Зарифа Саутиева избрана главой мандатной комиссии Конгресса Ингушского народа (30 октября 2018)https://youtu.be/DIRjTFqJdvw?t=2044==============================================
«Для нее началась другая, страшная жизнь, которая длится уже больше года»25.08.2020
44 человека привлекли к уголовной ответственности по делу о митинге в ингушском Магасе: в марте 2019-года тысячи людей вышли протестовать против соглашения о границе с Чечней. Среди арестованных – и активистка Зарифа Саутиева. Под стражей на находится с 12 июля прошлого года. Её обвиняют «в организации насилия, опасного для жизни или здоровья представителей власти» и «в участии в экстремистском сообществе». Она также включена в федеральный список экстремистов Росфинмониторинга. Освещавшая протесты в Магасе журналист Изабелла Евлоева, которой пришлось покинуть Россию, рассказала «Даптару» о Зарифе.
Когда после задержания и первого допроса ингушскую активистку Зарифу Саутиеву попросили написать что-нибудь для экспертизы почерка, она процитировала своего любимого Мальдештама.
Сусальным золотом горят
В лесах рождественские елки;
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят.
О, вещая моя печаль,
О, тихая моя свобода
И неживого небосвода
Всегда смеющийся хрусталь!
Последней стала строчка: «Надеюсь, я не закончу, как Мандельштам».
В годовщину задержания Зарифы меня попросили написать о ней. Мне с трудом даются тексты об активистах. Как-то буквы не так ложатся, не подбираются слова. Я оказываюсь беспомощной, будто ничего не умею, будто кто-то враз стер годы журналистской работы, отнял все навыки.
Мы с Зарифой учились в одной школе в Сунже и даже занимали один кабинет, кабинет физики под номером 10. Ее класс учился в нем с утра, а мой — после обеда. Но познакомились мы намного позже — на общественном мероприятии. А где ж еще мы могли познакомиться?
И где же она еще могла работать, если не в музее-мемориале Жертвам политических репрессий? Сталинская депортация 1944 года, можно сказать, коснулась ее лично: отец Зарифы остался сиротой, во время высылки умерла его мать, и у него, подростка, оказались на руках младшие братья и сестры. И он один в эти голодные страшные годы поднимал их на ноги.
Зарифа была очень близка с отцом, она была еще подростком, когда отец, решивший отыскать могилу своей матери, взял ее с собой в Казахстан. Не нашли. Сестра Зарифы Румина рассказывала, как после безуспешных поисков они – мужчина и девочка – плакали вдвоем на старом кладбище в Казахстане. Именно Зарифа собирала для музея коллекцию экспонатов, посвященных депортации. Часть она привезла из той поездки в Казахстан, другую собирала по знакомым, знакомым знакомых и так далее.
Такая она, жизнь в России: вчера ты работник музея жертвам политических репрессий, а сегодня – фактически живой экспонат своего же музеяЕе мероприятия в музее были не просто скучными музейными лекциями. Это были целые представления с своим сценарием, кучей участников и материальными вложениями (Зарифа могла найти деньги на что угодно). Например, театральные постановки на тему различных исторических событий, где вместо актеров играли обычные люди. Она проводила вечера рамадана, на которые приглашала наиболее активных горожан. Это было здорово: летним вечером мы собирались во дворе музея, где между фонтанами и скульптурами были расставлены шатры с угощением.
Наверное, больше всего нам запомнились квесты. Участники разбивались на команды и проходили уровень за уровнем, а чтобы победить нужно было знать не только историю, культуру, но и дружить с логикой и иметь чувство юмора. Кстати, среди участников последнего квеста были и те, кто сейчас томится в застенках СИЗО с Зарифой, точно помню Бараха Чемурзиева. Такая она, жизнь в России: вчера квест в музее, а сегодня – в жизни, вчера ты работник музея жертвам политических репрессий, а сегодня – фактически живой экспонат своего же музея.
Изабелла Евлоева и Зарифа Саутиева
Период после сентября 2018 года, когда было подписано то злосчастное соглашение, которое перевернуло жизнь многих из нас, мы жили протестами. Они нас зажигали, мы говорили только о наших попранных правах и ломали голову над тем, как изменить ситуацию. Зарифа не очень разговорчива, она больше слушала. А если высказывала мнение, добавляла свое коронное «твари» в адрес тех, кто прямо или косвенно участвовал в соглашении.
Она вообще-то могла казаться излишне прямой и бесцеремонной, но те, кто знает ее ближе, прощают ее не всегда удобную прямолинейность и обожают за доброту. Мы как-то вместе ездили в дагестанский Хасавюрт, мне нужно было посмотреть аксессуары для видеостудии, которую я собиралась открыть, и я попросила ее составить мне компанию. Она охотно согласилась. В перерывах между походами по мебельным салонам она умудрилась накупить кучу презентов своим многочисленным племянникам и племянницам, снохам, сестрам и братьям. Я пошутила: «Жаль, я не твоя племянница». Она рассмеялась и тут же купила презент мне и моей маленькой дочке.
у нас есть гораздо большее: мы знаем, что можем друг на друга рассчитывать
Она может прямо в лицо человеку сказать, что о нем думает, причем, скажет это так непосредственно, что агрессии не вызовет. У нас, активистов в Назрани, было любимое кафе, своего рода «Жан-Жак», в котором собирались ингушские либералы. Пришла как-то Зарифа и видит: за столиком с активистами сидит один из сторонников Евкурова. Зарифа в своей привычной манере резать правду-матку, произносит: «О, а что это тут передасты делают?». Передастами ингуши называли тех, кто так или иначе поддерживал соглашение об установлении границ между Ингушетией и Чечней и передачи части земли. Передаст уткнулся лицом в тарелку, а зал разразился хохотом.
Я не могу сказать, что мы с Зарифой близкие подруги, которые делятся секретами, но у нас есть гораздо большее: мы знаем, что можем друг на друга рассчитывать.
И я помню реакцию Зарифы после первого обыска в домах активистов в апреле 2019 года. Силовики тогда нагрянули в 6 утра, затем был допрос, следом судебный процесс. В общем, вся жизнь, весь привычный мир перевернулся. И все это в один день. Но первым, что написала Зарифа после освобождения, было: «Это что за фотку вы поставили на новость обо мне, удалите срочно! Я же там страшная!». Мы потом все время над ней подшучивали по этому поводу. И она смеялась вместе с нами.
Меня недавно спросили, почему практически во всех публикациях о Зарифе используются одни и те же фотографии. Да потому, что тогда, при обыске, изъяли все фото и видеоматериалы, и даже сам телефон Зарифы. И сейчас я скажу то, что мне и самой до конца не понять. Я журналист. Я не могу недооценивать важность визуального контента, картинки, фото. И у меня есть фото Зарифы, которые нигде и никогда не публиковались, я сама делала их во время митингов. Но я их почему-то не выкладываю. Будто чужой взгляд может им повредить, будто это что родное, сокровенное, чем ты не хочешь делиться.
После отставки Евкурова 24 июня 2019 года ингуши ждали позитивных перемен, и больше всего перемен, ждали мы, активисты. Нас в этот период раскидало по миру: часть наших сидела за решеткой, другая была в бегах, я находилась в Европе, а Зарифа Саутиева – в Москве. Она уехала после обыска в ее доме по настоянию своей семьи, а я так же, по настоянию семьи, не вернулась домой в Россию. Мы с ней ломали головы, как бы вывезти ее из страны, вдвоем нам было бы легче. Но все идеи разбивались о факт — у Зарифы не было загранпаспорта. Точнее, первый изъяли во время обыска, а второй, уже лежал готовый в паспортном столе, но как его забрать? Даже появиться там было опасно — могли просто вызвать полицию. Вот, мол, активистка, держите ее.
Зарифа с участником митинга
В Москве, вдали от родных, Зарифе было трудно. Она жаловалась, что устала, хочет домой и скучает по семье. Как-то во время телефонного разговора сказала, что собирается домой, в Ингушетию. Я ее отговаривала, настаивала, чтоб не спешила, непонятно еще, чего ждать от новой власти.
А через какое-то время от нее пришло сообщение, и я поняла, что она вернулась в Ингушетию. В этом была вся Зарифа. Там, где я мучительно колебалась и не знала, как поступить, она с легкостью принимала решение. Ее пример заставил меня засомневаться: может, я излишне осторожничаю? Уже начала подумывать, а не совершить ли и мне побег домой и принялась мониторить рейсы в Россию. Но прислушалась к мужу, который был категорически против, и решила повременить с билетами в один конец.
12 июля 2019 года. Сразу после ареста Рашида Майсигова, администратора телеграм-канала «Фортанги» я пишу Зарифе, что очень за нее переживаю, убеждаю вернуться в Москву. Зарифа слегка встревожена, что на нее не похоже, и отвечает, что домашние тоже на этом настаивают.
Вечером того же дня Зарифа пишет мне в секретный телеграм-чат, что решилась и выдвигается в путь. Я, конечно, волнуюсь, но почти уверена, что все обойдется, Зарифа едет в сопровождении родственников, на машине, в обстановке секретности. Я желаю ей легкой дороги, и мы прощаемся.
