Достать из ШенгенаФевраль 05, 2018
Жителя ингушского города Карабулак
Ваху Котиева пытали, выбивали признание в организации терактов, а потом, когда он бежал из России, объявили в международный розыск за участие в войне в Сирии на стороне боевиков. Он заявляет, что в указанные даты он находился в лагере для беженцев в Европе.
Вернулся из Сочи, попал в ЦПЭНа Котиева обратили внимание после того, как он съездил на заработки на олимпиадные стройки в Сочи. Осенью 2013 года он вместе со своим соседом и его братом уезжал на два месяца, чтобы заработать немного денег.
Зимой 2014 года Котиева вызвали в ОВД Карабулака. Когда он пришел к участковому, в кабинет вошел мужчина в гражданской одежде и предложил ему посмотреть фотографии людей и сказать, видел ли он их в Сочи. Котиев согласился. После этого его увезли из ОВД в неизвестном направлении, надев пакет на голову.
По словам Котиева, его били долго и жестоко, грозились изнасиловать и пытали током, надев провода на мизинцы ног. Все это снимали на видео. Его заставляли признаться в подготовке теракта на Олимпиаде в Сочи и в участии в незаконном вооруженном формировании.
Котиеву в какой-то момент ему удалось приподнять пакет. Позже он узнал одного из участников избиения. По его словам, это был бывший начальник ЦПЭ Ингушетии Тимур Хамхоев. Сейчас Хамхоев – главный фигурант в деле о пытках в ингушской полиции, ему также инкриминируют подделку диплома о высшем образовании.
Под давлением угроз семье, Котиев согласился сотрудничать с полицейскими. Его вывезли в лес и выкинули из машины.
Побег из МоздокаНо впоследствии Котиев покинул Россию. По его словам, он вылетел в марте 2014 года в Египет к своему знакомому – посмотреть, можно ли там обосноваться. Жизнь в Египте показалась ему неприглядной и бесперспективной. Спустя десять дней Котиев вернулся в Москву, а оттуда уехал в Моздок к жене.
В июле Котиев с женой отправились в белорусский Брест, откуда на электричке доехали до границы с Польшей. Они сказали пограничникам, что просят убежище. Их определили в лагерь для беженцев. На границе у семьи забрали паспорта. С 5 июля до 9 сентября Котиев находился в Польше, а потом вместе с семьей выехал в Германию и сдался полиции во Франкфурте-на-Одере. По данным адвокатского расследования, с сентября 2014 года он не покидал территорию Германии.
Свидетель-боевик и путаница в датахВ России тем временем против Котиева возбудили уголовное дело по части 2 статьи 208 УК РФ. Его подозревают в том, что он воевал в Сирии на стороне боевиков.
Отчаявшись доказать свою невиновность, Котиев через инстаграм обратился к главе Ингушетии Юнус-беку Евкурова с просьбой разобраться в ситуации. На что получил ответ – с вами свяжутся.
"Единственный свидетель, указавший на то, что Котиев был в Сирии, прибыл в Сирию не ранее октября 2014 года, а иных доказательств нет", – рассказал "Кавказ.Реалии" адвокат Андрей Сабинин. Котиев находился в лагере для беженцев уже с июля.
По словам Сабинина, Котиев связывает уголовное преследование со своим отказом сотрудничать с правоохранительными органами.
"Не исключено, что выявление таких как Котиев, «участников» НВФ направлено на зарабатывание статистических плюсов в работе. В моей практике использование в качестве доказательства показаний реального боевика случалось неоднократно. Проблема в другом – следствие не пытается получить другие доказательства, в том числе реабилитирующего характера", – говорит адвокат.
Если Котиева экстрадируют в Россию и признают виновным, то ему грозит наказание от восьми до пятнадцати лет лишения свободы.
https://www.kavkazr.com/a/dostat-iz-shengena/29018676.html===============================
Пыточное дело Центра «Э». В Нальчике начинается процесс над семью ингушскими силовикамиЕгор Сковорода
18 мая 2018,
В пятницу Нальчикский гарнизонный военный суд приступит к рассмотрению уголовного дела в отношении бывшего начальника Центра по противодействию экстремизму при МВД по Ингушетии Тимура Хамхоева, его подчиненных и коллег. Среди предъявленных экс-силовикам обвинений — убийство, вымогательство, избиения задержанных, пытки, грабеж и использование поддельных документов. Егор Сковорода составил краткий справочник по эпизодам этого беспрецедентного дела.
Прокурора Хусейна Гагиева попытались убить утром 16 мая, когда около 6:30 на улице Гагарина в Сунже взорвалась боевая граната. Прокурор не пострадал, но охранявший его сотрудник МВД получил черепно-мозговую травму и баротравму, он госпитализирован. Следственный комитет возбудил уголовное дело по статьям 295 (посягательство на жизнь прокурора) и 317 УК (посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов).
Гагиев представляет обвинение по делу ингушского Центра «Э», рассмотрение которого начинается сегодня в Нальчикском гарнизонном военном суде. Это первый в России процесс, где на скамье подсудимых оказались сразу пятеро обвиняемых в пытках сотрудников антиэкстремистского управления. О том, почему в республике их называли бандой садистов и вымогателей, «Медиазона» подробно писала в материале «Тимур и его команда».
Помимо руководителя Центра «Э» Тимура Хамхоева и его подчиненных обвинения предъявлены также начальнику ОМВД по Сунженскому району республики Магомеду Бекову и оперативнику ФСБ Мустафе Цороеву — именно из-за присутствия в числе подсудимых сотрудника спецслужбы дело рассматривает военный суд. Магомед Беков и замглавы Центра «Э» Сергей Хандогин находятся под домашним арестом, с оперативника Исы Аспиева взяли подписку о невыезде, остальные обвиняемые содержатся в СИЗО.
Многие сотрудники полиции, даже опознанные жертвами пыток, остались в деле свидетелями или «неустановленными лицами». «Медиазона» рассказывает, какие обвинения предъявлены теперь уже бывшим силовикам, большая часть из которых не признает своей вины.
Экономика и правоведение. Подделка документов об образовании
Подсудимый: Тимур Хамхоев, в то время стажер МВД по Ингушетии.
Что произошло: в 2004 году Тимур Хамхоев сдал в назрановский Институт экономики и правоведения (ИэИП) поддельную справку о том, что с 1999 по 2004 года он учился на заочном отделении Московского открытого социального университета. Следствие установило, что фактически обучение там Хамхоев не проходил, а значит, недействителен и диплом, который он получил в ИЭиП, а затем представил в МВД «в целях придания видимости о получении им высшего образования».
Обвинение: использование заведомо подложного документа (часть 3 статьи 327 УК).
«Тхэквондо». Пытки Зелимхана МуцольговаПотерпевший: Зелимхан Муцольгов.
Подсудимые: Тимур Хамхоев и Иса Аспиев, в то время оперативники Центра «Э».
Что произошло: 5 августа 2010 года обвиняемые задержали жителя села Сурхахи Зелимхана Муцольгова и привезли его в здание Центра «Э» в Назрани. Там в течение пяти суток Хамхоев и Аспиев избивали задержанного, требуя дать признательные показания по делу о покушении на начальника криминальной милиции Карабулака Ильяса Нальгиева (в 2012 году сам Нальгиев получит 8 лет заключения за пытки). Коллеги Хамхоева и Аспиева по Центру «Э» пытали Муцольгова током — они к ответственности до сих пор не привлечены и фигурируют в деле как «неустановленные сотрудники правоохранительных органов».
«Током пытали, подвешивали, били в пах и по бедрам, поставили на растяжку и били, спрашивая: "Ну, как тебе наше тхэквондо?"» — вспоминал Зелимхан Муцольгов. Вместе с ним силовики похитили его родственника Ибрагима Точиева, однако тот так и не был признан потерпевшим по делу.
Обвинение: превышение должностных полномочий с применением насилия (пункт «а» части 3 статьи 286 УК).
«Оказался крайним». Пытки Адама ДакиеваПотерпевший: Адам Дакиев.
Подсудимые: и.о. руководителя Центра «Э» Тимур Хамхоев и оперативник Иса Аспиев.
Что произошло: 18 мая 2012 года Аспиев и еще не менее пяти неустановленных силовиков в масках задержали сотрудника «Назраньгаза» Адама Дакиева. Его привезли в здание Центра «Э» в Назрани и там, надев наручники, били в течение шести часов, требуя рассказать, где находится его коллега Руслан Яндиев — тот подрался из-за девушки с другим своим сослуживцем Тимуром Куштовым. «Зря вы обидели Тимура», — по словам пострадавшего, эту фразу повторяли сотрудники Центра «Э», среди которых был брат Куштова. Хамхоев также угрожал задержанному новым избиением «в случае его обращения в правоохранительные органы по факту его задержания и доставления в ЦПЭ МВД по Республике Ингушетия».
«Мужчина, который представился Хамхоевым Тимуром, обратился к нему и сказал, что его схватили случайно, по ошибке, что он оказался крайним, не в том месте и не в то время, на этот раз они его отпускают, [но] если еще раз он попадется, то живым и здоровым он из здания не выйдет», — пересказывал следователь показания Дакиева.
Обвинение: превышение должностных полномочий с применением насилия (пункт «а» части 3 статьи 286 УК), Аспиеву также предъявлен пункт «б» этой статьи (незаконное применение спецсредств).
Травмы Магомеда Аушева. Фото: «Кавказский узел»
«Автомат позолоченный». Пытки Магомеда АушеваПотерпевший: Магомед Мусаевич Аушев.
Подсудимые: глава Центра «Э» Тимур Хамхоев, оперативники Иса Аспиев и Андрей Безносюк.
