Автор Тема: Имамат Шамиля  (Прочитано 28451 раз)

Оффлайн Абд-ур-Рахман

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 4714
Имамат Шамиля
« : 20 Апреля 2016, 23:29:37 »
НАРОДНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ БОРЬБА ДАГЕСТАНА И ЧЕЧНИ

ПОД РУКОВОДСТВОМ ИМАМА ШАМИЛЯ

ПЕРЕЧЕНЬ ДОКУМЕНТОВ
https://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/XIX/1800-1820/Nar_osv_borba/index.htm

АРАБСКИЕ ПИСЬМА ШАМИЛЯ В СЕВЕРО-ОСЕТИИ

https://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/XIX/1840-1860/Samil/Pisma1/text.htm

Назрановский поход имама Шамиля

https://halifat.net/index.php/topic,4830.msg30991.html#msg30991

Османцы и имам Шамиль

https://halifat.net/index.php/topic,4857.msg31216.html#msg31216

Захария Чохский
https://halifat.net/index.php/topic,5202.msg34050.html#msg34050

Штурм Ведено
https://halifat.net/index.php/topic,3340.msg34551.html#msg34551


Гуниб

https://halifat.net/index.php/topic,4117.msg26263.html#msg26263


Чеченцы и имам Шамиль

https://halifat.net/index.php/topic,4913.msg32020.html#msg32020


Имамат и ваххабиты

https://halifat.net/index.php/topic,3340.msg33397.html#msg33397


наиб Турач ал-Карати ал-Авари

https://halifat.net/index.php/topic,3340.msg37557.html#msg37557


Гази-Мухаммад, сын имама Шамиля

https://halifat.net/index.php/topic,3340.msg37558.html#msg37558

================================================

Известно, что до появления мюридизма кавказские племена не имели никакой крепкой связи и были очень разрознены и даже враждебны друг с другом.

Н. А. Добролюбов. "О значении наших последних подвигов на Кавказе". Собрание сочинений в девяти томах. Том пятый. Статьи и рецензии (июль-декабрь 1859)


================================================



ОБ ИМАМЕ ШАМИЛЕ - Русский энциклопедический словарь - 1879 год

Шамиль (Самуилъ), кавказский имам (ум. 1874); р. [родился] в последних годах прошлого столетия, в ауле Гумри. Время его детства совпадает с распространением между кавказскими горцами нового религиозно-политического учения мюридизма, проповеданного Кази-муллою и др. Ещё юношею Ш. увлекся этим учением, основными догматами которого были «джигад» война, с неверными и безусловная преданность имаму и сделался  сам апостолом мюридизма. Кази-Мула, считал его лучшим своим сподвижником и, при общих усилиях их; возстание скоро; вспыхнуло и разлилось по всему Кавказу. Но вскоре аул Гумри, где заперлись Кази-Мулла, Ш. и большинство мюридов, был осажден русскими войсками. Горцы дрались отчаянно, защищая своего имама, но аул быль взят, Кази-мулла убит, а Ш. тяжело ранен; восстание было подавлено  и, казалось, навсегда, но Ш., едва оправившись от ран, снова стал склонять горцев к восстанию. Он "был признан имамом и упорная борьба, возгорелась снова. С 1834 по 1859 г. Ш. быль главою восстания и энергично поддерживал борьбу. Но со взятием аула Гуниба и захватом в плен Ш. Кавказ был окончательно покорен, а Ш. привезен в Росою с двумя сыновьями и тремя женами. Посетив Петербург и Москву, Ш. отправился на жительство в Калугу, потом а Киев, откуда дано было ему дозволение совершить странствование в Медину, где он и скончался. Бесспорно Ш. обладал знанием людей и умением ими пользоваться, энергично вел борьбу и даже, по мнению некоторых горцев, мог бы еще держаться в горах, если б не поскупился на деньги. Старший сын Ш., взятый в плен, воспитывался у нас в корпусе, но, отпущенный на Кавказ, умер в чахотке; из двух других сыновей один служит в Собмтвенном Е. И. В. Конвое, а другой остался в Константиноноле и в последнюю войну назначен был предводителем черкесов, как враждебный России.

Русский энциклопедический словарь, издаваемый профессором С.-Петербургскаго университета И. Н. Березиным. Отд. 4, т. 4: Ч - I -Ш - Щ - Ъ - Ы - Ь - ? - Э - Ю - Я - Ф [фита] - И [ижица].
Санкт-Петербург: тип. т-ва "Общественная польза", 1873-1880. 1879



=================================================

Хаджи Мурад Доного: "Блеск даг. сабель" Карахи - самый авторитетный источник о Кавказской войне
(16 июн. 2020 г)

https://youtu.be/2K_kMKGt1c0





Хаджи-Мурад Доного: «Для одних Шамиль — предмет панегириков, для других — нелицеприятных пасквилей»
00:00, 27.12.2020 28

На Кавказе последние несколько месяцев идет полемика между чеченским оппозиционным блогером Тумсо Абдрахмановым и дагестанцами. Причиной конфликта стала роль имама Шамиля в Кавказской войне. Герой имам Шамиль или не герой и отменяют ли его заслуги переговоры после Гуниба — это дело оценочных суждений, которые каждый определяет для себя сам. Но, прежде всего нужно разобраться с тем, что на самом деле происходило в то время между имамом Шамилем, его наибами (заместителями) и русской армией. Колумнист «Реального времени» Карим Гайнуллин побеседовал на эту тему с доктором исторических наук, специалистом по Кавказской войне Хаджи-Мурадом Доного.


«Народно-освободительная борьба горских народов велась под знаменем Ислама»
— Хаджи-Мурад эфенди, советская историография видела в Шамиле героя национально-освободительного движения. В то же время царская историография считала его предводителем секты мюридизма. Было ли такое движение — мюридизм? И чем отличается мюридизм от предыдущих локальных восстаний горских феодалов?
— Понятие «мюридизм», возникшее в российской имперской историографии, перекочевавшее в советскую и постсоветскую, сегодня не популярно у исследователей истории Кавказской войны. В идеологической поддержке военных мероприятий самодержавия утверждался тезис о приверженности горцев к «мюридизму» — доктрине, которая, по мнению имперского историка Р.А. Фадеева, служила «показателем основной страсти и главного облика Исламизма с ненавистью к неверным».
В этом контексте давно уже назрела необходимость поставить точку в определении легитимности понятия «кавказский мюридизм». В одних случаях оно употреблялось для обозначения движения некоторых народов Кавказа, в других — представлялась в виде особой идеологии. Концепт «мюридизма» вместе с производными от него формулировками нередко включает в себя практически все черты и направления борьбы горских народов. В связи с чем необходимо помнить, что вооруженные действия всех трех имамов (Гази-Мухаммад, Гамзат и Шамиль) или «борьба за веру» определялись не только антиимперским и антифеодальным характером. Нередко борьба разворачивалась против общин и представителей мусульманской элиты, не признававших власть имамата. Ясно одно — народно-освободительная борьба горских народов велась под знаменем Ислама.
До войны горцев под началом трех имамов также были попытки ведения военных действий против империи. Например, так называемое ханское восстание в Дагестане (1819 г.), где идейным вдохновителем вступал известный алим Саид Араканский. Однако идея Араканского объявить джихад под руководством аварского хана имела мало общего с более поздней борьбой трех имамов, возникшей в полунезависимых союзах сельских обществ Дагестана, которые были непримиримым и давним противником династии местной мусульманской элиты. Еще ранее с переменным успехом действовал Сурхай-хан II Гази-Кумухский, необходимо назвать и деятельность чеченского шейха Мансура. Это мы говорим о событиях в основном на территории Дагестана и Чечни, тогда как на Северо-Западном Кавказе против российской экспансии много лет вели борьбу черкесы.


Фотопортрет Шамиля работы Г. Деньера, 1859 год.

«Чем крупнее историческая личность, тем она многограннее для восприятия»
— Кто такой имам Шамиль для истории Кавказа? Почему его личность до сих пор вызывает споры?

— Споры обычно начинают те, кто не совсем ясно имеет представление о событиях тех времен. В 1834 году Шамиля избирают имамом Дагестана. Через несколько лет, в 1840 году, Шамиль был избран и имамом Чечни. Начиналась Великая Кавказская эпопея. На протяжении многих лет она была предметом пристального внимания ученых, писателей, поэтов. Множество документов, извлеченных из архивохранилищ и частных собраний, стали показателями героической борьбы народов Кавказа во главе с их лидером Шамилем, серьезных преобразований в горском обществе.

Жизнь Шамиля можно разделить на две части. Первая, в которой он предстал как воин и государственный деятель, завершилась в августе 1859 года. Она осталась в истории как трагическая и героическая эпоха, олицетворением которой был он — имам Шамиль.

Вторая, начавшаяся с Гуниба и закончившаяся в Аравии, есть исключительно его личная жизнь, наполненная размышлениями о прожитом, думами о будущем своего народа, семьи и потерях близких; «дипломатическими» отношениями с петербургским кабинетом и главной целью — совершить хадж и покинуть Россию. В этой части Шамиль принадлежал себе, но имя его уже давно стало достоянием мировой истории.

Для одних Шамиль — предмет сладостных панегириков, для других — нелицеприятных пасквилей. Чем крупнее историческая личность, тем она многограннее для восприятия, труднообъяснима из-за деяний, не вписывающихся в обычные этические сентенции. Смысл личности, достойной зваться исторической, в том, что «она повторяется в каждом новом поколении, но участвует в его жизнебытии не как гость издалека, а как непосредственный учитель жизни».

В любом случае, достоинства и слабости этой яркой личности можно измерить только всемирно-историческими весами. Имам Шамиль — самая известная и масштабная личность в истории Кавказа.

— Гуниб шокирует: всего 400 мюридов сопротивлялись 10-тысячному русскому войску с пушками. Как проходила осада аула?
— Гора Гуниб была полностью блокирована царскими войска­ми. «Войско» Шамиля на Гуни­бе состояло из чуть более 300 чело­век, в том числе женщин и детей, с четырьмя пушками. Как же могло за­кончиться это противостояние? Надеялся ли имам на благополучный исход? Возможно. Ведь были случаи в его боевой жизни и посложнее (например, на Ахульго в 1839 г.). И только груз прожитых лет своей тя­жестью напоминал о том, что война уже длится четверть века, что народ устал воевать, что сеять и убирать урожай уже некому, что мужское население заметно убавилось и пр. Вырублены леса, сожжены аулы и сады, а 25 лет — это целая молодая жизнь. Мальчики, родившиеся в начале войны, в 13 лет становив­шиеся воинами, погибали совсем юными. И вот Гуниб. Он входит в историю Кавказской войны как очередное (которое уже по счету!) сражение, но пока еще никто не знает, последнее ли.
Гора Гуниб считалась труд­нодоступной, но слишком ма­лые силы горцев не могли пол­ностью ее контролировать. Исторические летописи свидетельствуют, что после обоюдного артобстре­ла и не приведших ни к чему переговоров, в ночь на 25 ав­густа около 100 апшеронцев-охотников, используя лапти, крючья, веревки, полезли по крутому склону наверх, пока не наткнулись на сторожевой пост горцев.
Расчет со сторожевым постом был недолгим и жестоким, только три уцелевших горца успели вскочить в караульную башню. Расстреляв все свои заряды, они с обнаженными кинжалами выпрыгнули из башни и бросились на солдат, рубя на­право и налево. Это были мулла и два мальчика — 13 и 17 лет.
«Проколотые насквозь, вертясь, как на вертеле, на трехгранном острие штыков, они все еще про­должали колоть и убивать, и много русских голов положили кругом, пока не испустили свой отчаянный дух», — так писал русский летописец.

Сторожевой пост, взятый апшеронским батальоном, был самый дальний от Гунибского аула, и никто не мог подать ему помощь. Другие батальоны в это время тоже лезли со всех сторон на приступ.
Взобравшись на плато, войска двинулись по направлению к селению Гуниб, куда начали отходить защитники вместе с Шамилем. По пути следования к последнему оплоту имама произошел жестокий кровавый бой. Он был последним.

Предлагаю ознакомиться с интересным фрагментом из истории Апшеронского полка: «...Они (апшеронцы) стояли лицом к лицу с горстью неприятеля, за­севшего в завалах... Мюриды бросают винтовки, выхватывают шашки, кинжалы... и охотники уже в завалах, уже сцепились, схватились не только оружием, но и просто голыми руками со своими врагами. В несколько секунд десять горских трупов уже валялось на земле, озлоб­ленно дерутся остальные горцы, в особенности трое из них. Как фурии, как бешеные кошки, кидаются они в лицо солдатам. Физиономии их искривлены, су­хие пальцы хватают лезвие под­ставленного им штыка, и в то же время левая рука заносит кин­жал над солдатом, одежда их в беспорядке, волосы открыты, рассыпались по плечам, груди обнажены... Но что же это та­кое? Неужели это не сон?! Перед охотниками, представляя из себя оживотворенных ведьм, восста­ют в неистовом виде, вооружен­ные с ног до головы, отбиваю­щиеся и нападающие, как гиены, три женщины. Одна за другой повисли эти несчастные на шты­ках апшеронцев и отброшены в сторону, падают еще двое...»

На этом завершилась последняя кровавая сцена из гунибской эпопеи. Впереди вновь переговоры Шамиля с князем Барятинским и завершение боевых действий на Северо-Восточном Кавказе.


Т. Горшельт. Пленный Шамиль перед главнокомандующим князем А. И. Барятинским. 1863 год. Дагестанский музей изобразительных искусств, Махачкала.

«Женщин отдали в прислуги солдатам, офицерам, казакам, некоторых выдали замуж»
— Ведь Гунибу предшествовали события при Ахульго. Историки говорят, что именно картина этой битвы сподвигла наибов просить Шамиля выйти на мирные переговоры. Что произошло там такого, что заставило воинов Шамиля пойти на этот шаг?
— Тогда, в 1839 году, на Ахульго на самом деле происходили страшные дела — как сама битва, так и последствия. Победители разрушили Ахульго до основания, пленных горцев выслали на 10 лет в российские крепости, мальчиков отправили в Россию, где поместили их в батальоны военных кантонистов, в принудительном порядке крестили, и дети уже с новыми именами растворились на просторах Российской империи. Женщин отдали в прислуги солдатам, офицерам, казакам, некоторых выдали замуж, очень многие умерли от ран и болезней. Впоследствии Шамиль старался обменивать пленных солдат на пленников Ахульго при малейшей возможности. Да, примерно такая же ситуация могла стать и после взятия Гуниба, мы же знаем, как поступают победители, взявшие с боем крепость или город.
В гунибском деле без обмана не обошлось. Когда окруженным в селении защитникам предложили переговоры, они желали просить имама выйти к Барятинскому, выяснить какие будут условия. Однако никто из них не посмел просить об этом Шамиля, тогда обратились к его сыну Гази-Мухаммаду, который и передал просьбу мюридов. Имам не верил в переговоры и только ввиду настойчивости горцев, надеявшихся как-нибудь выйти из трудной ситуации, пошел навстречу их просьбам. К тому же прибывший на окраину Гуниба полковник Лазарев уговорил имама выйти к наместнику на переговоры, обещая при этом, что затем все вернутся на свои места для окончательного решения вопроса. Но выйдя к Барятинскому, Шамиль оказался в западне, назад в Гуниб его не пустили. Увы, его опасения оправдались. Выманив имама на переговоры, командование задержало его, объявив Шамилю, что теперь он должен будет ехать в Санкт-Петербург.
Дело в том, что по сей день мы в плену российских источников, описывающих сцену сдачи Шамиля, с позиции победителей, тогда как существуют и местные — свидетельства участников этого события.
Один из них, Ибрагим из Гимры, впоследствии так описывал последние минуты имама перед его выходом на переговоры к князю А.И. Барятинскому: «…Прибытие имама к главнокомандующему было, прежде всего, следствием многочисленных и настойчивых просьб как внутри селения, так и за его пределами — с условием возвращения его обратно после того, как имам встретится с главнокомандующим. Но русские не сдержали своего обещания и, не допускали к Шамилю его асхабов».
Одержимые оппоненты с упрощенным и примитивным взглядом на Шамиля с удивительной настойчивостью стремятся внушить, что имам обязан был погибнуть на Гунибе, что было бы, кстати, для него проще всего. Но имам и в эти драматические мгновения думал о своем народе, его дальнейшей судьбе и принял решение: уступить миру, отдав себя в жертву. Да и кто же определяет — когда человеку покидать бренный мир! За всю свою боевую жизнь Шамиль много раз оказывался на грани гибели, на его теле было 19 ран, но конец его жизни все не наступал. Не умер он и в Калуге, где умирали члены его семьи, и только в Лучезарной Медине этот миг настал, там он скончался и был похоронен на кладбище «Джаннат ал-Бакия», где нашли свой приют члены семьи пророка Мухаммада (ﷺ), члены его семьи и другие лучшие люди его окружения. Вот такая жизнь была у имама!


Имам Шамиль с сыновьями. Фотопортрет работы А. С. Роинова.

— Как выглядел имамат после Шамиля? Какие регионы продолжили борьбу и как долго она продолжалась?
— С окончанием военных действий на Северо-Восточном Кавказе имамат ушел в прошлое, наступило некоторое затишье. Своей борьбой Шамиль и его последователи добились от империи признания и сохранения своих традиционных форм исторического бытия:
джамаатского самоуправления,
адатского и шариатского права,
исходных форм делопроизводства на арабском языке,
традиционных форм начального образования,
свободы исповедания Ислама,
свободы от воинской повинности,
почти символического размера казенного налога (во много раз меньше того, что платили крестьяне «имперской» национальности).

Этим самым имперская власть признала необходимость считаться со своеобразием страны, с особенностями, традициями и историческим наследием ее народов. Были ли еще такие народы, включенные в состав империи «мирным» путем, и приобретенные подобные права?

Тем не менее волнения, вспышки и небольшие восстания продолжались как на территории Чечни, так и Дагестана. На Западном Кавказе продолжались военные действия, закончившиеся в 1864 году, что повлекло за собой трагедию черкесского народа. Последнее крупное восстание на Кавказе произошло в 1877 году, оно было жестоко подавлено российскими властями.

Карим Гайнуллин

https://realnoevremya.ru/articles/198516-na-kavkaze-razgorelis-novye-spory-o-lichnosti-imama-shamilya

=========================================


ОРДЕНА И ЗНАКИ ОТЛИЧИЯ В ИМАМАТЕ ШАМИЛЯ

Представленные ордена и знаки отличия хранились в коллекции князей Барятинских в имении Марьино. После октября 1917 г. коллекция была национализирована и некоторое время находилась в Военно-историческом музее Народного комиссариата просвещения РСФСР. В 20-х годах XX в. коллекция орденов и знаков отличия была передана в Дагестан в связи с открытием музея в Махачкале. В архиве Дагестанского государственного объединенного исторического и архитектурного музея сохранился акт о передаче 88 орденов и знаков отличия, но поскольку часть из них впоследствии была передана в музеи Грозного и других северокавказских городов, в настоящее время в фондах сохранились лишь ордена и знаки отличия, вручённые Шамилём и его наибами (74 ед.).

Все они, являясь весьма интересным историческим источником, способны обогатить наши знания о военных операциях и отдельных военачальниках Шамиля, системе внутреннего управления и организации воинских контингентов в Имамате, а также об истории развития дагестанского медальерного искусства.

Шамиль сам вручал награды рядовым воинам и высшим чинам своего военно-административного аппарата, но сохранился и2 целый ряд орденов и знаков отличия, которыми награждал своих подчиненных наиб Даниэль-бек (султан Элисуйский). Известны три ордена, которые вручил отличившимся наиб Гаирбек Буртунайский, а знаменитый сподвижник имама Идрис Эфенди наградил неизвестного храбреца орденом, на котором имеется надпись: «Это герой. В битве он нападает, как лев. Героев много, но подобных ему нет. Даровал это Идрис Эфенди в 1267 (1850–1851 г. х. э.)».

Но награды и знаки отличия были не только индивидуальными, о чём свидетельствует хранящийся в музейной коллекции простой серебряный полумесяц, обращенный концами вверх. Выгравированная на нём надпись гласит: «Это храбрецы, которые не бегут от боя и живут среди опасностей», из чего можно сделать вывод, что им был награжден отличившийся в бою отряд, а сам знак крепился на его знамени.

В Имамате Шамиля ордена и знаки отличия изготовлялись местными ювелирами, чем и объясняется различие в их размерах, композиции, орнаменте. Как правило, они имеют форму слегка выпуклой круглой пластины, украшенной зернью, полусферами или чеканными звездами. Что касается изобразительного элемента в оформлении орденов и знаков отличия, то чаще всего на них изображается шашка, реже пистолет или пистолет с шашкой, но, что примечательно, на них нет кинжала, поскольку к тому времени кинжал служил в большей степени символом достоинства, нежели оружием.

В этих орденах и знаках отличия воплотилась дагестанская традиция декоративно-прикладного искусства, но не того уровня, каким обычно отличались женские украшения или изысканные предметы быта. Их художественно-эстетическое оформление соответствуют духу той суровой и трагической эпохи.

В Имамате Шамиля осуждалось проявление малодушия или трусости. Обнаружившим эти качества обшивали правый рукав черкески войлоком или пришивали на спину кусок материи, которые не снимались до тех пор, пока виновный не искупит своей вины, отличившись в бою.

=======================================


Рамазан Абдулатипов сравнил противостояние имама Шамиля с экстремистами и террористами

https://youtu.be/KINsqLWuOE0


==========================================


Малашенко: Кадаритский тарикат на Кавказ принёс имам Шамиль (5 февр. 2022)

https://t.me/youloy_r/2420

https://youtu.be/kbnJoUDCXZ4


========================================



Продолжительная и упорная борьба горцев Чечни и Дагестана  за независимость в первой половине XIX в. выходила далеко за  местные рамки Кавказа. Эта борьба была серьезным фактором, оказывавшим сильное влияние з течение почти 30 лет на международные отношения европейских (Россия, Англия, Франция) и  азиатских (Турция, Иран) стран. Необходимо учесть и то, что  упорная и продолжительная борьба горцев в течение долгого времени ослабляла царскую крепостническую Россию — жандарма  Европы. Недаром Маркс и Энгельс с таким вниманием следили за  ходом этой борьбы, в которой, по оценке Энгельса, «горцы покрыли себя наибольшей славой» ".
С. К. Бушуев.

"Материалы по истории Дагестана и Чечни". Том III, часть I.  Махачкала 1940. Стр. 40


===========================================


Артём Плато: Шамиль - имам нелегитимного теократического государства (04.03.2021)

https://t.me/youloy_r/3864

https://youtu.be/L1nTU9xvHto
« Последнее редактирование: 03 Октября 2024, 01:16:35 от abu_umar_as-sahabi »

Оффлайн Абд-ур-Рахман

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 4714
Re: Имамат Шамиля
« Ответ #1 : 01 Февраля 2018, 20:10:08 »
[ Присяга Шамилю ]

25 Дек 2009
Номер газеты:
2009-12-25 №52
Автор: Абу Мухаммад аль-Хварши (Дагистани)

В истории Кавказской войны есть много интересных, но малоизвестных фактов, которые заслуживают пристального внимания. Эти исторические события являются своего рода вехами на пути вооружённой борьбы мусульман против куфра (неверия) в Дагестане, Чечне и других северокавказских республиках. Одним из таких ярких и значимых событий по праву считается второй съезд учёных Дагестана в с. Харахи, Аварского округа (ныне Хунзахский район), на котором было принято решение присягнуть Шамилю как имаму и повелителю правоверных в Дагестане, а в последующем – и на всём Северном Кавказе.

Всё в мире покроется пылью забвенья,
Лишь двое не знают ни смерти, ни тленья: лишь дело героя, да речь мудреца проходят столетья, не зная конца.

После гибели первых двух имамов Шамиль –ближайший сподвижник Гази-Мухаммада и активный участник газавата – автоматически становится лидером и на некоторое время уединяется в своём доме в ауле Гимры. Днём он постится, а ночи проводит в молитвах, читает Коран, хадисы Пророка ﷺ и предаётся размышлениям о дальнейших своих действиях: после убийства первого, а потом и второго имама дагестанцы начали отходить от Ислама, но Шамиль не сомневался – газават необходимо продолжить. Однако последние события внесли свои коррективы в жизнь и заставили его выработать новую стратегию джихада. (Анализ неудач укрепилего в вере о необходимости держаться Корана и Сунны и действовать согласно их установлениям. Это был единственно верный путь, как сказал об этом Всевышний: «Скажи: «Таков мой путь; я и мои последователи призываем к Аллаху согласно убеждению…» («Юсуф», 108).
Со всех концов Дагестана в Гимры начали стекаться сторонники Шамиля из числа учёных и простых мусульман. Аул превратился в своего рода Исламский центр, куда прибывали верующие поодиночке и делегациями. Дома, улицы и площади Гимры были переполнены желающими жить по шариату. Помняо том, какие беды обрушили на жителей села царские войска во времена первого имама – Гази-Мухаммада, гимринцы не на шутку забеспокоились и потребовали от Шамиля покинуть аул.
В 1836 году (1252 г. х.) Шамиль был вынужден вместе со своей семьёй переселиться в Ашильта, откуда родом была его мать. (Нои оттуда он, преследуемый царскими войсками, вместе с семьёй и группой приближённых мюридов ушёл в ущелья и скрывался там некоторое время.)Покидая село, Шамиль – превосходный оратор, в совершенстве владевший арабским языком, процитировал: «Сотри с лица земли свои дома, которые приводят тебя к слабости. И избегай унижения, ибо унижение и позор – это то, чего можно избежать. Переселяйся, если на родине распространился порок, ведь миндальное дерево на родине (то есть там, где оно растёт. – Прим. авт.) используют как хворост». Он также сказал: «Взгляни на истории тех, кто жил в прошлые века, и ты увидишь испытания, которые не утешат тебя. Ты найдёшь их предводителей глотающими то, что вызывает удушье (или испивающими горькую чашу судьбы. – Прим. авт.), и, довольствуясь этим, сколько же разорвалось сердец?» Сказав так, Шамиль ушёл из Гимры.
 

Два съезда

Некоторое время спустя в джума-мечети с. Чирката прошёл первый съезд учёных, старейшин и предводителей Дагестана, на котором Шамиль официально был избран третьим имамом Дагестана. Однако в связи с тем, что отсутствовали некоторые крупные учёные и мыслители, было принято решение не присягать ему на верность, а отложить этот вопрос до следующего съезда.
Через некоторое время, видя разрозненность мусульман и их недисциплинированность, Шамиль созвал в с. Харахи очередной съезд учёных для принятия в соответствии с шариатом решения о присяге имаму. Харахинская джума-мечеть была переполнена учёными, старейшинами и предводителями войск различных вольных обществ Дагестана. В те времена социально значимые вопросы решались в мечети. Мечеть была и домом, в котором совершали намаз, и университетом, в котором обучались студенты. Она была центром, где собирались верующие для решения задач, стоящих перед Исламским обществом; отсюда уходили на фронт и сюда возвращались после боя, отсюда провожали в последний путь погибших и здесь женились. Съезд под председательством Шамиля проходил три дня. На нём учёные разошлись во мнении относительно дозволенности приносить присягу имаму. Разгорелась ожесточённая дискуссия. Одни учёные считали, что согласно Корану и Сунне нужно присягать на верность Шамилю как законно избранному имаму. Другие же, напротив, говорили, что этого делать нельзя, так как, по их мнению, верховный имам (амир) должен быть курайшитом. При этом каждая из сторон приводила свои доводы и аргументы. Когда диспут знатоков Корана и Сунны зашёл в тупик, Шамиль обратился к делегатам съезда: «О учёные мужи Дагестана, я вижу тщетность вашего диспута и его безрезультатность. С вашего позволения мне бы хотелось пригласить сюда муджтахида* нашего времени и выдающегося учёного эпохи Загалава аль-Хварши. Давайте предоставим ему право вынести решение по данному вопросу и подчинимся его решению, каким бы оно ни было, ибо он наиболее знающий среди нас и наиболее сведущий в вопросах Исламской религии». Присутствующие согласились: приняли решение пригласить на съезд Загалава и сделать его третейским судьёй. Никто из них не ставил под сомнение его компетентность, искренность и праведность. Загалав славился глубокими и всесторонними знаниями Корана и Сунны, безупречной репутацией и был непревзойдённым знатоком Исламского права (фикха). Шамиль самнаписал письмо учёному, в котором просил его прибыть на данный маджлис (съезд) и послал за ним гонца. Загалав как праведный учёный не мог не откликнуться на зов имама. Он принадлежал к числу тех учёных, о которых Посланник Аллаха ﷺ сказал: «Когда будете проходить мимо садов Рая, то паситесь в них». Его спросили: «А что это за сады Рая, о Посланник Аллаха?», он ответил: «Это люди, поминающие Аллаха» (ат-Тирмизи, 3509). Кто же они, «люди, поминающие Аллаха»? Это те, которые изучают Слово Аллаха, практикуют его в своей жизни, в жизни своей семьи и воюют за то, чтобы Слово Аллаха было превыше всего: превыше всех норм и обычаев, превыше всех мнений и взглядов, превыше всех идей, законов и Конституций!
 