Через два часа стало известно, что машину, в которой ехала Зарифа, остановили на посту между Осетией и Кабардино-Балкарией. И, судя по поведению силовиков, задержание не случайно: их ждали. Зарифу обыскали и увезли в СИЗО.
Я все время думала, что она почувствовала, когда впервые увидела камеру изнутри и дверь захлопнулась за ее спиной?С этой минуты для нее началась другая, страшная жизнь, которая длится уже больше года.
В первые недели ее заточения, я не находила себе места. Больше всего меня почему-то ужасал не сам предстоящий процесс, а вот этот тюремный бесчеловечный быт, исключающий все, что напоминало бы о доме, заботе и тепле. Зарифа не неженка, но ее любили и баловали в семье, она была младшим обожаемым ребенком и привыкла к комфорту. Я все время думала, что она почувствовала, когда впервые увидела камеру изнутри и дверь захлопнулась за ее спиной? Какие сны ей снились, когда она легла на казенные простыни? Каким было ее первое утро в заключении? Могла ли она предположить, что эта новая реальность ее жизни продлится так долго?
После ареста Зарифы чувство вины не давало мне спокойно жить. Будто бы не отсутствие паспорта помешало выхватить ее из лап государства, а просто я недостаточно хорошо думала и могла бы ее спасти, если бы еще чуть-чуть поднапряглась.
С этим я почти справилась. Но иногда какое-то случайное слово, фрагмент фильма или тема разговора обрушивают старательно выстроенную мною стену и меня захлестывает чувство вины, сострадания и отчаянья от невозможности никому помочь. И тогда я плачу. Тайком, чтобы муж и дети не видели и не расстраивались, ухожу в другую комнату или вовсе куда-нибудь в безлюдное место. Вспоминаю наш протест и наши встречи, несбывшиеся надежды, взлеты и падения, предательство явное и скрытое и реву, захлебываясь слезами.
Есть много вещей, которые хочется рассказать о протесте, протестующих и в том числе о Зарифе. Но пока идет процесс и следствие, я не делаю этого. Не могу и не хочу. Я боюсь, что следователи, выискивающие любую зацепку, чтобы усилить доказательную базу обвинений, найдут крамолу в самых невинных словах. И любое мое слово может быть вывернуто, искажено и обращено против моих товарищей. По той же причине я не посылаю писем. Ни Зарифе, ни остальным. Надеюсь, они простят мне вынужденную немоту.
Я не пишу. Но я говорю с ними. Говорю с Зарифой. Я вспоминаю строчки, написанные ее почерком. «В кустах игрушечные волки глазами страшными глядят».
Волки оказались настоящими.
Я думаю, какой она выйдет? Будет ли это знакомая мне Зарифа или другой человек? Нет, речь сейчас не о том, что она «сломается», я такого даже в мыслях не допускаю. Но заключение – это долгий путь, пройдя его люди меняются. Иногда до неузнаваемости. Захочется ли ей тогда снова цитировать Мандельштама?
Изабелла Евлоева
https://daptar.ru/2020/08/25/sautieva1/============================================
«Она сидит за всех нас»
Текст: Николай Жуков11. 02. 2020
Зарифа Саутиева долгое время была заместителем директора Мемориального комплекса жертвам репрессий в Ингушетии. По злой иронии она сейчас сама в числе этих жертв
Я познакомился с Зарифой в начале апреля 2019 года, сразу после мартовского митинга в Магасе. Не буду притворяться, что успел узнать ее хорошо. Но даже короткая беседа открывала в ней человека душевного, очень приятного в общении и в то же время жесткого в принципиальных вопросах. На контрасте с ингушскими мужчинами, которым не откажешь в брутальности, она как будто олицетворяла собой мягкую сторону Силы. Силы, которая способна если не на все, то очень на многое.
Говорила откровенно и по делу. Порой с надрывом. Об ингушской земле, которая еще с царских времен много раз переходила из рук в руки; о несправедливости, когда важные для всех решения принимаются тайком от народа; об элементарном соблюдении закона, которое само по себе способно снять большинство противоречий.
На следующий день я впервые увидел ее за решеткой. Это была решетка забора магасского суда. Приговор — штраф 20 тысяч рублей за участие в несанкционированном мероприятии. Можно сказать, обошлось: некоторых участников мартовского митинга тогда сразу этапировали в СИЗО. Три месяца спустя пришли и за Зарифой.
«На то особый резон…»Важно понимать, что происходило 26 и 27 марта прошлого года в Магасе. Это был второй массовый митинг после передачи части ингушских земель Чечне. Решая вопрос о границах, ни ингушская, ни чеченская, ни федеральная власть даже и не подумали предварительно обсудить этот болезненный вопрос с гражданами. Но, в отличие от октябрьских выступлений, когда главной повесткой был вопрос земельный, в марте уже звучали политические лозунги. В частности, требование отставки Евкурова. Митинг был объявлен бессрочным после того, как протестующим поставили жесткое условие: очистить площадь к шести вечера.
Зарифа Саутиева
Фото: из личного архива
Утром 27 марта очередная жесткая попытка вытеснить людей с площади перерастает в столкновение митингующих с Росгвардией. Очевидно, что насилие в отношении представителей власти действительно имело место. То, что оно было спровоцировано ими самими, выводим за скобки. И если в высосанном из пальца «московском деле» наказание следует за неосторожное касание полицейского или брошенный в его сторону бумажный стаканчик, то здесь в силовиков летели стулья. Среди них пятьдесят пострадавших. Казалось бы, все просто: наказать виновных и закрыть эту тему, не повышая градус и без того перегретых настроений в обществе. Но у тех, кто принимает решения, похоже, другие представления о целесообразности. Больше полугода в СИЗО сидят люди, не имеющие отношения к беспорядкам. Впрочем, следствие считает, что именно они эти беспорядки и организовали.
Ахмед Бузуртанов, главный редактор ресурса «Шестой портал», называет массовое преследование активистов не иначе как карательной операцией. Он сам сейчас на свободе только потому, что находится за пределами России.
«Судите сами: активистов и лидеров протеста, явившихся по вызову в следственные органы и суды, сначала отпускают, чтобы через несколько дней задержать снова. Но уже показательно жестко. Рано утром бэтээры и “уралы” блокируют целые кварталы, сотрудники Росгвардии и ФСБ вламываются к ним в дома через заборы и огороды, пугая детей и пожилых людей. С мешками на головах обвиняемых вывозят в другие регионы на вертолетах».Давление усилилось и по другим направлениям. Ахмед рассказывает, что минюст начал процедуру ускоренной ликвидации совета тейпов. Под жесткий прессинг попали журналисты и общественники. Даже организации, не имеющие никакого отношения к протестам — занимающиеся проблемами домашнего насилия и противодействием радикализму. В некоторых офисах прошли обыски, многие объявлены иностранными агентами.
По его мнению, отчасти такая политика устрашения сработала: власть сумела остановить активные массовые уличные акции. Но массового страха не добилась.
«Протестные настроения никуда не делись, — говорит Ахмед.
— И то, как следственные органы откровенно издеваются над людьми, уже ставшими национальными героями, этих настроений точно не снижает. Общество свое последнее слово еще не сказало».Женщина — значит виновнаПервое обвинение Зарифе Саутиевой было предъявлено в августе 2019 года. Она обвиняется в организации применения насилия к представителю власти при исполнении им должностных обязанностей. По части 2 статьи 282.1 УК РФ ей грозит до десяти лет лишения свободы. В тексте обвинения очень много интересных формулировок. На некоторые из них адвокат Зарифы Билан Дзугаев обращает особое внимание.
«Зарифе вменяется в вину, что она вместе с другими активистами утром на площади вступила в сговор, чтобы организовать избиение представителей власти (ч.3 ст.33, ч.2 ст. 318 УК РФ). Каким образом произошел этот сговор, не уточняется. Зато утверждается, что, ведя прямую трансляцию в фейсбуке, она, как женщина, одним фактом своего присутствия на митинге обязывала — так и написано: “обязывала” — мужчин идти на площадь защищать ее. По логике следствия, присутствие Зарифы на площади провоцировало людей избивать росгвардейцев. Выходит, женщина на площади — само по себе преступное деяние».
Билан отмечает, что до сих пор не вполне ясно, на чем конкретно строится обвинение. Но в ходе судебного заседания об избрании меры пресечения следствие раскрыло три факта, по его мнению, неопровержимо доказывающие вину.
1. Фотография Зарифы с митинга. Это доказывает, что она там была. Но этого никто и не отрицает.
2. Показания засекреченного свидетеля, вероятно сотрудника полиции. К нему у Билана есть серьезные вопросы. «В своих показаниях тот утверждает, что, исполняя свои обязанности, был с нею рядом все время тем утром. И использует такую фразу: “Как мне показалось, она координировала действия протестующих”. Так все-таки координировала или нет? Вообще-то, УПК запрещает брать в основу обвинения показания, основанные на слухах и предположениях. О чем я заявил следователю и попросил очной ставки. В ней было отказано». Билан обращает внимание на то, что «засекреченный свидетель» обезопасил себя от обвинений в лжесвидетельстве словами «как мне показалось». В случае чего всегда можно сказать: а сейчас кажется по-другому.