Что произошло: 20 декабря 2014 года в поселке Экажево сотрудники полиции задержали Магомеда Аушева, которого подозревали в том, что, гуляя на свадьбе, он стрелял в воздух из огнестрельного оружия. Вину молодой человек не признавал, и его доставили в Центр «Э», где Хамхоев бил задержанного ногой в пах, Безносюк — ногой в голову, Аспиев — тупым предметом по ногам и спине. На голове у Аушева были два полиэтиленовых пакета, примотанные скотчем; надевали их «неустановленные сотрудники».
Магомед вспоминал, что у него «требовали автомат позолоченный», из которого он якобы стрелял. Били всю ночь, «они вообще не отдыхали»; пытали током. «В пах били, по голове, током били, по почками били, по коленям били. Я их увидел через пакет, один порвал его мне, чтобы воду дать», — рассказывал потерпевший.
Обвинение: превышение должностных полномочий с применением насилия (пункт «а» части 3 статьи 286 УК).
«На протяжении ряда лет правоохранительная верхушка полиции Ингушетии безнаказанно пытала своих граждан и, несмотря на очевидную причастность к преступлениям, продолжала свой преступный промысел. Нет никаких сомнений, что в такой небольшой республике, как Ингушетия, без покровительства руководства и явного бездействия Следственного комитета такое просто невозможно», — говорил «Медиазоне» адвокат Андрей Сабинин, представляющий интересы части потерпевших по инициативе правозащитной организации «Зона права». По его словам, потерпевшие не раз лично обращались к главе Ингушетии Юнус-Беку Евкурову, но тот «не предпринял никаких мер для установления и наказания виновных».«Шум старого телефона». Пытки его полного тезки Магомеда АушеваПотерпевший: Магомед Русланович Аушев.
Подсудимый: оперативник Центра «Э» Алихан Беков.
Что произошло: 15 июля 2016 года оперативник Беков задержал жителя села Сурхахи Магомеда Аушева, которого заподозрили в причастности к подрыву автомобиля Ибрагима Белхороева, одного из лидеров баталхаджинцев. В здании Центра «Э» Беков, требуя от задержанного признательных показаний, вместе с тремя другими оперативниками сначала избивал Аушева, а затем пытал током, подключая провода к пальцам и половым органам. Соучастников Бекова следствие так и не установило.
«Как только он лег на пол, ему завели руки назад за спину и завязали скотчем — липкой лентой. Затем он почувствовал, как большие пальцы его ног обвязывают металлическими проводами. <…> На пальцы ног, на которые были привязаны провода, ему налили жидкость без запаха, скорее всего, воду для лучшей проводимости тока. Затем послышался шум, похожий на шум старого телефона, когда телефон раскручивали перед звонком. Сразу же после данного шума ему стало очень больно, и он понял, что его бьют током. Боль была невыносима. <…> Находившиеся на месте лица между собой удивленно переговаривались по поводу того, что он не обмочился от боли в штаны», — пересказывал слова пострадавшего следователь.
Обвинение: превышение должностных полномочий с применением насилия (пункт «а» части 3 статьи 286 УК)
«Увеличить дозу». Пытки Марем ДолиевойПодсудимые: глава Центра «Э» Тимур Хамхоев, его заместитель Сергей Хандогин, оперативник Андрей Безносюк и начальник ОМВД по Сунженскому району Магомед Беков.
Что произошло: 14 июля 2016 года сотрудники Центра «Э» задержали Марем Долиеву, работавшую кассиром в «Россельхозбанке», который за несколько дней до этого ограбили. Ее привезли в отдел полиции по Сунженскому району, где Беков и Хамхоев потребовали признаться, что Марем и ее муж Магомед Долиев причастны к ограблению. Они стали душить женщину надетым на голову пакетом, одновременно нанося ей удары. Не добившись признаний, Хамхоев дал Хандогину и Безносюку указание перевезти задержанную в здание Центра «Э» в Назрани — в машине они снова надели ей на голову пакет и угрожали насилием. Через несколько часов, перед тем, как отпустить Долиеву, оперативник Безносюк отобрал у нее золотое кольцо.
Марем рассказывала, что в одном из кабинетов Центра «Э» ее усадили на стул, скотчем примотав руки к спинке: «Надели на пальцы рук провода какие-то и начали бить током. Потом один говорит: "Это для нее слишком слабо, надо чуть увеличить дозу". Сняли провода с пальцев рук, сняли гольфы, босоножки и надели провода на пальцы ног. Там были такие удары… вспоминать мне страшно».
По утверждению Долиевой, среди тех, кто душил ее пакетом в сунженском отделе полиции, был и Алишер Боротов, занимавший тогда пост замначальника полиции республики — именно он поручил проведение оперативно-розыскных мероприятий по делу об ограблении сотрудникам Центра «Э». В уголовном деле Боротов так и остался свидетелем.
Обвинение: превышение должностных полномочий с применением насилия (пункт «а» части 3 статьи 286 УК), забравшему кольцо Безносюку также предъявлены обвинения в грабеже (часть 1 статьи 161).
Хасан Кациев, служивший в управлении экономической безопасности и противодействия коррупции (УЭБиПК) МВД Ингушетии, тоже стал жертвой пыток в Центре «Э». 21 февраля 2014 года, рассказывал Кациев, его вызвал к себе все тот же замначальника полиции Алишер Боротов. В кабинете уже сидел Тимур Хамхоев и четверо его сотрудников. «Забирай его и поработай с ним», — кивнул Боротов Хамхоеву. Полицейского отвезли в здание Центра «Э» в Назрани, где жестоко избивали и били головой о бетонный пол, требуя признаться, что он «вымогал деньги у определенных лиц». Уголовное дело о пытках Кациева возбуждено, однако обвинения по нему так до сих пор никому и не предъявлены.«Слышишь крики?». Убийство Магомеда ДолиеваПотерпевшие: Назир Долиев и Патимат Юсупова — брат и сестра погибшего.
Подсудимые: глава Центра «Э» Тимур Хамхоев, оперативник Алихан Беков.
Что произошло: почти одновременно с Марем Долиевой в здание Центра «Э» привезли и ее мужа Магомеда Долиева — от него тоже требовали признания в ограблении «Россельхозбанка». Оперативник Беков по прямому указанию своего начальника Тимура Хамхоева сначала избивал задержанного, а затем «умышленно и осознанно закрыл неустановленным предметом доступ кислорода в его дыхательные пути и применил в отношении него электрический ток, источник которого следствием не установлен». В результате пыток Долиев скончался.
Его жена Марем рассказывала, что один из пытавших ее током оперативников поинтересовался: «Ты же голос своего мужа знаешь? Хочешь услышать его крики?». Умирающего от пыток Магомеда Долиева слышал и Магомед Аушев, которого пытали в соседнем кабинете. «Один из находившихся рядом спросил: "Слышишь эти крики?" — и продолжил: "Если ты не признаешься, то мы сделаем с тобой то же самое"», — говорится в протоколе его допроса.
Обвинение: превышение должностных полномочий с применением насилия и причинением тяжких последствий (пункт «а» и «в» части 3 статьи 286 УК), оперативник Беков также обвиняется в убийстве (часть 1 статьи 105).
«Разговор интимного характера». Вымогательство у Амила НазароваПотерпевший: Амил Назаров.
Подсудимые: глава Центра «Э» Тимур Хамхоев и оперативник отдела по защите конституционного строя и по борьбе с терроризмом УФСБ по Ингушетии Мустафа Цороев.
Что произошло: Хамхоев и Цороев шантажировали работавшего в Ингушетии гражданина Азербайджана Амила Назарова — у них была аудиозапись «разговора интимного характера» между Назаровым и «неустановленной женщиной ингушской национальности». 9 ноября 2016 года сотрудники Центра «Э» задержали Назарова, на голову ему надели пакет и замотали скотчем. Его машину Audi A6 отогнали во двор к оперативнику Аспиеву, а мужчину посадили в другую машину, где Цороев и Хамхоев надели на него наручники и стали бить по голове.
Силовики требовали, чтобы азербайджанец заплатил им 800 тысяч рублей, и тогда они не станут распространять компрометирующую запись. Амил Назаров был вынужден согласиться. Его машину, паспорт и iPhone 5s они забрали в залог.
Обвинение: превышение должностных полномочий с применением насилия, спецсредств и причинением тяжких последствий (пункт «а» и «в» части 3 статьи 286 УК), вымогательство (пункт «б» части 3 статьи 163) и похищение паспорта (часть 2 статьи 325). Отобравшему айфон Хамхоеву также предъявлено обвинение в грабеже (часть 1 статьи 161).
Возможно, Амил Назаров работал у Абубакара Мальсагова, который занимал пост премьер-министра Ингушетии с сентября 2013 года по ноябрь 2016 года. «Я вам так скажу, — говорил "Медиазоне" родственник одного из пострадавших Ахмед-Башир Аушев. — Хамхоева посадили даже не из-за Долиева. Тут они одного азербайджанца раздели или что-то там сделали, разбойное у них нападение было. Азербайджанец — его прикрывал премьер-министр, по-моему, он работал у него. Вот тут, когда премьер сработал, побоялись и задержали Хамхоева».
Задерживали Тимура Хамхоева и его подельника из ФСБ Мустафу Цороева сотрудники республиканского управления УФСБ и центрального аппарата УСБ МВД России.https://zona.media/article/2018/05/18/e-ingushetia===========================================
«Я не думала, что такое ЦПЭ, что такое черный пакет и что такое пытки». Марем Долиева рассказывает в суде, как ее допрашивали в ингушском Центре «Э»
25 мая 2018, 8:12
Дело ЦПЭ
Тексты
Иллюстрация: Анна Морозова / Медиазона
В Нальчикском гарнизонном военном суде рассматривается дело семерых силовиков, обвиняемых в применении пыток — большинство подсудимых служили в Центре противодействия экстремизму МВД Ингушетии (Центр «Э», ЦПЭ). Показания на процессе уже дала потерпевшая Марем Долиева, которая рассказала, как силовики сначала душили ее полиэтиленовым пакетом, а потом пытали током. «Медиазона» с некоторым сокращениями публикует расшифровку ее выступления.