Загалав Аль-Хварши

Прибыв в Харахи, Загалав внимательно выслушал каждую из сторон. После этого он обратился к участникам съезда, и в первую очередь к тем, кто считал присягу Шамилю недозволенной: «О учёные мужи Дагестана, вы ошиблись в самом основании поставленного вопроса. В данном случае речь идёт не о присяге халифу (повелителю правоверных во всём мире), а об имаме некоторой части мусульман, которые оказались изолированными от остальной части Исламского мира. Поистине, Всевышний Аллах обязал троих мусульман, которые выходят в путь, выбрать одного из них амиром, и чтобы двое других подчинились ему, как об этом сказано в достоверном хадисе Пророка ﷺ. Что же делать верующим, которые находятся вдали от центра Халифата и султан турецкий не помогает им? Тем временем неверные и вероотступники не позволяют им жить по законам Аллаха, создать Исламское государство и подчиниться мусульманскому правителю. Они захватывают земли мусульман, глумятся над ними и их религией, покушаются на их честь и достоинство. Как быть мусульманам, если у них нет предводителя, который защитил бы их права и религию? И где вы, да смилуется над вами Аллах, найдёте курайшита (т. е. потомка Пророка ﷺ, выходца из племени курайш. – Прим. авт.)? Поэтому присяга Шамилю в данном случае необходима и даже обязательна для того, чтобы его статус имама в полной мере соответствовал шариату». Затем он встал, воздал хвалу Аллаху, подошёл к Шамилю, протянул ему правую руку и от имени всех участников съезда присягнул на верность. Он был первым, кто в Дагестане вынес такую фатву** и присягнул имаму. Его примеру последовали и остальные участники съезда, после чего Загалав, который был старше Шамиля, сказал: «Мой сын Шамиль, я не боюсь ошибиться в сегодняшнем иджтихаде***, однако я опасаюсь, что тебя может постигнуть то, что постигло многих предводителей до тебя, которым Аллах даровал власть над людьми… Когда твоё войско увеличится и ты одержишь победы, когда в твоих руках окажется власть и сила и когда тебе придётся решать судьбы людей, не забывай об Аллахе. Будь сильным и справедливым, кротким и милосердным. Не обольщайся этим миром и не возлагай большие надежды на него. Помни, что в конечном итоге мы все покинем этот мир и вернёмся к Создателю». Далее Загалав продолжил: «Я знаю историю сподвижников Пророка ﷺ, их последователей (таби`унов), добрых предшественников (салафу-ссалих) и тех, кто был после них так, будто я рос вместе с ними и жил среди них. Хотя и нет здесь возможности подробно рассказывать о них, всё же я вкратце напомню тебе некоторые моменты из жизни Исламской уммы, чтобы предостеречь от возможных ошибок». После чего он принялся перечислять трагические события из политической истории Исламской уммы. Начав с династии Омейядов, он в качестве примера привёл трагическую историю Хаджаджа ибн Юсуфа ас-Сакафи и Абдуллаха ибн аз-Зубайра и рассказал о том, что между ними произошло.Затем он перешёл к династии Аббасидов, вкратце рассказал о них и о допущенных ими политических и идеологических ошибках. Он также упомянул о заблудших сектах фатимидов, карматов и им подобных еретических группах, которые сеяли смуту и творили несправедливость в разных концах Исламского мира. И он подвёл итог своему рассказу: «Прошли те времена со всеми, кто жил в них.И сегодня всё это подобно сновидению. Пройдёт немного времени – и мы уйдём из этого мира, со всеми своими помыслами и деяниями, ибо нет вечного царства, кроме царства Аллаха, и нет вечной власти, кроме власти Аллаха…» После этих слов Загалав обратился с мольбой к Аллаху: «О Аллах, внуши ему (Шамилю) справедливость и мягкость по отношению к Твоим рабам. Сотри с лица земли несправедливость и тиранию, сделав его джихад причиной для этого; пусть его разящий меч станет средством удаления порока, разврата и противодействия шариату. О Аллах, продли его имамство и сделай его повелителем правоверных на всём Кавказе, пока наши внуки не увидят своих детей. О Аллах, помоги тем, кто помогает Твоей религии, и оставь без помощи и поддержки тех, кто оставил Твою религию…» Услышав его мольбу (ду`а), Шамиль заплакал. Плакали и все присутствующие, пока от слёз не намокли их бороды. На этом съезд учёных в Харахи завершился. Съезд принял историческое решение.
Была поставлена точка ещё в одном принципиальном вопросе – в вопросе присяги имаму, и в течение последующих более чемдвух десятилетий все, кто участвовал в джихаде под предводительством Шамиля, приносили присягу верности, что является непременным условием джихада во все времена.
 
(Текст написан на основе рукописи на арабском языке Имам-Мухаммада из Гигатли «Хроника событий».)
* Муджтахид – тот, кто выносит решение на основе иджтихада.
** Фатва – решение по религиозно-юридическому вопросу, которое выносит авторитетное лицо.
*** Иджтихад (арабск. «приложение максимальных усилий», «усердие») – вынесение учёным самостоятельного религиозно-правового решения на основе источников шариатского законодательства (Коран, Сунна, иджма`, кыяс).

=====================================




«Затем после событий и военных походов под предводительством имама Шамиля, после произошедшего в селении Чирката, где его приняли и избрали имамом пришедшие на съезд делегации учёных, военачальников и старейшин различных округов и вольных обществ, все они вместе с имамом начали обходить аулы и округа и затем прибыли в селение Харахи (ныне Хунзахский район Дагестана — прим. пер.), Шамиль созвал совет в центральной мечети села и потребовал от них (учёных, полководцев и остальных мусульман — прим. пер.) принести ему присягу, чтобы его имамство соответствовало шариату. Начались долгие дебаты и дискуссии между учёными, которые разошлись по данному вопросу. Некоторые сказали, что присягать имаму по шариату дозволено, другие же считали, что делать этого нельзя. Каждая из сторон приводила доводы в пользу своей точки зрения. Тогда имам Шамиль сказал: «О учёные эпохи! Я вижу, как собрание сотрясается от гула ваших голосов, топчась на месте. Если вы сочтёте необходимым, я приглашу сюда муджтахида эпохи и выдающегося учёного нашего времени Загалава аль-Хварши, чтобы предоставить ему право разрешить данный вопрос. Тогда мы остановимся на его решении и примем его (решение) смиренно и с покорностью, каким бы приятным или горьким оно для нас не оказалось». Учёные поддержали его предложение и имам написал Загалаву письмо…

Когда Загалав прибыл к ним и они объяснили ему ситуацию, а там присутствовало огромное количество выдающихся учёных и большая толпа старейшин и знатных мусульман, он сказал: «О учёные мужи! Вы отклонились от самой основы вопроса и поэтому не достигли цели (букв. поэтому ваша стрела не попала в яблочко, — прим. пер.). Вы разошлись из-за того, что сравнили данную присягу с присягой Верховному Имаму — Халифу Посланника Аллаха, ﷺ. Почему вы упустили из виду то, что следует делать общине мусульман, которая выпала из-под опеки Верховного Имама и до которой не доходит помощь его всепоглощающего войска?»

Затем он (Загалав) по своему обыкновению широко улыбнулся, обнажив свои коренные зубы, и сказал: «Воистину, Всевышний Аллах обязал троих мусульман, когда они выходят в путь, избрать одного из них амиром, чтобы двое остальных подчинялись ему. С таким смыслом передаётся достоверный хадис. И откуда вы (здесь) найдёте курайшита, да помилует вас Всевышний Аллах?».

Затем он (Загалав) встал, воздал хвалу Всевышнему Аллаху, схватил руку Шамиля и на полномочиях и с согласия всех присутствующих на собрании присягнул ему на верность, после чего обратился с мольбой ко Всевышнему Аллаху и сказал: «Мой сын Шамиль, я не боюсь ошибиться в принятии решения по этой присяге, более всего я опасаюсь за исход твоего дела…»

(Хроника летописца Имам Мухаммада Гигатлинского, стр. 121).

Перевод Абдулхалима Абдулкаримова
« Последнее редактирование: 12 Февраля 2021, 14:31:55 от abu_umar_as-sahabi »

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Re: Имамат Шамиля
« Ответ #2 : 07 Августа 2019, 18:08:04 »
"Встают на колени и говорят: Рамзан, ты наш герой". Как Кадыров поссорился с дагестанцами
16 августа 2019

Глава Чечни Рамзан Кадыров обвинил имама Шамиля - предводителя кавказских горцев в XIX веке - в том, что он сначала воевал против России, а потом перешел на ее сторону. Дагестанцы отреагировали на слова Кадырова митингом и гневными комментариями. Русская служба Би-би-си поговорила с общественником, который съездил к главе Чечни и обсудил с ним роль Шамиля и отношения между кавказскими народами.

Спор между Кадыровым и дагестанцами разгорелся 7 августа. В этот день глава Чечни дал интервью чеченскому информационному агентству: речь шла о событиях 20-летней давности, когда вооруженные формирования вторглись в Дагестан.

В конце интервью Кадыров упомянул имама Шамиля - уроженца дагестанского села Гимры, который в XIX веке вел войну против России на протяжении 25 лет. По словам Кадырова, 19 из них он воевал в Чечне и способствовал уничтожению больше половины чеченцев.

"Приведший чеченский народ к жесточайшей трагедии человек сам дал клятву верности России в обмен на титул дворянина", - говорит Кадыров. "Что это, если не террор против Чечни и чеченского народа, осознанный или нет? Или двойные стандарты зародились еще в XIX веке?", - задается вопросом глава Чечни.

На эти слова отреагировали журналисты, общественные и религиозные деятели. В Махачкале на следующий день прошла акция протеста, в которой участвовало около 100 человек. Боец смешанных единоборств Хабиб Нурмагомедов опубликовал пост в своем "Инстаграме", где написал, что ему стыдно, потому что он знает, насколько он далек от того, чтобы быть похожим на имама Шамиля.

Общественный деятель и телеведущий Максим Шевченко записал видео, в котором подверг критике слова Кадырова и сказал, что "Рамзан дал заднего" после слов о Шамиле". Позже Шевченко выложил еще одно видео, в котором рассказал, что ему позвонил спикер чеченского парламента Магомед Даудов. "Это, конечно же, слова резкие и обидные для любого кавказца и любого мужчины и я, конечно же, готов взять их обратно", - сказал он.

"Напиши свой номер"
Позже Рамзан Кадыров в своем "Инстаграме" провел эфир и обратился к тем, кто подверг критике его слова, назвав их шнурками и шайтанами, которых остановит только пуля. "Пошли вы знаете куда? Подальше. Назначьте время и место и посмотрим, кто есть кто", - говорит Кадыров.

Чеченский лидер обвинил комментаторов в том, что они удаляют аккаунты, когда он пишет им: "Напиши свой номер". "Я нескольких привез, встают на колени и говорят: "Рамзан, ты наш герой, такого как ты, на Кавказе нет". В том же эфире Кадыров повторил, что Чечне от имама Шамиля пользы не было.

"Если вы называете Шамиля Басаева, который вторгся в Дагестан, террористом, то как мы должны называть того, кто вторгся к нам в республику и 19 лет воевал?" - спрашивает Кадыров.

Кадыров позвал дагестанцев приехать в Грозный и провести митинг там. На призыв отреагировал сопредседатель Российского конгресса народов Кавказа Руслан Курбанов. Он сказал, что готов приехать в Грозный.

Уже на следующий день Курбанов съездил в Чечню и записал интервью с руководителем региона. Отрывок видео Курбанов выложил на своем канале в YouTube. Кадыров говорит Курбанову, что не отказывается от своих слов, а его обращение было адресовано не к дагестанцам, а к "кнопочным героям", которые оскорбляют его, его народ и его отца.

В разговоре с Би-би-си Руслан Курбанов рассказал, что вопросы не были согласованы, что интервью началось спонтанно и продолжалось четыре с половиной часа. По словам общественника, он поехал поговорить с Кадыровым, так как политическая верхушка Дагестана разгромлена после массовых антикоррупционных задержаний в республике.

"Высказать консолидированную позицию Дагестана по имаму Шамилю некому. У нас не национальная элита во власти, которая выросли на примере собственных исторических героев, это все пришлые люди - Васильев, Здунов, Иванов. Они не могут за имама Шамиля ответить, спросить, обсудить", - говорит Курбанов.

Герой или предатель?
Диалог с главой Чечни Руслан Курбанов описывает как напряженный. Общественник объясняет, почему Кадыров именно сейчас решил заговорить об Имаме Шамиле: "Кадыров заявляет, что каждый год наблюдает за тем, как в Дагестане празднуют ежегодно разгром боевиков, которые вторглись в республику с территории Чечни. Его возмущает, что вторгшихся боевиков называют чеченскими террористами".

Рамзан Кадыров в разговоре с Курбановым описал события августа 1999 года так: изначально вторглись в Дагестан дагестанские боевики, которые впоследствии запросили поддержки у Шамиля Басаева. Их федеральные силы вытеснили в Чечню, и уже там продолжилась активная фаза боевых действий.

"Он говорит, если бы боевики были полностью побеждены в Дагестане, то с кем тогда мы воевали в Чечне?" - по словам Курбанова, глава Чечни ставит вопрос корректности формулировок по отношению к событиям, предшествовавшим второй чеченской войне (началась в 1999 году).

Кроме этого, рассказывает общественник, Кадыров задается вопросом, почему имам Шамиль, который принял условия почетного плена со стороны царской власти, считается героем, а самого Кадырова и его отца в сетях называют предателями.

Параллельмежду Кадыровым-старшим и имамом Шамилем также провел чеченский блогер Тумсо Абдурахманов.

Враг Кадыровых. Как живет чеченский блогер, которому объявили кровную месть
Он говорит, что слова Рамзана вызывают у него удивление, так как его отец сделал почти то же самое. "Почему почти? Потому что в отличие от имама Шамиля твой отец не сдался, он перешел на сторону России", - говорит Абдурахманов. Блогер использует архив видеосъемок, на которых Кадыров-старший называет христиан собаками Аллаха и призывает жителей Дагестана и всей России сказать правду как она есть.

Полная версия интервью Руслана Курбанова с Рамзаном Кадыровым будет опубликована в интернете 18 августа.

https://www.bbc.com/russian/news-49361530


========================

Шамиль Басаев про имама Шамиля

https://youtu.be/_mgDOUZGETA

Азамат Эрзанукаев: имам Шамиль - андиец

https://youtu.be/hMgkOklZ5GM

07.09.1859 - 160 лет окончания Великой Кавказской войны в Дагестане, падение Гуниба и конец Имамата (по старому стилю 25.08.1859)

« Последнее редактирование: 12 Февраля 2021, 14:38:10 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн Абд-ур-Рахман

  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 4714
Re: Имамат Шамиля
« Ответ #3 : 13 Декабря 2019, 03:26:15 »
Проведший  три  года  (1846–1849)  в  плену  у  горцев  унтерофицер  русской  армии  К.  Калиновский  оставил  описание  жизни  и  быта  русских  дезертиров  и пленных, обустроившихся неподалеку от одной из ставок Шамиля — Ведено. «Русская  команда  Шамиля»  насчитывала  около  двухсот  человек  и  составила  отдельное поселение — «солдатскую слободку», которая, по сведениям К. Калиновского, отличалась «красотой и порядком» (РГВИА. Ф. 14719. Оп. 3. Д. 546. Л. 2). Между тем общее число русских беглецов в имамате, в описываемое К. Калиновским время, насчитывало около двух тысяч. Имам высоко ценил русских пленников, обладающих ремесленными навыками. Большинство жителей солдатской слободки и составляли мастера-ремесленники:  «кузнецы,  слесари,  столяра,  плотники,  сапожники,  портные и даже токарь; шорник и бичевник; здесь также живут артиллеристы и  барабанщики,  словом,  как  будто  бы  наши  полковые  хозяйственные  мастерские...» (РГВИА. Ф. 14719. Оп. 3. Д. 546. Л. 2).

В ходе военных действий «русская команда» использовалась в качестве обслуги артиллерийских орудий и отвечала за сохранность обоза. Шамиль содержал  «своих  русских»  на  средства,  поступающие  от  населения  имамата.  Довольствие русского отряда было скромным, но, очевидно, достаточным для удовлетворения минимальных потребностей в одежде и пище: «...рубашки, шаровары,  хиталы  (товлинские  башмаки)  получают  ежегодно  по  две  штуки,  папахи, черкески и шубы выдаются им тогда только, когда окажется в этой части одежды необходимость; хлеб получают ежедневно в натуре мукою, на каждого в день по лопатке имеющей в квадрате четверть аршина, соль ежемесячно в до-статочном количестве, говядину же когда и как попало...» (РГВИА. Ф. 14719. Оп. 3. Д. 546. Л. 2).

Как сообщает К. Калиновский, некоторые русские пленники входили в не-посредственное  окружение  Шамиля.  Так,  идею  о  необходимости  устройства  собственной артиллерии имаму подали его русские слуги — Насып и Алей. В то же время беглые солдаты, не вошедшие в «русскую команду Шамиля», влачили самое жалкое существование, находясь в положении домашних рабов.

Русские беглецы становились частью общества имамата, а кроме того, меняли  религиозную  идентичность,  принимая  Ислам.  Наблюдательный  К.  Ка-линовский  называет  беглецов  —  «изменниками  вере  и  Отечеству» (РГВИА. Ф. 14719. Оп. 3. Д. 546. Л. 26).

"«Настоящий кавказец» и другие: генезис фронтирных идентичностей в эпоху Кавказской войны" Амиран Тариелович УРУШАДЗЕ

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Re: Имамат Шамиля
« Ответ #4 : 05 Января 2020, 07:50:02 »
Абдурахман Казикумухский пишет в «Книге воспоминаний», описывая кавказскую войну:

«И если бы не наше великое терпение в жару и холод перед тяготами воины с многочисленными русскими войсками, основанное на единении наших людей, как младших так и старших, в преодолении трудностей, то завершился бы джихад среди нас поражением много лет назад».


=================

Когда имам Шамиль, да смилуется над ним Аллах, выходил на Джихад, все оставшиеся жители села просили у Аллаха победы для него.

Абдурахман Казикумухский в «Тазкирате» говорит, что из дома имама Шамиля был слышен голос его домочадцев, которые читали зикр и делали дуа за имама, пока не придет благая весть.

http://t.me/talibru


=============================================



В конце 1838 года, в виду все боле возроставшей власти Шамиля в горах, ген. Головин представил свои предположения о действиях наших в 1839 году. По рассмотрении их, Император Николай  собственноручно написал:

«В военном отношении, для упрочения нашего владычества на Кавказе, предстоят два главных предмета:

1) Покорение горских народов, т.е. Черкес и пр., со всеми мерами, из сего истекающими.

2) Покорение и усмирение горного Дагестана, или под общим названием левого фланга.

Первое необходимо довершить и потому, что уже начато, и можно сказать успешно исполняется, если постоянно продолжится постепенное оного довершение; и потому, что по удобству на сей край внешних влияний требует скорейшего устранения всех к тому способов.

Второе равно необходимо, ибо без оного, ни покоя, ни верного владычества иметь на Кавказе не можем.

Меры к исполнению первой цели не требуют перемены; требуют только постоянства и настойчивости в исполнении, и тогда можно, почти не ошибаясь, годами определить время, в которое оное совершится.

Не так на левом фланге: там край нам менее известен, отчасти же мы никаких положительных сведений не имеем. Народы там еще воинственнее и доступ к ним труднее, и, что всего важнее, они менее в распрях и легче против нас соединяются, и, наконец, население горцев сильнее.

Из сего ясно истекает, что должно зрело обдумать, что нам разуметь следует под покорением или усмирением сей страны? Мысль ген. Головина возводить укрепления, снабжать гарнизонами и ежегодно в разных направлениях проводить сильные отряды, по Моему мнению, не только неудобна, но даже вредна, ибо потребует прибавления войск для постоянных гарнизонов и тем уменьшит число полевых войск, которые со дня на день потребоваться могут против Турок или Персиян. Сверх того, приучая мусульман видеть, что против них мы, вопреки старого обычая, показываться будем в больших силах, уверим, что они нам опаснее прежнего; а наших в той же мере можем уверить, что они не прежние русские, которые с Паскевичем в числе 11-ти т. чел., уничтожили Персию и проникли до Эрзерума.

Но нет сомнения, что несколько укрепленных пунктов в самом сердце вольных обществ, на главных соединениях сообщений, занять должно и можно. Остается только решить, как управлять покоренными областями. Я полагаю, что где мы встретим покорность, там полезно оставлять прежних владетелей их, ставить нам покорных или преданных членов сих же обществ. Но там, где нужно проникнуть силою, тут предпочтительно ставить наших чиновников из военных, самых надежных. Управлять, не изменяя ни местных 334 законов, ни обычаев, дань требовать только ту, которая платилась прежним владельцам, и отнюдь ни в чем не обременять жителей; не требовать непременно их содействия для покорения других ближайших. Духовенству оказывать особое покровительство, лаская и награждая их и улучшивая содержание; школы, где есть, тоже покровительствовать, а где нет - устраивать их с строгим и близким надзором. [текст выделен так в оригинале]

В заключение: ничего на удачу не начинать, и лучше откладывать до времени, когда успех несомненен; словом, так вести дело, чтобы вперед отнюдь назад не идти».


Акты, собранные Кавказской археографической комиссией, том 9, стр. 4-5

« Последнее редактирование: 01 Июля 2022, 03:44:03 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Re: Имамат Шамиля
« Ответ #5 : 13 Мая 2020, 12:00:54 »








==================================


МАГОМЕД ТАГИР ИЗ КАРАХА

ТРИ ИМАМА


Глава девятая.

Поход Гази-Мухаммеда в Чечню. Блестящая победа над чеченским отрядом. Сожжение и разорение чеченских аулов. Печальная весть из родногоо аула и возвращение туда.

Весною следующего года Гази-Мухаммед предпринял поход в Чечню. В этом походе принимал участие и знаменитый шейх из Яраглы. Около местечка Гайдур их встретило 500 конных чеченцев. Избранник Аллаха нанес им такое сильное поражение, что из всего этого числа всадников спаслось бегством только трое. Убитых врагов нашли и взяли у них оружие. Мюриды вторглись в глубь Чечни. Много аулов пришлось сжечь, а еще больше разорить. Но на помощь чеченцам подошли русские и разбили мусульман. Услышав здесь о приходе гяуров в Гимри, Гази-Мухаммед вернулся домой, чтобы умереть богоугодной смертью в родном ауле.

====================================


МУХАММАД ТАХИР АЛ-КАРАХИ

БЛЕСК ДАГЕСТАНСКИХ ШАШЕК В НЕКОТОРЫХ ШАМИЛЕВСКИХ БИТВАХ

...
Глава о сборе войск Гази Мухаммедом для похода в Чечню

Когда соседи Гази Мухаммеда из Чиркея и из других селений склонялись к неверным, он собрал войско в Чечню, а было время весны, для исправления дел чеченцев и газавата в их стороне. В эту [49] поездку с ним отправился познавший [тарикат] при помощи Аллаха всевышнего Мухаммед Эфенди ал-Яраги. Он проник в чеченскую землю и сжег некоторые их селения. В Гудермесе против них выступило 500 всадников из русских. Они перебили этих всадников; из них спаслось только 3 человека. Убитые были раздеты, было забрано так же все, что при них находилось: две пушки и прочее. На следующий день пришло многочисленное войско из русских. Завязалось сражение, войска Гази Мухаммеда отступили. Эти две пушки после были доставлены в селение Байян.
« Последнее редактирование: 03 Ноября 2021, 02:57:16 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Re: Имамат Шамиля
« Ответ #6 : 01 Июня 2020, 21:33:48 »
Сборник сведений о кавказских горцах. 6 Тифлис : Тип. Гл. упр. наместника Кавказского, 1872

КАРТА ГОРСКИХ НАРОДОВ, ПОДВЛАСТНЫХ ШАМИЛЮ.

Карта под этим заглавием, составленная бывшим при Шамиле замечательным деятелем, вышедшим в 1856 году из гор, Юсуф-Гаджи-Эфенди Сафаровым, служит интересным и едва-ли не единственным образцом географических и топографических познании в управлении Имама.

Для разъяснения арабского текста карты прилагается и копия с неё с русским текстом.
Упоминая по поводу издания этой географической карты и имя ел составителя, считаю необходимым сказать насколько слов в разъяснение самой личности Юсуфа-Гаджи-Эфенди Сафарова, о жизни которого, до прибытия его к Шамилю, о разнообразных его способностях и значении в горах было уже сказано в предисловии к статье, Низам у Шамиля" (3-й выпуск Сборника сведений о кавказских горцах, 1870 года) *).
•) Приводимые сведения о Сафарове основаны на личных его показаниях, извлечённых из архивных дел Кавказского Горского Управления.

Предки Юсуфа-Гаджи-Сафарова происходили из деревни Алды (в Чечне); пятилетним мальчиком он отправился с отцом в Мекку, где тот и умер. Оставшись в Турции, Сафаров через поскольку лет поступил в турецкий корпус, находившейся в Египте под начальством паши Магомед-Али, где служит до чина полковника (моир-алай). Здесь он „ изучил арифметику, инженерное искусство, устройство крепостей и траншей; положил основания многим городам и проводил воду к ним. Знал основательно арабский и турецкий языки; издал правила для войск, как конных, так и пеших; научился, как делать подкопы для взрыва крепостей и как поджигать порох; сверх того знал десять кавказско-горских языков“. Такие разнообразные познания давали ему право считаться учёным, каким он и слыл между магометанами.