3. Лингвистическая экспертиза, проведенная в торгово-промышленной палате Чечни. Было взято несколько высказываний, сделанных Зарифой во время трансляции с митинга. И поставлено два вопроса: «Являются ли ее высказывания побудительными?» «К кому они обращены?» Ответ: «Да, являются побудительными, обращены к неопределенному кругу лиц». Билан ничего криминального в результатах экспертизы не видит, даже напротив. «Это, скорее, говорит о ее непричастности. Особенно если учитывать, что конкретно Зарифа кричала тогда на эмоциях. Например, “Не бросайте стулья!” Да и обращение “идиоты” к протестующим, которые участвовали в стычке с росгвардейцами, вряд ли можно считать одобрением их действия. Но суд посмотрел на это иначе».
Совсем недавно, в январе, Зарифе было предъявлено еще одно обвинение — участие в экстремистском сообществе. Никаких конкретных фактов, подтверждающих его, по словам Билана Дзугаева, пока не оглашено. Да и само по себе оно представляется абсурдным. «Антикоррупционные расследования, протестные акции, распространение информации в сети — словом, все, что делали активисты, по мнению следствия, было направлено на “дестабилизацию общественно-политической ситуации в республике”. А значит, представляло собой экстремистскую деятельность».
По этой статье Зарифе грозит до шести лет лишения свободы.
Прямолинейность и решительностьНе будем изначально предвзяты к действиям следствия. Возможно, даже не имея на руках серьезных оснований, в целом оно действует во благо общества и во имя правосудия. Ведь Зарифа теоретически может представлять угрозу и для того и для другого. Или нет? Попробуем это понять.
Этапы карьеры человека, которого хотят сейчас представить экстремистом, весьма красноречивы: школа, библиотека, кадетский корпус, наконец Мемориальный комплекс жертвам репрессий. Работу Зарифа совмещала с активной общественной деятельностью, в частности, в организации «Опора Ингушетии», которая занимается проблемами ингушей Пригородного района.
Важные качества будущего активиста Зарифа начала проявлять еще в детстве. Ее сестра Аза Саутиева вспоминает, когда их восьмилетний брат пошел в школу, та заявила, что тоже хочет учиться. Зарифе было пять, но она уже хорошо читала и даже знала наизусть письмо Татьяны из «Евгения Онегина». Пришлось маме специально идти в районо просить, чтобы девочку взяли в первый класс. «Случалось, что мы ее не хотели будить рано утром. Она была такая маленькая, хотелось дать ей поспать. Но, проснувшись, она закатывала истерику: как это так, ее не разбудили в школу. Забиралась под кровать и могла там до обеда сидеть в знак протеста».
Аза рассказывает, что школу Зарифа окончила хорошо. Могла бы и на отлично, но обостренное чувство справедливости не позволяло ей уклоняться от конфликтных ситуаций с учителями. А это сказывалось на оценках. Но уже в вузе она получила красный диплом.
Изабелла Евлоева училась с Зарифой в одной школе, на пару лет младше. Выяснилось это, правда, значительно позже, когда, уже во взрослом возрасте, они стали подругами. Часто пересекались на различных мероприятиях, совместно работали над проектами, были рядом все десять дней октябрьского митинга. Изабелла сейчас в Европе. Сначала уехала туда на стажировку, потом осталась из соображений безопасности. Она — создатель и главный редактор сайта Fortanga.org — пожалуй, ключевого информационного ресурса республики.
«Зарифу всегда отличали прямолинейность и решительность, — вспоминает Изабелла. — В современном мире, где привычно лукавить и лицемерить, это редкое сочетание качеств. Правда, ее прямолинейность порой едва не нарушала неписаные правила приличия. Так, после передачи земли Чечне тех, кто с этим был связан, в народе начали называть “передастами”. И она могла сказать такое людям прямо в лицо. А решительность не всегда шла во благо ей самой».
Ахмед Бузуртанов в лучшие времена работал с Зарифой в ИКНЕ (Ингушский комитет народного единства) и в различных общественных проектах. Он называет ее очень эффективным управленцем и талантливым коммуникатором. «Она умела привлечь молодежь и легко находила общий язык с творческими людьми: писателями, художниками фотографами, — рассказывает он. — Поэтому мероприятия, ею организованные, были интересны всем. Чего стоит только проект “Я — очевидец”, объединяющий документальные свидетельства и видеоинтервью еще оставшихся в живых жертв депортации. Лишь за это можно относиться к Зарифе с безмерным уважением».
В режиме чрезвычайной ситуацииАся Аушева долгое время проработала под началом Зарифы в Мемориальном комплексе жертвам репрессий.
«Когда я пришла сюда на работу, я, наверное, месяц думала, что именно Зарифа — директор музея, — вспоминает она. —
Организация мероприятий, презентаций, ведение проектов, отчеты — на ней держалась вся работа. Да и атмосфера в коллективе тоже».После октябрьского митинга Зарифу уволили. Она была единственной госслужащей среди лидеров протеста, и этот статус делал ее очень уязвимой. Но ей удалось восстановиться на работе через суд. Правда, на этом история не закончилась.
Ася рассказывает, что весной в музее сменился начальник. Сама по себе идея поставить во главе культурного центра человека из МЧС может показаться дикой и нелепой. Но перед новым руководителем были поставлены вполне определенные цели, соответствующие его квалификации. Собственно, не скрывал их и сам Алихан Оздоев: избавиться от Зарифы и «навести порядок в коллективе».
Ася вспоминает, что несколько месяцев под его руководством были настоящим кошмаром. Оздоев пытался давить на Зарифу через ее родственников, проводил душеспасительные беседы с работниками музея о вреде публичных акций, многозначительно ссылался на неких кураторов из ФСБ, мол, пока Зарифу не уволят, ни мне, ни вам житья не будет. Ну а работу с кадрами в итоге директор свел к планомерному увольнению всех сотрудников комплекса и замене их на свою родню. Все проекты музея постепенно сворачивались, но в отчетах, естественно, значились как успешно завершенные.
Поворотной точкой стала публикация, которую сделала Ася в своем фейсбук-аккаунте. В ней говорилось обо всем, что происходит в музее: об увольнениях, многочисленных нарушениях, об интригах вокруг конкурса на замещение вакантной должности руководителя музея.
Алихан пытался противостоять огласке. Однажды ночью он даже приехал в дом Аси вместе со стариками, чтобы поговорить с ее отцом. Мол, его дочь состоит в преступном сговоре с Зарифой и он должен вразумить ее, чтобы та отказалась от своих слов и больше не делала публикаций в сети. Отец, конечно, встал на сторону дочери.
Тем временем пост прочитал пресс-секретарь Махмуда-Али Калиматова, который только готовился вступить в должность главы республики. И уже через два дня в музей нагрянула комиссия. Ася рассказывает, как проверяющие три дня разбирались в документах, округляя глаза и даже смеясь над примитивностью схем вывода денег. Алихан Оздоев был креатурой Евкурова. Поэтому по негласным договоренностям дело заводить не стали. Просто уволили. А вместе с ним и всех его ставленников. Восстановился на работе старый коллектив. Почти весь.
«Теперь мы ждем, когда Зарифа вернется, — Рашид Яндиев не сомневается, что это случится. Сейчас он, главный хранитель музея, — на ступеньку выше своей прежней должности. На посту замдиректора.
— Придет Зарифа — мы просто вернемся назад, на свои места. Поверьте, здесь люди работают не ради зарплаты».Потому что…Зарифа уже больше полугода провела в СИЗО, как и многие ингушские активисты. Но именно женщина за решеткой вызывает особое неприятие и главный негатив в адрес следствия. Ахмед Бузуртанов называет это «актом демонстративного морального насилия над ингушским народом». Главный и очень эмоциональный вопрос, которым задаются многие, «За что?», разбивается на несколько более прагматичных частностей. В первую очередь: почему избрана такая жесткая мера пресечения? почему не домашний арест?
Билан Дзугаев приводит примерное содержание оперативных справок, на которые ссылается следствие: «Саутиева обладает обширным влиянием в республике, клановыми связями. В связи с этим она может повлиять на свидетелей, уничтожить доказательства, угрожать потерпевшим. При этом слова “клановый”, “этнический” они буквально в каждое предложение вставляют. Для весомости, наверное. Как девушка может угрожать бойцам Росгвардии или влиять на свидетелей, которых никто не знает, — об этом в справках ни слова».
Ходатайство о домашнем аресте подавалось неоднократно. В первый раз суд отказал под формальным предлогом. Во второй раз — и вовсе без мотивировки. Изменить меру пресечения вправе сам следователь. О чем его просил под личное поручительство почти весь состав местного народного собрания и депутат Госдумы от Ингушетии. Ответа не последовало.
Билан рассказывает, что с этим же вопросом поручители обращались и к суду. «Ответ суда очень красноречив: “Личное поручительство не может быть применено, потому что…” — а дальше, видимо, забыли дописать или просто не сочли нужным».