Марем Долиева рассказывает, что 11 июля 2016 года произошло ограбление отделения «Россельхозбанка» в Сунже, где она работала кассиром. К окошку кассы подошел мужчина и, угрожая гранатой, заставил ее отдать наличные деньги.
В тот день до двух часов ночи я находилась в Сунженском РОВД: составляли фоторобот разбойника, давали показания следователям, не выходила оттуда. Когда шел допрос, начальник Сунженского отдела Беков Магомед Исламович неоднократно срывал наш допрос, забегал к следователям в кабинет, кричал, что «я тебя с лица земли сотру, всех твоих родственников», что сейчас привезет всех шестерых братьев, всех посадит в тюрьму. Кричал так, что в кабинете находиться невозможно было. Я хотела возразить, что-то сказать, но меня следователь остановил, говорит, ты с ним не шути, он начальник. Я не знала, кто он по должности, я его в первый раз видела.
Он с угрозами, с матом, что только ни говорил. Тебя, говорит, так скроют… это все говорилось, конечно, на ингушском языке, я тебя так скрою, что ни одна живая душа не найдет. Были угрозы физической расправы, он себя вел неадекватно — вообще как сумасшедший человек. Я не могу даже найти подходящих слов. Неоднократно он забегал во время этого допроса в кабинет, давал указания, чтобы в эту ночь меня из здания не отпускали, чтобы меня задержали. До двух часов ночи я провела там, составили фоторобот, опрос, допрос и меня отпустили.
Потерпевшая вспоминает, как на следующий день к ней приехал сотрудник полиции и потребовал пройти исследование на полиграфе. Для этого Долиеву отвезли в здание республиканского управления МВД в Магасе. После полиграфа ее завели в кабинет Алишера Боротова (тогда он был замначальника полиции республики), который, по словам потерпевшей, попросил сообщать ему любую информацию об ограблении, если таковая у женщины появится.
После этого, рассказывает Долиева, пару дней ее не беспокоили, а около 12:30 15 июля, когда она была на работе в кассе, ей позвонил следователь и попросил подойти в его кабинет в Сунженском РОВД.
Я закрыла кабинет, вышла из здания «Россельхозбанка» и направилась в Сунженский РОВД. Он находится в одном квартале от нашего банка, идти минут пять. На посту меня встретил дежурный, когда заходишь в РОВД, там решетчатая дверь. На посту я говорю, так, и так мне позвонили и ждут. Он говорит, хорошо, идите.
Я прошла через эту дверь. Там проходишь этот пост, появляется двор, во дворе здание — в этом здании с левой стороны находятся следователи, у которых я была 11 числа до двух часов ночи. Я прошла через двор, захожу в это здание двухэтажное, а там, как только я подхожу к лестнице, меня встречает парень молодой, работник ихний, он говорит: «Вы Долиева, да? Вам не сюда, а в кабинет начальника». <...>
Мы вышли из этого здания, прошли опять двор и зашли в первое здание, где находится проходной пункт. Поднялись на второй этаж, он открыл дверь, на табличке двери я заметила [надпись]: «Начальник Сунженского РОВД Беков Магомед Исламович». Тот, кто меня сопроводил, остался в коридоре. Я зашла, в кабинете было трое. Двоих я видела ранее — это был Боротов А.Н., который был в МВД после «детектора лжи», и Беков Магомед Исламович. Третьего я не узнала. Я его первый раз видела.
«Сейчас с тобой будут разговаривать по-другому»
Я зашла. Беков сказал сесть за стол. Я прошла, села на стул, он стоял с левой стороны у окна. Как только я села, начались крики, ругань, мат, угрозы, чуть ли… я думала, что меня вот-вот сожрут. Начались угрозы физической расправы. Начали очень сильно кричать — типа как вы это сделали, кто это сделал, это вы с мужем все организовали, признавайтесь, иначе мы с вам расправимся…
Долгая пауза.
После этого… После всей этой ругани, после всего этого мата Хамхоев — оказывается, это был начальник ЦПЭ, Хамхоев Тимур Юсупович. После всего этого, вечером, я узнала, кто это был. Когда я села за стол, он стоял. Напротив меня через стол. Боротов прошел и встал с правой стороны, потому что выход у меня с правой стороны. А слева был стол, там находился Беков Магомед за своим рабочим местом.
Как только я села, они начали кричать, угрожать — и Хамхоев привстал, как бы опрокинулся через этот стол и ударил меня по лицу в левую щеку. Ладонью. И начал вовсю кричать и угрожать. После этого… они очень сильно кричали, я не понимала, что происходит.
После этого Беков Магомед Исламович взял, откуда я не поняла, потому что я была в шоке и не понимала, что происходит, кто эти люди, это правоохранительные органы или кто это? После этого Беков Магомед Исламович, я не поняла, откуда он взял пакет черный полиэтиленовый, он прошел через Хамхоева и Боротова, подошел ко мне сзади, с правой стороны, надел мне этот черный пакет на голову и начал затягивать и закручивать. После того, как надевали пакет, поступали удары по лицу и по голове.
Как только этот пакет начал прилипать к моему рту, я уже… они видят, когда пакет прилипает, что я тоже дышать не могу, он расслаблял пакет — и опять затягивал. И так пару раз он меня душил. При этом все кричали и угрожали расправой с жизнью.
Вздыхает.
Я, конечно, пыталась сопротивляться, но я поняла, что силы у меня с ними неравные и осеклась… думаю, как бы их еще не спровоцировать, чтобы их агрессию еще больше не вызвать. После того, как Беков Магомед меня душил и затягивал пакет, перекрывал мои дыхательные пути, он снял пакет с моей головы и когда он снимал пакет, у меня шарф с головы слетел. И я начала его поправлять. Потому что всю сознательную жизнь я себя не помню без косынки — и я начала ее поправлять. И вот он мне говорит: «Тебе не нужно шарф надевать. Тебе он больше не понадобится. Куда ты пойдешь, тебе косынка больше не нужна будет».
После этого опять начали поступать угрозы, кричали, спрашивали, где твой муж? <…> Я говорю, если вы хотите его найти, то позвоните, он подойдет туда, куда вы скажете. Он или дома, или у родителей. Когда зазвонил телефон, я говорю: вот он звонит, дайте я отвечу. Нет, Хамхоев отодвинул телефон и… опять, как неадекватный человек, кричит: «Где твой муж?!».
Потерпевшая снова тяжело вздыхает. Она рассказывает, как Беков при ней звонил своим подчиненным и давал им приказ задержать ее мужа Магомеда Долиева.
После пыток Бекова Магомеда опять берет пакет в руки и подходит ко мне Хамхоев Тимур. Опять точно так же надевает на голову и затягивает на шее. Точно так же, когда начинаю сопротивляться или бездыханна остаюсь, он снимает пакет. Когда на моей голове находился пакет, поступали удары по голове и по лицу. Были удары не кулаком, а ладонью.
Пауза. Долиева вздыхает.
Было больно, конечно. Время от времени они снимали пакет, говорили «признавайся» и снова одевали. Поочередно. Сперва Беков Магомед Исламович, потом Хамхоев Тимур.
Было такое ощущение, что всем этим заправлял и руководил Хамхоев Тимур. Как будто Беков Магомед и Боротов Алишер как бы боялись его ослушаться. После этого Боротов тоже берет пакет, надевает на голову и душит. И после того, как Боротов Алишер снял пакет с моей головы, он мне говорит:
— Помнишь, когда ты ко мне в Магас в кабинет заходила?
— Помню.
— Тогда я с тобой красиво разговаривал?
— Красиво.
— Вот сейчас с тобой будут разговаривать по-другому, ты другого языка не понимаешь.
Долиева начинает плакать.
Где-то час это продолжалось. Эти пытки, ругательства, угрозы физической расправы и пытки. После этого в кабинет Бекова Магомеда заходят двое русских. Жестом говорят: пройдите. Я вместе с ними вышла. один вышел вперед, второй за мной. Мы спустились на первый этаж. Я, конечно, хотела сопротивляться, но поняла, что это бесполезно.
Вздыхает.
Я глазами все осматривала — кого бы из знакомых найти и расспросить, что происходит, потому что была в шоке и недоумении, что они делают. Я понимала, что они поступают незаконно, но из-за того, что их было много и у меня не было никаких шансов из кабинета выйти, я пыталась не спровоцировать их, ихнюю агрессию, как бы они мне еще больнее не сделали. Думала, вот-вот это все закончится.
После того, как вышли во двор — втроем, я и двое русских, которые меня сопровождали <…> Мы подошли к рядом стоящей машине, один из них открыл заднюю дверь и потребовал, чтобы я села на сиденье. Я, конечно же, не могла ослушаться, потому что очень сильно боялась. В дальнейшем я узнала, что это были [заместитель главы Центра «Э» Сергей] Хандогин и [оперативник Андрей] Безносюк. Как только я села, Безносюк надел на мою голову пакет и сразу же, как только я хотела хотя бы поднять руку и убрать пот с лица, меня били по рукам, чтобы я до пакета не дотрагивалась, чтобы им я не мешала.
С двух сторон ко мне присели еще двое. Спереди тоже двое было, всего в машине были четверо. Мы тронулись. Я сперва, когда садилась в машину, думала: как 12 числа возили на следственный эксперимент, точно так же и будет. Я не думала, вообще даже представления не было, что такое ЦПЭ, что такое черный пакет и что такое пытки.