В 1840 году он отправился из Египта на родину, в Чечню, в деревню Алды, чтобы взять мать свою и имущество, но, «попал в войска Шамиля», пишет Сафаров, «был у него первым между наибами, устраивал и расширял его владения, сделался известен всем народам горским и Шамиль ,ни своим старшинством, ни насилием без посредничества и знания мною военного дела не достигал-бы того, что делал со мною». Но его превосходство перед Шамилем в науках заставило последнего сделаться врагом Сафарова; Шамиль, из зависти и корысти, желая унизить Сафарова перед народом и овладеть его имуществом, обвинил его в измене, в доставлении князю Барятинскому секретных сведений о положении дел в горах, и отправил Сафарова в ссылку в селение Тинди, называемое Сибирью, где он и находился в темнице три года; находясь в ссылке столь долгое время и не надеясь на милость Шамиля в будущем, Сафаров решился в 1856 году бежать из заточения под покровительство русского начальства и из безопасного убежища отмстить своему врагу. «Знаю многое о Шамиле и его войсках», писал Сафаров князю Барятинскому, «надуюсь быть полезным русскому правительству и ручаюсь уничтожить все сделанное мною у Шамиля, потому что хозяин дома лучше знает, что в нём де лается» - но скоро постигшая смерть прекратила его замыслы.
Относясь, затем, к Сафарову, как к бывшему представителю географических и топографических познаний у Шамиля, по прилагаемому его труду можно видеть, что он не обладал большими специальными познаниями по этой части; изображенная им местность вычерчена на глаз и с обратным расположением стран света; масштаб не выдержан: в иных местах вёрст 30 в дюйм, в других около 15-ти. Более подробно и в большем масштабе изображена его родина, Чечня; здесь Сафаров особо обозначил даже дорогу из Грозной в Чахкери (укр. Воздвиженское) между 2-х гор (Ханкальское ущелье), представленных им в виде звёзд. Для придания рельефности своей карте, Сафаров иллюминовал ее и, как видно, употребил при черчении все, имевшаяся у него в горах, краски. К составленной карте Сафаров придал объяснение: 1) что из укреплений, находящихся в обществах горских непокорных народов, построены им самим следующие укрепления: Риси, Ири, Чох, Гуны, Уллу, Чалда, Харакан и укреплённый дом Шамиля в Ведено, и 2) что народ, подведомственный Имаму, по его востребованию, может выставить войско в следующем составе:

Линевич.
8 января 1872 г.
Тифлис.




====================================


“КАРТА СТРАНЫ ШАМИЛЯ НА 27 МУХАРРАМА 1273 Г.” (29 октября 1856 г.) ХАДЖЖИ ЙУСУФА САФАР-ЗАДЕ: РАСШИФРОВКА И ОПИСАНИЕ



В коллекции Архива Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра Российской академии наук нами обнаружена черно-белая фотокопия арабоязычной рукописной «Карты владений Шамиля» (Карта владений Шамиля. Л. 1). Эта карта часто публикуется в качестве иллюстрации к монографиям, посвященным Кавказской войне и личности имама Дагестана, Чечни и Черкесии. Оригинал карты обнаружить пока не удалось* [*Мы имеем цветную цифровую копию карты. Она была опубликована в качестве иллюстрации израильским исследователем М. Гамером. Место хранения оригинала пока выяснить не удалось, но очевидно, что она существует. Цифровая копия и фотокопия идентичны по содержанию. Расшифровка карты производилась по фотокопии, а описание цветов, использованных в ее оформлении, по цифровой копии]. Дальнейшее изучение историографии вопроса позволило нам установить, что впервые в научном плане, она стала объектом исследования И.П. Линевича. В 1872 г. вышла его небольшая статья в «Сборнике сведений о Кавказских горцах», озаглавленная как «Карта горских народов, подвластных Шамилю (с приложениями)» (Линевич И. П., 1872. С. 1–4). В тех экземплярах 6-го выпуска «Сборника сведений о Кавказских горцах», которые имеются в махачкалинских библиотеках, а также в оцифрованных копиях, доступных в Интернет, «приложений» обнаружить не удалось. Хотя подразумевается, что они должны быть. В статье И.П. Линевича написано: «Для разъяснения арабского текста карты прилагается и копия с нее с русским текстом». Т.е. карт предположительно должно быть две – копия оригинала и копия с переводом на русский язык. Нам не удалось обнаружить изданную арабоязычную карту, но выявлено несколько образцов с расшифровкой легенды карты на русский язык, изданных типографским способом и полностью идентичных между собой. Вероятно, что это и есть одно из «приложений», упоминаемых в названии статьи изданной И.П. Линевичем. Образцы выявлены в одном из частных собраний и Центральном историческом архиве Грузии (Карта горских народов, подвластных Шамилю. Ф. 1087. Оп. 2. Д. 1303).

Сравнение фотокопии арабоязычной карты и карты, опубликованной И. П. Линевичем на русском языке, показывает, что автор расшифровал не более половины топонимов, гидронимов и т.п. Других исследований этой карты нам обнаружить не удалось, за исключением упоминаний о ней в нескольких научных исследованиях.

Карта, опубликованная И. П. Линевичем, выполнена на бумаге размером 61 х 65 см. Она цветная, реки отмечены красным цветом, горы – красным и желтым, границы административных единиц и оборонительные линии укреплений – оранжевым, леса – зеленым, надписи сделаны черным цветом. На карте имеется надпись: «Копия и перевод с арабского сделаны в 1856 году».

Поскольку оригинала карты в нашем распоряжении не имеется, мы используем фотокопию карты на арабском языке (размер 21 Х 16 см.), вероятно, сделанную с оригинала. Копия хорошего качества, позволяющая ознакомиться с содержанием карты без затруднений. Но она не дает нам возможности изучить бумагу, иметь представление о размерах карты, определить, каким цветом обозначены географические объекты, границы и сделаны надписи. При этом цветная цифровая копия карты дает представление лишь о цветах, использованных при ее иллюминации.

Авторство и датировка карты

В левом нижнем углу карты имеется запись: «Составил [карту] ал-хаджжи Йусуф-афанди Сафар-заде в начале [месяца] р[аби ул]-а[ввал] 1273 года» (حرره الحاج يوسف افندى سفر ذاده فى غرة را سنة ١٢٧٣)). Первое число этого месяца приходится на 29 октября 1856 г. по григорианскому календарю* [*По юлианскому календарю, действовавшему тогда на территории Российской империи, дата соответствует 17 октября]. Автор карты неоднократно упоминается в местных источниках как хаджжи Йусуф, а в русской и советской историографии известен как Хаджи Юсуф, Гаджи Юсуф, Юсуф-Хаджи с фамилией Сафаров.

На карте, изданной И.П. Линевичем, в левом нижнем углу также имеется запись на русском языке: «Подлинную составлял Юсуф хаджи Эфендий Сафаров». Рядом помещено факсимиле авторской записи на арабском языке, выполненной красными чернилами: «[Автор] Сафар-заде, хаджжи Йусуф-афанди, чужестранец, в начале [месяца] р[аби ул]-а[ввал] 1273 года» (سفر ذاده الحاج يوسف افندى الغريب فى غرة را سنة ١٢٧٣)* [*Пропущена буква «алиф» в артикле при написании слова (الغريب)].

Как мы видим, обе записи с аналогичным содержанием, но различающиеся тем, что в первом случае он использует глагол «составлять», в другом – обходится без него и прибавляет слово «чужестранец / чужеземец». Сходство в том, что они выполнены идентичным почерком, с использованием одинаковых и очень редких сокращений («ра-алиф» вместо «раби ул-аввал»); в конце записи в обеих случаях имеется идентичная группа завитушек, похожая на современную авторскую подпись.

Все это подталкивает на мысль, что карта была не одна. В пользу этого говорит и другая деталь. На карте, опубликованной И.П. Линевичем, напечатано: «Карта горских народов под властных Шамилю (На подлинной заглавие обозначено на оборотной стороне карты)». Между тем на изучаемой нами фотокопии название карты приведено на лицевой стороне и дословно переводится с арабского языка: «Некоторая часть Кавказа с областями под управлением Шамиля» (بعض جبل قافقاز من يم نواحى احكام شامل) * [*Не совсем ясно употребление слова (يم), которое имеет значение «море», «воды»].

Впрочем, это весьма слабые аргументы в пользу существования двух аналогичных образцов карт авторства Йусуфа, учитывая полное сходство изображений рассматриваемой нами фотокопии и карты, изданной И.П. Линевичем.

В левом верхнем углу карты крупными буквами сделана запись: «Это карта страны Шамиля на 27 мухаррама 1273 г.» (هذه خريطة بلاد شامل فى ٢٧ محرم سنة ١٢٧٣), что соответствует 26 сентября 1856 г. по григорианскому календарю* [*14 сентября по юлианскому календарю. Имя собственное «Шамиль» написано с ошибкой. В официальной документации применялось классическое и верное написание имени собственного Шамиль – «شمويل»].

Что касается авторства карты, то оно, как и дата ее создания указаны в точности и вряд ли могут быть на этот счет сомнения. Датировка подтверждается и тем обстоятельством, что в 1856 г. Йусуф бежал к русским в крепость Грозную* [*Хаджжи Йусуф был офицером османской армии, пока волей судьбы не оказался в Имамате, где с начала 1841 г. (предположительно) долгое время активно содействовал успехам Шамиля, впоследствии уличен в измене и арестован. После нескольких лет ссылки, Йусуф бежал в Грозную в конце 1856 г. О дате и месте смерти не известно. Последние сведения о нем датируются августом 1859 г., когда он находился в Чохе вместе с А.И. Барятинским (подробная биография хаджжи Йусуфа будет опубликована автором данного исследования в ближайшее время)]. Вопрос только в том, где и когда он составлял эту карту, будучи в заточении на территории Имамата, или по прибытию к русским, не ясно. Помогли бы решить эту задачу сведения из русских архивов с точной датой сдачи в плен хаджжи Йусуфа, но поскольку такими сведениями мы не обладаем, то приходиться, прибегая к словам И.П. Линевича, что «для придания рельефности своей карте, Сафаров иллюминовал ее и, как видно, употребил при черчении все, имевшиеся у него в горах, краски», считать, что она была создана до сдачи в плен.

Таким образом, автором карты является хаджжи Йусуф Сафар-заде.*
...
Вероятно, хаджжи Йусуф Сафар-заде являлся единственным шамилевским картографом. Науке известно 5 образцов картографии, которые точно принадлежат его руке или выполнены, с большой долей вероятности, именно им. Кроме рассматриваемого нами образца известны: 1. Карта, опубликованная А.Н. Генко (Генко А.Н., 1933. Вклейка); 2. Карта, хранящаяся в Центральном историческом архиве Грузии (Ф. 1087. Д. 613. Л. 12) (Шамиль – ставленник султанской Турции, 1953. С. 229); 3. Карта, хранящаяся в Центральном историческом архиве Грузии (Ф. 1087. Д. 353. Л. 116) (Шамиль – ставленник султанской Турции, 1953. С. 230); 4. Карта, хранящаяся в Рукописном фонде Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра Российской академии наук (Ф. 16. Оп. 1. Д. 2636); 5. Фотокопия карты, исследуемая в рамках данной статьи.

Описание и расшифровка карты

На рассматриваемой нами карте в картографической проекции уменьшенно и обобщенно изображена поверхность Земли, соответствующая восточно-кавказской части Имамата и сопредельных с ней территорий по состоянию на осень 1856 г. Изображенные на карте географические объекты ограничиваются на западе – укреплением (далее – укр.) Владикавказ и г. Тифлис; на востоке – укр. Ахтынским и укр. Темир-Хан-Шуринским, средним течением р. Шура-озень; на севере – крепостью (далее – кр.) Моздок и средним течением р. Терек; на юге – Ширакским плоскогорьем и р. Алазань. Расположенные на местности объекты обозначены в определенной системе условных знаков; надписи нанесены на арабском языке, с редким использованием аджамских букв «چ» (ч), «ڷ» (лъ)* [*Здесь и далее использовано написание фонем графемами аварского алфавита], «ژ» (ц), «ݤ», (хь) и «پ» (п) для передачи звуков которые отсутствуют в арабском языке (Топ-Къаргъач, Лъенсер, Гельмец, Хьинуб). Эти же буквы передают схожие по звучанию фонемы «ч1» и «ц1» (Ч1ар, Ц1ек1об). Другие фонемы, отсутствующие в арабском языке, переданы арабскими же буквами схожими по звучанию («хъ» передано буквой «ق» (Гьарадерихъ), «к1» и «г» переданы буквой «ك» (К1ик1уни, Гельмец)) или сочетаниями букв («кь» передано «طل» (Ункъракь), «лъ» передано не только графемой «ڷ», но и сочетанием «تل» (Гъагъалъ).

Масштаб не соблюден. Генерализация проведена в отношении географических объектов гор, лесов, рек, а также населенных пунктов (селений, городов, укреплений, крепостей, групп хуторов). На карте изображены: хребты (с помощью завитушек и зигзагов, образующих цепь, темно-и светло-красным цветом), с редким указанием их названий (горы Ширак и Сунженский хребет выделен особым обозначением); реки – волнистыми непрерывными линиями темно-красного цвета, чаще с указанием их названий; леса – вертикальной штриховкой черным цветом; укрепления – с помощью названий заключенных в круг, овал или прямоугольник с неровными углами светло-красным цветом (Город Тифлис выделен особо); населенные пункты локализуются не специальными значками, а только с помощью написания. Т.е. отсутствует изображение локализованных в определенных пунктах объектов картографирования значками, размеры которых принимаются постоянными или меняются по какой-либо шкале. Автор карты в подавляющем большинстве случаев указывает статус населенного пункта: город (مدينة); станица, укрепление, крепость (قلعة)* [*В буквальном переводе с арабского языка «قلعة» означает крепость. На данной карте этим термином обозначены всякие укрепленные пункты, будь то станица, укрепление или крепость. Так как мы знаем из русских официальных источников статус каждого населенного пункта, то «قلعة» будет переводиться в трех указанных вариациях в зависимости от объекта]; селение (قرية); хутора (قرى)* [*Буквально означает селения, но в данном конкретном случае речь идет о хуторах или группе малонаселенных поселений]. На карте указываются названия наибств (قسم), чьи границы обозначены непрерывными линиями светло-красного цвета, и названия историко-географических областей, c употреблением относительно их следующих терминов: «иклим» (اقليم) – территория; «навахи» (نواحى)* [*Мн. ч. от «нахийа»] – области. Также Йусуф-хаджжи употребляет термин «билад» (بلاد), который имеет в арабском языке множество значений – «местечки», «населенные места», «поселения», «города», «области», «страна», «страны». Термин используется как отдельно, так и в сочетании с «навахи», причем, как «билад навахи» (نواحى بلاد), так и «навахи билад» (بلاد نواحى). Логику использования термина «билад» уловить не удалось. Например, он употребляет его в отношении: Телави, известного в XIX в. как город; историко-географической области Малая Кабарда (Таусултан); обществ, например, галгаевского; бывшего Шекинского ханства; селения Сувагиль. В этой связи данный термин будет переводиться в зависимости от контекста.

В пределах границ каждого наибства вписано, кто является наибом, общее количество войск, выставляемое наибством, с подразделением на количество конных и пеших воинов. Также обозначена одна дорога (кр. Грозная – укр. Чахкери), имеются другие значки (изображения, похожие на две ромашки, нарисованные по обеим сторонам указанной дороги).

Легенда карты, т.е. свод условных знаков и пояснений к карте, раскрывающих их содержание, отсутствует. Также отсутствуют рамка карты и пояснительные подписи. Все объекты на карте обозначены схематично. Соответственно мы можем говорить, что она носит характер общегеографической и в какой-то мере политической.

На карте изображены географические природные объекты – горы, реки и леса.

Горы: Водораздельный Кавказский хребет* [*Здесь и далее названия объектов на русском языке приведены в соответствии с современными их наименованиями. Если указанные населенные пункты в настоящее время не существуют, то в соответствии с тем, как они обозначались в официальных документах или на картах] (на Востоке Кавказа он совпадает с Главным Кавказским хребтом); хребты Дюльтыдаг и Самурский, относящиеся к системе Бокового хребта Большого Кавказа; Гимринский хребет, хребет Салатау, Андийский хребет, а также цепь хребтов, тянущихся параллельно Водораздельному, которые мы можем отождествить с Цорейлам, Юкерлам и Гумуртаиркорт. В Закавказье отмечены «горы Ширак» (شراك جبال). Под «горами Ширак» имеется в виду не Ширакский хребет, расположенный южнее реки Кура, а Ширакская степь или плоскогорье с высотой 800 м. в междуречье Куры и Иори; также отмечен Сунженский хребет («Арак» (اراق))* [*Сунженский хребет на осетинском языке «Арыхъхъы рагъ» (на вайнахских – «РегIа», «АргI»)]. На карте наименованиями отмечены только два последних объекта, а также употреблен термин «Кавказские горы» (جبال قافقاز) для всех вышеперечисленных гор.

Реки. В Закавказье отмечены Кура (كور)* [*Здесь и далее перед названием каждой реки написано «نهر», т.е. слово «река» на арабском языке. В том случае, если оно не написано, то это будет специально указываться]; Алазань (الزان); а также еще пять рек. Четыре из обозначенных рек, являются левыми притоками р. Алазань, пятая, также, по всей вероятности, левый приток той же р. Алазань, но она не соединена с ней. Мы эти пять рек можем идентифицировать как рр. Дуруджи, Белокан(чай), Катехчай, Талачай, Курмухчай.

На карте обозначена р. Самур (سامور), образованная слиянием двух безымянных притоков. Эти притоки сходятся у обозначенного на карте населенного пункта Джиных, это дает нам основание отождествить их с Самуром и Дюльтычаем.

На карте отмечена р. Сулак (قريسو)* [*На карте не отмечено название реки. Гидроним указан в таблице, прилагаемой к карте. О последней см. ниже] с множеством его притоков: Казикумухское Койсу (قمق غازى), Рисор (رس)* [*Гидроним огласован и читается как «Риси»], Тлейсерух («Тленсер» (ڷنسر)) и Каралазургер («Карах» (قراخ)). Последние три вышеперечисленные реки, сливаясь, образуют Каракойсу, которая соединяется с рекой Аварское койсу, обозначенной на карте как Гидатлинская река («Хид» (هيد)). В Аварское Койсу впадает река, название которой не указано. Это Андийское Койсу, которое образовано от притоков Тушетская Алазани («Туш» (توش)) и Метлюта («Цунта» (زنط)). В образовавшийся Сулак, впадает река, которую мы можем идентифицировать как Шура-озень. На карте также обозначен приток Шура-озени, которым по всей видимости является р. Бураган-озень. То, что р. Шура-озень отмечена как приток Сулака является ошибкой. Она самостоятельно впадает в Каспийское море.

На карте обозначена р. Терек (ترك), а также его большой приток Сунжа («Насран» (ناصران), вар.: (ناضران))* [*Чуть ниже отмечены (قرى ناصران)], образованная большим количеством притоков. На карте отмечены впадающие в р. Сунжа (с запада на восток): Асса («Эсхир» (عسخير))* [*На чеченском Асса звучит как «Эс-хи» (См.: Сулейманов А.С., 1997. С. 15)]; Фортанга; Гехи (كخي)* [*Указано название реки, но оно не поддается чтению. Фортанга впадает в р. Асса, но на карте изображено, что она впадает в р. Сунжа самостоятельно]; Мартан («Урус Мартан» (مرتان ارس)), которая впадает в Сунжу после соединения с ней р. Рошня (رشنى), вар.: (رفنى); рядом отмечена р. Гойта (غى), но ее устье не отмечено. Ниже по течению в р. Сунжа впадает Аргун, образованный рр. Шаро-Аргун (شارو) и Аргун (اركن). У Аргуна до его соединения с Шаро-Аргуном отмечен правый безымянный приток. Ниже по течению в р. Сунжа впадает р. Басс (باس); еще ниже р. Белка. Последняя образована р. Хулхулау, которая в свою очередь образована реками Хорочой и Элистанжи; р. Гумс (كمس), у которой отмечен правый приток Мичик (مچك)* [*Перед гидронимами Гойта, Басс, Гумс и Мичик не написано «نهر», т.е. слово «река» на арабском языке, как это сделано в большинстве случаев].

Восточнее отмечены реки Аксай (اقسى), Яман-су (سو يامان), Ярык-су (سو يرق) и Акташ (اقتش), образованный из двух притоков. Устья этих рек на карте не отмечены* [*Перед названиями вышеперечисленных рек не написано «نهر», т.е. слово «река» на арабском языке].

Реки Акташ, Ярык-су, Яман-су, Аксай, Гумс, Хулхулау, Элистанжи, Басс имеют истоки на Андийском хребте и у его отрогов. Аргун и его притоки, а также Терек имеют начало на Главном (Водораздельном) Кавказском хребте. Рр. Сунжа, Асса, Фортанга, Гехи, Рошня, Мартан, Гойта берут начало не с Водораздельного Кавказского хребта, а с хребта, расположенного севернее, который мы можем отождествить с цепью хребтов, тянущихся параллельно Водораздельному – Цорейлам, Юкерлам и Гумуртаиркорт.

Реки, наименования которых не указаны, не читаются, или приведены неизвестные нам их наименования, идентифицированы по современным картам и картам XIX в., исходя из их географического положения относительно других объектов.

Как мы видим, в целом все отражено довольно точно, за исключением некоторых оплошностей. Например, р. Асса берет свое начало на Водораздельном хребте, не обозначена крупная р. Иори.

Леса: названия лесов не указаны. Они занимают среднее течение рек Акташ, Ярык-су, Яман-су, Аксай. Также леса указаны по всему течению р. Мичик, в верховьях рр. Гумс, Хулхулау, Элистанжи, Басс, в среднем течении р. Аргун, в верховьях рр. Сунжа, Асса, Фортанга, Гехи, Рошня, Мартан, Гойта.

Горные хребты и реки служат своеобразным скелетом карты. Они, как видится, выступали ориентирами для картографа. После того, как были отмечены горные хребты, в соответствии с ними автор указал реки. Уже в соответствии с реками автор указал населенные пункты и границы наибств.

Что касается ориентировки карты, то, по Исламской традиции, север находится внизу, а юг сверху. Карту условно можно разделить на две части, разграничителем которых служит Главный Кавказский хребет. Несмотря на то, что он тянется в направлении северо-запад – юго-восток с уклоном примерно в 30 градусов, на карте он изображен ориентированным строго перпендикулярно направлению Север – Юг.

В Закавказье обозначены следующие населенные пункты, крепости и территории: на р. Кура расположен г. Тифлис (تفلس); в междуречье Куры и Алазани обозначены «территория» (иклим) Грузии («Гурджистан» (كرجستان)); укр. Караагач («Топ-Карагач» (قره عچ توپ))* [*Укрепление в одноименном урочище Караагач к северо-востоку от населенного пункта Царские Колодцы (ныне г. Дедоплисцкаро, на крайнем юго-востоке Грузии, у границы с Азербайджаном). В Караагаче квартировался Нижегородский драгунский полк]; Ширакское плоскогорье (شراك) и «поселения» (билад) Телави (تلاور).

В междуречье Алазани и первого притока, идентифицируемого нами как р. Дуруджи, обозначены: «области поселений Катех-Кахети» (كاطخ كخط); с. Сабуе (سوده), с. Шилда (چلده).

В междуречье первого и второго притоков Алазани (Дуруджи и Белокан обозначены укр. Кварели (قرلى) и с. Белокан (بلكن). На левом берегу р. Белокан указана Белоканская крепость (بلكن).

В междуречье второго и третьего притоков (р. Катехчай) отмечены «поселения области Джар и Голода» (چار و غلده)* [*Топоним «Голода» огласован], «поселения раийатов» (الرعية)* [*Раийаты – податное население. Данную территорию заселили тюркоязычным и грузиноязычным населением различного происхождения, которые отбывали феодальную ренту в пользу собственников земли – закавказских (цорских) аварцев]. На левом берегу Катехчая обозначена местность Мессергор («Меседил-хур» (مسدالحور))* [*И.П. Линевич отметил местность как «Оз. Месет гур (Золотое)». Хотя этот топоним с аварского языка и может быть переведен как «Золотое озеро», однако, в данном случае переводится как «Золотое поле». Никакого озера там не было и нет. В период Кавказской войны здесь в зависимости от военной обстановки располагалось сезонное укрепление с русским гарнизоном] и с. Мацех (مژخ), напротив последнего на другом берегу реки – с. Катех (كطخ)* [*Катех и Мацех расположены по обеим берегам указанной реки. Йусуф перепутал их местами, отметив Катех на левом берегу, а Мацех на правом].

В междуречье третьего и четвертого притоков Алазани, т.е. Катехчая, и, видимо, Талачая, обозначены Закатала (زكرتله) и укр. Джар (چار).

В междуречье четвертого притока Алазани и пятой реки, которая, вероятно, является притоком Алазани и идентифицируется нами как Курмухчай, указаны: Тала (تله), Чардахлар (چاردقل), Мухах (مخاخل), «поселения» Сувагиль (سواكل), Кум (قوم), Лакит (لكت), Зарна (زرنه)* [*Зарна находится выше по течению указанной реки, нежели Лакит, т.е. они расположены относительно друг друга не так, как указал Йусуф], а также еще два населенных пункта, которых нам не удалось отождествить с каким-либо из существовавших или существующих на этой территории.

Между Курмухчаем и Кавказским хребтом зафиксированы Сарыбаш (سارى پاش), укр. Илису (الى سو), Ках (قاخ), Кашкачай (قچقى چاى), г. Нуха (نوخى) и «поселения» Шеки (شكى), также еще два населенных пункта, которые нам не удалось идентифицировать.

К Закавказью, по представлениям составителя карты можно отнести также Самурскую долину, отделенную от Северо-Кавказской части хребтом (подразумеваются Дюльтыдаг и Самурский), таким же образом отделенную от Закавказья Главным Кавказским хребтом.

В междуречье притоков Самура отмечены Кусур («Хочота» (هچط))* [*Кусур – это современное русское наименование селения. На аварском языке с. называется «Гьоч1от1а» (Хочота)] и Мухах (مخاخ). Чуть ниже по течению на правом берегу Самура отмечен Кальял (كلله). На левом берегу вниз по течению реки указаны Джиных (جنغ), Мишлеш (مشلش), Цахур (ژاقور), укр. Лучек («Зучек» – زچك)* [*Или (لچك) с дамма над первой буквой], Амсар («Азсар» –ازصار), Рутул (رتول), Хрюг (خرك), а также еще один не идентифицированный населенный пункт (جلغ (?)). На правом берегу на месте слияния одного из притоков Самура Ахтычая, обозначена кр. Ахты (اختى). Также по правой стороне Самура напротив Цахура и Лучека обозначены два населенных пункта – Курдул (قردل) и Гельмец (كلمژ).

На карте, опубликованной И.П. Линевичем, в Закавказье отмечены реки Кура, Алазань, Курали, Балакан, Катых, Чар и Елису, озеро Месет-хур, горы Ширах, города Тифлис, Телав и Нуха, укрепления Топ-Караагач, Курали, Балакан, Чар, Елису, а также Грузия. В Самурской долине отмечены собственно река Самур-чай, укрепления Ахты и Ручек. Таким образом, мы можем констатировать, что исследователю не удалось расшифровать и отметить на карте на русском языке большую часть объектов, отмеченных на карте.

Ту часть территории Кавказа, которую хаджжи Йусуф отметил к северу от Главного хребта, условно можно разделить на бассейн р. Сулак и бассейн р. Терек, соответственно проводить описание карты. Но поскольку главной целью автора было отображение военно-административного аспекта, на что указывает и приложенная к карте таблица, то оптимальным видится произведение описания карты исходя из того разделения, которое указал автор, т.е. по группам наибств – мудирствам* [*Мудир – от арабск. «управляющий»; мудирийа– территория, управляемая мудиром, т.е. область, провинция. В англоязычной научной литературе термин встречается в написании «mudiriya» (чаще) и «mudirate», в русскоязычной используются – «мудирство» (чаще) или «мудират»].

Йусуф подразделил территорию Имамата на четыре части. Он не употребил термин «мудир», который известен в арабоязычных источниках периода имамата, и применялся относительно начальника группы наибов и не указал их имена. Первая группа наибств – это «чеченских лесов и округи», вторая – «между рекой Аргун и Андийским Койсу», третья – «между реками Андийское и Аварское Койсу», четвертая – «к востоку от Аварского Койсу». Подобное подразделение отмечено не непосредственно на самой карте, а в таблице, размещенной в ее левом нижнем углу. Для удобства перечисление наибств будет осуществляться в соответствии с указанной таблицей. Отметим также, что проведение границ по рекам является традиционным для Дагестана, например, в аварском языке само слово «граница» (г1орхъи) происходит от слова «река» (г1ор).

