать за идею - зарплата в 30 долларов, согласитесь, - не стимул.
В ту пору в ОМОНе было много "афганцев" - ребят, которые прошли горячие точки. Наш "кодекс чести" формировали они. Такого, что было сейчас, в последние дни, мы бы никогда не сделали. Мы были жесткими, но не жестокими".
"За себя и за того парня"Би-би-си: Вам приходилось участвовать в подавлении оппозиционных выступлений?
Олег: Я уволился в 2010-м, еще до разгона площади (речь идет о разгоне демонстрантов на площади Независимости в день президентских выборов 19 декабря 2010 года - прим. Би-би-си). Я участвовал в охране общественного порядка в 1996 году, на "Минской весне", когда переворачивались машины и шел "Чернобыльский Шлях". В зачистке палаточного городка на Октябрьской площади [после президентских выборов 2006 года] тоже участвовал, но, согласитесь, там не было избиений, травм и увечий у демонстрантов, о которых сообщают сейчас.
Би-би-си: Как готовят бойцов к разгонам демонстраций? Это идеологическая работа? Учат "родину любить" и бить ее "врагов"?
Олег: Я не знаю, что сейчас бойцам говорили. Они реально верят, что защитили страну от Майдана! Связь у меня есть с людьми, которые там служат, с моими подчиненными бывшими, но что в данный момент происходит в подразделении, я не знаю. Почему у людей появляются такие приступы ненависти к народу? У нас такого не было. Противодействие толпе всегда было адекватным. Если толпа стояла - никто не трогал. ОМОН стоял в оцеплении - да, со щитами, без щитов. Когда физического воздействия на сотрудников милиции не было, сотрудники милиции никогда не жестили таким образом.
Би-би-си: Что происходит, когда демонстранты проявляют агрессию?
Олег: Как бы вам объяснить... Солдаты на войне воюют не за правительство, не за руководителя страны. Мужчины на войне воюют за того парня, который с тобой рядом сидел в окопе - и его уже нет. Солдаты воюют за это. И здесь [при разгоне демонстрантов] срабатывает такое же. Потому что когда твоему напарнику, твоему товарищу прилетел камень в голову, в тебе естественно возникает волна гнева - как в любом человеке. Ребята со щитами, когда на них идет физическое воздействие, сплачиваются. Они уже воюют и за себя, и за того парня, который пострадал.
Правообладатель иллюстрации AFP
Но я не понимаю того, что происходит во многих случаях сейчас. Понимаю жесткий ответ у универсама "Рига", где протестующие строили баррикады, отбивались, чем могли, бросали, по некоторым сведениям, в правоохранителей "коктейли Молотова". Но не понимаю, не могу понять, как можно бить 15-летнего пацана на пустом тротуаре, тем более, что он кричит, что ему только 15.
На мой взгляд, произошла какая-то подмена принципов боевого братства.
Побочный эффектБи-би-си: То, что происходит сейчас, это команда офицеров или самовольство подчиненных?
Олег: Естественно, без комады ничего не делается в этих подразделениях. Самовольства здесь нет. Судя по всему, на самом высшем уровне была дана команда жесточайшим образом подавить эти выступления.
Би-би-си: Что срабатывает? Психологический эффект? Почему сейчас такая жестокость - команду ведь можно выполнять по-разному.
Олег: Не знаю, как сейчас это можно объяснить. Как объяснить? Либо бойцам что-то давали, но не сказали им, что с ними может произойти. Может, давали психотропы какие-то, но сказали, что это для поддержания физического состояния. Не сказали, что побочный эффект - необузданная ярость и тому подобное. Я не исключаю этого.
Мы в свое время работали в открытую, у нас даже масок не было. У нас не было такого, чтобы человека в наручниках бить - человек в наручниках тебе уже ничего не может сделать. Нас простые люди уважали в наше время, подонки боялись. Но не было такой ненависти, как в эти дни. Я понимаю, чем она вызвана, что породило негодование народа, злость не только к сотрудникам ОМОНа, но вообще к людям в форме. Это очень опасный эффект, когда злость, ненависть и даже травля распространяется на ГАИшника, сотрудника охраны зданий, участкового.