После того, как они вчетвером сели в машину, машина тронулась, мы ехали минут 30-40 без остановки. Всю дорогу меня били, я не могла дотронуться до лица. Положила руки на переднее сиденье и не могла шевельнуться даже — били очень сильно по рукам. Начали опять угрозы физической расправы: признавайся, как вы это сделали, что вы сделали, как вы это организовали, кто соучастник ограбления банка. Спереди сидящие очень сильно кричали, начали угрожать расправой. Один говорит, давай признавайся, пока мы не доехали до места, если доедем — будет уже поздно, оттуда ты живой уже не вернешься. Мы тебя отправим во Владикавказ, в тюрьму, посадим тебя к преступницам, проституткам, с тобой сделаем то, что надо, живой оттуда уже не вернешься, лучше признаться.
«Я думала, у меня все тело разорвется»Как только машина остановилась, поверх черного пакета мне начали затягивать скотч вокруг глаз и до носа, чтобы я могла дышать, но ничего не видела и никого не опознала. После того, как обмотали скотчем пакет, меня вывели из машины. Зашли в какое-то здание и поднялись на второй этаж; все это время на мне был надет полиэтиленовый пакет. Когда я выходила из машины, один меня держал за плечи, в таком сопровождении завели меня в какой-то кабинет на второй этаж. Рядом со мной все это время находились какие-то люди.
Когда мы зашли в кабинет, меня посадили на стул, и стул оказался чуть-чуть сломанный. Я в дальнейшем уже опознала Безносюка, что это он был. Его голос говорит: «Поменяйте стул. Он, мне кажется, слабый, не выдержит». Пересадили на другой стул. Потом один из них связал мои руки за спиной скотчем и надел какие-то провода на пальцы рук. Все это время рядом со мной находились голоса Безносюка и Хандогина, все голоса, которые угрожали в машине — и [сотрудник ЦПЭ Андрей Овада] и [сотрудник ЦПЭ Виталий Донин] (ни тому, ни другому обвинения по делу не предъявлены — МЗ), в дальнейшем я узнала, что это они были. Сильнее всех кричали Хандогин и Безносюк.
Они заломали мои руки за спину, надели на пальцы рук провода и начали бить током. Удары были такой силы, что я не могла себя сдерживать и кричала громко, во весь рот. После этого Безносюк говорит: «По ходу, это для нее слабое, давайте поменяем, примените другое насилие». Они сняли провода с моих рук, сняли босоножки, носочки и надели провода на большие пальцы ног. Там были такие удары, что я думала, у меня все тело разорвется.
Все это время рядом со мной находились голоса Безносюка и Хандогина; Хандогин угрожал физической расправой, говорил, что если вы признаетесь, то я поговорю с руководством, сделаем вам загранпаспорта, договоримся, чтобы у вас был условный срок, и отпустим вас с мужем в Европу. Типа мы берем вас под свою опеку, только признайтесь в ограблении банка.
Все это происходило в районе 5-6 часов. После этого ко мне подошел Безносюк и протягивает два стакана, говорит: «Пей». Я говорю: «Что это?». Подношу к лицу, а там было спиртосодержащее вещество какое-то. Я говорю, не буду, я никогда не пила водку и не буду пить. Примерно это была водка. Он кричит вовсю: «Пей!». Я говорю, что не могу, меня тошнит. Один из них взял меня за лицо и открыл рот, а второй заливал водку. Я все это не видела, но все это время во время пыток рядом находились голоса этих четверых, которые были в машине, особенно Безносюка и Хандогина — я на тысячу процентов уверена, что это были они.
После этого один из них кричит, Хандогин: «Ты хочешь услышать снова своего мужа?».
Долгая пауза.
Кричит: «Его задержали! С изъятием двух гранат в вашем шкафу». Я, конечно, не хотела в это все верить. Он кричит: «Он находится в соседнем кабинете». Приоткрывает дверь: «Слышишь голос его, как он стонет, кричит? То же самое будет с тобой».
Марем Долиева плачет.
<…> После всех этих пыток мне развязали руки, размотали скотч. Один из присутствующих подошел ко мне и сел на стул. Говорит на ингушском уже, а все пытки проходили на русском языке: «Не плачь, с тобой уже ничего не сделают, все уже закончилось». Когда я сидела и плакала, зашел один из сотрудников и говорит: «Поступило пополнение, нужна аппаратура». Они сняли с моих пальцев ног провода и унесли их. После этого заходит другой сотрудник и говорит на русском языке: «Это еще не закончилось, щас мы предпримем в отношении тебя еще более жесткие пытки». Я, конечно же, испугалась, начала плакать и не понимала, что происходит.
Долгая пауза.
Когда на меня были надеты провода, и били током, временами по моему лицу и по голове поступали удары такой силы, что я очень сильно чувствовала боль. Били электрошоком по животу, били ногами по бедрам, по рукам, по локтям. Били твердым предметом. Все это время, когда проходили вот эти все пытки, рядом со мной были голоса этих четверых.
После того, как они унесли эту свою «аппаратуру», как они назвали, по истечении определенного времени заходит один из сотрудников, надевает опять мои носочки, босоножки и выводит меня из кабинета. Когда я еще сидела на стуле и ждала, что будет, заходит один из сотрудников и говорит: «Что у тебя на пальце?». Я говорю, кольцо. Подходит и снимает кольцо с моей руки. Это был голос Безносюка.
Меня вывели после пыток обратно во двор здания ЦПЭ и посадили в машину, привезли обратно в Сунжу. Ехали минут 30-40 обратно. Когда мы остановились, один из них снял пакет с моей головы и скотч и говорит: «На, вот тебе салфетки, почисти свое лицо». После этого я посмотрела по сторонам. Когда мы ехали туда, их было четверо в машине; на обратном пути их было только трое. Когда сняли пакет с моей головы, рядом и спереди сидящие были в масках; за рулем который был, оказывается, Безносюк.
Я немножко почистила лицо, руки, и обнаружила, что мы стоим рядом с Сунженским РОВД, рядом с парком. Где-то простояли минут пять, почистила лицо-руки, и мы поехали в РОВД. Когда мы заезжали, там был пост. Мы остановились, Безносюк вышел, с охранником о чем-то поговорил, сел опять в машину, и мы заехали во двор. После этого меня пригласили пройти в здание следователей, где я была ранее. Эти трое меня до дверей довели и ушли; в сопровождении местного следователя я поднялась на второй этаж и зашла в кабинет. Там заходили и выходили [люди], я их поименно не знаю. Одному из них я сказала: «У меня с пальца руки сняли кольцо». Он начал звонить и по истечении получаса Безносюк принес и отдал мне мое кольцо.
Когда в сопровождении местного следователя мы стояли в лестничном пролете, мимо меня пробежал, пулей прямо пролетел Беков Магомед. Оказывается, моего мужа они убили в ЦПЭ, и из-за этого все всполошились.
Иллюстрация: Анна Морозова / Медиазона
«Я и на сегодняшний день боюсь»
Долиева рассказывает, что из отдела полиции ее выпустили лишь к ночи. У выхода ее встретил брат, вместе с которым они поехали в больницу, где врачи зафиксировали у Марем телесные повреждения. Дома, сняв запачканные кровью вещи и переодевшись в чистое, она обнаружила, что кто-то похитил деньги из тумбочки — 70 тысяч рублей и 1 700 долларов. Перед этим в квартире Долиевых прошел обыск. От брата Марем узнала о смерти своего мужа Магомеда Долиева.
Судья Андрей Лазарев. У вас все?
Долиева (почти шепотом, всхлипывая). Сейчас. После того, как… меня обследовали в больнице, я неделю-две провела дома до окончания этих похорон, я не могла ходить, у меня очень сильно понижалось давление, мы в день по два, по три раза вызывали скорую. После того как похороны… все это немножко улеглось, меня отвезли в больницу, я там пролечилась. И по сегодняшний день я состою на учете у психиатра.
Судья объявляет перерыв и просит потерпевшую собраться с мыслями. После перерыва он говорит: «Если есть что добавить, то продолжайте».
Долиева. У меня есть еще добавить, что во время следственных действий, во время очных ставок неоднократно со стороны Хамхоева, Бекова поступали угрозы расправы. Даже они не постеснялись этого в присутствии следователя. Все эти угрозы поступали в отношении меня и в здании суда Магасского, и со стороны родственников Бекова Магомеда, и со стороны родственников Хамхоева Тимура — кричали вслед, что мы тебя зарежем, убьем, если ты хоть слово скажешь против них.
<…> Кстати, Боротов Алишер (потерпевшая вздыхает) по сегодняшний день не привлечен, я не знаю, за какие такие заслуги, как он умудрился ускользнуть… Не знаю я, как это даже выразить. По отношению ко мне точно так же, как Беков и Хамхоев Тимур, Боротов Алишер применял насилие в кабинете Бекова Магомеда, надевал пакет и душил, затягивал на шее с правой стороны и закручивал. Единственное, что я могу сказать, что не было мата и ругани. Единственное, что он сказал: «С тобой до сих пор красиво разговаривали, дальше с тобой так не будут разговаривать, теперь с тобой будут разговаривать по-другому». А со стороны Бекова Магомеда и Хамхоева Тимура поступали только так — угрозы, мат. Я даже представить не могу, что из человека может такое исходить.
<…>
Адвокат Хеди Ибриева, представитель потерпевших. Скажите, пожалуйста, после потери мужа как дальше вы проживали, у вас была возможность прожить ту же полноценную жизнь, что и до того, как в отношении вас было совершено преступление?
Долиева. Если это можно назвать жизнью, то проживала, вернее, существовала — то в Чечне, то в Кабарде, то еще где-то — как лягушка-путешественница, с одного места на другое, потому что постоянно со стороны обвиняемых поступали угрозы.