Мудирство «чеченских лесов и округи» состоит из пяти наибств.

1. «Участок Гехи (کخی): наиб Саадуллах; 100 конных, 230 пеших, итого 330». Расположено в средних течениях рек Гехи, Мартан, Гойта и в верховьях р. Рошня. Наибство отмечено как эксклав имамата, т.е. отрезанным от остальной ее части. На левом берегу р. Гехи указаны «хутора Гехи» (کخی); в междуречье рр. Гехи и Рошня – «хутора Рошни» (روشنی); в междуречье рр. Рошня и Мартан – «жители реки Мартан» (مرتان); в междуречье рр. Мартан и Гойта – «жители Энгелика» (انکلك); в междуречье рек Мартан и Аргун – с. Старые Атаги («Йоккха Атага» (يقايا اتغه)) (См.: Сулейманов А.С., 1997. С. 440). Фактически последний населенный пункт расположен на левом берегу р. Аргун, а не в междуречье Аргуна и Гойта, как это указал автор карты. Верховья рек, протекающих по данному наибству не контролировались русскими войсками, но были малозаселены. Т.е. наибство Гехи де-факто не являлось эксклавом.

2. «Участок Шали (شالى): Наиб Давуд-Хаджи* [*в таблице указан как Давуд-Хаджияв]; пеших 200, конных 350, итого 550». Наибство делится на две части р. Басс. Слева от неё отмечено три или четыре населенных пункта, из которых четко идентифицируется только Шали (شالى) и Бассен-Берды (باس برد)* [*Употреблялось также Басын-берд]. Справа от реки отмечены Талхик-аул (طلخك اول)* [*Отождествить с каким-либо населенным пунктом не удалось] и еще один населенный пункт. Восточной границей наибства служит среднее течение р. Хулхулау. На ее левобережье отмечены пять населенных пунктов, три из которых имеют топоформант «юрт». Между рр. Басс и Хулхулау отмечены еще несколько населенных пунктов, идентифицировать из которых удалось только Эрсеной (ارسن)* [*Находился немного севернее нынешнего Сержень-Юрта] и Агишты (اخشتار).

3. Верхнее течение р. Аксай, правобережье верховий и среднее течение р. Гумс, а также правобережье среднего течения р. Хулхулау отнесено к «участку Мичик (مچك), [где] наибом Эски: конных – 220; пеших – 360; итого – 58». В прилагаемой таблице приведены иные данные, очевидно, которые и следует считать верными: «конных – 220; пеших –360; итого – 580». По левую сторону от р. Аксай указаны Дарго (درغ), Белгатой (بلغت), Центорой (ژونتر), Гордали (عردل)* [*В написании топонима имеется описка, вместо буквы (غ) написана буква (ع)], Гезенчу (كزنجو). По правому берегу р. Гумс указаны Жани-Ведено (جنوی)* [*Возможно, плохо читается. А. Н. Генко: «(هذا قرية نَجُىْ) «Это селение Тезенкале» (другим названием селения, приводимым на пятиверстке старой редакции, было Наджо; существовало, впрочем, и независимо от Тезенкале упоминаемое селение Нажи rsp. Ножи)» (Генко А.Н., 1933. С.24). На рассматриваемой нами карте Тезенкале указано отдельно], Тазен-кале (تزانقل), Курчали (کرچل), Шерди-Мохк (شردی مخك), Эникали (انقل), Ялхой-Мохк (يلخوی مخك). Между Шерди-Мохком и Эникали отмечен населенный пункт – ابتنقل (?), который нам не удалось отождествить ни с одним из созвучных и располагавшихся в этом районе* [*На карте, которую опубликовал А.Н. Генко, рядом с с. Эникали также отмечен не идентифицированный им населенный пункт: «(انقل) «Это селение Эникале». По-видимому, та же надпись повторяется при соседнем селении, в искаженной форме (ايتقل)» (Генко А.Н., 1933. С. 24)]. На левом берегу реки напротив Ялхой-Мохк отмечен Корен-Беной (كورن بن). В междуречье Мичика и Гумса обозначен Джугурты (چغرت) и еще три населенных пункта, которые нам не удалось отождествить ни с одним известным ни в прошлом, ни в настоящем.

Между Хулхулау и Гумсом в пределах Мичика зафиксировано одиннадцать селений. По правому берегу Хулхулау: Автуры (اوتر), Гелдагана (کلدکن), Курчалой (приписано «аул» (کورچلي اول)) и еще один не идентифицированный населенный пункт. По левому берегу Гумса – с. Майртуп (ميورتوپ) и еще три селения ниже по течению реки. В междуречье обозначенных рек указаны еще четыре не идентифицированных нами населенных пункта* [*У И.П. Линевича точно распознаны в пределах этого наибства: Дарго, Балгит, Цонтыр, Гурдала, Гезенчу, Джагурт, Тазанкал, Курчала, Ялхой-мохк, Майортуп, Автур, Гелдыген, Курчели], некоторые читаются – Али-Султан-Гала (على سلطان غاله), А(?)нди-юрт (اندى ىورت), и др., например, – ارزو، اول كلدش.

4. «Участок Аух (اوخ): наиб Хату; 200 конных, 330 пеших, итого 530». Наибство Аух занимает правобережье среднего течения р. Акташ, бассейн Ярык-су, верхнее течение Яман-су и среднее течение Аксая. Часть реки Акташ служит границей между наибствами Салатав и Аух. На левом берегу, отнесенном к наибству Аух, отмечено с. Акташ-аух (اقتش اوخ)* [*Ныне Ленинаул Казбековского района РД]. Между Ярык-су и Яман-су расположены Бильты (بلت), Зандак (زندق), Гиляны (کلن), Юрт-Аух (يورت اوخ)* [*Ныне Калининаул Казбековского РД; должен располагаться у р. Акташ – ошибка]. Между Яман-су и Аксаем отмечены Беной (بيان), Гендерген (کندرکن), Энгеной (انکنه), Саясан (ساسن) и один не идентифицированный нами населенный пункт с окончанием «Аух». На левом берегу Аксая указаны Шуани (شون), Шовхал-берды (شومخل برد), Аллерой (علر), Мескеты (مسکت)* [*У И.П. Линевича точно распознаны в пределах этого наибства: Белит, Зандак, Гелен, Баян, Гендерген, Шамхал-берды, Алер, Мескет].

5. «Участок Салатав (سلتو): наиб Муртада-Али; 140 конных, 160 пеших, итого 300». Наибство занимает территорию левобережья Сулака (после слияния Андийского и Аварского Койсу), верховий Акташа и правобережья этой реки в среднем ее течении. Акташ, образован двумя притоками. Между ними отмечены сс. Дылым (دلم), Алмак (المق) и Гертма (كرطنة). Также в пределах наибства указаны сс. Чиркей (چرك), Зубутль (زبط), Хубар (خبر), Инчха (انچكه), Буртунай (بورتونى), Гостала (غوزتله).

Нам удалось идентифицировать большинство населенных пунктов Имамата, расположенных в пределах данного мудирства. В этой зоне русскими войсками осуществлялись многочисленные экспедиции, в ходе которых селения уничтожались. Впоследствии многие из них не восстанавливались, переносились с одного места на другое. Кроме того, имам, в целях безопасности, перемещал некоторые селения, находящиеся в пограничной зоне, вглубь территории. Русские же переселяли жителей многих населенных пунктов этих земель на равнину, чтобы легче было держать под контролем; и их жители не пополняли бы войска Имамата. В этой связи идентификация населенных пунктов этой территории затруднена. Несмотря на это обстоятельства, получены данные, которые вкупе с другими источниками позволяют довольно точно установить границы наибств.

Мудирство «между рекой Аргун и Андийским Койсу» состоит из десяти наибств.

6. «Участок Нашха (نشخ) * [*Буквально написано (رتيلو نشخ). Значение последнего (رتيلو) не понятно]: наиб Хамзат-Хаджи; 250 конных, 400 пеших, итого 650». Наибство делится на две части р. Аргун, в чьих верховьях и расположено. По левому берегу отмечены сс. Дышне-Мохк (دسنی مخك), Нашха (نشخ)* [*На самом деле видимо подразумевается прародина тейпа Нашхой, а он не на южной стороне хребта Юкерлам, а на северной, у истоков р. Гехи. При написании топонима Дышне-Мохк, автор допустил описку, забыв расставить точки над буквой «син»], Мулкой (مولقوی) и еще одно не идентифицированное селение. Справа от реки в пределах наибства обозначено восемь селений, из которых читаются и идентифицируются Моисты (معستا) и Зумсой (ژمس)* [*И.П. Линевич определил не идентифицированные нами селения как Киядан, Милет, Гажи, Гимуй, Вавхо, Цури, Галгай].

7. Ниже по течению р. Аргун отмечен «участок Шубут (شبوت), [где] наибом Батука; 200 конных, 300 пеших, итого 500». В состав наибства входит также небольшая территория по обоим берегам Шаро-Аргуна до слияния его с Аргуном. По левому берегу Аргуна отмечены 4 селения: Вашиндарой (واشندر), Варанды (ورند), Чишки (چشکه), а также еще один не идентифицированный нами населенный пункт. Между Шаро-Аргуном и Аргуном отмечены четыре селения, один из которых Хал-Килой (کيله)* [*Не идентифицированные нами населенные пункты И.П. Линевич отметил как Шута, Ханакал, Хапапкал и Тумса]. Ближе к Шаро-Аргуну, по ее левому берегу отмечены Улус-керт (ارسکرت), Дачу-Борзой (داچن برزی). Последний у слияния рек Аргун и Шаро-Аргун. По правому берегу последней реки отмечены еще два селения, которые нам не удалось идентифицировать. Они на карте, изданной И.П. Линевичем, отмечены как Исмаил-Юрт и Дайтуна.

8. «Участок Ункратль (انقرطل): наиб Хатил-Мухаммад; 150 конных, 320 пеших, всего 470». Границами наибства служат поселения тушин (قرى توش), правый берег Шаро-Аргуна и левый берег Андийского Койсу. В пределах наибства отмечены: Саситль (سسطل), Хушет (خشتی), Сильди (سلدی), Гакко (حق), Хупри (خفری), Асах (اسق). Последние два селения являются цунтинскими. Возможно, они включены автором в Ункратлинское наибство ошибочно.

9. «Участок Шаро (شارو): наиб Аслан-кади; 150 конных, 230 пеших, итого 380» Наибство занимает территорию левобережья Шаро-Аргуна и некоторую часть правобережья этой же реки. Все указанные в пределах наибства населенные пункты отмечены на левом берегу, это сс. Шарой (شارو), Хачарой (حچری) и еще четыре селения между ними, которые нам не удалось идентифицировать* [*И.П. Линевич определил их как Хочери, Тлинты, Дангу].

10. «Участок Чамалал (چمل)* [*Буквально: «Участок Чамал»]: наиб Абдул-Кадир; 150 конных, 250 пеших, 400 всего». Наибство занимает территорию между Андийским Койсу и Шаро-Аргуном, как и «участок Ункратль», но ниже по течению этих рек. В пределах наибства отмечены селения: Гигатль (ههل), Гадири (هدری), Гачитли (غچطل), Ричаганих (رچونق), Гаквари (هکری), Кенхи (کنخی), Чадыри (چدر).

11. «Участок Технуцал (طحنژل): наиб Исмаил; 200 конных, 360 пеших, итого 560». Технуцал занимает относительно маленькую территорию и граничит с пятью наибствами. В его пределах отмечены селения: Годобери (غدبر), Шодрода (شدرده), Ансалта (انسلط), Тандо (طاندو), Миарсо (معرس), Ботлих (بوڷق).

12. «Участок Чарби (چربی): наиб Хеди; конных 250, пеших 250, итого 450»* [*Должно получиться 500, а не 450. В таблице при карте общее количество войск выставляемых наибством также отмечено числом «450», но конных – «200». Т.е. «250 конных» видимо является опиской автора карты]. Чеберлоевское наибство занимает территорию по обоим берегам р. Шаро-Аргун. По левому берегу указаны два селения – Дай (دعی) и Саной (سنو); по правому – восемь, из которых можно идентифицировать Кулой (کيله), Нижилой (نجل), Макажой (مکاج), Буниаул (بونه), Хеди (خد)* [*Не идентифицированные нами населенные пункты И.П. Линевич отметил как Гаркала, Сарбиль и Букез].

13. «Участок Анди: наиб Дибир; конных 300, пеших 200, итого 500». В пределах наибства отмечены: Анди (عندی), Риквани (روکنه), Кижани (کجنه), Гагатли (غاغتل).

14. В верховьях рр. Хулхулау, Басс, а также левобережье верховий р. Гумс отмечен «Участок Ичкери (اچکری): наиб Адиль; конных 100, пеших 200, итого 300». Между Хулхулау и его притоком Элистанжи отмечено укрепление «Марказ Шамиль» (مرکز شامل)* [*Имя написано с ошибкой. В официальной документации применялось классическое и верное написание имени собственного Шамиль – «شمويل»], т.е. центр (государства) Шамиля или резиденция Шамиля. Там же отмечен не идентифицированный нами населенный пункт (شولق). На правом берегу р. Хулхулау (Хорочой) отмечены Ведено (ويدن) и Харачой (خراچو). Ближе к р. Гумс отмечены Эрсеной (ارسن), Агишбатой (اخشبات) и Гуни (کونوی). На левом берегу р. Элистанжи отмечен одноименный населенный пункт (الستنج) и Хатуни (ختن). На территории между рр. Аргун и Басс отмечены Зазаргане (زازرعن)* [*Зазаргане располагался на р. Ваштар, правом притоке Шаро-Аргуна] и Махкеты (مخك طی). По правому берегу последней реки отмечены два населенных пункта, один из которых Тевзана (توزنه)* [*И.П. Линевич определил не идентифицированные нами селения как Шоулук и Шавдониши].

15. К данному мудирству также отнесен «участок Гунбет (کونبت): где наибом Абакар-Дибир; конных 250, пеших 200, итого 450». Гунбет занимает территорию между Андийским Койсу и Андийским хребтом. В пределах административной единицы отмечены селения Ичичали (اچنچ), Сивух (سيوق)* [*Этот населенный пункт фигурирует в современной официальной документации и как Сиух], Цилитль (ژيطل), Аргвани (ارغنه), «Гунбет» (کونبت). Под последним, вероятно, подразумевается с. Мехельта* [*Гунбет в переводе с кумыкского языка означает «солнечный склон». Аварцы называют данную территорию «Бакълъухъ», что переводится «на солнце», «на солнечной стороне». Название «Мехельта» переводится с андийских языков так же – «на солнце»].

Третье мудирство, расположено «между реками Андийское и Аварское Койсу». В его состав входят одиннадцать наибств.

16. «Участок Цунта (ژنطه): наиб Хаджияв; конных 100, пеших 350, всего 450». По левому берегу р. Метлюта отмечены «хутора Цунта» (ژنطه), с. Кидеро (کدر), по правому – сс. Шаитли (شيطل), Гениятль (كنيل), Китури (کطله) и одно не идентифицированное нами селение. Вероятно в состав данного наибства входили также сс. Хупро и Асах, включенные автором карты в Ункратль* [*См. выше].

17. «Участок Антратль (انطرطل): наиб Батрак Мухамад-Али; 50 конных, 250 пеших, итого 300». В составе наибства указаны поселения Анцросо (انژروس) * [*Буквально переводится с аварского яз. «(Общество из) десяти селений»], поселения Ункросо (اوقروس)* [*Буквально переводится с аварского яз. как «(Общество из) четырех селений». Локализовать не удалось. Возможно имеется в виду Бежтинское общество], поселения Томс (Томсуда, «Тонс» – طنس)* [*Томс, Томурал – союз общин с центром в с. Колоб], а также еще одно не идентифицированное нами общество (سند (?))* [*Локализовать не удалось. И.П. Линевич расшифровал как «Джурмут». Но общество Джурмут обозначено рядом, под своим вторым, более известным среди аварцев названием Тонс (Томс, Томурал, Томсода). Возможно обозначено с. Синида – один из населенных пунктов общества Таш, возможно с. Сомада – один из населенных пунктов общества Келеб]. Автор расположил наибство целиком на левом берегу р. Аварское койсу. На самом деле, указанные общества располагаются по обеим сторонам реки.

18. «Участок Анцух (انسخ); наиб Шахав; 100 конных, 150 пеших, итого 250». В составе наибства упомянуты сс. Таш (تاش); Анцух (انسخ), Ратлуб (رطل)* [*Исторический Ратлуб граничил с обществами Таш и Анцух. В настоящее время находится в составе Шамильского района, а Таш и Анцух являются частью Тляратинского района РД] и не идентифицированное нами с. Ахих (?,اخخ). Автор расположил наибство целиком на левом берегу р. Аварское койсу. Фактически, указанные селения располагаются по обеим сторонам реки.

19. «Участок Тинди (طندی): наиб Шамхал-дибир; конных 350, пеших 250, итого 600». В составе наибства указаны: сс. Тинди (طندی), Акнада (عکنده), Тисси (طس), Ангида (انغده), Хуштада (خشدده), Тлондода (ڷندد), Сантлада (سطلده), Квантлада (کنتکده), Хварши (خرش), Аща (عرشه), Кванада (کنده), Гимерсо (همسه).

20. «Участок Карата (كرطه): наиб Гази-Мухаммад, сын Шамиля; 250 конных, 350 пеших, итого 600». В составе наибства указаны сс.: Инхело (انخل), Анчик (انچق), Алак (علق), Хелетури (خرطلر), Рачабулда (رچبوده), Арчо (عرچو), Карата (كرطه), Цолода (ژلطه), Тлиси (ڷس), Тлибишо (ڷبش), Местерух (مسترق), Кванкеро (كونقره), Тукита (طكطه), Кудиябросо (كوديورسه), Изано (ازهنى), а также еще один населенный пункт рядом с последним из перечисленных – (هلط). Относительно последнего селения, остающегося нераспознанным, можно выдвинуть две версии. Первая, что это искаженное наименование с. Лологонитль, расположенного в районе Изано. Вторая, что это с. Голотль. Оно расположено довольно далеко от Изано, но в этом месте наибство Карата ошибочно граничит с наибством Хунзах и ближайшим селением к нераспознанному нами является Батлаич. А рядом с Батлаичем расположено с. Голотль.

На левом берегу р. Андийское койсу к Каратинскому наибству отнесены Кванхидатль (كونخدة), Муни (منو) и Ортаколо (عرته كوله).

21. «Участок Тлурутли («Турутмух» (طرطمخ)): наиб Мухаммад; 100 конных, 150 пеших, 250 всего». В составе наибства указаны сс. Верхний Батлух («Т1ад Бакълъухъ» (طد بققل)), Нижний Батлух («Гъоркь Бакълъухъ» (غرط بققل)), Ассаб (عسه), Могох (كرچ)* [*Обозначено как с. Кирач. «Кираж» на аварском языке – это известь. Могох известен как один из центров производства извести. Возможно, составитель карты желал отличить данный населенный пункт от селения с аналогичным названием, который обозначен в наибстве Гоцатль].

На карте сс. Тлянуб (ڷنب), Цекоб (ژكوب) и Хучада (خچده) выделены отдельно, ограничены границами как у наибства, но не обозначены ни наиб, ни число войск.

22. «Участок Хунзах (خنذاق): наиб Инквач («Инкач»); 200 конных, 250 пеших, всего 450». В составе наибства указаны сс.: Гацалух (هژلق), Сиух (سيوخ), Химакоро (كمقرى), Шотода (شوليسى), Хунзах (خنذاق), Ахалчи (عكلچى), Тануси (طانوس), Геничутль (كنچتل), Батлаич (بطلچ), Хариколо (حلكرى). Один из населенных пунктов идентифицировать не удалось.

23. «Участок Арадерих (هردرق): наиб Мухаммад Амин; конных 200, пеших 350, всего 550». На левом берегу р. Андийское койсу в пределах наибства указаны сс. Инхо (انخ) и Читль (چلطه); на правом берегу – Тлох (ڷق), Арадерих (هردرق), Орота (عرطه), Амишта (امسته), Харахи (خرك), Цалкита (رلکط)* [*Описка, над первой буквой упущены три точки, также как и три точки в написании топонима Амишта], Мушули (مشلی), Цельмес (ژلمس).

24. «Участок Гоцатль («Гоцада» (هژدة)): наиб Абакар-Хаджи; 150 конных, 250 пеших, всего 400». На территории наибства сливаются Каракойсу и Аварское койсу. Слева от последней реки отмечены с. Гоцатль (هژدة), с. Оркачи (عركچه), укр. Чалда (چلده), с. Могох (مهق); слева от Каракойсу – с. Кикуни (ككنه), с. Гергебиль (كركب), укр. Ули (اولو)* [*Было построено имамом чуть выше Гергебиля после его разрушения в 1848 г.].

25. «Участок Унцукуль (انسکل): наиб Кади; 200 конных, 250 пеших, 450 всего». В составе наибства отмечены сс.: Игали (اهلی), Чирката (چرقت), Ашильта (عشلط), Унцукуль (انسکل), Цатаних (ژدنق).

26. «Участок Аракани (هركان): наиб Ибрахим; 150 конных, 250 пеших, всего 400». Расположено по обеим сторонам от р. Аварское Койсу. В составе наибства указаны сс.: Моксох (مقسق), Балахуни (بلكان), Ирганай (ارهنه), Зирани (زرنى), Кудутль (قودق), а также укр. Аракани (هركان). Последние два по правому берегу реки.

Селение Гимры (كمره) указано вне пределов наибства, у слияния Аварского и Андийского койсу.

Четвертое мудирство образовано семью наибствами, лежащими «к востоку от Аварского Койсу».

27. В бассейне р. Каралазулгер, обозначен «участок Карах (قراخ), где наибом Хаджияв; 120 конных, 180 пеших, [всего] 300». По правому берегу реки обозначено одно селение Доронуб (درن)* [*Ошибочно отмечено в данном месте; с. расположено выше по течению р. Тлейсерух от «укр. Ириб»]; по левому берегу в верховьях обозначен топоним, который сложно ассоциировать с каким-либо населенным пунктом. Ниже по течению реки отмечены сс. Рульдаб (رلدی)* [*Рульдаб расположен в бассейне р. Тлейсерух, рядом с с. Ириб. Возможно, автор хотел отметить расположенный в обозначенном районе населенный пункт Гочоб], Сачада (سچده), Тлярош (ڷرش), Гочада (هچده), Тлях (ڷاق)* [*Тлях (авар: Кьахъ), ныне не существует, его жители переселились в с. Чарода].

28. На правобережье р. Аварское койсу обозначен «участок Гидатль» («Хид» (هيد)). В составе наибства указаны сс. Мачада (مچده), Урада (عرده)* [*Наименование огласовано, что является редкостью для данной карты], Кахиб (قحی), а также еще один населенный пункт, записанный как «سنده» (?), возможно подразумевается с. Гента. Наибом указан Хитин. Наибство выставляло «200 конных, 300 пеших, всего: 500» воинов.

29. Ниже по течению р. Аварское койсу, по правую сторону от нее отмечен «участок Телетль» (طلط). Указано, что наибом являлся Хамзат и что мог выставить всего «350 воинов, из которых 150 конных, 200 пеших». В составе наибства обозначены сс. Телетль (طلط), Куяда (کويده), а также населенный пункт с плохо читаемым названием. Возможно это с. Гонода.

30. «Участок Корода (قرده), где наибом Умар-Дибир; 300 воинов, 100 конных, 200 пеших». В составе наибства указаны сс. Корода (قرده), Дарада (درده), Мурада (مرده), Хвартикуни (حرتکن).

31. Бассейн рек Рисор и Тлейсерух вплоть до их слияния очерчены границами наибства «Тленсер (ڷنسر)): наиб Даниял Султан; 250 конных; 300 пеших; [Итого] 550». В месте слияния указанных рек обозначено укр. Магар (مغار). По правому берегу р. Рисор обозначены с. Арчиб («Ручи» رچی)))* [*Название с. Арчиб на аварском языке звучит как Рочиб], укр. «Риси» (رس)* [*Располагалось у с. Дусрах], с. Шугинуб (شکنی). По левому берегу указаны сс. Читаб (چته), Косрода (ڷسرده), Гьорота (?,هرط)* [*Идентифицировать не удалось. Ни один из населенных пунктов, существующих ныне или уже не существующих в этом районе, не созвучен], Багинуб (بکنه)* [*Багинуб располагается на правом берегу р. Рисор, а не на левом]. По правому берегу р. Тлейсерух обозначены с. Симир (?,سمر)* [*Идентифицировать не удалось. У И.П. Линевича указан как «Симир»], с. Гилиб (هلی), по левому – с. Ритляб (رڷه), с. Нукуш (نقوش), укр. Ириб (عری), с. Хинуб (ݤنی).

32. «Участок Согратль (ثغرة): наиб Хурш; конных 150* [*Написано с ошибкой – «015»], 300 пеших, итого 450». В составе наибства обозначены сс. Мукар (مقر)* [*Ныне в Лакском районе РД], Бухты (بختی), Обох (عبخ), Мегеб (محب). С. Согратль не указано; сс. Обох и Мегеб расположены ошибочно относительно друг друга. Вернее было бы поменять их местами. Примеров подобных неточностей на карте достаточно много.

33. Место слияния рр. Тлейсерух и Каралазургер, вместе со средним течением р. Каракойсу включены в «участок Чох (چوخ), где наибом Энкав-Хаджи». Наибство выставляло «200 конных, 350 пеших, т.е. всего 550» воинов. По правому берегу р. Каракойсу обозначены селения Бацада (بژده) и Кулла (کله), а также укр. Чох (چوخ). По левому берегу реки обозначены сс. Ругуджа (روغجه), Хоточ (حطچ), Хиндах (کندق) и Гуниб (غنی), причем, последнее обозначено как селение, заключено в овал, как автор карты обозначает в других случаях укрепления. Но есть и одна особенность, овал светло-красного цвета, коим обозначены иные укрепления, обведен темно-красными чернилами, которыми автор обозначал горы.

Кроме территории Восточного Кавказа, подконтрольной имаму, обозначено пограничье. Непосредственно у границ четвертого мудирства на реке Казикумухское койсу указаны два укрепления Кумух (قمق) и Хаджал-махи («Хваджал-кули» (حوجل کوله))* [*Хаджалмахи именуется аварцами «Х1ажал-кули» или «Хважал-кули»], а также «город» Гази-Кумух (غازی قمق). В этом же районе указано укр. Аймаки (عيمكى).

У места слияния Шура-озени и Бураган-озени отмечено укр. Темир-Хан-Шура («Шура» (شوره)), ниже по течению реки – Кумторкала («Торкали» (ترقلى)). По левому берегу Шура-озени, выше «Шуры» отмечены Каранай (قرنى) и укр. Ишкарты (اشكرت); по правому берегу – Эрпели (ارفلى). По правому берегу Бураган-озени отмечены Нижний Дженгутай (نازل جنكتى), Казанище (قزنش), Атлан-аул («Муселим-аул» (مسلم اول)), Кафыркумух (كافر قمق), Халимбек-аул (خلمبك اول). Рядом помещена надпись: «Остальная часть поселений Тарки и его территорий» (بقية بلاد تاخو و اقليمه)* [*При написании ойконима Тарки (تارخو) упущена буква].

По правому берегу Сулака, который служит границей между Салатавским наибством и подконтрольной русским территорией Дагестана, отмечены укр. Чиркей (چرك), с. Миатли (ميطل), укр. Янгиюрт (يانغى يورت). Ниже, на левом берегу отмечен Костек (كوستك).