Аза Саутиева признается, что жалеет об активной позиции Зарифы. «Лучше бы она никуда не ходила и молчала. Тюрьма не курорт. Сейчас бы была дома».
Но сама Зарифа, по словам Билана, так не думает. «Ей кажется все это жуткой несправедливостью, и конечно, ей тяжело, прежде всего морально. Но жалеть точно не жалеет».
Адвокат рассказывает, что нет у нее особых претензий и к условиям содержания в нальчикском изоляторе. Но проблема в том, что изолятором все не ограничивается. Есть, например, автозаки. Это железные банки, которые летом раскаляются, а зимой промерзают. Внутри заключенные сидят в так называемых стаканах — вертикальных железных ящиках. В них невозможно вытянуть ноги — они быстро затекают, и не за что держаться — тебя трясет и бьет о стенки. На коротких расстояниях это еще терпимо. Но так как в данном случае процессуальные действия очень разбросаны, иногда приходится проводить в таком положении по несколько часов. Иначе как пыткой это сложно назвать. «Я видел ее после такого путешествия из Нальчика в Ставрополь и обратно. Вся в синяках. С ней вместе ехали Малсаг Ужахов и Ахмед Барахоев. Зарифа рассказывала об этом со слезами на глазах: «Ладно я, но они же пожилые люди, с ними нельзя так».
Всенародная поддержкаО деятельности «Неотложки» в Ингушетии знают примерно все. Это по-настоящему народный проект, не имеющий формального статуса. Его ядро — несколько человек, которые взяли на себя миссию по сбору средств, покупке и доставке продуктов заключенным, что продолжают сидеть в СИЗО по так называемому ингушскому делу (на сегодняшний день их осталось 28 человек). Идейный вдохновитель и главная движущая сила этой небольшой волонтерской организации — Аза Халухаева.
Она простой парикмахер. Хотя «простой» — наверное, не совсем справедливо. Скорее, востребованный мастер. Признается, что в последнее время на работу катастрофически не хватает времени. «Клиенты звонят: “Аза, где ты?” А где я? Я с журналистами, я в Нальчике, я на расфасовке».
Аза мечтала создать организацию по защите прав женщин — в Ингушетии в этой сфере очень много нерешенных проблем.
«Как только я написала об этом в сети — сразу заклеймили феминисткой, — вспоминает она.
— И тут арестовывают Зарифу. Стало понятно, что вот та женщина, которая сейчас больше всего нуждается в помощи и поддержке. С нее все и началось».Аза познакомилась с Зарифой на октябрьском митинге.
«Она была членом ИКНЕ, а я, так сказать, из простого народа. Но общий язык мы нашли очень быстро. С Зарифой по-другому и быть не может». Позже Аза уехала в Питер. Прилетела назад первым же рейсом, как только узнала о драматически развивающихся событиях в марте. Но все уже закончилось. А вскоре начались аресты.
«Помню, как только мы сделали первую передачку, один человек по секрету сказал, что мне стоит срочно уезжать. Пока это возможно. Мол, скоро и за тобой придут. К тому времени уже много активных людей уехало из республики и даже из страны. Но я рассудила так: один раз живем. Раз уже начали тянуть — надо продолжать. Арестуют так арестуют. И вот уже полгода работаем — и ничего. Возможно, в свое время такую информацию специально вкинули, чтобы “Неотложка” перестала существовать».
Передачки делаются регулярно, три раза в месяц. Общий месячный бюджет — около 240 тысяч рублей. Аза рассказывает, что поначалу деньги собирались исключительно анонимными переводами. Но сейчас есть семьи, которые открыто и довольно щедро поддерживают деятельность волонтеров. Периодически для этого они устраивают аукционы. Продают, например, молельный коврик ручной работы, какую-нибудь книгу раритетную или картину. В последнее время к сборам подключился и совет тейпов. «Каждый тейп собирает деньги, и потом их передают нам. Реально получается поддержка от всего народа».
Продукты закупают оптом и расфасовывают по пакетам. Это копченое мясо, колбаса, рыба, сыр, кофе, овощи и фрукты, вермишель и пюре быстрого приготовления. Но главная и обязательная составная часть каждого пакета — курдюк. Как минимум полкило. Аза рассказывает, что в каждой камере есть кипятильники, так что можно придать банальным блюдам особенный вкус, знакомый с детства: «Например, закидываешь в чашку “Роллтон”, добавляешь зелени и тонкие кусочки курдюка, варишь несколько минут — и вот уже готов замечательный суп. Почти как дома. Важно, чтобы хоть в чем-то было это ощущение».
Ближе к ночи я добирался на такси из Назрани до Владикавказа. Водитель — молодой парень. Полдороги ехали молча. А потом я спросил у него про Зарифу Саутиеву. Мол, знакомо ли ему это имя? Оставшиеся полдороги говорил только он. «Она за всех нас сидит. Чтобы нам было неповадно. Чтобы не выходили на улицы, чтобы не протестовали. Понятно, что из нас хотят сделать рабов».
Редактор — Инна Кравченко
«Такие дела» благодарят правозащитную организацию «Мемориал» за помощь в подготовке материала.
https://takiedela.ru/2020/02/ona-sidit-za-vsekh-nas/Зарифа Саутиева об историке Макшарипе Мужухоеве (27.04.2017)https://youtu.be/V-uYzQ0ti9s==========================================
Судебный процесс в отношении Зарифы Саутиевой 15 07 2019
Совет тейпов Республики Ингушетия
https://youtu.be/5dlcFvo45AUЗащита убедила суд в Ставрополе дать слово Саутиевой01 октября 2019, 15:16
Ставропольский краевой суд сегодня согласился рассмотреть жалобу на продление ареста Зарифы Саутиевой с ее участием по видеосвязи. Активистку перевезли из пятигорского изолятора в Нальчик, пояснил ее адвокат.
Как писал "Кавказский узел", Зарифа Саутиева с 15 июля находится под арестом в Нальчике, ей предъявлено обвинение в соучастии в применении насилия к силовикам в Магасе. 9 сентября суд в Ессентуках продлил до 11 декабря срок содержания активистки под стражей, отказавшись освободить ее под залог. Защита с этим решением не согласилась.
Зарифа Саутиева стала первой ингушской женщиной, арестованной по политическим мотивам. Правозащитный центр "Мемориал" признал Саутиеву политзаключенной.
Сегодня Ставропольский краевой суд согласился перенести на 9 октября рассмотрение апелляционной жалобы на продление ареста Саутиевой, рассказал корреспонденту «Кавказского узла» адвокат Билан Дзугаев.
"Мы попросили отложить заседание, потому что нельзя определять судьбу человека в его отсутствие. [...] 26 сентября ее перевезли в Нальчикское СИЗО... Следствие предоставило письменное объяснение, в котором сказано, что, поскольку она переведена в Нальчикское СИЗО, невозможно обеспечить ее доставление в суд или обеспечить ее участие по видеоконференцсвязи", - сказал Дзугаев.
По его словам, заседание было назначено заранее, о нем были уведомлены и следствие, и сотрудники СИЗО, и прокуратура. "Видеоконференцсвязь обеспечить с СИЗО можно. Я не знаю, почему следствие заняло такую позицию", - добавил он.
Саутиеву за последний месяц несколько раз перевозили из одного изолятора в другой, уточнил он. "Суд по продлению меры пресечения в Ессентукском горсуде был 9 сентября. За несколько дней до этого ее привезли из Нальчикского СИЗО в ИВС города Ессентуки. Сделано это следователями для того, чтобы обосновать, почему мера пресечения продлевается в суде этого города. После заседания ее перевели в Пятигорское СИЗО, и вот на прошлой неделе ее опять вернули СИЗО Нальчика. В течение месяца ее катают туда-сюда, и никаких следственных действий с ее участием не проводится", - сказал адвокат, уточнив, что прокурор также согласился на перенос заседания.
Журналистка Изабелла Евлоева призвала поддержать флешмоб в поддержку Саутиевой
Напомним, что арест Зарифы Саутиевой вызвал общественный резонанс и за пределами Ингушетии. В частности, 27 сентября в Санкт-Петербурге местная активистка Марина Кен провела пикет, требуя освободить ингушских активистов, в том числе Зарифу Саутиеву. 29 сентября в многотысячном митинге в Москве приняли участие представители ингушской общины столицы с плакатами: "Свободу Зарифе Саутиевой!".
28 сентября пользователь Facebook Борис Коздоев инициировал флешмоб в поддержку Саутиевой. К 14.58 мск 30 сентября на странице "ФортангаORG" в Facebook было опубликовано 23 видеообращения с хэштегом #Свободу_Зарифе_Саутиевой. Их авторы, в том числе писатели и журналисты, живущие в разных регионах России и за рубежом, призвали освободить активистку.
По состоянию на 15.15 мск 1 октября, на странице "ФортангаORG" в Facebook опубликовано уже 57 видеообращений с хэштегом #Свободу_Зарифе_Саутиевой.