<…>
Адвокат Сергей Гриднев, защитник Сергея Хандогина. Скажите, пожалуйста, вы сообщили о наличии множества угроз в ваш адрес. Вы конкретно реагировали в соответствии с законом по поводу них?
Долиева. Как вы думаете, как я могу реагировать, если с кабинета начальника начинаются пытки, угрозы расправы с жизнью? Я была просто в шоке, начиная с руководства, если руководство такое, какие будут их подчиненные? Я боялась их агрессии и пыталась хотя бы не возражать, не противостоять, потому что их было много, я была одна. Я не могла никого видеть из своих родственников или знакомых, везде вокруг были только оперативники и угрожающие. Как вы думаете, как я могу себя вести?
<…>
Адвокат Гриднев. Следующий вопрос — очень существенный, считаю. Вы всегда в течение сегодняшних показаний и ранее говорили, что вы очень сильно боялись. Когда вы перестали бояться?
Долиева. Я и на сегодняшний день боюсь. Потому что угрозы поступают постоянно.
Адвокат Гриднев. Я не по поводу угроз, я спросил — когда вы перестали бояться?
Долиева. Я еще раз говорю — по сегодняшний день продолжаю бояться. Хоть они и за решеткой, но я их боюсь, потому что как только я вижу их лица, как только слышу их голоса, меня в дрожь бросает. Я по сегодняшний день боюсь. И я не могу находиться спокойно у себя дома.
<…>
Адвокат Гриднев. <…> Скажите пожалуйста, вы сообщили, что вы боялись. А о том, что у вас пропало кольцо, тут же сделали заявление по поводу пропажи вашего кольца. Что вам было ближе — то, что надевали пакет, или то, что пропало кольцо?
Долиева. Это все проходило вечером того же дня, когда меня пытали и привезли в Сунженский РОВД. Меня подняли на второй этаж, я хотела уйти, меня не отпускали, говорили, что пока не поступит телефонный звонок, они там чего-то регулируют; когда поступит телефонный звонок, мы тебя отпустим. Я говорю: «А чего я здесь нахожусь?». Они молчали. Это подчиненные Бекова Магомеда, оперативники. Я зашла в кабинет, там их было двое, заходили, выходили, предлагали кофе, чтобы я пришла в себя. Они спрашивали — где ты была, что ты делала, как, что, почему. Вот эти двое сотрудников мне и сказали, что в кабинете Бекова Магомеда третий был Хамхоев Тимур. Я его в лицо даже не видела, я его не знала, первый раз тогда видела. И больше я его не видела. В тот день. И когда мы разговаривали с этими оперативниками, я так смотрю — восемь-девять лет это кольцо с моего пальца не снималось. Я сидела и нервничала и перебирала пальцы, когда с ними разговаривала, рассказывала, что случилось. И я обнаружила — раз, у меня кольцо пропало, сняли с пальца. Вот они начали звонить, и через полчаса Безносюк принес кольцо.
Адвокат Гриднев. Скажите, пожалуйста, я несколько иной вопрос задал. Что вам было дороже — кольцо или те переживания, которые вы на себе испытали?
Судья. Давайте уже по существу, а не издеваться над потерпевшей.
https://zona.media/article/2018/05/25/marem=====================================
«Я должен выполнить работу, подбросить пистолет». Оперативник ингушского Центра «Э» рассказал в суде о методах работы своего ведомстваАнна Козкина
29 августа 2018, 12:24
В Ингушетии Назрановский районный суд рассматривает дело 25-летнего боксера Альберта Хамхоева, которого обвиняют в незаконном хранении оружия. Сегодня прокурор запросил для него два года колонии-поселения. Сам Хамхоев настаивает, что пистолет, на котором даже не нашлось его биологических следов, подбросили силовики. После задержания боксера истязали током в Центре «Э» — один из оперативников стал подозреваемым по делу о пытках, но продолжает служить в МВД. Еще один оперативник во время суда рассказал, как руководитель Центра «Э» вынуждал его подкинуть задержанному оружие. Анна Козкина рассказывает, как в Ингушетии «отрабатывают контакты» предполагаемых боевиков.
5 ноября 2017 года двое мужчин напали на пост ДПС в ингушском поселке Яндаре. Один из них подорвал себя, несколько сотрудников полиции получили тяжелые ранения. Второй начал стрелять в полицейских из пистолета, но был убит ответным огнем.
Смертником оказался 21-летний Ислам Куштов, мужчиной с пистолетом — 27-летний Магомед Мурзабеков. Соседи Мурзабекова говорили «Кавказскому узлу», что на него повлияла смерть друга, убитого в октябре на посту ДПС после конфликта с сотрудником полиции. Соседка говорила, что Мурзабеков вел обычный образ жизни, был женат, растил ребенка, но замкнулся в себе после смерти матери, скончавшейся за месяц до нападения на пост.
17 ноября на встрече с главой республики Юнус-Беком Евкуровым секретарь Совбеза Ингушетии Ахмед Дзейтов отчитался, что задержаны «пятеро человек, которые являются пособниками данного теракта», у них нашли оружие и взрывчатые вещества.
«Родственники должны задаваться вопросом, почему к ним пришли. Если подбросили — почему им подбросили, — говорил на этой встрече глава Ингушетии. — Если родственники пекутся за тех, кого задержали, и особенно за тех, кто находится сейчас дома, они должны об этом думать. И многие этого не понимают, они еще больше дома об этом трезвонят, еще больше настраивают оставшихся дома детей против власти, против так называемых незаконных или еще чего-то. И в итоге получается обратный эффект. Им бы сейчас дома оставшихся беречь, им рассказывать, что был не прав тот, кто задержан, что он попался в поле зрения органов правопорядка. А он попался не просто так. У каждого из этих ребят задержанных есть след». По его словам, «если опросить тех же соседей, знакомых, мы понимаем, что эти ребята не в ту сторону дышали, грубо говоря».
Одним из задержанных был 25-летний Альберт Хамхоев.
«Его в жизни только бокс интересовал»Живший в Яндаре Хамхоев был тренером по боксу, он преподавал подросткам в физкультурно-оздоровительном комплексе «Чемпион» в Карабулаке. Соседи и знакомые, судя по характеристикам в уголовном деле, отзывались о нем положительно. Вместе с Хамхоевым в «Чемпионе» тренировался и убитый при нападении на пост ДПС Мурзабеков — они были знакомы по совместным тренировкам и посещению мечети неподалеку от комплекса.
В день нападения на полицейских боксер Хамхоев был в Москве на спортивных сборах, говорят его родные, — он уехал туда еще 26 октября и собирался подписать контракт с ЦСКА. «Он тренеру понравился, и он его взял в клуб ЦСКА, даже комнату ему там выделили, — рассказывает его мать Аза Хамхоева. — Он там оставался уже, он мне звонил перед этим даже: "Мам, приготовь мои зимние все вещи, пришли их, сумку мою". Его в жизни только бокс интересовал, ничем другим не интересовался. Много заслуг, медалей у него, кубок. И вот он сам поехал туда, хотел остаться там, но вот так получилось».
По словам матери, Хамхоев узнал о гибели знакомого из новостей, а 6 ноября вернулся из Москвы домой за теплыми вещами и машиной. Через день молодого человека пригласили на беседу в ФСБ — там с ним беседовали сотрудники Ибрагимов, Андреев и Аушев.
Как Хамхоев рассказал своему адвокату Александру Караваеву, сотрудники расспрашивали его о знакомстве с Мурзабековым, поскольку видели их вместе на одних снимках. Кроме того, совместное фото с Мурзабековым стояло на заставке телефона Хамхоева.
«Я рассказал все, как есть, откуда я его знаю, а также то, что мне ничего не известно о какой-либо его преступной деятельности. Я также пояснил, что в момент нападения на пост ДПС я был в Москве, показал им билеты», — рассказывал боксер адвокату. После беседы в ФСБ его отпустили.
«Папа, они подсовывают пистолет»14 ноября около трех часов дня возле дома Хамхоевых в Яндаре появились полтора десятка силовиков в масках. «Мы с мужем находились во дворе дома своего. Я занималась уборкой двора, и муж там тоже был, — вспоминает Аза Хамхоева. — Они ворвались неожиданно, в масках все, в камуфляжной форме, вооруженные до зубов. И нам сказали: "Стоять на месте, не двигаться"».
В тот момент Альберт вместе с младшим братом Асланом был внутри дома. Младший брат вышел на крыльцо, но двое силовиков в гражданском, узнав, кто он, пошли дальше. На улицу вышел Альберт.
«[Они] спросили мое имя и, получив ответ, сразу же скрутили мне руки и приставили к стене, — рассказывал боксер своему адвокату. — Мои мать с отцом находились в этот момент у входа в дом. Я стоял лицом к стене и почувствовал, что они пытаются подложить мне в руки пистолет. Я не хотел его брать, стал звать на помощь родителей. Мне насильно сжали правую руку с пистолетом. Сейчас я понимаю, что они пытались оставить мои отпечатки пальцев на пистолете. После этого пистолет засунули мне сзади в джинсы. Эти люди были без шевронов, опознавательных знаков. Они вели себя очень грубо: ругались матом, от них пахло алкоголем».
По словам свидетелей, Хамхоев крикнул отцу на ингушском языке: «Папа, они подсовывают пистолет, как мне быть?». Отец велел ему не сопротивляться.
Аза Хамхоева рассказывает, что всю эту сцену она видела с супругом с улицы, потому что дверь в дом была открыта: «После этого они его вывели на улицу и приставили к стене соседнего дома, связали ему руки шнурком, ноги на ширине плеч и так он стоял почти три часа, в одной футболке в ноябре».