На правом берегу р. Акташ отмечено укр. Андреевское (اندرى) и «город» Эндирей (اندرى). На правом берегу р. Яман-су отмечено укр. Хасавюрт (خسويورت). На правом берегу р. Аксай отмечен населенный пункт Таш-кичу (تاشکچو), на другой стороне реки – укр. Таш-кичу (تاشکچو). Выше по течению Аксая отмечено укр. Герзель (كرزل). Западнее Герзеля отмечено укр. Ойсхара (ايسغر , более известное как Ойсунгур).

На р. Терек, начиная от истоков вниз по его течению, отмечены следующие области, крепости, укрепления, станицы и населенные пункты. На правом берегу Терека отмечены «области (навахи) Гурджистана»; «поселения Калхан» (كلخان)* [*Вероятно, подразумевается Орстхой, орстхойцы, более известные как Карабулаки. Идентичная надпись имеется значительно ниже по течению р. Терек]; «поселения галгаевцев» (غلغى)* [*Вероятно, подразумевается «Галгай», т.е. галгаевцы]; «поселения Б.т.» (بوتى)* [*Возможно, подразумевается чеченский тейп Балой (балойцы)]; «поселения ялхоройцев» (يلخى)* [*Вероятно, подразумевается Ялхара (Ялхорой), т.е. ялхоройцы]; «поселения мержойцев» (مرجوى) * [*Вероятно, подразумевается Мержа (Мержой, Мерджой), т.е. мержойцы]. Последние четыре зафиксированы к востоку от обозначенной на правом берегу Терека кр. Владикавказ («Капкай» (قابكى))* [*Топоним практически не читается]. В том районе, где р. Терек, изменяя направление, устремляется на восток, на правом берегу отмечены Малая Кабарда («поселения Таусултан» (توسلتان)) и «поселения Калхан» (كلخان)* [*Идентичная надпись имеется в верховьях Терека. И.П. Линевич идентифицирует как «селение Гимахан»], т.е. место жительства карабулакцев. Напротив последнего, на другом берегу Терека отмечена ст. Екатериноградская («Бештамак» (بشتمق)); ниже по течению реки на левом берегу отмечена кр. Моздок, напротив, на другом берегу «селение Кучук» (كچك)* [*Правильно читать – Гючюк (Гючюк-юрт). И.П. Линевич указывает данное селение как «Бакич-юрт». Кумыкское селение, ныне носит название Кизляр]. Ниже по течению по левому берегу указана ст. Стодеревская («Йузтерек» (يوزترك)), напротив – с. Нагоймирза («Ногай-мурза-юрт» (نوعمرزيرت))* [*Описка. Автор забыл поставить точку над буквой (ع)]. Ниже по течению Терека с левой стороны реки указана ст. Галюгаевская (كلكنى), на противоположном от него берегу с. Алхасова («Али-Юрт» (يورت على))* [*И.П. Линевич указывает данный населенный пункт как «Али-Султан»]. Ниже по течению реки на левом берегу отмечена ст. Ищерская (اشوره), на другой стороне с. Эльдарова («Ч(Дж)алки-Юрт» (جلك يورت))* [*И.П. Линевич указывает данный населенный пункт как «Джулюк-Юрт»]. Ниже отмечены на противоположных берегах два населенных пункта «Наур» (نور) и ст. Наурская (ناور). Последняя на левом берегу реки. Ниже, по течению Терека указаны два одноименных пункта «Калин» (كلنى), один из которых тот, что на левом берегу – это ст. Калиновская, а второй – вероятно, с. Кень-Юрт или с. Кейшорт. Рядом с последним отмечен «Девлетгирей-Юрт» (يورت دولتكرى), т.е. с. Старый Юрт. Еще ниже по реке отмечена ст. Червленная («Ураз» (اوراز))* [*И.П. Линевич указывает данный населенный пункт как «Ст. Орас … (Николаевская)»]; напротив – Баммат-Юрт (يورت بنبت)* [*И.П. Линевич указывает данный населенный пункт как «Бамбат юрт»]. В районе с. Червленной в Терек впадает речка, берущая начало на Сунженском хребте. На правом ее берегу отмечена станица. Вероятно, это Горячеводская (Горячеисточненская; арабская надпись нечитабельна, но вполне можно предположить, что там написано «Исти-Су»).

Там, где р. Аргун впадает в р. Терек значится «с. Бураган» (بوزغان)* [*Отмечена лишняя точка над буквой «ра», возможно это фатха], т.е. Брагуны.

По р. Сунжа и ее притокам, вне пределов Имамата отмечены следующие населенные пункты, укрепления, крепости и станицы. На правом берегу Сунжи, напротив расположенного на ее левом берегу Назрановского укрепления («Насран» (ناصران )) отмечены «поселения назрановцев» (ناصران); Ниже по течению р. Сунжа по левому ее берегу отмечены укрепления Нестеровская («Аджар-юрт» (يورت عجر)) (См.: Сулейманов А.С., 1997. С. 31); Казак-Гечу (كچو قرق); Закан-Юрт (يورت زكن); Алхан-Юрт (يورت علخن); кр. Грозная («Суйунч» (سينچ)); укр. Умахан-Юрт (يورت عمخن).

На левом берегу р. Асса отмечено укрепление Галашки («Галай» (كلاى)), чуть выше по ее течению «поселения Галашу» (كلاشو)* [*Вероятно подразумеваются ингуши – галаевцы], еще выше «поселения Алкун» (الكون).

На левом берегу р. Фортанга отмечено укр. Бамут («Бубат» (بوبت)); выше по течению – Арштынские поселения (اورشى). На правом берегу Фортанги и Сунжи при их слиянии отмечено укр. Ачхоевское («Уршты-Мартан» (مرتان اورشتى)).

Мартан впадает в Сунжу напротив укр. Алхан-Юрт. На правом ее берегу в среднем течении выше слияния ее с р. Рошня отмечено укр. Урус-Мартан (مرتان اروس). У слияния с р. Рошня – «Место [рождения] хаджжи Йусуфа» (قامة حاج يوسف). Восточнее, по обоим берегам р. Гойта отмечено с. Алды (الد).

На левом берегу Аргуна отмечены укрепления Бердыкел (بردكل)* [*Ныне с. Комсомольское] и Чахкери (چخكرى)* [*«Чахкара – место в 2 км к юго-западу от АтагӀа, где в XVIII в. находился аул под названием Шахь-Гирийн-Эвла, откуда произошло и слово Чахкара. В начале XIX в. здесь было заложено военное укрепление «Воздвиженское», разрушенное в годы гражданской войны. Село Чахкара было основано выходцами из Варанды» (Сулейманов А.С., 1997. С. 441)].

В левом нижнем углу карты помещена таблица.
   



В данной таблице наибства (обозначенные как «кисм» (قسم), т.е. участок) сгруппированы по географическому принципу и указываются с запада на восток. Обозначены названия наибств и кто является их наибом. Автор таблицы предоставляет нам данные о количестве воинов, которые выставляло каждое наибство, определяя число конных и пеших бойцов. При этом не совсем ясно это общее число воинов, которое можно было собрать в наибстве, общее число воинов регулярного войска под началом наиба, учтены ли мухаджиры и т.д.

Указано четыре группы наибств. В первой из них их 5, во второй 10, в третьей 11, в четвертой 7. Т.е. всего 33 наибства. Автор определяет итоговое количество пеших и конных воинов, а также общее их число для первой группы наибств, а конкретнее «чеченских лесов и округи». Далее определяемое количество воинов для каждой группы наибств суммируется с предыдущим наибством или наибствами. То есть, он не указывает какое число воинов, в том числе пеших и конных, могли выставить три последние из четырех групп наибств в отдельности. Но имеющиеся данные позволяют нам определить их количество.

Таким образом:

«Жители чеченских лесов и округи» выставляли 860 конных, 1430 пеших – 2290 всего.

«Жители гор между рекой Аргун и Андийским Койсу в Чечне и округе» выставляли 1950 конных, 2710 пеших – итого: 4660.

«Жители между реками Андийское и Аварское Койсу» выставляли 1950 конных, 2850 пеших – итого: 4800.

«Жители к востоку от Аварского Койсу» выставляли 1170 конных, 1830 пеших – всего: 3000.

Здесь следует отметить, что не совсем ясен принцип, на основе которого наибства сгруппированы, – применялся ли географический принцип или устоявшийся к этому времени принцип группировки наибств на мудирства?

Наибства условно можно разделить на аварские и чеченские по национальному или языковому принципу.

9 наибств чеченских: Гехи, Шали, Мичик, Аух, Нашах, Шубут, Шарой, Чарби, Ичкери. Они вместе выставляли 1620 конных, 2640 пеших – итого: 4260 воинов.

24 наибства дагестанские, или аварские: Салатав, Ункратль, Чамалал, Технуцал, Анди, Гунбет, Цунта, Антратль, Анцух, Тинди, Карата, Турутмух, Хунзах, Арадерих, Гоцатль, Унцукуль, Аракани, Карах, Гидатль, Телетль, Корода, Тленсер, Согратль, Чох. Наибства охватывали почти всю территорию проживания аварцев* [*За исключением Цора (впоследствии Закатальский округ), некоторых аварских населенных пунктов на Левашинском плато, в пределах Мехтулинского ханства, у Гимринского хребта и в Салатавии. При этом в состав Имамата входило несколько селений, для которых родным был лакский язык] и выставляли 4210 конных, 6270 пеших – итого: 10480 воинов.

Таким образом, на момент создания карты из общего количества в 14750 воинов 29% войск Имамата приходилось на чеченцев, 71% на аварцев (дагестанцев).

Данная карта, составленная Йусуфом-хаджжи, интересна не только как образец восточной картографии, но и как ценный источник, где отражены границы наибств, имена наибов, статистические сведения о количестве конных и пеших воинов каждого наибства и в целом численности войск Имамата по состоянию на осень 1856 г.

ЛИТЕРАТУРА

Генко А.Н. Арабская карта Чечни эпохи Шамиля (с 1 картой) // Записки Института востоковедения Академии наук СССР. Л.: Издательство Академии наук СССР, 1933. Т. II, Вып. 3. С. 21–36.

Движение горцев Северного Кавказа в 20-50 гг. XIX в. Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1959 [Электронный ресурс];

URL: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/XIX/1800-1820/Dvizenie/381-400/393.htm (дата обращения 15.01.2013).

Карта владений Шамиля (Описание на арабском языке) // Рукописный фонд Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра Российской академии наук. Ф. 6. Оп. 1. Д. 126. 1 л.

Линевич И. П. Карта горских народов, подвластных Шамилю (с приложениями) // Сборник сведений о Кавказских горцах. Выпуск VI. Тифлис, 1872. Ч. 1. Отд. 2. С. 1–4.

Сулейманов А.С. Топонимия Чечни. Нальчик: Издательский центр «Эль-фа», 1997.–678 с.

Шамиль – ставленник султанской Турции и английских колонизаторов (Сборник документальных материалов) / Под ред. Ш.В. Цагарейшвили. Тбилиси: Госиздат Грузинской ССР, 1953. – 560 с.

“Карта страны Шамиля” Хаджжи Йусуфа Сафар-заде

(пер. М. А. Мусаева)
Текст воспроизведен по изданию: “Карта страны Шамиля на 27 мухаррама 1273 г.” Хаджжи Йусуфа Сафар-заде // Вестник института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН, № 2. 2013
© текст - Мусаев М. А. 2013
© сетевая версия - Strori. 2014
© OCR - Амирова З. 2014
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Вестник ИИАЭ. 2013


===========================================

2 августа 2020





22 августа 2024



=============================================





« Последнее редактирование: 23 Августа 2024, 06:03:14 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Re: Имамат Шамиля
« Ответ #7 : 08 Июня 2020, 04:00:38 »
ЧЕЧЕНЦЫ МЕЖДУ РУССКИМИ И ШАМИЛЕМ

Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Re: Имамат Шамиля
« Ответ #8 : 21 Ноября 2020, 00:29:14 »
ОБРАЗ ИМАМА ШАМИЛЯ В ТВОРЧЕСТВЕ РАСУЛА ГАМЗАТОВА

Казбек Султанов

На рубеже 1960-х и 1970-х годов я, будучи аспирантом Института мировой литературы и постоянным собеседником Расула Гамзатова, наблюдал за мучительными попытками поэта и (в те годы) статусного государственного деятеля реабилитировать имя Шамиля. Даже простое упоминание имама в «новомировской» публикации лирико-исторического эссе «Мой Дагестан» требовало и усилий А.Т. Твардовского, и хождений Р. Гамзатова в ЦК КПСС. Помню, как мы отмечали возвращение Расула из очередного высокого кабинета с благой вестью: разрешено было не только упомянуть имя имама, но и включить в текст связанные с ним предания и легенды.

После антишамилевского «манифеста» М. Багирова оценочно-вульгаризаторское отношение к прошлому распространилось не только на Шамиля, но в целом на фольклорный тип героя-бунтаря, вдохновленного идеей народного блага. На волне идеологической критики Шамиля участились попытки «развенчать» легендарного героя общедагестанского фольклора, народного заступника аварца Хочбара, песню о котором Л. Толстой назвал «удивительной». Р. Гамзатов в 1970-е годы в своем трагическом «Сказании о Хочбаре, уздене из аула Гидатль, о Кази-кумухском хане, о хунзахском Нуцале и его дочери Саадат» вернулся к воссозданию характеров, свойственных эпико-героическому фольклору, и это возвращение имело для творчества Р. Гамзатова программный характер. Хочбар в поэме предстает не только как представитель вольного аварского аула Гидатль: неоднократно возникает апелляция к чувству общности многонационального Дагестана и к идее органичной преемственности поколений. Образ древнего и единого Дагестана органично соединяет в едином смысловом пространстве развернутую реконструкцию фольклорной версии и актуализацию героического образа.

Мой Дагестан! Начал начало.
Того, что было, не иначь.
С утра полдня зурна звучала.
С обеда начинался плач.

Полжизни — пляска и веселье,
Полжизни — сабли острие.
Твоя история пред всеми,
Тьма и величие ее.

Горели горные аулы,
Горели в мире города.
Хочбары, жены — все минуло,
Народ не сгинет никогда.

Не минут свадьбы, песни в поле,
Не минет древняя молва,
Не минут мужество и воля,
Не минут давние слова...

История обращений Р. Гамзатова к образу Шамиля и теме кавказской войны наводит на мысль о поступательном восхождении к важному для поэта смыслу. Шамиль наряду с отцом поэта Гамзатом Цадасой занял в произведениях Р. Гамзатова совершенно особое место как хранитель морально-этических ценностей, кодекса горской чести, как олицетворение бессмертного начала народного бытия. Заветы отца и письмо-завещание Шамиля («Мои горцы! Любите свои голые дикие скалы...») воспринимаются в произведениях зрелого Р. Гамзатова как бесспорные ценностные ориентиры и опорные точки мироощущения. В полифоническом соединении мотивов в книге «Мой Дагестан» чрезвычайно важное место занимают мотивы национального самосохранения. Этот внутренний пафос «Моего Дагестана» чутко уловил французский прозаик Арман Лану, который вынес в эпиграф своего романа «Пастух пчел» самую значительную, на его взгляд, мысль дагестанского поэта: «Человек и свобода на аварском языке называются одним и тем же словом. “Узден” — человек, “узденлъи” — свобода, поэтому, когда говорится о человеке — “узден”, имеется в виду, что он свободный — “узденлъи”».

Взыскательное отношение к слову о жизни предков, требовательность к себе, потомку и наследнику, как основа духовного самоочищения предопределили смысловой диапазон поэмы «В горах мое сердце» — лучшего, на мой взгляд, произведения Р. Гамзатова по проникновенности, по силе признания и покаяния.

За пять лет до поэмы Р. Гамзатов написал полное конъюнктурных выпадов против Шамиля стихотворение «Имам» — в соответствии с партийными установками. Стихотворение перегружено обвинениями типа: «Англичане усердно чалму на него намотали, / И старательно турки окрасили бороду хной», которые, однако, не идут ни в какое сравнение с взвинченным публицистическим негодованием в одной из финальных строф: «Труп чеченского волка, ингушского змея-имама / Англичане зарыли в песчаный арабский курган».

Поэма «В горах мое сердце» стала для Р. Гамзатова своего рода палинодией.

Помню, седобородый, взирая с портрета,
Братьев двух моих старших он в бой проводил.
А сестра свои бусы сняла и браслеты,
Чтобы танк его имени выстроен был.

И отец мой до смерти своей незадолго
О герое поэму сложил... Но, увы,
Был в ту пору Шамиль недостойно оболган,
Стал безвинною жертвою темной молвы.

Может, если б не это внезапное горе,
Жил бы дольше отец... Провинился и я:
Я поверил всему, и в порочащем хоре
Прозвучала поспешная песня моя.

Саблю предка, что четверть столетья в сраженьях
Неустанно разила врагов наповал,
Сбитый с толку, в мальчишеском стихотворенье
Я оружьем изменника грубо назвал.

Эти самообвинения в поэме показались автору недостаточными, и Р. Гамзатов вводит в поэму сцену ночного явления Шамиля и предоставляет слово самому имаму:

Газават мой, быть может, сегодня не нужен,
Но когда-то он горы твои защищал.
Видно, ныне мое устарело оружье,
Но свободе служил этот острый кинжал.

Поэтически и психологически смелым поступком можно назвать согласие повествователя в поэме (максимально автобиографического, максимально близкого к автору) выслушать от Шамиля оценку стихотворения, написанного в идеологическом помрачении:

Говорит он: «В боях, на пожарищах дымных
Много крови я пролил и мук перенес.
Девятнадцать пылающих ран нанесли мне.
Ты нанес мне двадцатую, молокосос.

Были раны кинжальные и пулевые,
Но тобой причиненная — трижды больней,
Ибо рану от горца я принял впервые.
Нет обиды, что силой сравнилась бы с ней...»

Сопрягая в смысловом поле поэмы глубокое раскаяние («Ты, родная земля, не гляди на поэта, / Словно мать, огорченная сыном своим») и выстраданную откровенность («...Я люблю твою гордость и тягу к свободе, / Мой народ, что когда-то родил Шамиля»), поэт достигает кульминации, и эта кульминация — прощание с ошибками молодости.

В дальнейшем в творчестве Р. Гамзатова неоднократно варьировалась эта — впервые разработанная в поэме «В горах мое сердце» — тема глубокого раскаяния, полученного и навсегда усвоенного урока-предостережения. В лучших стихотворениях Р. Гамзатова она поднимается до уровня философской рефлексии:

Покарай меня, край мой нагорный,
За измену твоей высоте,
Верил я в чей-то вымысел вздорный
И разменивал жизнь в суете.

<...>

Покарай меня, край мой нагорный,
Будь со мной за грехи мои строг
И на старенькой лодке моторной
На безлюдный свези островок.

Так ссылала седая Эллада
За грехи стихотворцев своих.
Отлучи от привычного склада
Повседневных сумятиц земных.

Ни хулы пусть не будет, ни лести,
Ты от жизни моей отруби
Кабинет с телефонами вместе
И машину с шофером Наби.

Отбери мне ненужные вещи:
Микрофон, что глядит прямо в рот,
Репродуктор, что голосом вещим
Круглосуточно что-то речет.

<...>

И, отмеченный милостью божьей,
Как штрафник, обеленный в бою,
Возвратясь, к твоему я подножью
Положу «Одиссею» свою.

В одном из последних интервью, данном незадолго до смерти, поэт вновь затрагивает больную для него тему: «Я не избегал крайностей, присущих времени, и как следствие — писал о Шамиле отрицательно. Меня в народе не проклинали, но осуждали — старики, читатели. Я тогда впервые задумался: как много народа хранит о нем память. Ведь в ранней молодости я думал, что Шамиль — это просто легенда, но позже понял, что он очень много значит для Дагестана». На вопрос: что, по мнению поэта, объединило Дагестан, его многочисленные народы,— последовал ответ: «Иногда и война объединяет. Шамиль способствовал объединению страны...»

Во многих стихотворениях («День моего рождения», «Горький мед», «Сказание о русском докторе» и др.), в прозаической книге «Мой Дагестан» поэт возвращается к заветному имени, которое с детских лет сопровождало его как символ духовного и исторического бессмертия родной земли: «Помню, в детстве, сидя у камина, я любил слушать рассказы отца о знаменитом Шамиле». Или в стихах: «Мне вода столько раз, сколько к ней подойду, / Прошумит Шамиля незабытое имя». Это строки из стихотворения «Надпись на камне», где говорится о том самом гунибском камне, на котором «восседал князь Барятинский, здесь Шамиля пленивший...». В этом стихотворении нагнетаются беспокойные вопросы, обращенные к Дагестану («Почему на камне — лишь имя врага? / Неужели тебе сыновья твои чужды?»), к портрету Ленина («Я вас прошу, ответьте: разве верно все это?»), и предполагаемый правильный ответ пролетарского вождя («Нет, / Товарищ Гамзатов, это неверно!»). Все эти вопросы оттеняют фальшь и лицемерие идеологической возни вокруг имени и борьбы Шамиля.

При рассмотрении эволюции образа Шамиля в творчестве Р. Гамзатова становится очевидной соотнесенность этой эволюции с процессом освобождения от иллюзий, с мотивом духовного отрезвления, занимающим столь значительное место в позднем творчестве поэта. Движение от раскаяния и нравственного самосуда (поэма «В горах мое сердце») к пониманию и воссозданию масштабной и внутренне противоречивой личности имама стало одной из определяющих предпосылок набирающей силу и глубину философской рефлексии. Особенно это заметно в большом цикле восьмистиший Р. Гамзатова (например, «На сабле Шамиля горели / Слова — и я запомнил с детства их...» и др.). Одно из них, с полемически обыгранным эпиграфом из Пушкина «Смирись, Кавказ, идет Ермолов...», является программным:

Нет, не смирялись и не гнули спины
Ни в те года, ни через сотню лет
Ни горские сыны, ни их вершины
При виде генеральских эполет.

Ни хитроумье бранное, ни сила
Здесь ни при чем. Я утверждать берусь:
Не Русь Ермолова нас покорила —
Кавказ пленила пушкинская Русь.

В той же манере недвусмысленного противопоставления ермоловских деяний и созидательной миссии русской культуры выдержана заключительная строфа посвященного Ираклию Андроникову стихотворения “»Вернее дружбы нету талисмана..»:

Не скажем о Ермолове ни слова
И предпочтем ему, как земляка,
Опального и вечно молодого
Поручика Тенгинского полка.

В стихотворении «Звучит из тумана...» поэт использует тот же выразительный прием, что и в поэме «В горах мое сердце»,— диалог с Шамилем. В ответ на полуупрек соотечественника («Лежишь под могильной плитою, Шамиль, / Вдали от Кавказа, у края Медины...») имам напоминает о главном — связь человека с родной землей не зависит от того, окончил ли он свои дни вдали от нее. Сопоставление «там—здесь» призвано обозначить эту неуничтожимую привязанность к Дагестану:

На подступах к Мекке лишь кости мои
Лежат у дороги в сыпучей могиле.
А сердце мое — там, где вел я бои,
Где скальные выси мне крепостью были.

Увенчан мой череп здесь белой чалмой,
А мысль моя там, где тропа в поднебесье
Льнет к гребням Гергебля, повитым зимой,
Где руку поныне держу на эфесе.

Здесь мерно верблюжий плывет караван,
Звенит колокольчик в метущемся прахе,
А там я, как прежде, касаюсь стремян,
И видят меня в Ахульго и в Хунзахе.

Здесь в саване, раб я господень,
Лежу, а там — еще в гордом обличье и блеске
Вновь с войском по звездному мчусь рубежу
При всех газырях, в неизменной черкеске.

Этот же мотив определил звучание «Послания Шамилю», в котором выделено постоянство ностальгического порыва «пленника в Калуге» — порыва, присущего Шамилю все годы после пленения, до самого погребения в Медине:

Койсу не заменили Шамилю
Приокские раздольные просторы.
В чудесном, дивном, но чужом краю
Ему ночами снились горы, горы...

Тема трагического разрыва корневой связи приобретает откровенно назидательный характер в тех произведениях, где Р. Гамзатов вспоминает судьбу, взлет и падение другого героя кавказской войны — Хаджи-Мурата («Голова Хаджи-Мурата», «Возвращение Хаджи-Мурата», «Пять песен Хаджи-Мурата» и др.). «Отрубленную вижу гoлову...» — так начинается первое из упомянутых стихотворений. Далее оно переходит в полный запоздалого покаяния монолог легендарного наиба, изменившего Шамилю и перебежавшего на сторону противника. После прямого вопроса авторского «я», заданного в интонации нескрываемого осуждения: «И как, увенчанная славою, / В чужих руках ты очутилась?»— следует исповедальное признание: «Я голова Хаджи-Мурата, / И потому скатилась с плеч его, / Что заблудилась я когда-то». И дальше: «Дорогу избрала не лучшую, / Виной всему — мой нрав тщеславный...»

Гамзатовское восприятие кавказской войны шире и сложнее сосредоточенности на описаниях стычек и набегов; поэта прежде всего интересуют ее духовно-нравственные последствия — сужение умственного горизонта, распад взаимопонимания людей и целых народов — а, следовательно, и диалога культур, обрыв межкультурных связей. В творческом сознании Р. Гамзатова чрезвычайно важное место занимают идея солидарности, открытости миру и мировой культуре (манифестацией именно этой позиции стал «Мой Дагестан»), переживание родства человеческих душ, напряженный поиск связи «своего» и «другого», «родного» и «вселенского»: «Это я Марию полюбил, а не гетман, старый и опальный...», «Дон Кихот освобождал меня...», «Хочу тебя понять, о Индия» и т.п. В аварской литературе Р. Гамзатов одновременно и открыл, и унаследовал идею культурного синтеза: до этого (еще в дореволюционной литературе Дагестана) эта идея получила воплощение в поэме аварского лирика Махмуда из Кахаб-Росо (1870 – 1919) «Мариам» (1914). Призванный на службу в царскую армию, поэт дошел с ней до Австрии и, потрясенный пережитым и увиденным на Первой мировой, пропел романтический гимн любимой женщине, преодолевая в слове и словом реальные ужасы и потрясения.

Война в системе ценностей двух преемственно связанных аварских поэтов, Махмуда и Р. Гамзатова, — посягательство на саму полноту жизни, тотальное выпадение из культуры. В своем творчестве Р. Гамзатов пробивается к целостному и ответственному взгляду на кавказскую войну, сопрягая в одном смысловом поле героику борьбы за свободу и горечь невосполнимых культурных утрат как неизбежного результата любой войны:

Были схватки суровы и жарки,
Сколько горцев ограбил ты, рок,
Дал им сабли заместо Петрарки,
Дал коней вместо пушкинских строк.

После Махмуда из Кахаб-Росо именно Р. Гамзатов продолжил начатую им работу по расширению горизонтов дагестанской литературы. Русская литература для него оказалась возможностью контакта с мировой культурой в целом и приобщения к инонациональным ценностям; это вовсе не означает недооценки других источников роста — например, колоссальной роли арабско-мусульманской традиции. Постоянный сквозной лейтмотив поэтических откровений и литературно-критических размышлений Р. Гамзатова: «И пушкинский томик со мною, в котором / Аварский цветок меж страничек хранится». Или: «На столе моем рядышком Блок и Махмуд». Поэт жадно «присваивал» себе плоды другой литературы: «Русскую литературу мы воспринимали как собственную». Внутренняя установка на сближение культурных миров — по словам Р. Гамзатова, Пушкин в его сознании стал «национальным аварским поэтом» — в сопряжении с рано осознанным призванием наследника и продолжателя национальной поэтической традиции предопределила интенсивность эволюции поэта. Впервые в истории дагестанской литературы именно в творчестве Р. Гамзатова ощущение единства человечества заявило о себе как живое и сильное человеческое чувство. Он стал в литературе первым европейцем, вдохновленным мыслью о Дагестане, и первым дагестанцем, настолько одержимым мыслью о Европе и мире. Поэтическая мысль, не паразитирующая на экспорте экзотики и самодовлеющего этнографизма, оказалась продуктивной по своему смыслопорождающему потенциалу. Принцип встречного движения в наибольшей степени проявился в системе эстетических координат книги «Мой Дагестан»: образ Дагестана, утверждение самоценности национального мира предполагает и требует контекста открытого диалога с разными культурами:

А другой мой аул в этом мире —
Белый свет, что распахнут всегда
И лежит предо мной на четыре
Стороны от аула Цада.