"Об узниках совести из Ингушетии очень мало информации в сети, и поэтому я приглашаю активистов и журналистов из других регионов присоединиться к нашему флешмобу", - сказала, в частности, в своем видеообращении ингушская журналистка Изабелла Евлоева.
Аресты активистов начались в Ингушетии в начале апреля. Им предъявляют обвинения в связи со столкновениями в Магасе, произошедшими после того, как протестующие без разрешения властей продлили 27 марта акцию протеста. Согласно подсчетам "Кавказского узла", не менее 96 активистов подверглись преследованиям после мартовских протестов, в отношении по меньшей мере 29 из них возбуждены уголовные дела. Информация о последующих задержаниях собрана в обновляемой хронике "Кавказского узла" "Протесты в Ингушетии: хроника передела границы с Чечней".
Материалы о преследовании активистов в регионах юга России публикуются "Кавказским узлом" на специальной тематической странице "Преследование активистов".
Примечание:"Власти Ингушетии не согласовали митинг в Магасе", "Организатор митинга в Магасе рассказал о давлении властей", "Представитель ОНК рассказал о посещении Барахоева и Чемурзиева в изоляторе".
Автор: Ася Капаева; источник: корреспондент "Кавказского узла"
Источник:
https://www.kavkaz-uzel.eu/articles/340733==========================================
Как Зарифа Саутиева стала самой известной женщиной в ИнгушетииМарина Катаева
Би-би-си
10 февраля 2020
В коридоре здания мирового суда Ессентуков сидят пятеро: сестры обвиняемой Зарифы Саутиевой, адвокат и еще двое мужчин - не родственники и не знакомые. "Мы сначала даже имен этих двух парней не знали. Они просто приезжают на каждое заседание, чтобы поддержать нас", - говорит одна из сестер. Судья Ольга Фролова заходит в здание, окидывает всех быстрым взглядом и, не останавливаясь, бросает: "Условия не созданы. Зал не подготовлен. Никого не впускать". Через десять минут секретарь сообщает, что в зал может пройти один человек, и сестры быстро совещаются, кто это будет: "Иди ты, я в прошлый раз ее видела. Помашу ей, когда будут заводить в здание".
По итогам заседания 9 декабря 2019 года суд решает оставить Саутиеву под арестом еще на три месяца. По мнению обвинителей, от общества ее необходимо изолировать из-за давления, которое она может оказать на свидетелей и потерпевших через родственников и знакомых, находящихся под влиянием ее авторитета.
41-летнюю жительницу Ингушетии обвиняют в том, что на митинге 27 марта 2019 года она подбивала протестующих применить насилие к представителям власти.
На тот день митинги шли уже шестой месяц: жители Ингушетии были недовольны новым законом о границах с Чечней, по которому самая маленькая республика в составе России потеряла еще 26 тысяч гектаров земли. Мартовская акция - поначалу согласованный с властями митинг - превратилась в несанкционированную, когда участники остались на площади на ночь. С утра росгвардейцы попытались их разогнать, и в какой-то момент в них полетели стулья и камни.
По итогам событий власти возбудили уголовное дело, задержаны более 30 человек. Саутиева среди них единственная женщина. С июля прошлого года она находится в СИЗО №1 города Нальчик.
Корреспондент Русской службы Би-би-си отправилась в Ингушетию, чтобы узнать подробности местного "болотного дела".
"Обыкновенные девчонки, которых интересовали простые вещи""Мы с ней худели вместе. Например, я найду приложение для подсчета калорий и скидываю ей. Она скидывала что-то мне", - рассказывает журналистка Изабелла Евлоева.
Создательница самого популярного в Ингушетии новостного телеграм-канала "Фортанга" Евлоева покинула страну за два месяца до первых задержаний. Изабелла называет Зарифу прямолинейной и честной, но тут же добавляет: "Она добрый человек, но не даст залезть на свою территорию". Женщины познакомились в "Фейсбуке", потом встретились на общественном мероприятии, а в итоге оказались вместе на митинге.
До ареста Саутиева работала заместителем директора Мемориального комплекса жертвам репрессий. Её знакомые вспоминают, что почти вся общественная деятельность, которую вел музей, была инициативой Зарифы.
"Музей стал таким местом тусовки. И всё это, естественно, было организовано Зарифой - она вот сумела создать такую атмосферу", - рассказывает друг Саутиевой, хирург Ахмед Ахильгов. Её коллега Рашид Яндиев называет Зарифу "человечищем" и "мотиватором": "Она просто словами рассказывает тебе, каким будет результат в конце, и я верю ей".
Жительница Ингушетии Зарема Белхороева (имя изменено по просьбе собеседницы) уверена, что хотя Зарифа и была активной в профессиональной среде, до акций протеста и последовавшего уголовного дела о ней в республике мало кто слышал: "Да, она была известна среди тех людей, которые есть в "Фейсбуке", а там мизер от общего процента населения Ингушетии".
Макка Бадзеева знает Зарифу 20 лет. Жили по соседству, учились вместе в университете, вместе работали в музее. По ее словам, Зарифа в университете к общественной деятельности склонности не проявляла: "[Мы] были обыкновенными девчонками, которых интересовали простые вещи. Она стала формироваться в то, что она сейчас из себя представляет, придя сюда, в музей". Именно здесь, говорит Бадзеева, Зарифа стала проводить мероприятия, обросла связями и знакомствами: "Даже если сама не могла что-то сделать конкретно, она знала человека, который мог знать того человека, который этот вопрос решит".
Все знакомые Зарифы говорят, что она очень любила читать. В детстве это были Жюль Верн и Дюма, в последнее время перечитывала "Властелина колец" и Гарри Поттера. Ее старшая сестра Аза, уже после того как Зарифу задержали, взяла из ее комнаты "Узника Азкабана": "Читаю, когда в магазине сижу".
В тюрьме, когда у нее попросили образцы почерка для проведения экспертизы, Зарифа Саутиева написала стихотворение Мандельштама:
Сусальным золотом горят
В лесах рождественские елки;
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят.
О, вещая моя печаль,
О, тихая моя свобода
И неживого небосвода
Всегда смеющийся хрусталь!
И внизу добавила: "Надеюсь, я не закончу как Мандельштам".
"Никогда Евкуров не передаст никакой район"До начала протестов Изабелла Евлоева работала на местном телеканале и, по её словам, к главе республики относилась нормально. Считала, что по сравнению с некоторыми другими регионами в Ингушетии есть диалог власти и общества: "Я знала, что могу на своей странице "ВКонтакте" написать свое мнение и завтра ко мне не придут, не потребуют извиняться от меня и моего мужа на камеру".
Журналистка вспоминает: когда в августе 2018-го пошли слухи о передаче земель Чечне, многие не поверили, сочли это предвыборным ходом (9 сентября глава Ингушетии был переизбран на третий срок).
"Когда я увидела фотографии, где техника пересекла границу, я закрыла лицо руками и заплакала. Я посчитала, что руководство Чеченской республики применяет к нам те же методы, что и у себя. То есть нас вообще не спрашивают", - говорит Евлоева. Брат Зарифы Хизир тоже считает, что особенно возмутительным было то, что подписание договора между Чечней и Ингушетией произошло фактически тайком - жителей никто не предупредил.
Когда начался первый митинг, Евлоева была дома, мыла посуду. Так и не домыв её, она уехала протестовать.
"Вопрос - оставаться в стороне или нет - вообще не стоял. Просто было сознание того, что в очередной раз с твоим народом творят беззаконие", - написала Би-би-си из СИЗО сама Зарифа.
Мастер салона красоты Аза Халухаева тоже долго не верила в слухи о передаче земель. Среди клиентов Азы были чиновники, она спрашивала у них, правда ли то, о чем пишут: "Ты что, Аза, ты же вроде умная женщина, как ты могла вообще такое сказать? Да никогда Евкуров не передаст никакой район. Я успокоилась".
Соглашение об установлении границ между Чечней и Ингушетией главы республик Рамзан Кадыров и Юнус-Бек Евкуров подписали 26 сентября 2018 года. По нему граница между двумя регионами сдвигалась внутрь Ингушетии на 26 тысяч гектаров.
Протестуя против этого, на улицы Магаса вышли тысячи людей: митинг не заканчивался две недели подряд - с 4 по 17 октября. Аза Халухаева говорит, что простояла на октябрьском митинге с первого до последнего дня. Когда дороги перекрывали, она добиралась окольными путями, подбирая по дороге других женщин. Однажды ее остановил полицейский и спросил, куда она едет. "Как куда? На митинг! Но нельзя, зачем вы туда едете? Я говорю: зажигать огни на башне".
"Вот эта невероятная доброта, которая там царила, такие эмоции я вряд ли еще когда-нибудь испытаю", - пересказывает свои впечатления от митингов друг Зарифы Ахмед Ахильгов. При этом, по его словам, почти никто не верил в то, что соглашение будет отменено.