Лишь в этот момент силовики начали вести видеосъемку. На записи видно, как 33-летний оперативник Центра «Э» Андрей Овада — единственный из силовиков, кто был без маски — зачитывает постановление об обыске в связи с уголовным делом о нападении на пост ДПС. Начинается обыск, а затем один из стоявших возле прижатого к стене Хамхоева силовиков кричит: «У него пистолет!». Он поднимает его кофту и достает пистолет.
После обыска задержанному развязали руки, позволили взять куртку и посадили его в серебристую «приору». Его брат и родители говорят, что пока Альберта вели в машину, силовики били его по голове.
«Живым и здоровым я отсюда не выйду»«На меня сразу надели черный полиэтиленовый пакет, обмотали его скотчем и всю дорогу до остановки били руками по голове, совали дуло автомата мне в бок, пугали и угрожали. В голову били справа и слева, всего было не менее десяти ударов в голову. Мои руки сковали наручниками, за спину», — рассказал Хамхоев адвокату.
По словам боксера, его заставляли поднимать руки вверх и били по спине и почкам: «Руки поднимали так сильно, что я боялся, что у меня вывихнется плечо, так как у меня есть спортивная травма левого плеча. Я говорил им, что оно "выскочит", на что они отвечали, что скоро у меня еще не то "выскочит"».
Не снимая пакет с головы Хамхоева, его отвели в некое здание на второй этаж — позже выяснилось, что это здание ингушского Центра «Э». Хамхоева завели в кабинет поставили на колени. После этого избиение продолжилось.
«Меня склоняли сказать, что пистолет дал мне Мурзабеков и Куштов. Я отказывался. В этом кабинете меня били по голове пластиковой бутылкой, наполненной водой, ладонями. Примерно было 10–15 ударов, — описывал боксер пытки. — Также меня душили пакетом, который одевали поверх того пакета, который уже был у меня на голове. <…> В этом кабинете я находился более часа. Мне угрожали на русском языке, с кавказским и без кавказского акцента, что если я в этом не признаюсь, то живым и здоровым я отсюда не выйду».
Затем Хамхоева подняли на этаж или два выше. Там ему на пальцы рук надели клеммы и начали пускать ток. От разрядов он терял сознание. Силовики требовали показаний о том, что он знал о нападении на пост и состоял в банде с Мурзабековым. Силовики били его ногами в живот, затем кулаками туда же и в грудную клетку. Потом клеммы прикрепили к мочкам ушей и пустили ток.
«Это продолжалось и прекращалось несколько часов. Мне казалось, что это вечность. На мои просьбы и мольбы прекратить издевательства никак не реагировали», — вспоминал Хамхоев.
После пыток его вывели в коридор, где заставили на камеру сказать, что у него нет претензий к правоохранительным органам. Боксер сделал, как ему велели.
В Центре «Э» составили протокол опроса Хамхоева, который провели в кабинете оперативника Овады. Это единственный документ, в котором говорится со слов Хамхоева, что он знал не только Мурзабекова, но и второго участника нападения Ислама Куштова — его он встречал в той же мечети. Заканчивается документ словами об отсутствии претензий к силовикам.
После этого боксера повезли в отдел дознания МВД по Ингушетии в Магасе. Водителем был полицейский Иса Аспиев, он же сказал Хамхоеву, что тот находился в здании Центра «Э». Летом 2018-го Аспиева осудили на пять лет по делу о пытках задержанных в Центре «Э».
После полуночи дознаватель Магомед Дадуров возбудил в отношении Альберта Хамхоева уголовное дело по части 1 статьи 222 УК (незаконное охранение оружия) — его обвинили в хранении пистолета и четырех патронов. Согласно справке из Экспертно-криминалистического центра управления МВД по Ингушетии, оружие было переделано из сигнального пистолета по типу пистолета Макарова. При этом следователи так и не установили, кто переделал оружие и как оно оказалось у Хамхоева. Боксер отказался давать показания той ночью и продолжает настаивать на своей на невиновности.
ИВС — ФСБ — СИЗО — ФСБНочью Хамхоева перевезли из Магаса в изолятор временного содержания в отделе полиции в Назрани. Машину снова вел оперативник Иса Аспиев, который по словам боксера, велел ему молчать о пытках, потому что тогда его не примут в ИВС и вернут в Центр «Э», где, как опасался Хамхоев, насилие может продолжиться.
Но во время утреннего обхода Хамхоев все же показал сотрудникам ИВС следы пыток, он вспоминает, что у него были «опухшие пальцы в местах, где подключали ток, гематомы на всем теле, кровоподтеки, ссадины». Хамхоев пожаловался на боль в почках и попросил вызвать скорую. Медики зафиксировали у него поверхностную гематому головы и множество небольших гематом. По просьбе адвоката Джабраила Куриева задержанного направили на судебно-медицинскую экспертизу, которая также обнаружила у него кровоподтеки на затылке, груди, животе, плечах, бедрах и ссадины на предплечьях. По мнению эксперта, все эти травмы могли быть получены при обстоятельствах, описанных боксером.
16 ноября Магасский районный суд отправил Хамхоева в СИЗО. «В суде я говорил, что меня пытали, показывал синяки, побои, ссадины, кровоподтеки на лице и на теле. Судья [Ханифа Хашагульгова] на это толком не отреагировала», — рассказывал боксер адвокату Александру Караваеву.
Вечером следующего дня юношу вывезли на белой «Газели» из изолятора в управление ФСБ по Ингушетии в Магасе. «Меня в маске завели в какое-то помещение, где били ладонями по затылку и душили пакетом поверх маски. Также меня пытали током, одев клеммы на пальцы и мочки ушей и нижнюю губу. <...> Маску мне не снимали», — рассказывал Хамхоев. Спустя несколько часов, вновь не добившись признаний, боксера вернули в ИВС.
19 ноября его госпитализировали в республиканскую больницу — там впервые после задержания его смогли увидеть родители, но конвоиры помешали им сфотографировать следы побоев. «Он был весь в гематомах. Тело все было черное, багровое. И эти наши врачи — мы просили их, чтобы они хотя бы на несколько дней госпитализировали его, потому что он был в плохом состоянии — они отправили его назад», — вспоминает Аза Хамхоева.
На следующий день ее сына перевели из ИВС в СИЗО-1 Карабулака, а оттуда вновь вывезли в здание УФСБ. «Пытали также током, в том же кабинете, угрожали сексуальным насилием. По голосам — все были русские. Так же одевали пакет на голову», — рассказывал Хамхоев об этой поездке. Из материалов уголовного дела следует, что разрешение на вывоз Хамхоева в УФСБ давал дознаватель Дадуров — для проведения оперативно-розыскного мероприятия «Опрос».
Спустя несколько дней в СИЗО к Хамхоеву пришел человек, представившийся сотрудником отдела собственной безопасности МВД Ингушетии по фамилии Михайлов. Боксер вспоминал: «Он был одет в черный костюм и черную водолазку. Сверху на нем было темно-синее или черное пальто. Я запомнил на подкладке надпись "Hugo Boss". В помещении для следователей он угрожал мне, что если я не напишу заявление о том, что у меня нет претензий к сотрудникам правоохранительных органов, то пострадают мои родные, а у меня будет "еще одна статья". Михайлов достал бумагу и ручку и потребовал написать это прямо сейчас. Я отказался. Он к этому отнесся спокойно и сказал, что "смотри сам, будет хуже и тебе, и твоей семье"».
Последний раз сотрудники ФСБ вывозили Хамхоева из СИЗО 8 декабря: «Уже не били, но угрожали, если я не заберу свои заявления и если моя семья не перестанет писать».
Дело оперативника ОвадыЗаявления о пытках Альберт Хамхоев и его родные начали писать в прокуратуру и Следственный комитет еще 15 ноября, на следующий день после задержания. По словам Хамхоева, в результате пыток у него появились проблемы со здоровьем: «Нарушился сон, по ночам я часто просыпался, снились кошмары. <...> Появились необоснованные страхи, я стал более нервным. У меня до сих пор болит живот, голова и плечи».
22 января 2018 года Следственный комитет возбудил уголовное дело о превышении должностных полномочий с применением насилия (пункт «а» части 3 статьи 286 УК). Лишь спустя полгода, в июне, прошло опознание, во время которого Альберт Хамхоев узнал в оперативнике Андрее Оваде одного из участников пыток.
Оваде предъявили официальные подозрения, но не стали арестовывать и отпустили под подписку о невыезде. Оперативник не признает вину, не дает показаний и продолжает работать в Центре «Э». При этом ни Овада, ни другие опрошенные силовики так и не смогли объяснить, где находился Хамхоев в течение девяти часов и что с ним происходило — его увезли из дома в районе четырех часов дня 14 ноября, а постановление о задержании оформлено в 00:45. Боксер также вспоминал, что во время пыток током в кабинете он слышал голос оперативника Исы Аспиева.
Адвокаты Хамхоева пытаются добиться, чтобы Следственный комитет расследовал пытки не только в Центре «Э», но и в здании УФСБ.
Откровения оперативника АлбаковаВ феврале дело Альберта Хамхоева передали из отдела дознания МВД по республике в Назрановский отдел полиции, а в марте судья Назрановского районного суда Алик Ярыжев неожиданно отклонил ходатайство дознавателя о продлении срока ареста и перевел боксера под домашний арест.
На пистолете эксперты так и не нашли ни отпечатков Хамхоева, ни его биологических следов. Но в декабре прошлого года главный эксперт Экспертно-криминалистического центра МВД Ингушетии Магомет-Амир Оздоев вдруг нашел волос, который якобы выпал из основания рукоятки пистолета, когда он вынул магазин. Генетическая экспертиза подтвердила, что это волос Хамхоева.