В свою очередь, образ мира концептуально невозможен без теплой конкретики очага, истока, корней, без того, что поэт называет «властью зова / Родной отеческой земли».

Обращение к Шамилю и к неразрывно связанной с ним теме свободы, пережитая творческая драма (Р. Гамзатов оказался автором взаимоисключающих текстов о Шамиле) стимулировали широту мировосприятия поэта, непротиворечивую соотнесенность в его мире глубинных архетипов Дома и Дороги, «родного» и «вселенского».
2004 год

Султанов, К. Идеализация, развенчание и сопричастность [Текст]: Образ Шамиля как репрезентация национального самосознания в литературах Северного Кавказа/ Казбек Камилович Султанов// Новое литературное обозрение.- 2004.- № 70.- С. 246 - 272.

Казбек Камилович Султанов – литературовед, доктор филологических наук


http://slovogamzatov.blogspot.com/2018/07/blog-post_94.html


======================================


Расул Гамзатов и Шамиль… Джихад русской литературы
access_time20.01.2020chat_bubble_outlin eОставить комментарий

Самый известный поэт Кавказа Расул Гамзатов узнал и славу, и горечь раскаяния. Его поэтическая судьба оказалась прочно переплетена с судьбой героя Кавказа имама Шамиля. А его поздние стихи совсем не похожи на те, которые печатались миллионными тиражами в СССР.

«Джихад русской литературы» - документальный сериал Надежды Кеворковой о том, удалось ли литературе понять Ислам и мусульман. Третий сезон охватывает рубеж ХХ-ХХI веков.

    Мне кажется, пропавшие

    сыновья на войне

    нигде не похоронены, не лежат в могилах.

    Они в голубых небесах далеких земель.

    На одном острове произнеся слово «Дагестан»,

    Кричали мне два ястреба.

    Всюду, где бы я не побывал,

    Над моей головой кружились они.

Журавли, 1965 год. Подстрочный перевод

Надежда Кеворкова: "Даже тот, кто ничего не знаете о Дагестане, песню «Журавли» точно слышал.

Стихи была написаны Расулом Гамзатовым полвека тому назад, слова переведены на русский с аварского, и их спел Марк Бернес.

Благодаря этой песне слава Расула гремела от Японии до Парижа – но аварские слова в ней сильно переделаны. Тем не менее есть в них что-то, на что сердце горца откликается – воинский дух и готовность к смерти".

    Мне кажется порою, что джигиты,

    С кровавых не пришедшие полей,

    В могилах братских не были зарыты,

    А превратились в белых журавлей.

Журавли, 1965 г. Перевод Наума Гребнева 1968 г.

Акрам Муртазаев: "В советское время была такая молва, что Москва делает каких-то писателей, каких-то поэтов. Про Расула Гамзатова, говорили же, что его «сделали» переводчики?

Расул Гамзатов мне говорил, что я всё время прошу переводчика, сделайте еще одного Гамзатова Дагестану. Не делают".

    Они летят, свершают путь свой длинный

    И выкликают чьи-то имена.

    Не потому ли с кличем журавлиным

    От века речь аварская сходна?

    Настанет день, и с журавлиной стаей

    Я улечу за тридевять земель,

    На языке аварском окликая

    Друзей, что были дороги досель.

Журавли, 1965 г. Перевод Наума Гребнева 1968 г.

Иван Давыдов: "Расул Гамзатов – это действительно знак качества советской поэзии, знак дружбы народов, элемент важной пропаганды. И часть, как это ни странно, моей семейной истории, потому что покойный дедушка страшно любил песню журавли и все время порывался ее исполнять.

Есть безусловная история успеха, есть элемент пропаганды в его раскрутке.

Перед нами крупный и талантливый поэт. Мы не можем не думать о его трагедии, о том, что поэт - не карьерист в чистом виде. Язык сильнее человека. Переламывать себя и писать о том, что ты не думаешь, а особенно писать талантливо довольно тяжело. Делать это стихами практически невозможно.

Если вы будете его внимательно читать, вы отметите, что в каждую свою нелепую агитку он вставлял хотя-бы строфу, которая была написана так, чтобы читающий понимал, с кем он вообще имеет дело. Не знаю, в том же ли масштабе, но думаю Гамзатов переживал, что-то похожее, и в этом смысле внутренняя жизнь его не была легкой.

Он – знак советского как встроенный в пропаганду, и он же знак советского как человек, ломающий талант ради того, чтобы внутри этого пропагандистского контекста остаться и неплохо себя чувствовать".

    Я так похож на старика,

    Которого в Сибирь сослать забыли,

    Когда народ его в товарняках,

    Как будто в братской погребли могиле.

    Как тот изгой у жизни на краю,

    Устав и от забвенья, и от славы,

    Я в полном одиночестве стою,

    Не глядя ни налево, ни направо.

    Один я, как мюрид на Ахульго,

    Что замерло в объятьях звездной ночи.

    Вокруг враги, и больше никого…

    Лишь горная Койсу внизу грохочет.

    Но сразу отступает смутный страх

    Пред жизнью ускользающей и тленной.

    Я вовсе не один — со мной Аллах

    В безмерном одиночестве вселенной.

Одиночество, 1999 г., Перевод Марины Ахмедовой

Надежда Кеворкова: "В 28 лет Гамзатов написал поэму, проклинавшую имама Шамиля.

Особо зловещую роль в судьбе стихотворения «Имам» сыграл его переводчик.

У Гамзатова было так":

    И умереть он не вернулся на землю своего отца.

    Зачем ему Дагестан, если есть земля Аравийская?

    В груди той земли похоронен,

    Имам Чечни и Ингушетии волк.

Имам, 1951 г. Подстрочный перевод

Надежда Кеворкова: "Переводчик Максимов срифмовал хлестко, в духе сталинской ненависти":

    Так закончил имам двадцатипятилетье обмана,

    Издыхать он и то не вернулся уже в Дагестан:

    Труп чеченского волка, ингушского змея-имама,

    Англичане зарыли в песчаный арабский курган.

Имам, 1951 г. Перевод Максимова

Надежда Кеворкова: "Чувствуете разницу? Жестокий век гнул каждого. У Расула Гамзатова хватило сил осознать и признать свою неправоту".

    Столько раз пытался набело

    Я судьбу переписать!

    Чем черней моя вина была -

    Тем исчерканей тетрадь.

Перевод Муртазали Дугричилова

Гейдар Джемаль: "По большому счёту советское время тоже делится на два. В 1920-е и в первой половине 1930-х имам Шамиль был борец, лидер освободительного движения, а с 1936 - 1937-го года он начал превращаться в английского агента.

Кончилось всё это убийством Гейдара Гусейнова, президента азербайджанской академии наук, главного, можно сказать, философа азербайджанской республики, который стал академиком именно на идее, что имам Шамиль - это главная фигура в национально-освободительной, во всемирной национально-освободительной борьбе применительно к России".

Надежда Кеворкова: "История Кавказа не написана, многие архивы утрачены, ради пропаганды факты искажались и до революции, и много раз после.

В Дагестане чиновники твердят выдуманные слова Шамиля, что горцам будто бы следует держаться вместе с Россией.

Кровоточит и рана, которую нанес Кавказу Сталин, с его границами по живым людям – так, чтобы всегда нашелся повод для конфликта".

Али Камалов: "Вопрос, тогда, поднимался о Шамиле не Гамзатовым, а поднимался Берией, поднимался вопрос Багировым - это были личности того времени, «партийные боссы».

И конечно Багиров хотел потихоньку присоединить Дагестан, дагестанские земли к Азербайджану. Это же повторялось и в 1944-м году, и в 50-ых годах, - у него было огромное желание хотя бы нижнюю часть, Лезгистан, лезгинские районы, Дербент, лезгинский верх Самура присоединить к Азербайджану.

И в это время ему, видимо, очень хотелось опорочить имя Шамиля. И тогда Расул, поддавшись вот этой провокации, написал поэму, посвященную Шамилю, он его обвинял, так же как и Багиров - английский шпион и турецкий подданный.

Он признаёт свои ошибки. И вот фильм, последний, посвященный ему, недавно вышедший, в этом фильме он говорит о том же - извиняется и перед Шамилём, и перед дагестанским народом".

Надежда Кеворкова: "Раскаяние перед имамом Шамилем Гамзатов написал уже в хрущевскую оттепель.

Переведены эти стихи ужасно.

А в конце жизни он срифмовал по сути покаяние за всю свою жизнь. Но что-то никакой очереди из русских переводчиков не выстраивается".

    Но не стану просить я Всевышнего

    Мои годы земные продлить.

    Много в жизни наделал я лишнего —

    Ничего уже не изменить.

    Свой намаз совершаю последний я,

    И ладони мои, как шатер.

    Всемогущий Аллах, на колени я

    Ни пред кем не вставал до сих пор.

    И шайтанская сила незримая

    По бумаге водила порой

    Мою руку неисповедимую,

    Искривляя прямое перо.

Покаяние, 2000 г., Перевод Марины Ахмедовой

Муса Оздоев: "Я же ставил спектакль - идет в театре оперы и балета хореографическая драма «Имам Шамиль». Прошло на ура, уже спектаклю 11 лет, он идет и он воспринимается народом.

И даже мои исполнители неоднозначно относятся к образу, они говорят, он был бы более великим, если бы в Гунибе он дал последний бой и погиб бы. У одних такое мнение, а другие говорят, что сдавшись в плен, он мог влиять позитивно на развитие Дагестана".

    Свои стихи читать мне странно,

    Какой я, черт возьми, поэт,

    Когда в моих стихах Корана

    Не просиял нетленный свет.

    Хоть мы и верили, как дети,

    Своею «правдою» кичась,

    Что нет тебя, Аллах, на свете,

    Ты нисходил к нам в страшный час.

Перевод Владимира Коркина

Надежда Кеворкова: "Горец всегда сложен, собран, никогда не одинок и никогда не растворяется в чужом. Расул Гамзатов колесил по долам и весям, возя с собой свой Дагестан и свой Кавказ. Россия с Кавказом уже почти сто лет разговаривала снисходительно, как с проигравшим. Но самый обласканный метрополией поэт перед смертью сказал то, что о ней думает каждый горец".

    Опять и опять, как бывало не раз,

    Ты плавишься в пламени древнем, Кавказ,

    Не бранную славу стяжая, а брань,

    И трупами платишь извечную дань.

    …Чеченцы, чеченцы, кипящая кровь,

    «Свобода! Свобода!» - взываете вновь

    К России, которая плача от зла,

    Свободной сама никогда не была.

Из неопубликованной поэмы «Кавказ», 1999. Перевод Муртазали Дугричилова

https://alif.tv/rasul-gamzatov-i-shamil-dzhihad-russkoj-literatury/

Джихад русской литературы: Гамзатов

https://www.youtube.com/watch?v=U46RypI35Is
« Последнее редактирование: 21 Ноября 2020, 00:47:52 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Re: Имамат Шамиля
« Ответ #9 : 23 Ноября 2020, 18:21:18 »
Зураб Гаджиев о том, почему имам Шамиль оказался в Чечне после Ахульго - совершил манёвр (20.08.19)

https://youtu.be/cE1SwhTaS_0


Зураб Гаджиев о том, почему имам Шамиль оказался в Калуге, а не остался на Кавказе (20.08.2019)

https://youtu.be/y52BXplNjRk



===========================================

Патимат Тахнаева: «Кавказская война продолжается в головах»

20 мая, 2020

Готовясь к беседе с историком Патимат Тахнаевой (еще в докарантинные времена), я зашел в один из крупнейших книжных магазинов Москвы за ее книгой о Хаджи-Мурате и обнаружил, что она раскуплена. Изумленный продавец сказал, что никто не ожидал такого спроса. Толстую научную монографию смели с прилавков, словно свежий роман культового автора. Большим спросом пользовалась и предыдущая книга Патимат — о последних днях джихада в Дагестане. И неудивительно: в своих работах она не боится касаться тем, которые волнуют людей уже полторы сотни лет, и обосновывает свое мнение десятками источников. Поэтому возражать ей трудно, и противники порой вместо диспутов прибегают к доносам. Мы побеседовали с Патимат о загадках Кавказской войны и о том, почему вокруг событий позапрошлого века до сих пор так много споров.

Ключевая война

— Почему вы занялись исследованием Кавказской войны?

— Дело в любопытстве. И поиске ответов на волнующие меня вопросы. До книг о Хаджи-Мурате и Гунибе я писала монографии об аулах Чох и Аргвани, но и в этих работах много места занимала Кавказская война. Потому что она — ключевая в менталитете дагестанцев и чеченцев. Прошло полторы сотни лет, но есть ощущение, что она до сих пор продолжается в головах. Незнание истории используют в другой войне — политической, грязной. Манипулируют людьми. К сожалению, профессиональных историков-кавказоведов мало. А ведь спрос на тему огромный. Проблемы нынешнего Дагестана корнями уходят в первую половину XIX века.

— Когда я смотрю на события прошлого и нынешнего века, у меня возникает вопрос: закончилась ли Кавказская война? Не являются ли депортация и кампании в Чечне логичным продолжением политики, которую Россия вела здесь еще при царизме?

— Думаю, что вторая часть вопроса искусственно привязана к первой. Прежде всего, войны бывают с другими государствами. А Кавказская война была вопросом внутренней политики России. Ни Чечня, ни Дагестан не были субъектами международного права — и никогда не подчинялись имаму целиком. Дагестанские правители с начала XIX века добровольно принимали российское подданство. Так что речь не о войне, а о вооруженном сопротивлении части жителей региона. С 1843 года, когда Шамиль достиг наивысшего успеха, ему не удавалось расширить территорию имамата. В Дагестане он не продвинулся дальше Аварского и Казикумухского Койсу.

Само образование имамата проходило в идеологических спорах. Я привожу полемику богословов, которые еще при имаме ГазиМухаммаде поднимали вопрос: так ли необходимо создавать имамат, требовать от мусульман переселяться в него? Ведь русские власти не закрывали мечети, не преследовали за веру. Если разобраться в этом, многое прояснится и в современности. Сегодняшние религиозно-политические проблемы, которые мы не можем понять, а значит, и решить, связаны с тем периодом истории. Мне жаль моего читателя, потому что это сложно. Мне было сложно самой. Но иначе историю понять нельзя.

Коварство и обман

 — Начну, пожалуй, с самой ранней загадки истории, на которую вы проливаете свет, — с убийства в 1834 году семьи аварских ханов. Второй имам Дагестана Гамзат, подступив с войском к Хунзаху, столице Аварии, пригласил сыновей ханши к себе в ставку, и там их при загадочных обстоятельствах зарубили. Была ли это случайная ссора? Или Гамзат планировал убийство изначально?

— Молодые ханы были обречены. Имам много лет жил в их доме, ел с ними за одним столом — это же святыня. Если убийство произошло случайно, в его отсутствие, — так приди к убитой горем ханше с раскаянием, проси прощения у женщины, которая тебя приютила в своем доме. Хотя бы предай ее сыновей достойно земле. Но нет, он бросает обнаженные тела на съедение воронам, а вскоре казнит и мать своих жертв. Гамзат понимал, что у него нет прав на Аварское ханство и его власть будет зыбкой, пока живы легитимные наследники. Ему надо было искоренить правящий дом. Следом он казнит Cурхай-хана, который сам к нему пришел. Все эти убийства — планомерная зачистка престола. Сделав это, Гамзат подписал себе приговор. Он был наивным, если полагал, что хунзахцы не отомстят.

— Начиная читать вашу книгу, я ожидал, что интереснее всего будут главы о ярких событиях истории — таких, как осада Ахульго. Но больше всего поразила глава о середине 1830 годов. Когда двое российских офицеров втайне от командования заключили мир с имамом Шамилем, и он не только не воевал с русскими, но и охранял их границы от набегов. Это объясняет, почему позднее он ко всем предложениям российского командования относился с подозрением. История не терпит сослагательного наклонения, но все же могла ли Россия заключить реальный мир с Шамилем, чтобы он контролировал горный Дагестан в должности какого-нибудь генерала?

— Однозначно нет. Примерно по той же причине, по которой Дудаеву не дали создать государство Ичкерия. О шариатском анклаве внутри государства, где не действуют российские законы, не могло идти речи. Сами концепции войны и мира в Российской Империи и в имамате были различны. Вспомним фразу из прокламации имама ГазиМухаммада: «Кяфиры, шеи ваши, сабли наши». А для императора это была не война, а подавление бунта. В 1834 году имам Шамиль предлагал русским: вы признаете подвластную мне территорию от левого берега Аварского Койсу до верхних обществ бассейна Андийского Койсу, а я взамен гарантирую прекращение набегов на равнинный Дагестан. Шамхал Тарковский и генерал-майор Клугенау «пошли навстречу» и сымитировали мирный договор — по всем правилам дагестанского дипломатического политеса, со свидетелями и выдачей заложников. Но ни в Тифлисе, ни в Петербурге об этом не знали. Между тем имам Шамиль чувствовал себя официально признанным правителем. В 1836 году он отправил своих людей с дипломатической миссией в Тифлис. Их выставили из дворца корпусного командира барона Розена, но письмо имама осталось, его текст известен. Имам требовал не вмешиваться «нежелательными действиями» в его миссию утверждения шариата в горном Дагестане. Розен это назовет «безрассудством». Чтобы показать, кто в доме хозяин, в следующем году барон отправил в горы внушительную военную экспедицию под командованием генерала Фези. Она неожиданно вылилась в кровопролитное многонедельное сражение у селения Телетль. По сути, Фези удалось унести оттуда ноги только благодаря еще одному договору о мире имама «с российским государем». Это оглушительное поражение он выдал за успех, а договор — за изъявление бунтовщиком Шамилем покорности правительству. Имам этой игры не понимал. Он верил, что с ним действительно заключили мирный договор как с главой государства. Но вскоре обман вылезет. В конце лета 1837 года император собрался на Кавказ. Он потребовал, чтобы имам прибыл к нему в Тифлис, «дабы лично молить о всемилостивейшем прощении». Крайним оказался Клугенау, которому об этой «чести» пришлось сообщать Шамилю. Имам крайне удивился: вы о чем? Я полгода назад заключил с вами договор о мире, а сейчас должен просить о помиловании? Он все понял. И в 1839 году на Ахульго, и 20 лет спустя на горе Гуниб Шамиль больше не поверит мирным предложениям российского командования.

Хаджи-Мурат и «Игра престолов»

— После осады Ахульго в 1839 году тоже поразительная история случилась. Имам Шамиль, чудом спасшийся с кучкой сподвижников, лежит, едва живой, на глазах у противника — посланных русскими отрядов Ахмед-хана Мехтулинского и Хаджи-Мурата. Казалось бы, бери его голыми руками. Но нет, ему дают уйти.

— Здесь ключевую роль сыграл Хаджи-Мурат. Ахмед-хан Мехтулинский был, мягко говоря, трусоват. За это качество ему немало доставалось от язвительного Клугенау. Он приказал Хаджи-Мурату схватить горстку измученных беглецов, среди которых были раненые, женщины и дети. Хаджи-Мурат, командовавший отрядом хунзахцев, отказался. Преследователей и беглецов разделяли не больше тридцати метров. Но Ахмед-хан не посмел захватить их своей мехтулинской милицией. Возможно, он опасался, что, если пойдет вперед, Хаджи-Мурат его просто зарубит.

— Какую главу писать было интереснее всего?

— О конфликте между Хаджи-Муратом и Шамилем в 1851 году. Когда даже враги Хаджи-Мурата — Даниял-Султан, Кебед-Магома Телетлинский — просили имама о мире любой ценой, сознавая угрозу потери Аварии. И Шамиль был вынужден согласиться на условия опального наиба. Такого не прощают. Хаджи-Мурат понимал, что рано или поздно его убьют. Поэтому его второе бегство от русских в имамат очень трогательное. Хаджи-Мурат любил свою семью, свою жену. И когда узнал, что Шамиль собирается выдать ее, согласно законам имамата, за его давнего врага Даниял-Султана, он попытался вернуться — на верную гибель.

— Хочется, чтобы по вашим книгам сделали сериал. Вроде «Игры престолов», только про Дагестан.

— Да-да. Мои герои — очень живые люди. Я хотела передать, что не было однозначно правых и виноватых, четкой границы между добром и злом.

Пленение или переговоры?

— Пожалуй, из кавказских событий того времени больше всего споров вызывает пленение имама Шамиля князем Барятинским в 1859 году, по сути означавшее окончание войны. Некоторые утверждают, что это был не плен, а заключение мира, пытаются даже картину в музее переименовать. В вашей книге о Гунибе собрано много свидетельств, за которыми, на мой взгляд, несколько потерялось ваше мнение как историка. Какой вывод вы делаете на основе этих материалов? — В последние месяцы перед Гунибом Шамиль явно понимал, что у имамата нет политического будущего. Он тянул время, надеясь на поддержку турецкого султана. Но до него никому не было дела. Это не Западный Кавказ, не Причерноморье, а никому не нужный Каспий. Гонца, отправленного имамом в Стамбул в апреле 1859 года, султан просто не принял. Сначала князь Барятинский предлагал «именем государя полное прощение всем находившимся в Гунибе, дозволение самому Шамилю с его семьей ехать в Мекку, обеспечение ему средств как на путешествие, так и на содержание». Прощение — поскольку по закону Шамилю как бунтовщику грозила смертная казнь. Мир человеку, не являющемуся главой признанного государства, даже теоретически предложить не могли. Читайте также Голубая кровь райцентра Хунзах «Герои различные, а жертвы — общие» Злоключения головы Для принятия этих условий их следовало письменно скрепить в ставке князя Барятинского на Кегерских высотах. Но имам отправляет туда на переговоры Юнуса Чиркеевского. Юнус был другом Шамиля чуть ли не с детских лет, они учились вместе. Он передал письмо, в котором имам просил предоставить ему еще один месяц на Гунибе, чтобы отправить нового гонца к турецкому султану и дождаться его возвращения. Барятинский на это не пошел. Хотя бы потому, что стоять с 16-тысячной армией в горах лишний месяц — разорение. 22 августа имам прислал в ставку князя Барятинского официальный отказ сложить оружие. Провал переговоров стал причиной штурма Гуниба. Русские войска взяли гору неожиданно быстро. С четырех до девяти утра 25 августа они поднялись на плато и окружили историческое селение Гуниб, где закрылся Шамиль с горсткой людей. Мирного населения там уже не оставалось, но было порядка тридцати семей сподвижников имама. Они боялись, что повторится история Ахульго. Тогда генерал Граббе хотел арестовать Шамиля и ближайших соратников, чтобы поселить их в мирном селении под караулом, и отпустить остальных. Шамиль отказался. Ему удалось сбежать, но было захвачено около 800 человек гражданских. Женщин выдали замуж за казаков, девочек отдали в казацкие семьи — они стали христианками, мальчишек отправили в военное училище — из них выросло несколько известных офицеров. А мюридов раскидали в арестантские роты по всей России, подальше от Кавказа. Главнокомандующий послал к осажденным парламентера с требованием, «чтобы имам Шамиль немедленно сдался, иначе аул будет подвергнут атаке». Имам вновь отправляет на переговоры Юнуса — спросить об условиях. Барятинский объясняет, что теперь ни о каких условиях не может быть и речи, только «безусловная сдача». Сохранилось несколько свидетельств этого разговора, изложенных офицерами свиты, начальником штаба и даже художником Теодором Горшельтом. Вернувшись к имаму, Юнус, как пишет зять имама Абдурахман Газикумухский, «принес известие о том, что русские хотят, чтобы имам прибыл к главнокомандующему для устных переговоров, чтобы он сообщил о своем положении и пожеланиях и узнал о положении дел (у русских)». Даже звучит странно. Имам колеблется, но сын Гази-Мухаммад поддерживает идею переговоров: нам погибнуть смертью шахидов — дело геройское, но что будет с нашими женами и детьми? Еще недавно князь предлагал отличные условия. Почему бы сегодня не поговорить о них? И Шамиль выходит. На продолжение переговоров, которые он же прервал 22 августа. Никто не заставит меня усомниться в этом, потому что его сопровождали верные мюриды с кинжалами. Которые были готовы, как передал аль-Карахи, при попытке разоружения начать газават. Идущие сдаваться разве такое обещают? Уверена, что скажи Юнус иначе: «Это — плен, никаких переговоров», Шамиль бы не согласился и погиб, как принято гибнуть за дело Ислама. Но он обманул, и произошло пленение.

Скрепы и экстремизм

— Да, имам не отправлялся в плен. Но сам факт, что я признаю его статус военнопленного, возмутил моих оппонентов, безосновательно утверждающих, что Шамиль заключил с Барятинским мир «во благо народов России и Кавказа». Они написали письма президенту Академии наук и директору Института востоковедения, обвинив меня в призыве к экстремизму. Было проведено внутреннее расследование, и все осталось позади. Но меня удивили методы, которыми пытались со мной расправиться. Я лишний раз убедилась, что выбрала правильную тему.


— Меня поражают два противоречащих друг другу факта. С одной стороны, гигантский интерес к Кавказской войне. Хунзахская история, пленение имама Шамиля — эти загадки волнуют сотни тысяч людей. И при этом — острейшая нехватка качественных исследований. Как же так получилось, что в этой теме до сих пор досконально не разобрались?

— В СССР тема Кавказской войны, вхождения Кавказа в состав России была заидеологизирована до безобразия. О свободе научного творчества не было и речи. Сверху шли разнарядки, как относиться к имамату Шамиля — то ли это реакционное движение, то ли народно-освободительное… Когда этот гнет спал, историки, вышедшие из советского идеологического пресса, не сумели взглянуть на тему по-новому. А в 90-е появилась другая проблема. Много толковых выпускников исторических факультетов покинули науку из-за нищенских зарплат. Зато в нее хлынули случайные люди с деньгами, которые могли позволить себе такое баловство ради престижа «остепененных» и чиновничьей карьеры. Поэтому кавказоведов академического формата сегодня мало. Но так не должно быть. Современный Кавказ мощными, живыми корнями уходит в историю. Патриотические скрепы, которые нам сейчас впаривают, нежизнеспособны за пределами телевизора. Опору мы ищем в прошлом. А там столько вопросов. Я пытаюсь найти на них ответы, иначе вокруг все больше смешных, напыщенных людей, которые позволяют себе говорить от имени тех, кто тогда погиб за газават или просто за свою семью.

— Не страшно быть одним в поле воином?

— Я очень глупый воин, потому что меньше всего об этом беспокоюсь. Для меня главное — найти ответы на мои вопросы. Так, как меня учили в университете. Не всем это нравится. Историческая память традиционно сакрализует военное прошлое, а ученый его безжалостно препарирует. Но когда меня не понимают, я утешаюсь тем, что хотя бы заставила людей задуматься.

Владимир Севриновский

https://etokavkaz.ru/istoriya/patimat-takhnaeva-kavkazskaya-voina-prodolzhaetsya-v-golovakh
« Последнее редактирование: 24 Ноября 2020, 00:21:01 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Re: Имамат Шамиля
« Ответ #10 : 26 Ноября 2020, 11:11:14 »
К биографии Шамиля

О Шамиле написана обширная литература в нашей стране и за границей. Государственная и политическая деятельность Шамиля освещена в многочисленных документальных изданиях, как например «Акты Кавказской археографической комиссии» и др. 1, особенно в томе XII. В периодических изданиях «Кавказский сборник», «Военный сборник» в свое время были о Шамиле опубликованы ценные фактические данные. Имеются три рукописи о Шамиле, составленные его сподвижниками – Мухаммед Тахиром («Три имама») 2, Гаджи-Али («Сказание очевидца о Шамиле») 3 и Абдар-Рахмана («Воспоминания Абдар-Рахмана о пребывании Шамиля в Ведене и о прочем») 4. Но все эти, казалось бы весьма ценные исторические источники для биографии Шамиля обесценены тем, что они несовершенно, примитивно переведены с арабского на русский язык.