"Здравая часть тебя говорит, ты, сука, живешь в России, тут такие вопросы так не решаются, расслабься, твое мнение вообще никого не интересует. И все равно, другая часть тебя надеется", - поддерживает его жительница Назрани Зарема Белхороева. По ее мнению, в Ингушетии происходили вещи и пострашнее: "Похищали людей, убивали людей, пытали людей, и это намного важнее. Почти никто из этих людей тогда не выходил".
"Было очень умилительно наблюдать за тем, как с одной стороны на митинге идёт зикр (суфийский обряд поминания Аллаха), с другой стороны стоят те, кто не признает суфиев. Не знаю, как этот зикр мог повлиять на решение депутатов, но он шел", - вспоминает Белхороева.
Все это время Зарифа вместе со своей подругой Изабеллой Евлоевой вели прямые эфиры с протестов в соцсетях, давали комментарии журналистам и фактически фиксировали хронику происходящего.
В первый день протестов на площади внезапно появился Евкуров, и кто-то из толпы бросил в него пустую пластиковую бутылку. Охрана начала стрелять в воздух. "С того момента, когда охрана Евкурова начала стрелять, мы только и делали, что снимали все происходящее", - вспоминает Изабелла.
Румина Саутиева была против того, чтобы Зарифа принимала участие в протестах, но сестра была непреклонна: "Она нас всех ругала, говорила, вы неправильно себя ведете, говорила, что так нельзя, иначе мы всю республику разбазарим, если мы будем молчать".
Брат Хизир подчеркивает, что Зарифу, незамужнюю женщину, никто на митинги одну не отпускал, ее всегда сопровождал кто-то из родственников-мужчин.
Брат Зарифы Хизир Саутиев говорит, что его сестра никогда не была лидером протеста
Важна для него была и причина протеста: "Если бы этот митинг не был из-за земель, я честно скажу, я бы её не пустил. Сказал бы: сиди дома и всё". Все остальные проблемы, вроде коррупции, по словам Хизира, существуют в России десятки лет: "Может, когда-нибудь всю эту систему исправят, но не отсюда, не из Ингушетии".
Сама Зарифа в письме Би-би-си написала, что семья и родные поддерживали ее и просили быть осторожной, но удерживать никто не пытался: "Сегодня я благодарна им за поддержку, я не услышала ни слова упрека от своих близких, несмотря на тяжелые переживания, которые они испытывают из-за меня".
Оставьте моёПо данным сайта Кавказский узел, в результате соглашения, подписанного Евкуровым и Кадыровым, Ингушетия в 2018 году потеряла почти 8% от всей территории региона, который и так был самым маленьким и густонаселенным в России. Жители Ингушетии это соглашение восприняли однозначно: у нас снова отнимают земли.
В 1944 году во время войны власти СССР массово депортировали чеченцев и ингушей, обвинив их в коллаборационизме. Чечено-Ингушская республика была расформирована и ее земли отошли соседним регионам. Когда жителям республик разрешили возвращаться домой, ингуши обнаружили, что часть земель, где стояли их дома - Пригородный район - теперь находится в составе Северной Осетии.
Тянувшийся с тех пор конфликт между осетинами и ингушами перерос в кровопролитное столкновение в 1992 году, когда погибли более 600 человек с обеих сторон.
"Мы до сих пор помним полную трупов площадь в Назрани", - говорит брат Зарифы Хизир. Ему было 20 лет, когда он помогали беженцам из Пригородного района выходить из Осетии через горы: "Эта земля связана с историей. У ингушей это в крови. Здесь жил мой отец, мой дед, мой прадед. Я же вам не говорю, отдайте ваше. Оставьте моё".
"Вопрос земли вшит в ДНК. Может не всех народов Северного Кавказа, но вайнахов точно", - вторит ему Зарема из Нарани. Она считает, что земли в республике хватает, и, возможно, и теми территориями, которые отошли Чечне, ингуши не пользовались бы еще 10 поколений, "но все равно включается вот это "Наше. Святое".
В 2012 году рядом с мемориальным комплексом памяти жертв депортаций, где работала Зарифа Саутиева, открыли Аллею славы. Там теперь регулярно устраивают торжественные мероприятия, а о теме репрессий власти стараются говорить все реже.
Работница музея Марина (имя изменено по её просьбе) вспоминает, что пару лет назад председатель правительства Ингушетии предложил перенести день траура с 23 февраля (начало операции по принудительному переселению вайнахов) на какую-нибудь другую дату, ведь в России в этот день отмечают День защитника Отечества.
"У нас была картина "Каратели", там с оружием стоят красноармейцы и выселяют народ. Эта картина не понравилась посетителю, мол, как можно солдата Красной Армии показывать в таком цвете? Мы её убрали и спрятали. Потому что до этого были случаи, что их забирали вообще отсюда", - рассказывает работник Мемориального комплекса Рашид.
По его словам, сотрудники музея научились определять людей, которые приходят специально для проверки: "Мы знаем, что лишнего сказать нельзя, они смотрят и уходят. А через полчаса звонят из правительства и говорят: вот так и так, у вас такая картина - вот зачем она у вас там висит, уберите её".
"Строй не ломайте, идиоты"С октября 2018-го по март 2019-го жители республики выходили на протесты еще три раза. Двухдневная акция, которая прошла в конце марта и закончилась арестом более 30 человек, стала последней.
Заявку на проведение митинга подала организация "Опора Ингушетии". Власти согласовали митинг на 26 марта - до 18:00. На площади перед государственным телеканалом "Ингушетия" собрались тысячи людей с требованием отмены соглашения о границах. Участники заявляли, что не разойдутся, пока глава республики Юнус-Бек Евкуров не подаст в отставку. После полуночи на площади оставалось несколько сотен человек.
В постановлении о продлении меры пресечения Саутиевой сказано, что примерно в 4:30 утра сотрудники Росгвардии предупредили протестующих о незаконности проведения несогласованного митинга и потребовали прекратить противоправные действия.
Митинг в Магасе, 26 марта 2019 года
"В период с 05 часов 10 минут до 07 часов 30 минут 27.03.2019 сотрудниками подразделений Федеральных служб войск национальной гвардии Российской Федерации и МВД по Республике Ингушетия предпринята попытка вытеснить при помощи специальных средств в виде противоударных щитов "Витраж" часть участников данного несогласованного митинга с площади перед зданием НТРК "Ингушетия", - так в материалах дела описывается происходившее утром.
Услышав, что митингующих начали разгонять, Зарифа отпросилась у брата и поехала в Магас. Она, по его словам, верила в то, что прямые эфиры помогут обратить внимание Москвы на происходящее. "Она всегда работала на таких работах - учительница, сотрудник музея - это такой контингент, который верит в справедливость", - объясняет Хизир.
На площади она была около 6 утра и сразу же начала вести съемку. К этому моменту между силовиками и протестующими стояли "баррикады" из стульев и скамеек, которые молодые ингуши собрали со всей площади. Когда в 7:30 утра росгвардейцы предприняли еще одну попытку разгона, в них полетели стулья и камни.
О том, что происходило тем утром на площади, Би-би-си на условиях анонимности рассказал бывший сотрудник полиции Ингушетии. Сразу после митинга его и еще 17 сотрудников полка ППС отстранили "за утрату доверия", а сейчас судят за "неисполнение приказа".
Однако собеседник Би-би-си утверждает, что никакого приказа никто не отдавал, и ни одного высокопоставленного офицера на площади тем утром не было. По словам бывшего полицейского, рано утром их привезли на место проведения митинга и оставили: "Мы не знали, что делать и как делать. Просто так приехали на "газели" 18 сотрудников". Когда между митингующими и бойцами Росгвардии началась драка, ингушские полицейские решили вмешаться. Они попытались встать между конфликтующими сторонами.
"В ход идут камни, арматура, стулья. Митингующие начинают бросать это все в сторону росгвардейцев, которые напирают на них. Мы вытаскивали гвардейцев из рук митингующих, поставили железные заграждения на свои места и освободили дорогу. Преградили дорогу ингушам. Мы их обратно отогнали", - настаивает мужчина.
После этого, по его словам, он с товарищами пошел к организаторам митинга: "Когда они поняли, что мы ингуши, они нас послушались и увели людей с площади, а сейчас нас обвиняют в том, что мы своими действиями поднимали дух митингующих".
Сотрудники силовых структур Ингушетии молятся во время митинга в Магасе
Собеседник Би-би-си и его 17 сослуживцев проработали в ППС Сунженского района еще четыре дня, не зная, что приказ об их увольнении был подписан 27 марта, в тот же день, когда произошли столкновения. Полк, в котором они служили, расформировали.
Сейчас мужчина не работает, ждет суда, но говорит, что ни о чем не жалеет: "По-другому там нельзя было. Если бы мы ничего не делали, нас могли бы осудить за трусость. Если бы там пролилась кровь, нас бы обвинили в бездействии".
На странице Зарифы в "Фейсбуке" выложено восемь видеозаписей того утра, которые делала она сама. Саутиева подходит к участникам протеста, берет у них комментарии, описывает все, что не попадает в видео, и периодически зовет людей на площадь. В тот момент, когда митингующие начинают бросать стулья в росгвардейцев, Зарифа кричит: "Не бросайте эти стулья! Строй не ломайте, идиоты!"