«Более того, первые три-четыре эксперта, которые осматривали в том числе путем полной разборки пистолет, никаких волос, инородных тел там не находили. Они все это в суде подтвердили. И только последний эксперт совершенно случайно там обнаружил волос», — говорит адвокат Александр Караваев.
23 мая суд начал рассматривать дело Хамхоева по существу. Защите так и не удалось добиться допросов присутствовавших при обыске понятых — рядовых воинской части №64670 в станице Троицкая — поскольку у них закончилась срочная служба.
В суде выступил бывший оперативник Центра «Э» Тимур Албаков, который косвенно подтвердил показания Хамхоева и его родных о том, что пистолет был подброшен. Албаков рассказал, что временно исполняющий обязанности начальника Центра «Э» Ибрагим Эльджаркиев требовал от него подбросить пистолет Хамхоеву во время обыска.
«Это было в день задержания Хамхоева. Меня вызвали в кабинет, сказали, что я должен выполнить работу, подбросить пистолет. На что я отказался. [Ответил], что я не буду выполнять незаконные его требования», — говорил Албаков в суде.
Он вспомнил, что в день задержания Хамхоева слышал крики со второго этажа в здании Центра «Э»: «Это был где-то вечер, после рабочего дня. Я услышал крики со второго этажа. Когда я поднялся на второй этаж, открыл <нрзб> дверь, оттуда вышел наш коллега Андрей Овада и Эльджаркиев, начальник ЦПЭ. Они были взволнованы. Эльджаркиев начал говорить — почему я нахожусь на работе, сказали мне покинуть помещение и я ушел».
Оперативник не видел самого Хамхоева, но уточнил, что кроме него в это время больше никого в Центр «Э» не доставляли.
С июля Албаков не работает в Центре «Э». «Меня с этого дня хотели уволить. Я отказывался уволиться. По этой инициативе у меня был больничный, после этого у меня отпуск и, как я вышел на работу, мне сказали, что я должен работать по их системе. Я отказался и после этого меня уволили», — рассказывал экс-оперативник. Он подал заявления на бывшего начальника в СК, однако Эльджаркиев по-прежнему работает в Центре «Э».
Адвокат Албакова Руслан Погоров сказал «Медиазоне», что бывший полицейский пока не готов общаться с прессой.
Показания главы ЦПЭ ЭльджаркиеваВыступил в суде и сам Ибрагим Эльджаркиев, возглавивший Центр «Э» после ареста предыдущего начальника Тимура Хамхоева (в конце июля он был осужден на 7 лет по делу о пытках). Эльджаркиев говорил, что не давал указаний подчиненному и его коллегам подбросить пистолет Хамхоеву.
Албаков, по его словам, был уволен после того, как стал предъявлять Эльджаркиеву «необоснованные претензии» и набросился на него в кабинете. Когда другие полицейские вмешались в конфликт, Албаков вытащил пистолет и взвел курок, однако ушел, когда пистолет на него, в свою очередь, направил охранник начальника Центра «Э». После этого в отношении оперативника начали проверку по статье 119 УК (угроза убийством).
При этом, услышав голос Эльджаркиева в суде, Альберт Хамхоев сказал, что этот голос он уже слышал — во время пыток в Центре «Э».
Следственный комитет в Ингушетии расследует уголовное дело о пытках жителя Назрани Абдул-Малика Албагачиева. Он рассказывал, что после пыток в кабинете Центре «Э» туда зашел человек, представившийся Ибрагимом Эльджаркиевым: «[Он] обратился ко мне и сказал, что мне лучше признаться во всем, что мне некуда деваться, что если я скажу, что меня кто-то пытал, то мне не жить. Эльджаркиев сказал, что закон — это они, и что им никто не судья».
Оперативник Андрей Овада выступал как свидетель во время процесса над бывшим начальником Центра «Э» Тимуром Хамхоевым и его подчиненными. Потерпевшая Марем Долиева рассказывала, что оперативники Андрей Овада и Виталий Донин были среди полицейских, которые везли ее из Сунженского РОВД в здание Центра «Э»: «Всю дорогу меня били, я не могла дотронуться до лица. Положила руки на переднее сиденье и не могла шевельнуться даже — били очень сильно по рукам». Она вспоминала, что когда ее пытали током, она слышала в том числе голос Овады. Однако обвинения в пытках Долиевой ему так и не были предъявлены.
Судьба других задержанных по делу о нападении на пост ДПС
Помимо Альберта Хамхоева по делу о нападении на полицейских 5 ноября задержали еще пять человек — Анзора Налгиева, Зураба Дакиева, Джамалейла Чапанова, А. Безиева и несовершеннолетнего Я. — все они были знакомы с убитым Магомедом Мурзабековым. «Люди, которые близко общались с этим человеком, они так или иначе, как я понимаю, пострадали, — говорит адвокат Караваев. — К ним тоже приехали домой и что-то нашли. Возможно, просто отрабатывали контакты этого убитого. В принципе всегда отрабатывают оперативные подразделения, и в России тоже, но они умеют отрабатывать только вот так».
22-летнего Анзора Налгиева, у которого якобы нашли гранату, суд приговорил к году колонии-поселения по той же, что и у Хамхоева, части 1 статьи 222 УК. Дело рассматривалось в особом порядке. Верховный суд Ингушетии снизил срок заключения до 8 месяцев. Несмотря на признание вины, родственники Налгиева утверждали, что ему подбросили гранату, а основной причиной интереса силовиков к нему была просьба Куштова его машину к дому. Узнав об этом, родители заставили юношу рассказать об этом полиции, после чего его задержали.
Дело 26-летего Джамалейла Чапанова, который также обвиняется в хранении оружия, слушается в Карабулакском суде. Во время обыска 14 ноября Чапанова дома не было. Правозащитный центр «Мемориал» сообщал, что сначала силовики выгнали из дома на улицу его бывшую жену с детьми, а затем пустили их обратно, провели в комнату Чапанова и показали, что у него на кровати под одеялом лежат пистолет и патроны. Защита отмечает, что на оружии и боеприпасах нет его отпечатков. Весной его перевели из СИЗО под домашний арест.
Аналогичное дело 23-летнего Зураба Дакиева рассматривает тот же суд. «Мемориал» сообщал, что 8 ноября к нему домой пришли силовики, которые нашли гранату у Дакиева, когда вывели его из дома на крыльцо. Молодой человек настаивает, что ее подбросили. Он рассказал местному омбудсмену Джамбулату Оздоеву, что после задержания его запугивали и били по голове, добиваясь признаний. 23 ноября Дакиева вывозили из СИЗО в здание ФСБ. Там, по словам адвоката Магомеда Гагиева, юношу били и пытали.
Задержанного 10 ноября Безиева, которого подозревали в том, что он «изготовил и хранил переделанный самодельным способом пистолет калибра 9 мм» и пять патронов тоже судят в Карабулаке. По информации адвоката Караваева, Безиев находится под домашним арестом и не признает вину.
Несовершеннолетний подозреваемый находится под подпиской о невыезде.
В уголовных делах Хамхоева и других молодых людей есть материалы из Центра «Э», в которых говорится, что они были пособниками бандформирования под руководством смертника Ислама Куштова и приверженцами «радикального течения Ислама». Однако в случае Хамхоева в итоге в обвинительном заключении об этом не говорилось и пособничество незаконным вооруженным формированиям ни ему, ни другим «пособникам» не инкриминировалось.
Центр «Э» не уточнял, кто был источником подобных сведений и как они проверялись. «Это обычная практика правоохранительных органов, в том числе на Кавказе, когда пишутся эти рапорта о том, что либо к криминализованной преступности, либо в данном случае к террористической причастен человек, — объясняет адвокат Караваев. — Все, чтобы просто его содержать под стражей».
Днем 29 августа прокурор в ходе прений запросил два года колонии-поселения для Хамхоева. 10 сентября он выступит в суде с последним словом, и в тот же день будет оглашен приговор.
Обновлено в 16:33: статья дополнена информацией о запрошенном сроке.
Редактор: Егор Сковорода
https://zona.media/article/2018/08/29/plant-on==========================================
Убийство Ибрагима Эльджаркиева и беспределы Центра "Э", им возглавляемом ("Настоящее время", от 04.11.2019)https://t.me/youloy_r/6707https://youtu.be/5WSi-G9Wo_Q==========================================
Константин Гусев20 ч. ·
Начальник ЦПЭ Ингушетии Ибрагим Эльджаркиев запомнился мне только одним и очень длинным идиотским диалогом. Попробую его воспроизвести.
На мой вопрос "что твоё ведомство хотело получить от сра Хамхоева?", он мне ответил:
- Ьез вас, русских, разберемся! Не лезь в наши дела!
Далее последовал ещё более мистический диалог:
- А ты кто!
- Правозащитник
- Ты зачем сюда приехал?.
- Наблюдаю за процессом Хамхоева
- Ты его родственник?
- Нет
- А кто?
- Боксер. И правозащитник.
- И чего тебе надо?
- Много чего
- Конкретно?
- хочу узнать, почему вы постоянно нарушаете закон?
- Какой закон?
- Российской Федерации.
- Слушай, вали на х.. в свою Россию!
- Не дождешься
- У...вай отсюда. Ты меня плохо понял?
- Очень плохо.
- Вали отсюда!
- Нет я лучше останусь. И посмотрю, как ты оправдываться будешь.
- Перед кем?
- Да хоть перед Хамховыми..
- Ты еб. ...... Я здесь хозяин. Вали из республики!
- Сам вали!
- Ты ох....л! Русский, вали в свою Россию! Мы вы без тебя разберемся!
- С постоянными нарушениями прав человека?
Ответа я так и не получил....
Я приношу соболезнование родственникам этого человека. Пусть Всевышний примет его грешную душу.