Все эти источники в основном посвящены истории борьбы горцев под руководством Шамиля, но очень пока мало источников о жизни Шамиля после его пленения в 1859 г. русским царизмом.

Этот пробел в некоторой степени восполняется настоящей публикацией.

Шамиль вошел в историю народов нашей страны, как выдающийся, смелый и талантливый руководитель борьбы горцев Северного Кавказа за независимость против русского царизма. Шамиль родился в 1212 г. (Гиджры – по мусульманскому летоисчислению), в 1798 г., а по некоторым данным в 1800 г. (по европейскому летоисчислению) в Дагестане, в ауле Гимры, Койсубулинского общества. Отец Шамиля происходил из аварских узденей – вольных поселян, звали его Дэнгау Мухаммед. Мать Шамиля – Баху-Меседо, была дочерью Пирбудач-бека из аула Ашильта.

Отец Шамиля занимался садоводством и земледелием. «Сады и угодья давали ему хорошее состояние». Детские и юношеские годы Шамиля проходили в Гимрах («природою укрепленном месте»), среди суровых гор. Первоначальным именем Шамиля было Али. Но затем по местным обычаям он переменил имя и стал называть себя – Шамиль, «каковым именем – указывает биограф Шамиля – назывался один из пророков бек-Израиля» 5. С ранних лет он стал ревностным последователем Ислама. Он брал уроки по изучению Корана, местных обычаев у известного проповедника Исламизма, первого имама – Гази-Мухаммеда. Вместе с ним он ходил по аулам Дагестана и аулам плоскости (Прикаспийское побережье) в качестве ученика – муталима. Гази-Мухаммед знаком был с проповедниками мюридизма Бухары, Закавказья и Ирана. [116]

Шамиль был одним из способнейших и любимейших учеников Гази-Мухаммеда. Шамиль, как и его учитель в конце 20-х годов прошлого столетия целиком отдались пропаганде священной войны (Газавата) против русского царизма.

Шамиль был физически воспитан в спартанском духе. «В молодости имам, – писал Абдур-Рахман, – был необыкновенно силен и отважен: никто не мог догнать его на бегу, никто не мог побороть его, не мог скакать так высоко и с таким искусством, как он» 6. Эти качества сыграли большую роль в его военной деятельности. В 1830 г. он уже командовал отрядом мюридов под общим руководством Гази-Мухаммеда.

Они вместе с ним вели борьбу против аварского ханского дома, феодальной аристократии Дагестана, которая поддерживала политику русского царизма. Царизм защищал интересы беков и ханов. Во владениях аварского ханства находились царские войска. Осенью 1832 г. войска под командованием барона Розена окружили мюридов и их руководителей – Гази-Мухаммеда, Шамиля, в крепости Гимры.

17 октября 1832 г. Гази-Мухаммед героически погиб с оружием в руках при защите родного аула – крепости Гимры, а его помощник, смело прорвавшись сквозь кольцо окруживших его царских войск 7, засунул за пояс полы черкески, засучил рукава и, схватив шашку, выбросился из башни с такой силой и стремительностью, что очутился по ту сторону живой штыковой изгороди. Но это стоило ему тяжелых ранений. Уйдя из Гимр, он скрывался в горах, где залечивал свои раны. Около 20 дней, – повествует Мухаммед-Тахир ал-Карахи,– Шамиль провел в сидячем положении, так как рана не позволяла ему лечь. Его лечили местные лекари. После 2 месяцев рана его зажила и он отправился в аул Ирганай и приступил к распространению шариата, произносил проповеди, обращался к горцам с грозными речами. Он клялся поднять святую веру на подобающую высоту. Он проявил, себя в этот период выдающимся оратором, уста которого, по признанию современников, источали мед. Деятельность Шамиля способствовала укреплению власти Гамзад-бека, который был избран мюридами вторым имамом после гибели Гази-Мухаммеда.

Гамзад-бек довершил разгром аварского ханства и казнил ханшу Паху-Бике.

В сентябре 1834 г. Гамзад-бек погиб в Хунзахской мечети от руки заговорщиков, в числе которых был воспитанник аварского хана, известный нам по повести Л. Н. Толстого – «Хаджи-Мурат». Феодальные аристократы отомстили мюридам.

Получив весть о гибели Гамзад-бека, Шамиль напал на аул Новый Гоуатль и убил там уцелевшего младшего сына Паху-Бике, единственного, оставшегося в живых наследника аварской династии. Шамиль захватил все имущество Гамзад-бека и фактически занял его место. Шамиль пользовался уже большим авторитетом среди мюридов. Вскоре он был избран имамом и стал во главе мюридистского движения.

В организации борьбы за независимость ему приходилось по несколько раз принуждать одни и те же «вольные общества» Дагестана, а затем Чечни и Ингушетии, к борьбе против русского царизма. В 1836 г. он избрал местом своего пребывания аул Ашильту, близ которого на неприступном утесе был возведен укрепленный пункт Ахульго. В 1837 г. против Шамиля были направлены крупные силы под командованием ген. Фези. 9 июня 1837 г. Ашильта была взята приступом и сожжена. Шамиль после кровавого штурма 12 июня 1837 г. сдал Ахульго – свою первоначальную резиденцию и отдал в аманаты своего сына Джемалэдина.

Судя по письмам Шамиля, русские военные власти заключили с ним мир, как с «горным правителем» и «я взывал к ним, – писал Шамиль, – во весь свой голос о том, что между мной и русским падишахом состоялось перемирие, [117] которое с моей стороны не будет расторгнуто, пока я буду жив» 8. Это перемирие Шамиль называл самым «полным и всеобъемлющим».

После этого перемирия Шамиль в августе 1838 г. удалился в горные районы Чечни. В конце 1838 г. – начале 1839 г. вместо старого Ахульго Шамиль построил Новое Ахульго, куда он и перенес свою резиденцию, в которой находилось до 5 000 мюридов.

Он очень быстро нашел себе многочисленных сторонников и приверженцев. Чеченцы, которые к этому времени уже испытали на себе тяжелый гнет русского царизма, стали стекаться к нему со всех сторон. В мае 1839 г. он имел под своим командованием 16 тысяч мюридов. Шамиль очень скоро подчинил своему влиянию разоренных, обездоленных, политически униженных чеченцев. С 12 июня 1839 г. до 23 августа, почти в течение десяти недель, продолжалось единоборство Шамиля с многочисленной царской армией. Из Нового Ахульго, из которого он был выбит ген. Граббе, Шамиль бежал через Салатау в Аргун, где и остановился.

Уроки падения Ахульго не прошли для Шамиля даром. Шамиль понял, что без военной и государственной организации, без системы военных укреплений, непрестанных вылазок против врага, – победить и отстоять независимость – нельзя. С конца 30-х годов XIX в. Шамиль приступает к осуществлению этой задачи и в ходе борьбы за независимость создает большое государство, опираясь на которое Шамиль одерживал одну победу за другой. Все это вместе взятое, с конца 30-х годов до 1845 г., до самого высшего взлета могущества Шамиля, составило второй период его деятельности, так называемую «блистательную эпоху Шамиля». «Мы имели дело, – писал один видный русский генерал Фадеев, – не с обществами, ничем не связанными между собой, сопротивляющимися или покоряющимися отдельно, но с государством, самым воинственным и фанатическим, покорствующим перед властью, облеченною в непогрешимость, и располагающим несколькими десятками тысяч воинов, защищенных страшною местностью, с государством вдобавок окруженным сочувствующими ему племенами, готовыми при каждом успехе единоверцев взяться за оружие и поставить наши войска между двух огней» 9.

В своих письмах Шамиль именует себя «Имамом, господином праведных, рубящим шеи неверным, мощным и победоносным правителем».

К началу 40-х годов Шамиль овладел значительной частью территории Восточного Кавказа, которая занимала пространство «девятьсот верст в окружности» (главным образом, Чечня и Дагестан).

С 1840 г. по 1845 г. Шамиль имел резиденцию в Дарго. В соответствии с военными задачами, Шамиль разделил всю подвластную ему территорию на 20 областей, которые назывались наибствами. В этом отношении он во многом напоминал деятельность Абд-Эль-Кадера, которому «удалось объединить под своей властью все разрозненные кабильские племена Алжирии, и в течение почти 20 лет с успехом сопротивляться сильнейшему противнику. Под его начальством алжирские кабилы не раз наносили жестокие поражения французским войскам» 10.

Во главе каждого наибства стоял назначенный Шамилем-имамом наместник-наиб. Они располагали все одинаковой властью. Они должны были управлять согласно указаний имама, при чем, над группой наибов Шамиль ставил своих близких помощников – мюридов, которые были представителями высшей власти в государственной системе, созданной Шамилем. В каждом наибстве был создан своеобразный гражданский, духовный аппарат власти. Судьи (кади), старшины, муллы, муфтии, алимы (мусульманские ученые), войско – все это составляет особые разряды, которые воплощали государственную власть, созданную не по какому-либо заранее предназначенному плану, а в ходе [118] массового движения узденчества против агрессии русского царизма, в ходе развития социальной жизни горцев Чечни и Дагестана.

Во главе учрежденных Шамилем наибств стояли в большинстве своем способные и выдающиеся горцы, хотя социальный их состав был крайне неоднороден. Подавляющее число наибов происходило из состоятельных узденей которые в целом ряде случаев накладывали отпечаток на внутреннюю и внешнюю политику. В число известных нам 82 наибов, которые были назначены в разное время Шамилем, был только один наиб из бедных узденей – это Уллубей из Ауха. Духовный, гражданский и военный аппарат в каждом наибстве формировался из родовой знати, духовенства, именитых узденей, старшин. Экономически выделившееся именитое узденчество, которому сельское хозяйство и скотоводство давало хорошее состояние, пыталось стать в центре государственной системы Шамиля.

Обязанности каждого наиба были определены в особом законе, введенном Шамилем. Этот закон назывался «низамом». Каждый наиб, согласно этому закону должен был «строго и добросовестно наблюдать за непрерывным исполнением шариата, уничтожать существование между различными племенами раздоров, соглашать их различные выгоды, устранять между ними враждебные столкновения и в особенности кровное мщение». Каждый наиб обязан был в своем наибстве беспрекословно выполнять все приказания имама по вопросам военной, духовной и гражданской деятельности. В распоряжении наиба, имелся аппарат судей, алимов, духовенства и воинов. Наиб опирался на них в проведении повелений имама. Судьи обязаны были «поддерживать порядок», разбирать ссоры, выдавать преступников, опубликовывать в своих судах воззвания и приказы имама. Разбор судебных дел велся по шариату, т.е. особым законодательным нормам, которые были разработаны Шамилем и законоведами, исходя из потребностей и интересов государства. Среди наибов было много и таких, которые не всегда выполняли приказы Шамиля, были и прямые изменники, которые переходили на сторону русского царизма. По законам они карались смертной казнью.

Большие и сложные вопросы государственной жизни Шамиля разрешались на главном имамском совете и на съездах наибов. Вопросы, связанные с управлением государством, решались «присутствующими с общего совета и голос имама не имел здесь особого значения», имам излагал только сущность дела и высказывал свое мнение. Члены же имамского совета могли одобрить или опровергнуть его. Решающее слово имама, его настойчивость имела место в отношении ведения военно-тактических операций. Заседания имамского совета происходили по несколько раз в день.

В центре внимания многочисленных съездов наибов стоял главный вопрос – борьба с русским царизмом и укрепление вооруженных сил мюридов. Шамилю удалось создать большую армию и он намерен был также завести постоянную пехоту и конницу. Он намечал «устройство каждой из них, разрабатывал право, кто может поступать в тот или другой вид ополчения, на какой срок и на каком основании» 11. При крайне ограниченных средствах Шамилю все же удалось организовать многочисленную армию, а также создать экономическую базу для ведения войны; он вменил в обязанность каждому наибу иметь в своем распоряжении не менее 300 человек только одной конницы. Наиб имел право в зависимости от количества населения в наибстве увеличить число своей конницы, которая набиралась в каждом обществе по одной только единице с 10 дворов. Выбор конного предоставлялся хозяевам дворов, которые обязаны были выставлять и содержать его. Последняя обязанность лежала на остальных 9 дворах, которые выполняли эти обязанности натурой (около 10 четвертей зернового хлеба и 10 арб сена) и деньгами (примерно по 40 р. серебра в год). Помимо действующей армии в распоряжении наибов была еще подвижная армия, которую Вернер называл «народной гвардией». В состав, [119] так называемой, народной гвардии входили все жители аулов в возрасте от 15 до 50 лет. Это население обязано было упражняться в стрельбе и в верховой езде. В обязанности этой гвардии входила защита своих селений против нападения царской армии, и, в случае необходимости, они обязаны были сопровождать Шамиля в его далеких экспедициях. В таком случае каждые 10 семей возглавлялись тем всадником действующей армии, которого они выставили. Помимо этого, в армии Шамиля был специальный батальон, который состоял из русских и польских дезертиров.

Войска Шамиля обычно расквартировывались во всех аулах. Во главе каждой группы стоял ответственный за нее начальник (наибы, пятисотенники, сотенники, десятники). Все эти начальники были связаны с Шамилем, защищали перед ним «местные интересы», обсуждали вопросы войны и мира.

Военные силы мюридов достигали самых крупных размеров в период 40-х годов. По данным советника-наиба Шамиля, Юсуф-Галжи-Эфенди-Сафарова, в 40-х годах число вооруженных мюридов исчислялось почти в 15 тыс. чел. (в т.ч. 5 880 конных). Это была наиболее сильная и организованная часть мюридистского движения. Количество армии Шамиля в отдельных кампаниях исчислялось в несколько тысяч, доходя иногда до 30-40 тыс. пеших и конных бойцов.

Во время военных походов, военных экспедиций и партизанских вылазок командиры находились не в лучших условиях, чем простые солдаты. В этом следует усматривать одно из преимуществ боеспособности военных сил Шамиля по сравнению с царской армией, где привилегированное положение офицеров имело место не только в мирной обстановке, но и в военной, а дисциплина царской армии базировалась на палке.

При всех ограниченных средствах и ресурсах, Шамилю все же удалось создать у себя небольшую артиллерию. На своем цветистом языке горцы, как отмечает майор Вернер, называли пушку «1000 воинов». Очевидно они хотели оказать, что одна пушка легко заменяет 1000 бойцов.

Позже Шамилю при помощи специалистов удалось наладить литье собственных пушек. Шамиль стремился к тому, чтобы подготовить все необходимое для войны.

Шамилю удалось также создать единую государственную казну. Все племена Дагестана и Чечни должны были вносить 1/10 часть своего урожая в общую казну.

Шамиль резко ограничил доходы духовенства. Земли, принадлежавшие раньше мечетям и служившие только для поддержания бездельничания духовенства и дервишей, были переданы государству. Духовенство стало получать определенный оклад. Дервиши, способные носить оружие, должны были поступать в армию, остальная часть была изгнана из страны. Подробную картину организации государственной казны Шамиля дает нам секретарь его Гаржи-Али, который должен был вести запись приходов и расходов. Главными статьями прихода в государственную казну Шамиля являлись: 1) зекат (узаконенный шариатом сбор); 2) харадж (подать с горных пастбищных мест и некоторых селений, которые раньше платили эту подать ханам); 3) доходы от военной добычи мухаджиров и др.

Шамиль следил также за чистотой нравов своих приверженцев и их бытом: за расходы на табак и вино, за танцы и песни они подвергались строжайшим наказаниям. Шамиль неоднократно говорил проповеди о бережливости и экономии.

Организация государственной казны Шамиля являлась весьма существенным шагом в деле создания нового централизованного государства.

Немало сделал Шамиль и для развития горской торговли, хотя для этого в условиях непрерывных военных действий и плохих путей сообщения имелось очень большое количество стеснений и препятствий. Но и в этой обстановке Шамиль всячески поощрял торговлю. Он «предоставил многим торговым [120] пунктам льготы, возвышающие их значение» 12. Торговые люди пользовались у него большим почетом; в целях поощрения торговли Шамиль некоторых купцов ссужал деньгами (например, Муссу-Казикумыхского).

Шамиль пытался развить торговлю не только внутри страны, но и за ее пределами. Рядом льгот он поощрял купцов, привозивших товары на территорию его государства. Затем он издал распоряжение о приеме тифлисского серебра в пределах его государства.

Поощряя торговлю, Шамиль замечал, что среди разбогатевших людей наблюдается «порча нравов». На этом основании он запретил разработку серебряных руд, выражая опасение, что народ увлечется этим делом и забросит защиту края и хлебопашество. По мнению Шамиля, чеканка собственной монеты неизбежно привела бы к водворению среди горцев роскоши и к развращению нравов, чего он особенно опасался, основывая прочность своей власти на спартанском образе жизни горцев.

Шамиль также всячески поощрял развитие ремесла среди населения. Перед замком Шамиля был специальный аул, в котором жили исключительно одни ремесленники. Там мы встречаем даже часовщиков.

Для осуществления намеченных преобразований Шамиль мечтал «окружить себя людьми умными, знакомыми с наукой и искусством» 13. Шамиль проявлял большой интерес, как указывает майор Вернер, к европейской жизни. Так, например, в одной из бесед он задавал множество вопросов о французах, о венграх, об организации их армии и устройстве их жизни.

В преобразовательной деятельности Шамиля мы также встречаем ряд мер, направленных на некоторое изменение социальных отношений. К числу этих социальных мер Шамиля следует отнести:

а) уничтожение целого ряда исконных привилегий ханов и беков;

б) освобождение рабов.

Во время борьбы горцев Дагестана и Чечни за независимость под руководством Шамиля, были разгромлены ханские дворцы в Аварии, Кази-Кумухе и шамхальстве Тарковском. Шамиль в этих ханствах отменил все ханские привилегии. Подати, которые раньше шли в пользу беков и ханов, направлялись Шамилем в общественную казну, на общее дело борьбы за независимость. С ханами и беками Шамиль вел смертельную борьбу, а тем, которые прислушивались к русскому царизму, «беспощадно рубили головы».

В части подвластных ему районов, где господствовало крепостное право, Шамиль объявил безусловно свободными принадлежавших феодалам крестьян и освободил рабов.

«Вместо прежних условий крепостного быта, по которым весь труд крестьянина принадлежал помещику, освобожденные рабы были обложены такой же точно податью в пользу общественной жизни, какую платило население целого края» 14.

Дворовые люди должны были исполнять всякие работы безвозмездно, но владетелям их Шамиль вменил в обязанность снабжать своих людей всем необходимым и обращаться с ними по-человечески. Аул Тлаутукх, населенный рабами аварских ханов, был приравнен к остальной части населения.

В целях укрепления своего положения Шамиль предпринял попытки завязать сношения с целым рядом государств, с мусульманскими сектами.

К 40-м годам относится переписка Шамиля с турецким султаном: в своих письмах к султану Шамиль просил оказать ему помощь в борьбе с гяурами. «Бог нам приказал вынуть меч из ножен для того, чтобы драться с неверными, и сказал: рай есть под тенью шашки, убитый против неверных есть живой и будет он жить в раю, а кто будет бежать, тот есть ничтожный человек [121] и будущая его жизнь есть ад» 15. Затем Шамиль в своих письмах обычно просит султана молить за него бога.

Письма Шамиля к султану начинались как правило следующими словами: «От бедного Шамиля – султану Абдул-Меджиду, который управляет всеми мусульманскими народами, которого всякий должен уважать и почитать, исполнять все его желания, известному щедростью, которому желаю, чтобы бог дал постоянную силу и достоинство» 16. Вместе с тем он указывает на необходимость тесной связи, на трудность осуществления этой связи, ибо между Дагестаном и Турцией – «расстояние большое».

В письмах масса фраз, характеризующих религиозный фанатизм Шамиля. В этих письмах Шамиль называет себя потомком пророка, уподобляя его солнечному свету. О себе он говорит, как о существе, которому, якобы, сам бог внушил «помогать правоверным» 17.

В своей переписке с турецким султаном Шамиль никогда не говорил о формах взаимоотношений между его государством и государством турецким. Другие отношения были у Шамиля с Черкесией, с которой ему удалось установить связь. В 1848 году он посылает в Черкесию лучшего своего наиба Мухаммед-Эмина.

«Шейх Шамиль прислал сюда наиба шейха Мухаммеда Дагестанского; этот собрал племена (жанеевцев, мохошевцев, темргоевцев, бжедухов, абадзехов, натухайцев и убыхов) и в их присутствии, положа руку на Коран, принес клятву и присягу на верную службу, по пути божьему, истинному падишаху; тогда прочие присутствующие от десятилетнего до семидесятилетнего возраста также принесли присягу на службу падишаху и на исполнение его приказаний. После того наиб заложил в Абазахе Гукушд укрепление с мечетью, темницею и училищем; он назначил туда трех кадиев, одного муфтия и определил им все, что следует для их содержания» 18.

С тех пор отношения Шамиля с наибом Мухаммед-Эмином не прерывались. У них была общая задача – борьба с царизмом за независимость. «В общем и целом... писал М. В. Фрунзе в своей статье «Европейские цивилизаторы и Марокко», история героической борьбы Кавказских горцев за независимость и по характеру и по энергии сопротивления представляет полную аналогию с борьбой марокканских племен. Она же дает ключ к пониманию затяжного характера этой борьбы и причин поражений, понесенных здесь европейским империализмом».

«По своим военным дарованиям, – писал Фрунзе об Абд-Эль-Кадере, – неукротимой энергии, железной воле и влиянию на массы он смело может стать рядом со своим современником и борцом за те же цели – кавказским Шамилем» 19.

Громадное истощение экономических и военных сил государства Шамиля, при явной измене значительной части корыстных состоятельных наибов, привели к резкому ослаблению силы сопротивляемости мюридов против русского царлзма.

Особенно явственно это обнаружилось в конце 40-х годов. Наибы, усилившись экономически, пытались закрепить за собой это положение всеми средствами, завязывая тайные сношения с русским царизмом и выговаривая при этом себе сохранение привилегированного положения в будущем. Наибы провоцировали народ, распространяя ложные слухи о Шамиле.

Только небольшое число наибов строго и добросовестно наблюдало за исполнением шариата. Остальные наибы, которые среди населения представляли наиболее зажиточную группу, не всегда выполняли указания Шамиля. Лихоимство, сребролюбие, корыстолюбие отдельных наибов, – очень существенная черта, характеризующая тогдашний состав наибов в государстве Шамиля. [122] Стяжание «больших имений», земель и скота в руках наибов было результатом роста имущественного неравенства среди населения государства Шамиля, и этот рост ускорялся, вследствие наличия полноты власти наибов. Секретарь Шамиля Гаджи-Али и родственник Шамиля Абдурахман подчеркивали, что значительная часть наибов управляла плохо, что народ ими не был доволен ибо они злоупотребляли в сборе налогов и брали взятки.

В лагере руководящей верхушки мюридистского движения, среди наибов и мюридов, уже с самого начала борьбы за независимость обнаружились существенные разногласия по основным вопросам внутренней и внешней жизни государства Шамиля. Из 82 наибов, которые были выдвинуты Шамилем в разное время, значительная часть впоследствии была смещена. В числе смещенных наибов оказалась почти одна треть всего количества руководящей верхушки мюридистского движения, которая думала уже не об усилении борьбы горцев за независимость против русского царизма, а о примирении и подчинении последнему.

В лагере Шамиля явственно можно было видеть уже три группировки, которые соперничали между собой, ведя борьбу за обладание руководящим местом в мюридистском движении и государстве Шамиля: группировка Хаджи-Мурата, Кебет-Магомы Тилитлинского и Даниэль-бека Елисуйского вместе с зятем Гази-Магомедом (сыном Шамиля). Группировавшиеся вокруг Хаджи-Мурата и Даниэль-бека наибы явно тянули в сторону усиления и консервации феодальных порядков, которые служили им для укрепления их имущественного положения. Эти группы старались добиться привилегий в имущественном и политическом положении и их меньше всего интересовала борьба горцев за независимость. На это указывает факт прямой измены Шамилю со стороны Хаджи-Мурата и Даниэль-бека. Тот и другой открыто перешли в лагерь царизма. Ханское прошлое Ходжи-Мурата и Даниэль-бека взяло верх над задачами общей борьбы горцев за независимость против русского царизма.

Пока успехи горцев за независимость шли по восходящей, когда вокруг Шамиля была плотная стена преданных ему храбрых наибов, корыстные наибы с ханским прошлым и солидным состоянием не поднимали голоса против Шамиля, хотя и не переставали вести против него интриги (шпионаж в пользу царизма, заговоры против Шамиля, распространение ложных слухов и т.д. и т.п.).

В этой исключительно сложной обстановке, опираясь на широкие узденческие массы и на преданных ему наибов (Ахверду-Магома, Шуаиб-мулла, Уллубей-мулла и Hyp-Магомет), Шамиль проводил решительные меры по борьбе с врагами внутри мюридистского лагеря, смещая их и даже предавая смертной казни.

С конца 40-х годов Шамиль начинает терпеть неудачу за неудачей. Наличие ряда успешных военных операций не меняло основного направления движения по нисходящей, – наспех созданная военно-административная система имамства Шамиля начала распадаться.

Усиление внутренней борьбы в лагере мюридов сказывалось почти на всех военных операциях Шамиля, это и объясняет «метания» Шамиля в Кабарду, Закаталы, Кахетию и Грузию.

Летом 1848 года пал важнейший Гергебильский аул, а в 1849 году Шамиль потерпел большие неудачи под аулом Чох. «Наибы пали духом. Их энтузиазм погас, их энергия и воля парализовались. Они впали в малодушие и отчаяние» 20.

Внутренняя борьба в мюридистском лагере углублялась под усиленным напором царизма, который, с одной стороны, увеличивал численный состав своей армии и улучшал ее вооружение, с другой, подкупал наибов и переманивал их.

Вскоре Хаджи-Мурат открыто перешел к русским. Даниэль-султан Елисуйский энергично вел агитацию против Шамиля, склоняя на свою сторону [123] мюридов и колеблющихся наибов. Кебед-Магома тайно от имама вел переговоры с Агаларханом по вопросу о передаче ему части дагестанских аулов.

Если представить себе во всей полноте крайне суженный экономический базис государства Шамиля с исключительно разоренным населением в результате длительной борьбы (почти в течение 30 лет), то станет ясно, что опасность распадения военно-административной системы имамства Шамиля почти вполне созрела задолго до пленения Шамиля на Гунибе. Факт ослабления могущества Шамиля дал возможность царизму перебросить часть войск в Западный Кавказ, с целью его систематического завоевания.

После окончания Крымской войны (1853-1856 гг.) русский царизм усилил натиск на горцев Восточного Кавказа. Царизм сделал попытку компенсировать «поражение» и разгром на Крымском побережьи победами над горцами, силы которых к этому времени были уже крайне истощены. Самые храбрые, преданные борьбе независимости против русского царизма были убиты в многочисленных битвах и кровавых схватках с русским царизмом. Армия Шамиля лишилась всех лучших сил и подкреплений. Разбогатевшие на войне наибы один за другим переходили на сторону русского царизма. Перешел на сторону царизма Кебед-Магома Тилитлинский и Даниель-бек Елисуйский. Военные тайны Шамиля были выданы русскому командованию.