"Вот это слово, которое она там кричала, "идиоты" - это у нее любимое слово. Это просто выкрик. Кто ее знает по работе там, они прекрасно знают, как она это сказала", - говорит брат Зарифы. "Она может в шуточной форме так тебя подстегнуть немножко, чтобы ты начал работать", - соглашается коллега Зарифы Асинат Аушева.
Позже сторона обвинения именно эту фразу будет называть одним из доказательств вины Саутиевой.
Представитель женского населения Ингушетии
Проблемы у Зарифы Саутиевой начались в январе 2019 года. 28 числа ее уволили с работы в Мемориальном комплексе, после того как из министерства культуры Ингушетии пришел приказ о ликвидации должности.
"Директор сказал, я тут не при чем, вот минкульт прислал приказ - не нужна должность и всё", - рассказывает подруга и коллега Зарифы Асинат Аушева. Саутиева восстановилась через суд, но после разгона протеста 27 марта ее снова уволили.
Через неделю после мартовского митинга к Зарифе пришли с обыском. Люди в масках оцепили улицу, окружили дом и вынесли все документы и технику. "Забирают роутер. Я говорю, а зачем вам роутер? Это же не записывающее устройство. Все равно забрали", - вспоминает Хизир Саутиев. У Зарифы изъяли заграничный паспорт и выписали штраф за участие в несанкционированном митинге в размере 20 тысяч рублей.
Спустя три месяца, 12 июля, Зарифу задержали на посту между Северной Осетией и Кабардино-Балкарией и увезли в региональный Центр по борьбе с экстремизмом. 15 июля городской суд Нальчика арестовал Саутиеву.
Сестры Зарифы Саутиевой и двое жителей Ингушетии, приехавшие на заседание суда в Ессентуки
Зарифу и еще пятерых участников протеста обвиняют в организации применения насилия, опасного для здоровья, в отношении представителя власти. В январе этого года Саутиевой предъявили еще одно обвинение, на этот раз по статье "участие в экстремистском сообществе".
В материалах дела следователь Е.А. Нарыжный отметил, что Саутиева действовала "согласно распределенным преступным ролям, как представитель женского населения Ингушетии, обладающая при этом политическим и общественным авторитетом среди населения республики".
Этот авторитет, по версии обвинения, должен был помочь ей "осуществлять психологическую мотивацию участников митинга, большинством из которого являлись мужчины".
"Я не женщина, я журналист"До митингов Изабелла Евлоева не ходила на общественные мероприятия, если там не было других женщин.
"Полный зал мужчин, а ты одна там будешь, потому что женщина у нас в основном интересуются другими вещами, рецептами, ещё чем-то... До митингов, когда женщина в социальных сетях высказывалась на политическую тему, мужчинам это не нравилось, они писали: "Женщина, твое место на кухне, какое ты вообще имеешь право лезть в мужской разговор?"
Недоумение на лицах мужчин журналистка, по ее словам, видела только в первый день митингов: "Но уже к вечеру первого дня, когда приехали журналисты, протестующие увидели, как мы с Зарифой с ними общаемся, они поняли, какую важную функцию мы выполняем... Я помню момент, как мужчины выскакивали из толпы, как добровольцы, и расчищали мне путь, создавали коридор, чтобы я могла беспрепятственно пройти, чтобы ко мне никто не прикоснулся".
Помог и хиджаб, он, по словам Евлоевой, делал её равноправной с мужчинами: "Я даже не думала о том, задралась ли у меня где-то юбка, Видны ли у меня где-то ноги. Я просто могла сосредоточиться на своей работе".
Митинг в Ингушетии, октябрь 2018 года
Открытую критику в свой адрес во время митингов она услышала только раз: бежала снимать, ей навстречу выскочил дедушка в папахе с тростью и начал кричать: это вы, женщины, тут все заварили, это вы тут все затеяли. "То есть мы во всём, как обычно, виноваты. Я ему отвечаю на ингушском: я не женщина, я журналист".
Зарифа Саутиева уверена, что "ингушские женщины никогда не относились к типу такой шаблонной забитой "восточной женщины": "Для ингушского общества совершенно нормально терпимое отношение к женщинам-политикам, ученым, общественным деятелям и даже к женщинам в протесте".
Аза Халухаева вспоминает, что в первый день протеста подошла к одному из активистов и сказала, что женщины тоже хотят участвовать. "Он тут же сказал мужчинам: отойдите, чтобы было несколько метров от мужчин, чтобы не соприкасались. […] Мы ещё смеялись и говорили, это, наверное, единственное место, где за нами ухаживают мужчины".
Даже глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров, уже после объявления о своей отставке, в интервью местному журналисту прокомментировал присутствие женщин на митинге: "Я не представляю, что моя жена или мои сестры могут встать там, в интернете, и что-то говорить. Даже если что-то случилось. Какое дело женское? Это же бьет по всем мужчинам, по авторитету мужчин, ингушей. Почему мужчины тем же женщинам не скажут: "Ну-ка уходите отсюда. Ну-ка пошли домой".
Мужчины-участники протестов считают, что женщины на митинге не подвергались критике потому, что находились там "по всем правилам ингушского общества": не смешивались с мужчинами и обязательно были в компании мужчин из числа родственников. "Они были довольно лаконично одеты, для них было выделено место, чтобы им не приходилось толкаться, протискиваться или что-то ещё", - говорит друг Зарифы Ахмед Ахильгов. Ахмед не хотел бы видеть женщин в авангарде протеста, потому что чувствует свою ответственность за них.
Коллега Зарифы Рашид согласен, что женщина может наравне с мужчиной выйти на площадь. Но добавляет: "Моя мать пыталась поехать (на митинг). Я сказал: сиди дома с детьми лучше, чем там стоять".
Мемориальный комплекс памяти жертв репрессий, в котором работала Зарифа Саутиева до увольнения
Брат Зарифы Хизир признает: родственники говорили, что не надо было ее пускать на митинг. Он иногда и сам так думает: "Но только иногда, когда думаю о том, что женщина, за которую я должен отвечать, сидит в тюрьме, и я ничего не могу с этим сделать".
Ингушка Зарема Белхороева говорит, что активное участие женщин в протестах в целом не изменило отношение к ним: "Из-за того, что Зарифу посадили, образ женщины в Ингушетии, образ ее роли в обществе не изменился. Изменилось отношение к Зарифе. Конкретно к Зарифе и все".
"Это самое смешное во всем этом. Лично я никогда не считала себя лидером протеста. У меня никогда не было подобных амбиций, я до сих пор считаю свою роль довольно незначительной", - написала Зарифа Би-би-си.
Её брат Хизир Саутиев напирает на то, что это просто невозможно, не таков ингушский менталитет: "Они и сейчас говорят, что она саблю наголо и соберет всю Ингушетию. Ну не принято у нас идти за женщиной. Это они сделали ей политический авторитет".
Хизир объясняет, что если бы Зарифа была замужем, то за нее отвечал бы муж и отношение было бы другим: "На митингах были и другие женщины, Анжела Матиева, например. Она выступала, но она женщина замужняя. Это важно, очень важно. И авторитет у нее раз в 100 больше, чем у Зарифы", - считает Хизир.
Кроме наличия авторитета среди населения региона, следствие ссылается на этнические связи Саутиевой. В материалах дела говорится, что в случае домашнего ареста она может сфальсифицировать или уничтожить доказательства своей вины при помощи этих связей. "Обвиняемая Саутиева З.М., оставаясь на свободе, может продолжить преступную деятельность, возможно, влиять на следствие с учетом клановой системы. Прошу отнестись толерантно к данному высказыванию", - говорил следователь на суде 9 сентября.
Защитник Зарифы Билан Дзугаев рассказывает, что тейповую систему следователи упоминают на каждом заседании: "Говорят о кланах в Ингушетии так, как будто это какие-то преступные итальянские кланы. В ее тейпе тысячи людей, каждый занимается своим делом".
"Выкрикивала подбадривающие слова"В материалах дела фигурируют несколько фраз, которые, по мнению обвинения, уличают Зарифу Саутиеву.
В лингвистической экспертизе, заказанной следствием, говорится, что высказывания носят побудительный характер и направлены на совершение конкретных действий. "Если это неопределённый круг лиц, то это никак не координация. Я могу на трибуне сидеть как болельщик и кричать футболистам: давай, беги, забей гол! Это я координирую их что ли?" - возмущается адвокат Саутиевой.
Русская служба Би-би-си изучила все видеозаписи, которые опубликовала Саутиева на своей странице 27 марта 2019 года с 06:24 до 09:04 утра.
На одной из них слышны крики, свист, видно, как летят стулья. Саутиева все это время находится позади митингующих и на ингушском говорит: "Не кидайте стулья, не кидайте. Строй не ломайте, идиоты. Встаньте в строй".
Еще одна фраза с ингушского переведена стороной обвинения так: "Скажите им, чтобы выравнивались и отходили". На самом деле в этот момент Саутиева снимает железные ограждения, которые разделяли митингующих и росгвардейцев, и говорит: "Подравняйте эти. Подравняйте, скажите им, чтобы они отошли (ушли, вернулись)!"