Би-би-си: Может, провоцируют жесткость чисто физиологические инстинкты? Сама наблюдала, как в ожидании команды бойцы по несколько часов сидят в автобусах с закрытыми окнами. Простите, но ведь элементарно в туалет хочется и дышать трудно...
Олег: Да, когда долго там сидишь, тебе, как любому человеку, хочется домой, выйти из дискомфорта - ты пять часов сидишь в душной машине. В туалет периодически выпускают, воду дают, питание тоже. Когда напряженно, сотрудники работают в усиленном режиме, может сотрудник сутками находиться на работе.
Но это не должно провоцировать обозленность - не положено. Может, со своей колокольни смотрю, но из-за того, что я сидел пять часов в машине, я не буду бить человека.
Би-би-си: На многих акциях мы видим людей в штатском, которые иногда провоцируют демонстрантов, кивают ОМОНу, кого задерживать. Это люди из подразделений ОМОНа или из других структур?
Олег: Это могут быть и ОМОНовцы, и сотрудники других подразделений. Но, как правило, если работает ОМОН, то и в гражданском работают люди из ОМОНа. Потому что они знают друг друга. Обыкновенная логика: если человек из другой структуры мне что-то там будет махать, я откуда знаю, кто он? На нем же не написано. Поэтому я не буду выполнять его команды. Только люди, которые взаимодействуют в одном подразделении, могут так работать.
Продвижение по службеБи-би-си: Люди, вышедшие из ИВС, рассказывают, что ОМОНовцы укладывали их в спецтранспорт слоями, избивали и топтались по задержанным. Есть ли какой-то регламент, инструкция о пределах применения силы?
Олег: Есть закон о милиции, в котором прописано применение физической силы и специальных средств. При Владимире Наумове, когда он был министром внутренних дел, строго спрашивали за приказ №1 - о вежливом и культурном обращении с гражданами. Я очень много писал бумаг. Если мой подчиненный применял физическую силу или спецсредства к задержанному, он писал рапорт-объяснение: рапорт, если надевал наручники, рапорт, если применял дубинку или физическую силу. Командир проводил проверку правомерности действий.
Би-би-си: Люди, выходившие из ИВС, рассказывали о зверствах некой сотрудницы Кристины: она била мужчин в пах, женщин в живот. В подразделениях ОМОН есть женщины?
Олег: Я об этом читал, но даму эту не знаю, не знаю, в какой структуре она служит. В ОМОНе есть женщины. В настоящее время, насколько я знаю, есть женская рота; как правило, туда попадают спортсменки, приоритет отдается девушкам, которые занимались единоборствами.
Би-би-си: Сколько платят в ОМОНе? Чем привлекают?
Олег: Вновь прибывший сотрудник получает около 900 рублей, наверное (около 27 тысяч рублей по текущему курсу - прим. Би-би-си). Затем зарплата растет в зависимости от выслуги лет, звания, должности. Через полгода вновь прибывший получает служебное жилье. Для парней из провинции это важно, особенно в столице. Мы обсуждали с коллегами: сейчас приходят в ОМОН ребята с недостаточной физической подготовкой, даже после армии. И - как это помягче сказать - с недостаточным образованием. В некоторых подразделениях поощряется доносительство - такой вот своеобразный способ продвижения по службе.
Би-би-си: Вам трудно было адаптироваться к другой жизни, когда оставили службу в ОМОНе?
Олег: Профессиональная деформация всегда существует. Уходить было трудно. Не хватало того коллектива, в котором работал, людей, которые стали друзьями. В моем подразделении отношения строились на уважении, и я, как командир, должен был поступать так, чтобы и в работе, и в быту бойцы уважали меня, а я уважал их.
Около месяца была очень сильная депрессия. Потом... Все-таки мужчина, чего жаловаться: ушел и ушел. Надо зарабатывать, содержать семью - и таксистом пришлось поработать.
https://www.bbc.com/russian/features-53807992КАРПЕНКОВ: «МЫ СОЗДАДИМ ЛАГЕРЯ ДЛЯ ПРОТЕСТУЮЩИХ»14 янв. 2021 г.
By_Pol - объединение силовиков Беларуси
https://www.youtube.com/watch?v=LcFFRaUBb4c=====================================