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=1458281244327546&id=100004370528370===================================
Свидетель по делу ингушского Центра "Э" сообщил о пытках07 июня 2018
Свидетель по делу ингушского Центра по противодействию экстремизму (Центр "Э") Ахмед Аушев сообщил, что его под пытками заставили оговорить своего родственника Магомеда Аушева. Последний является в данном деле потерпевшим. Об этом сообщает интернет-издание "Кавказский узел".
По словам Ахмеда Аушева, на допросе в 2014 году полицейские его били и пытали током. Правоохранители вложили ему в руки железный предмет, похожий на пистолет, и говорили, что "теперь он точно сядет". Аушев заявил, что испугался и подписал некий документ, с которым не ознакомился. Он оговорил своего родственника Магомеда Аушева, заявив, что тот стрелял на свадьбе из автомата. По словам свидетеля, он не стал обращаться в больницу и правоохранительные органы.
Магомед Аушев был задержан в 2014 году по подозрению в стрельбе из свадебного кортежа. Он утверждает, что после задержания сотрудники центра "Э" увезли в неизвестном направлении и пытали. По версии полицейских он стрелял из автомата. Аушев утверждает, что это был пистолет.
https://www.svoboda.org/a/29278321.html==========================================
"Мемориал": житель Ингушетии убит после задержания силовиками15 июня 2018, 04:18
Житель Назрани
Ибрагим Алиев, которого родственники объявили похищенным силовиками, убит при попытке сбежать, заявили правоохранители родным Алиева. Брат Ибрагима Алиева Башир задержан и находится в изоляторе, сообщил ПЦ "Мемориал".
Как писал "Кавказский узел", 9 июня житель Ингушетии заявил о похищении своего двоюродного брата, 29-летнего жителя Назрани Ибрагима Алиева. По словам родственника, утром 8 июня силовики устроили обыск в доме мужчины, избили его и увезли в неизвестном направлении. Родственник уверен, что гранату и самодельную бомбу Алиеву подбросили.
Заявление Султана Алиева о похищении Ибрагима Алиева опубликовал руководитель правозащитной организации "Машр", автор блога на "Кавказском узле" Магомед Муцольгов в посте "Родственники заявляют о похищении силовиками Ибрагима Алиева".
Обстоятельства смерти Ибрагима Алиева по версии силовиков стали известны его родным на встрече с главой республики Юнус-Беком Евкуровым и сотрудником ФСБ 12 июня. Днем ранее родных Алиева, вызвали в Совбез, обещая разобраться в ситуации с задержанием мужчины, которого близкие не смогли найти ни в одном из подразделений силовых структур, сообщил 14 июня Правозащитный центр "Мемориал".
Как объявили родственникам Алиева, Ибрагим был убит при попытке к бегству после того, как схватил во время допроса ножницы со стола и бросился на следователя с криком "Аллаху акбар", говорится в поступившем "Кавказскому узлу" сообщении "Мемориала".
Как рассказала правозащитникам жена Ибрагима Зухра Чахкиева, приехавшие к их дому 8 июня силовики интересовались не только Ибрагимом, но и его братом Баширом. Женщина ответила, что Ибрагим вышел из дома во двор незадолго до приезда силовиков, а Башир накануне уехал к родственникам матери. Она не знала, что Башир ночью вернулся и ночевал во времянке. После появления во дворе силовиков Ибрагим попытался убежать, но был пойман, а Баширу удалось скрыться. Уточнение "Кавказского узла" от 9.40 15.06.2018: Женщина ответила, что Ибрагим вышел из дома во двор незадолго до приезда силовиков. Когда те приехали, Ибрагим попытался убежать, но его поймали. Башир же накануне уехал к родственникам матери, но ночью вернулся домой и ночевал во времянке. Баширу удалось скрыться.
В ходе обыска силовики достали из морозильной камеры "какую-то колбу цилиндрической формы", а в хозяйственной постройке со стройматериалами нашли предметы, похожие на гранату Ф-1 и самодельную бомбу. Ибрагима Алиева избили прямо во дворе и внутри дома, заставили подписать какой-то документ и увезли на автомобиле УАЗ без номеров, рассказал в своем заявлении очевидец обыска Султан Алиев.Вызвавшие родственников Алиева 11 июня представители Совбеза Ингушетии предложили им разыскать Башира и доставить его в правоохранительные органы. На встречу с Евкуровым 12 июня они привели Башира. По данным родных, Башир страдал слабоумием, и в настоящее время находится в изоляторе временного содержания. Тело Ибрагима до сих пор не выдали родным для захоронения, отмечается в сообщении "Мемориала".
Источник:
https://www.kavkaz-uzel.eu/articles/321702/=======================================
"При Эльджаркиеве задержанных пытали"Ноябрь 03, 2019
Алена Садовская
Что известно о руководителе ингушского центра "Э", застреленном в Москве
2 ноября в Москве был убит начальник ингушского Центра противодействия экстремизму (ЦПЭ) Ибрагим Эльджаркиев, а также его брат, житель столицы, нейрохирург Ахмед Эльджаркиев. Их расстреляли возле одного из домов на улице Академика Анохина, на западе Москвы. Видео убийства широко разошлось в соцсетях.
В Москве был объявлен план "Перехват", но преступникам удалось уйти. Сейчас трое человек объявлены в розыск. На причастность к убийству проверяются девять человек, сообщил на следующий день ТАСС со ссылкой на источник в правоохранительных органах. Приоритетная версия убийства связана со служебной деятельностью Эльджаркиева, отмечается в сообщении.
Ибрагим Эльджаркиев возглавил ингушское управление Центра по противодействию экстремизму МВД РФ в декабре 2016 года - после того, как был задержан предыдущий начальник ведомства Тимур Хамхоев. Хамхоева и его подчиненных обвиняли в вымогательстве и пытках задержанных и впоследствии осудили, бывший глава ингушского ЦПЭ получил семь лет колонии.
В январе этого года на Эльджаркиева было совершено покушение - автомобиль главы ЦПЭ обстреляли, в результате чего погиб один человек.
"После прошлого покушения Ибрагим Эльджеркиев был под госзащитой и ездил на бронированном авто, поэтому покушение совершили в Москве", - сообщила в Фейсбуке ингушская журналистка Изабелла Евлоева. Она назвала убийство Эльджаркиева "шокирующим преступлением".
В бытность Эльджаркиева главой ЦПЭ сообщения о пытках в ингушском Центре по противодействию продолжали поступать. Так, на пытки в здании Центра "Э" жаловался задержанный Абдул-Малик Албагачиев. Громко прозвучало и дело о пытках боксера Альберта Хамхоева, которого силовики заставляли признаться в хранении оружия и пособничестве боевикам. Впоследствии сам спортсмен был осужден за хранение оружия.
Адвокат Александр Караваев, который защищал Альберта Хамхоева, был знаком с Эльджаркиевым. По словам защитника, при Эльджаркиеве в ингушском Центре "Э" полицейские "метелили" задержанных и пытали их электротоком, а их начальник давил на следствие, всячески выгораживая своих "ручных палачей".
"Его отдел не гнушался тем, чтобы подкинуть невиновному, к примеру, оружие - и так отправить дело в суд. Что и произошло с моим подзащитным. В суде один из оперативников Эльджаркиева заявлял, что пистолет Хамхоеву был подброшен. И сделано это было по указанию начальника Центра 'Э'", - сказал Караваев "Кавказ.Реалии".
В ингушском ЦПЭ Хамхоева пытали.
"В частности - сотрудник Центра "Э" Андрей Овада. Когда Оваду собирались задержать прямо в отделе СК, туда приехал Эльджаркиев со словами "Дайте мне переговорить один на один с потерпевшим, и все будет в порядке". В итоге он как-то утряс вопрос. Овада остался при должности", - отметил собеседник.
Эльджаркиев, которого допрашивали по делу Альберта Хамхоева в суде как свидетеля, вел себя очень нагло, "как хозяин положения", подчеркнул Караваев. "Я думаю, у него было ощущение полной безнаказанности. Впоследствии я и мои коллеги, защищавшие Хамхоева, получали сигналы о том, что Эльджаркиев ищет пути, чтобы надавить на нас, чтобы мы не предавали огласке происходящее в ингушском ЦПЭ", - сказал адвокат.
"Сейчас, конечно, ужасная ситуация для его родных, особенно учитывая, что убили и брата, им можно только посочувствовать. Но он не был ни святым, ни героем. Обычный "эшник". Очень самоуверенный. Поэтому и версий может быть миллион: все в республике знают, как работает местная полиция", - заключил Караваев.
Между тем, несмотря на то, что маленькой республике, "все всё про всех знают", в ингушском сегменте соцсетей новость о смерти Эльджаркиева восприняли сдержанно. "Дала гешт долд, - массово пишут пользователи из Ингушетии ("Пусть Бог простит"). - Амин".
"Я понимаю сожаление общества по поводу парня-нейрохирурга. Но хоть убейте, не могу понять этих сожалений по поводу начальника ЦПЭ. Аргументы, что, мол, он лично не участвовал в пытках и что в этом нет прямых доказательств, мягко говоря, странные. То есть, по-вашему, если в этом заведении пытают, он как начальник не в курсе, не знает, не участвует, даже если не напрямую?" - возмутился живущий в Москве ингуш Борис Кодзоев. "Странные вы люди, готовы оплакивать любого засранца, если он ингуш", - добавил он. Его пост также получил десятки лайков и комментарии поддержки.
Следственный комитет сообщает, что в Эльджаркиевых было произведено не менее 10 выстрелов. На видео видно, что братьев добивали контрольными выстрелами, но носило ли убийство заказной характер, следователи не уточняют. Расследование дела поставлено на контроль в центральном аппарате СКР.
https://www.kavkazr.com/a/30250692.html