Адвокат Саутиевой Билан Дзугаев указывает на неверный перевод во время каждого судебного заседания. "При обозрении общей картины произошедшего ясно, что Саутиева призывала граждан к порядку, призывала не оттеснять полицию, не кидать в сторону, где могут находиться полицейские, стулья, ровнять ограждения, поставленные полицией, отойти от полиции", - говорил адвокат на самом первом слушании 15 июля 2019 года.
Кроме того, Саутиеву обвиняют в том, что она "поддерживала среди митингующих агрессивное настроение обещаниями скорого прибытия им на помощь большого количества новых участников для оказания физического сопротивления представителям власти".
Между первой и последней видеозаписями, выложенными Саутиевой, разница 2 часа 40 минут. Из них 2 часа 24 минуты и 11 секунд она провела в прямом эфире.
Ни на одном из видео Би-би-си не удалось услышать призыва к насилию и к оказанию физического сопротивления властям. Саутиева действительно просила людей приехать в Магас, объясняя это тем, что большое количество людей может предотвратить применение силы со стороны Росгвардии: "Делайте рассылку, пожалуйста. У кого есть интернет, простые смс-сообщения. Пускай люди подтягиваются, иначе они могут решиться пойти на штурм". На видео слышно, как Саутиева на ингушском языке обращается к участникам протеста, которые собирают камни и железные прутья перед второй попыткой разгона митинга: "Не берите их, не берите. Положите это. Бросьте их, бросьте!"
На видеозаписи, выложенной в 6:24 утра, Саутиева отдает указания молодым людям: "Снимайте все. Снимай, Мики, все, что происходит. [...] Вам не надо драться, вы должны делать съемки. Это ваша самая главная миссия". Все остальные выкрики Саутиевой, как сказано в заключении эксперта, не имели конкретного адресата. Участники акции несколько раз просили Саутиеву уйти с площади, но она отказывалась: "Я веду прямой эфир, меня смотрит весь мир".
Би-би-си не нашла ни одной фотографии или видеосъемки, где Саутиева выступает перед митингующими.
Следствие в своих обвинениях опирается не только на видеозаписи. В деле фигурирует засекреченный свидетель событий утра 27 марта, который проходит под именем Мурат Исаев. Суду он заявил: Саутиева, "как мне показалось, координировала действия гражданских лиц, выкрикивала различные подбадривающие слова, высказывая свое одобрение по применению насилия к сотрудникам Росгвардии". Свидетель также утверждал, что Саутиева вела себя вызывающе и уверенно.
Адвокат Зарифы подчеркивает, что ни уверенное, ни даже вызывающее поведение не образуют состав уголовной статьи, что свидетель давал показания через два месяца и 10 дней после событий на площади и не уверен в своих показаниях, а лишь утверждает, что "ему показалось".
"Как только она выйдет, я её замуж возьму"Комната в доме на окраине ингушского села Барсуки заставлена банками с соленьями, пакетами с вяленым мясом, шоколадными конфетами и чаем. Мастер салона красоты Аза, хирург Ахмед и работник музея Асинат собирают передачи для арестованных. В доме есть электричество, но отапливается помещение от печки-буржуйки.
Созданная по инициативе жителя Ингушетии Бориса Кадзоева организация "Неотложка" начала работу в июне 2019, после того как начали задерживать участников митинга. К работе сразу подключилась Аза Халухаева.
Женщина написала в "Фейсбук", что желающие помочь заключенным могут оставлять продукты и одежду в трех магазинах Ингушетии: в Назрани, Малгобеке и станице Троицкая. Но люди стали писать, что им было бы легче отправлять деньги. За три дня собрали 90 тысяч рублей. "Первая передачка была не очень, но потом мы научились все делать правильно", - вспоминает Аза.
Хизиру Саутиеву часто предлагают денежную помощь для Зарифы. Недавно даже позвонил ингуш из Казахстана, предлагал деньги. "Мне эти деньги не нужны. Я ему сказал, если хочешь помочь - есть организация "Неотложка", отдай им. И он передал им 150 тысяч рублей".
Image caption
Аза Халухаева собирает пакеты с едой для задержанных
Брат Зарифы рассказывает, что её поддерживают не только на воле, но и в самом СИЗО: "Она сама об этом не знает, но за ней там внутри вайнахи присматривают. Мне звонят мне, говорят, не переживай, с ней все будет хорошо".
Сестра говорит, что после задержания Зарифу стали сравнивать с ингушкой Айной Мартазановой. Будучи секретарем партийной организации, в 1972 году Мартазанова публично осудила передачу Северной Осетии бывших ингушских земель. После этого её уволили с работы, исключили из партии, а мужа вынудили развестись с ней.
Адвокату Зарифы иногда бесплатно отпускают продукты в магазинах в Ингушетии: "Куда бы я не пришел, будь то похороны или свадьба, люди обступают и спрашивают о ней, предлагают помощь, передают приветы". "К нам приходили парни, говорили, как только она выйдет, я её замуж возьму", - смеется сестра Зарифы.
Несмотря на такую поддержку, семья Саутиевой переживает из-за того, что она попала в тюрьму. "В этом доме я хозяин. Из-за того, что женщина, за которую я должен был отвечать, туда попала, это для меня удар", - сокрушается Хизир. Он говорит, что больше не позволит ей заниматься "активизмом".
После протестовЮнус-Бек Евкуров, чья отставка была одним из требований митингующих, досрочно ушел с поста главы региона 24 июня прошлого года. В своем обращении к жителям Ингушетии он сказал, что единство народа проходит испытание на прочность: "Я не слепой, власть не затмила мне глаза. Давайте наберемся мужества сказать, что все мы - власть, которую я представляю, общественные, религиозные организации - ответственны за то, что сегодня мы разобщены".
Свое мнение о задержанных Евкуров высказал после отставки в интервью ингушскому телевидению: "И сегодня, если у меня спросить, была бы моя воля, я бы их не выпустил ни в коем случае. […] Я не хочу, чтобы они вышли. Я считаю, чтобы то, что Всевышним определено за такие злодеяния, они должны понести наказание".
"Все они твердили, что Евкурова никогда не снимут, хотя главной целью протеста это никогда и не было. Но единственным реальным итогом стало то, что Евкурова сняли, а гражданские активисты оказались за решеткой", - говорит Зарифа Саутиева.
"Кремль кинул ингушам эту конфетку в виде отставки Евкурова. Людям показалось, что что-то улучшится, да, нас услышали. Но как показывает практика, по сути это муляж", - говорит журналистка Изабелла Евлоева.
Изабелла Евлоева на Всемирном конгрессе ингушского народа, где обсуждали соглашение о границах между Чечней и Ингушетией
В 2019-м году по делу об участии в мартовском протесте было задержано 34 человека. Большую часть из них обвиняют в "применении насилия, не опасного для жизни или здоровья, в отношении представителей власти", при этом восемь человек, по версии следствия, совершили "опасное для здоровья" насилие.
Саутиеву и еще пять человек обвинили сразу по трем статьям: организация и применение опасного для здоровья насилия, а также организация экстремистского сообщества и участие в нем.
Несколько задержанных по обвинению в применении насилия, не опасного для жизни, получили сроки, и двое из них уже вышли на свободу.
Аресты продолжаются до сих пор: на прошлой неделе в Ингушетии были задержаны и посажены в СИЗО на два месяца еще четыре человека. Всего, по данным сайта Кавказский узел, преследованиям подверглись около 100 человек. Из них 36 прямо сейчас находятся в местах заключения.
После марта 2019 года ни одна заявка на митинг в Ингушетии не была одобрена.
Сотрудница музея, в котором работала Зарифа, рассказывает, что у ее коллеги на рабочем столе была наклейка "Я не согласен, я не передам" - один из лозунгов первых митингов в Магасе. "Директор это увидел и как с цепи сорвался. Об этом потом даже в правительстве узнали", - вспоминает Марина. Наклейку пришлось снять. Девушка винит себя за то, что не делает ничего для поддержки Зарифы, говорит, что вышла бы на одиночный пикет, но боится: "Мои родители всё время боятся: держи рот на замке, ничего не говори, не высовывайся. Для них лучше, чтобы у меня не было мнения".
Уволенный полицейский считает, что митинги никакой пользы не принесли.
Жительница Назрани Зарема Белхороева уверена, что и Зарифу, и других обвиняемых по делу посадили в назидание остальным: "Не важен ваш возраст, ваш авторитет, ваша религиозная составляющая, ваш пол тут не важен. Не рыпайтесь ни на каком уровне, ни женщины, ни старики".
Зарифа утверждает, что желание что-то делать у нее нисколько не отбили, а энтузиазма стало еще больше. Выйдя на свободу, она не собирается уезжать из Ингушетии, а хочет заняться созданием базы данных исторического архива, думает над проектом, посвященном жертвам ДТП в регионе: "В общем, у репрессированного сотрудника Мемориального комплекса жертвам репрессий много планов;). Символично, правда?"
https://www.bbc.com/russian/features-51413270