Шамиль напрягал все усилия к тому, чтобы восстановить былую силу. Все чаще прибегал к резким мерам, к казням и смещениям наибов. Но это не давало уже эффекта. Лучшие и преданные наибы, как например, Шуаиб-мулла и Ахверды-Магома погибли. Отходило от Шамиля и население, которое беспощадно эксплоатировалось наибами, являющимися в целом ряде случаев для своего народа «обнаженными саблями», «взяточниками», «насильниками», «подлыми и своекорыстными людьми». Шамиль посылал карательные экспедиции в ряд наибств. Население все чаще и чаще восставало против наибов. Классовые противоречия в лагере Шамиля обострились. Силы Шамиля ослабели. За этим внимательно следили царские генералы, которые были в курсе всех событий в лагере Шамиля. Против истощенных до крайности мюридов Шамиля были посланы свежие силы и подкрепления. Небольшие военные группы Шамиля были окружены со всех сторон железным кольцом войск под командованием Барятинского. Вскоре пал Дарго и Ведено – самые укрепленные пункты мюридов. В течение 1858 г. войска под командованием ген. Евдокимова овладели Чечней – самым богатым с.-х. районом, житницей государства Шамиля. Шамиль отступал под натиском многочисленных отрядов царской армии. 1 апреля 1859 г. им был покинут Ведено, третья по счету резиденция. Большинство наибов отказались выполнять приказания имама.

Видя измену своих наибов, Шамиль заявил: «В Карахе мы не сможем драться с царскими войсками, как на Гунибе, ибо Гуниб из всех дагестанских мест наиболее прочное» 21. Гуниб-даг расположен на вершине в 7 тыс. футов над уровнем моря. С трех сторон эта высота оканчивается отвесным, почти недоступным обрывом. И только с востока имеет более отлогий скат.

Вот здесь 25 августа 1859 г. разыгралась последняя драма кавказской войны – пленение Шамиля.

На Гунибе у Шамиля и его мюридов имелась в распоряжении одна пушка. Около 300 мюридов, измученных в многочисленных схватках на горе Гуниб, были окружены в 12 пунктах.

Князь Барятинский желал во что бы то ни стало захватить Шамиля живым. Он послал к Шамилю мирную делегацию для переговоров, в составе полк. Лазарева, Даниэль-бека и нескольких человек из бывших наибов имама. Шамиль поставил условие – пропустить его в Мекку вместе с мюридами, в противном случае он отвергал мирные переговоры. Барятинский был разгневан и приказал взять Гуниб с боя. Когда в аул Гуниб вошли русские войска, оставшиеся в живых мюриды во главе с сыном Шамиля – Гази-Мухаммедом [124] просили имама сдаться в плен. Шамиль, внимая их просьбам, отправился к Барятинскому с 13 мюридами.

Когда Шамиль был доставлен в ставку Барятинского, для того уже была приготовлена палатка, убранная по азиатскому обычаю. В другой палатке было приготовлено место для его семьи. На другой день членам семьи Шамиля были вручены ценные подарки. Жена имама получила часы, украшенные бриллиантами, а жены сыновей имама – украшенные бриллиантами брошки. Самому имаму подарена была шуба на меху американского медведя. Затем Шамиль был отправлен в Калугу, на поселение под надзором особого пристава.

Пленение Шамиля было встречено в России с большой радостью. С пленом Шамиля по существу заканчивалась кавказская война.

По этому поводу Н. Г. Чернышевский писал: «Слава богу, теперь Кавказ не будет поглощать ежегодно по 25 000 русских солдат; одна из тех язв, которые истощали Россию, закрывается» 22.

За границей, особенно в Англии, пленение Шамиля встретили с нескрываемым раздражением.

27 июля 1861 г. Шамиль вместе со своим сыном Гази-Мухаммедом, Абдур-Рахманом, приставом кап. Руновским выехал в Петербург для свидания с Александром II.

Они были восхищены железной дорогой Москва – Петербург. «Подлинно, русские делают то, чего правоверным и на мысль не может придти... Чтобы сделать то, что они делают, надо иметь слишком большие средства, а главное, слишком большие знания, которые, не знаю почему, отвергаются учением нашей религии» 23.

Вместе с Шамилем и Абдур-Рахман мечтает о тех временах, когда железные дороги появятся и на Кавказе. По приезде в Петербург они были помещены в гостинице, которая изумила их великолепием.

В необычайно восторженных отзывах Абдур-Рахмана описан прием Шамиля Александром II. «Государь прямо подошел к имаму и, устремив на него cвой благодушный взор, сказал, что он очень доволен, видя имама, и затем спросил его о здоровье, а также о здоровье его семейства, и о том, покойно-ли ему живется в Калуге. На это приветствие имам ответил, что он и все его домашние здоровы и совершенно довольны, что признательность за это благополучие и за постоянно оказываемые государем милости так велика, что человеческий язык не в состоянии выразить 24.

Шамиль вместе с Абдур-Рахманом восхищались военным парадом русских войск. Кавалерия, артиллерия произвели на них удивительное впечатление – «способное ослепить зрение и помрачить ум». Роскошные дворцы Петербурга и Петергофа привели их в состояние полного восторга. «Мы видели много, – говорили они, – много такого, чего ни глаз не видал, ни ухо не слышало и мысль не представляла».

В Петербурге Шамиль и его семейство были облагодетельствованы ценными подарками. Сам Шамиль получил из рук царя – богатую золотую шашку, принадлежавшую когда то Мехти-Шамхалу, дагестанскому феодалу.

Шамиль впервые увидел в Петербурге электрический телеграф, кронштадтский флот, стекольный завод, монетный двор. Все, что его изумляло, все эти достижения «ума человека, просветленного наукой», он желал видеть у себя, в родных краях.

В беседах с своим приставом Руновским он затрагивал многие вопросы из общественно-политической жизни России. Во время пребывания в Калуге он вел большую переписку с родственниками и знакомыми на Кавказе. Все письма Шамиля проходили строгую цензуру, даже тогда, когда он принял русское подданство в 1866 г. [125]

Шамиль, будучи в Калуге, много читал. Он имел собственную библиотеку в 1000 томов. Усиленно интересовался он своим путешествием в Мекку. Старое брало верх. Мусульманские традиции были весьма цепки и живучи. Он не раз просил царя разрешить ему отъезд в Мекку, но царь боялся, что Шамиль мог стать во главе недовольных горцев, которые были выселены царизмом в Турцию. Александр II получил письмо Абд-Эль-Кадера с ходатайством перед русским царем «об увольнении Шамиля в Мекку». По этому поводу военный министр Милютин писал: «Государь император изволил отозваться, что если бы даже и признано было впоследствие возможным разрешить Шамилю путешествие в Мекку, о чем он давно и много рaз просил, то во всяком случае разрешение это может низойти от собственного и непосредственного благоусмотрения его величества, а ни в коем случае не вследствие ходатайства иностранца» 25.

Царское правительство считало, что отпуск Шамиля ни в коем случае не может быть допущен до тех пор, пока не затихнут волнения в Малой Азии, неизменно отражающиеся на всем мусульманском населении.

Калужский климат вредно отражался на здоровье семьи Шамиля. В 1868 г. Шамиль получил разрешение выедать из Калуги в Киев, куда он и переселился в ноябре месяце того года.

По дороге в Киев он заехал в Курск, где имел встречу с фельдмаршалом Барятинским.

В 1869 г. Шамиль, уже физически надломленный старик, со сказочным прошлым, полным подвигов, получил разрешение выехать в Мекку. Сыновья его оставлены были в России в качестве своеобразных заложников. За самим Шамилем установлен был надзор в Константинополе и в пути его следования в Мекку.

Высшие правящие круги вместе с Александром II всячески хотели обезвредить для себя Шамиля. Шамиль был произведен герольдмейстером в дворяне со всеми нисходящими потомками. В указе от 13 января 1871 г. объявлялось, что «Шамиль со всем его нисходящим потомством всемилостивейше пожалован в потомственное дворянское российской империи достоинство» 26.

Этот документ, переведенный на арабский язык, был отправлен в Мекку в феврале 1871 г. Находившийся в то время в Медине Шамиль «стал заметно слабеть, что должно, между прочим, приписать климату Медины, неблагоприятно подействовавшему на его физические силы, уже потрясенные, как преклонными летами, так и прежними ранами».

В довершение ко всему присоединилась его отеческая горесть и уныние, в которое он впал после смерти двух своих дочерей в Аравии. Временами он впадал в «детское состояние».

Документ о пожаловании Шамиля в дворянство был доставлен ему в 1871 г., когда он умирал в Медине, вдали от родных мест – в обстановке полного одиночества.

Печатаемые ниже документы относятся к периоду пребывания Шамиля в России, сначала в Калуге, потом в Киеве до отъезда его в Мекку.

Документы подготовлены к печати тов. Бондаревским.

С. Бушуев.

Отношение калужского губернатора приставу при военно-пленном Шамиле штабс-капитану Руновскому, 20 декабря 1859 г. 27

Возвращая к вашему высокоблагородию копию с условия, заключенного с государственным крестьянином Мустафою Ях’ином 28, [126] долгом считаю уведомить вас, милостивый государь, что о немедленном выполнении, на основании высочайше утвержденного положения для г. Калуги о постойной повинности, представления вашего от 19 сего декабря за № 40, относительно отвода для Ях’ина квартиры, мною вместе с сим предписано здешней квартирной комиссии, с тем, чтобы о распоряжении своем она безотлагательно уведомила вас.

Исп. долж. гражданского губернатора (подпись).

Отношение инспекторского департамента военного министерства штабс-капитану Руновскому, 31 декабря 1859 г. 29

Письма от Шамиля, или его семейства на имя наместника кавказского должны быть на будущее время отсылаемы из Калуги прямо по адресу.

Равномерно и письма генерал-фельдмаршала князя Барятинского к Шамилю, которые будут доставляемы к вам или начальнику губернии при особой бумаге Главного штаба Кавказской армии, должны быть тотчас вручаемы Шамилю без предварительной отправки в Петербург, с корреспонденциею же Шамиля с другими лицами следует поступать на основании § 6 инструкции.

Дежурный генерал (подпись).

Отношение инспекторского департамента военного министерства штабс-капитану Руновскому, 7 января 1860 г. 30

Государь император в 1-й день сего января высочайше повелеть соизволил: в должность положенного при Шамиле переводчика с правами государственной службы определить кандидата С. Петербургского университета Турминского, с зачислением в число чиновников инспекторского департамента военного министерства и с производством ему содержания, по осьми сот рублей серебром в год.

О таковом высочайшем повелении уведомляю вас, присовокупляя, что вместе с сим я прошу комиссариатский департамент, чтобы причитающееся Турминскому по означенной должности содержание отпускалось по требованию вашему.

Дежурный генерал (подпись).

Письмо военного министра командующему войсками Киевского военного округа, 6 июля 1868 г. 31

Шамиль обратился ко мне с просьбою об исходатайствовании высочайшего соизволения на переселение его в г. Киев, в том внимании, что город этот, по своему местоположению и климатическим условиям, лучше других городов России, в особенности же Калуги.

Государь император, по докладу этой просьбы, с удовольствием соизволяет на переселение Шамиля в Киев.

Сообщая об этом высочайшем соизволении вашему высокопревосходительству и имея в виду, что прежде, чем привести его в исполнение, необходимо приискать для Шамиля в Киеве помещение, соответствующее всем условиям жизни его, я считаю необходимым изложить нижеследующие сведения для вашего соображения по этому предмету. [127]

Шамиль получает ежегодного содержания от казны 15 тыс. руб. cер. и сверх того, для него нанимается от земства особый дом, имеющий 22 комнаты, а на лето, для найма дачи, отпускается ему от казны ежегодно по 300 руб.

Семейство Шамиля состоит из 11 душ и прислуга из 2-х человек, показанных в прилагаемом списке. В первые годы после поселения в Калуге состоял при Шамиле пристав, как для надзора за ним, так и для того, чтобы среди чуждого для него населения, по неведению им законов, нравов и обычаев края, он имел при себе близкое лицо, с которым мог бы советоваться.

Но в 1866 г. должность пристава при нем упразднена в том внимании, что в продолжение 8-летнего поселения в Калуге, он успел уже достаточно ознакомиться с нашим бытом, надзор же за ним в качестве военно-пленного поручен губернскому воинскому начальнику, а как городского жителя на общих основаниях, губернатору (губернскому воинскому начальнику дана была инструкция, при сем прилагаемая).

В 1866 г. Шамиль со всеми членами его семейства мужского пола принял присягу на верноподданство государю императору, а потому он не может уже более причисляться к военно-пленным, но инструкция, данная губернскому воинскому начальнику, еще не изменена, и ныне, с переселением его на новое местожительство, необходимо будет изменить эту инструкцию, сообразно новому его положению, заменив открытый надзор секретным наблюдением.

Для сношений с Шамилем состоит при калужском воинском губернском начальнике, в качестве переводчика, офицер Донского казачьего войска, получивший воспитание в отделении восточных языков Новочеркасской гимназии, сотник Онуфриев. Он получает от казны двойное жалованье по чину и от города двойные квартирные деньги. Кроме того при Шамиле находится еще вольнонаемный переводчик, Ях’ин, получающий содержания от казны по 400 руб. в год и пользующийся квартирою в доме, занимаемом Шамилем.

В продолжении 8-летнего пребывания Шамиля в Калуге опыт показал, что хорошим обращением с ним можно управлять им по желанию и что в нем есть много прекрасных и возвышенных чувств, особенно же безпредельная преданность его государю императору.

По этому было бы желательно, чтобы он был в ведении лиц, достойных уважения и способных приобрести расположение его. Желательно также, чтобы он не лишен был тех удобств жизни, которыми пользуется в Калуге. Старший сын Шамиля, Кази-Магомет, живущий постоянно при отце, человек еще молодой, пользовался большою популярностью в Дагестане и, по некоторым бывшим с ним случаям, требует принятия против него больших мер предосторожности, чем сам Шамиль.

Для приведения в исполнение высочайшей воли, имею честь покорнейше просить сообщить мне соображения ваши об устройстве Шамиля.

Именной список семейства Шамиля и состоящей при нем прислуги

1

Шамиль   72 лет
2

Загидат жена его   42 лет
3

Шаунет   41 лет
Сыновья

1

Кази-Магомет   37 лет
2

Магомет   6 лет
Брат жены Кази-Магомета

1

Мухамед   
Дочери Шамиля

1

Фатимат   23 лет
2

Наджабат   19 лет
3

Софиат   13 лет
4

Баху-Меседу   11 лет
Жена Кази-Магомета

1

Габибат   22 лет
Дочь Абдурахмана

1

Маговзат   9 лет
Служанки

1

Вали-Кизь   62 лет
2

Джариат   22 лет [128]
Отношение киевского, подольского и волынского генерал-губернатора киевскому губернатору, 31 июля 1868 г. 32

Генерал-лейтенант Карлгоф телеграммою от 30 июля из Петербурга уведомил меня, что для выбора помещения Шамилю командируется сын его Гази-Магома с сотником Онуфриевым.

Нужным считаю сообщить об этом вашему превосходительству для распоряжений к оказанию названным лицам с вашей стороны законного содействия при выборе помещения Шамилю.

Генерал-адъютант (подпись).

Записка, составленная переводчиком Онуфриевым со слов Кази-Магомета по вопросу о выборе помещения для семейства Шамиля, 15-17 августа 1868 г. 33

Из всех домов в г. Киеве, предложенных для помещения Шамиля и его семейства, – дом г-на Судьенка более других подходит под условие образа их жизни, хоть и он не вполне удовлетворяет всем их требованиям.

При отделке этого дома необходимо иметь в виду следующие условия:

1) Парадные комнаты с парадного входа в бельэтаже: передняя, зала и гостинная, а в нижнем этаже передняя и гостинная – отделать в европейском вкусе необходимою для них мебелью и обстановкой. Обои в них, а равно и в остальных комнатах, сделать сообразно внутренней обстановки и драпировки находящейся мебели.

2) Остальные комнаты для семейства распределить и отделать, сообразно приложенного при сем списка семейства Шамиля под лит. А.

3) При переделке печей сделать по возможности топки с наружной стороны жилых комнат, чтобы истопник не мог беспокоить семейства.

4) В число мебели поместить 4 двухспальных кровати, 7 односпальных, 3 детских и 3 простых односпальных для татарской прислуги; а также во всех спальнях поставить умывальники с необходимыми для них принадлежностями.

5) Спальни необходимо отделать если не коврами, то набивными войлоками. Поставить на наружных окнах, выходящих на улицу, ширмочки, которые закрывали бы нижние стекла, и завесить окна и двери портьерами.

6) Приделать к нижнему этажу ретирадное место, которое бы имело сообщение с корпусом дома, и еще бы удобнее, если бы последняя перед этим местом комната могла бы служить купальней для совершения омовения перед молитвой.

Относительно кухонной посуды и других домашних принадлежностей, как-то ламп стенных и столовых, зеркал и туалетов, постелей, медных кувшинов и тазов различной величины и формы, приспособленных к омовению, и других необходимых при доме вещей, в настоящее время положительно нельзя ничего сказать, так как о подобных вещах, заготовленных правительством в г. Калуге и пришедших уже в ветхость в продолжение девяти лет, сделан запрос, как поступить с ними, перевозить ли их в г. Киев или продать в г. Калуге и заготовить новые в г. Киеве. В последнем случае гораздо удобнее было бы командировать кого-либо из лиц, состоящих при Шамиле в г. Калуге, хорошо знакомых с домашним их бытом и обстановкой, за месяц или недели за две до переезда Шамиля с семейством в г. Киев, [129] для заготовления необходимых домашних вещей, найма прислуги и распределения обстановки и мебели в ихнем вкусе.

7) Поместить офицера переводчика, состоящего при Шамиле, в соседстве с его домом, который постоянно будет необходим при посещении Шамиля посетителями и при выездах его, а равно и семейство вольно-наемного переводчика, жена которого бывает часто необходима для семейства Шамиля.

В избранном для найма доме затрудняет, по неимению помещения, поместить дворецкого и эконома, а равно разместить и остальную прислугу, число которой означено в списке под лит. Б.

14 августа 1868 года г. Киев.

При осмотре еще некоторых помещений нашлись совместными два дома: генерал-лейтенанта Новицкого и г-на Попова, которые бы оба вместе удовлетворили вполне желанию и удобствам для Шамиля и его семейства, первый по изящной отделке, а второй с большим садом при доме, но имея ввиду, что наем этих домов будет сопряжен с большим ущербом для правительства и ремонтировка их будет дорого стоить – сын Шамиля Гази-Магома просит об них не заботиться, а приступить к скорейшей отделке дома г-на Судьенка, который по вторичному осмотру на первый раз вполне удовлетворяет их потребностям и будет достаточным по помещению своему. Если же в доме Шамиля случатся какие-либо перемены, то об этом в свое время Шамиль не оставит просить ходатайства местного начальства об устранении встретившихся затруднений, тем более что дом г-на Судьенка по своему местоположению находится в лучшей части города и, следовательно, имеет первенство перед другими помещениями. Относительно же помещения переводчика и офицера, состоящего при нем, можно расположить их на частных квартирах, в соседстве с домом Шамиля, что будет стоить гораздо дешевле для правительства и устранит всякое столкновение с домами семейства Шамиля.

Войска Донского сотник Онуфриев.

15 августа 1868 года г. Киев.

Так как дом г-на Судьенка не отдается под наем для помещения Шамиля и его семейства, то приискан другой дом – генеральши Масловой, против царской площади; на первый раз будет достаточным для помещения семейства Шамиля, хотя на один год, впредь до приискания более удобного помещения, но как дом этот со всем подворьем и флигелем находится в запущении и стар, то требует тщательного ремонта и исправления. Исправление и переделка в доме г-жи Масловой лично указаны Гази-Магомой состоящему по особым поручениям при начальнике Киевской губернии поручику Алексееву.

Войска Донского сотник Онуфриев.

17 августа 1868 года г. Киев.

Список лит. А,семейства Шамиля для наглядного соображения, с разделением отдельных их семейств для распределения помещения.

1) Имам Шамиль: отдельную комнату (кабинет) для молитвы, его занятий и помещения библиотеки, состоящей из 1000 экземпляров; необходимая для него мебель: односпальная кровать, умывальник, письменный стол, гардероб или комод для платья и шкапы для вмещения библиотеки.

2) Жена его Загидат: три комнаты – спальня, уборная и гостинная; мебель: двухспальная кровать, умывальник, туалет, гардероб и другие необходимые принадлежности. [130]

3) Детская комната – одна для взрослой дочери Наджибат и Баху-Меседо; две односпальных кровати и другая необходимая мебель.

4) Другая жена – Шуанет: две комнаты – спальня и уборная; мебель: двухспальная кровать, умывальник и другие необходимые принадлежности и мебель.

5) Детская для ее дочери Софиат с необходимою обстановкою и мебелью.

6) Замужняя дочь Шамиля – Фатимат: три комнаты – спальня, уборная, гостинная; мебель: двухспальная кровать, туалет, умывальник, мебель и другие необходимые принадлежности.

7) Старший сын Шамиля, Гази-Магома: три комнаты – спальня, кабинет, гостинная; мебель: письменный стол, кровать, туалет, и другая обстановка, и мебель для всех трех комнат.

8) Жена его Хабибат: пять комнат – а) спальня с двухспальной кроватью, умывальником и другими принадлежностями, б) уборная со шкапом для платья и туалетом, в) детская с детскою кроватью и девичья, г) гостинная с мебелью.

9) Мамка Джариат: две комнаты – спальня и детская с кроватью для дитяти 2-х лет.

10) Экономка Вали-Кыз: три комнаты – одна для жилья, 2-я для продуктов и 3-я для погреба.

Войска Донского сотник Онуфриев.

Список лит. Б.

Прислуга, необходимая для Шамиля и его семейства 34

1 Один швейцар и лакей в передней

2 Буфетчик – один

3 Повар – два: один татарский и один русский

4 Эконом, он же и приходорасходчик

5 Кучер один

6 Дворник – два: один истопник, один водовоз

7 Дворецкий или управляющий домом

8 Прачка одна

9 Кухарка для людей – одна

10 Горничные – четыре

Татарская прислуга

11 Эконом – татарин (Магома)

12 Экономка – татарка (Вали-Кыз)

13 Каравашка (крестьянка) Джариат

Итого 18 душ

Отношение штаба Киевского военного округа киевскому губернатору, 27 августа 1868 г. 35

Постоянный надзор за Шамилем и его семейством я полагаю поручить киевскому коменданту на основаниях, изложенных в составленной для сего инструкции, проэкт которой прилагается и для вашего сведения, так как, независимо от надзора со стороны коменданта, Шамиль с семейством, в качестве городского жителя, согласно высочайшему повелению, должен быть подчинен и наблюдению вашего превосходительства на общих основаниях, как и другие городские жители.

Как переселение Шамиля с семейством, по сношению моему с военным министром, имеет последовать в конце сентября, то не оставьте, [131] ваше превосходительство, озаботиться, чтобы к тому времени было окончено приспособление для них помещения, при чем самое приспособление необходимо произвести по соглашению вашему с киевским комендантом.

О времени окончательного устройства помещения прошу уведомить меня.

Командующий войсками генерал-адъютант (подпись).

Отношение киевского губернатора состоящему в распоряжении губернатора поручику Алексееву, 2 сентября 1868 г. 36

Переселение из Калуги Шамиля с семейством имеет последовать в конце сентября, к каковому времени должно быть окончено приспособление для них помещения.

Вследствие сего поручаю вашему высокоблагородию немедленно донести мне, какие именно вещи для устройства помещения для Шамиля следует перевести из Калуги, или же там продать, а здесь купить новые.

Губернатор (подпись).

Письмо военного министра командующему войсками Киевского военного округа, 1 ноября 1868 г. 37

Препровождая при сем к вашему высокопревосходительству для зависящего распоряжения копию с высочайше утвержденной в 8 день прошлого октября инструкции киевскому коменданту о надзоре за Шамилем и семейством его в г. Киеве, имею честь уведомить, что министром финансов предложено уже Киевской казенной палате о производстве по требованию киевского губернатора, из экстраординарной по губернии суммы, денег на наем и отопление квартиры, нанятой для Шамиля в Киеве. При этом считаю нужным присовокупить, что как Шамилю в пособие на подъем для переезда в г. Киев и для обзаведения на новом месте жительства всемилостивейше пожаловано 3 тыс. руб., и вместе с тем предоставлено ему продать в свою пользу мебель и все вещи, заведенные для него в Калуге на счет казны, то в заготовлении для него в Киеве мебели и проч. вещей на казенный счет не представляется уже надобности и должно ограничиться только наймом для него квартиры и отоплением ее.

О времени выезда Шамиля из Калуги в Киев будет сообщено вашему высокопревосходительству особо.

Военный министр, генерал-адъютант Милютин.

Инструкция киевскому коменданту 38

1

Правительство, вверяя киевскому коменданту надзор за Шамилем, возлагает на него также обязанности ограждать его от всего, что может отягощать его положение, и в уважительных просьбах быть за него ходатаем.

2

Присмотр за Шамилем и его семейством должен быть постоянный, но для него нестеснительный. [132]

3

Шамилю и семейству его дозволяются беспрепятственные прогулки: пешком, в экипажах и верхом, как в городе так и за городом.

Он и семейство могут свободно посещать театры и собрания, как публичные, так и частные, держать своих собственных лошадей верховых и упряжных. При выезде Шамиля и его семейства за город должен сопровождать их по назначению киевского коменданта офицер. При выездах Шамиля в гости и публичные собрания сопровождает его офицер переводчик, состоящий при киевском коменданте, если Шамиль того пожелает; при поездках же Шамиля и семейства его за город представляется усмотрению киевского коменданта назначать для сопровождения их офицера переводчика, или одного из офицеров киевского гарнизона.

4

Киевский комендант разрешает посторонним лицам, как русским подданным, так и иностранным посещать Шамиля, заботясь, однако, о том, чтобы посещения эти не беспокоили его. При посещениях посторонних лиц присутствовать непременно офицеру переводчику, исключая тех из городских жителей, которые лично известны киевскому коменданту, и получат от него раз навсегда дозволение посещать Шамиля во всякое время. Магометан, приезжающих с Кавказа, для свидания с Шамилем допускать к нему не иначе, как с письменного разрешения от главного кавказского начальства; допущение же к нему прочих магометан зависит от усмотрения киевского коменданта. Вообще наблюдать, чтобы Шамиль и его семейство не могли иметь каких-либо подозрительных сношений.

5

Для объяснения с Шамилем назначаются два переводчика: один офицер из донских уроженцев, окончивший курс в отделении восточных языков Новочеркасской гимназии и практически приобревший службою на Кавказе навык свободно объясняться на арабском или одном из кавказских языков, и другой вольнонаемный домашний переводчик в семействе Шамиля. Первый состоит при киевском коменданте, пользуется правами действительной службы и назначается для таких разговоров с Шамилем и его семейством, которые не касаются до обыкновенных его сношений по домашним его делам и хозяйству, последний же, состоя в полном подчинении киевского коменданта, назначается для переводов в домашнем его быту.

6

Все письма, которые будут получаться в Киев на имя Шамиля или его семейства, а также письма, отправляемые ими, киевский комендант представляет в главное управление иррегулярных войск.

7

Киевский комендант должен избегать без надобности обременять Шамиля частою посылкою к нему офицера переводчика, особенно не должен препятствовать ему и его семейству в исполнении религиозных его обрядов и привычек домашней жизни.

8

Всемилостивейше назначенное содержание Шамилю с его семейством по 15 тыс. руб. сереб. в год принимается по распоряжению киевского коменданта за каждые три месяца вперед, и принятые деньги тот час [133] же вручаются самому Шамилю под собственную его расписку, которая должна служить квитанциею в исправном доставлении ему денег и быть передана в казначейство. Киевский комендант не должен вмешиваться в расходы Шамиля и вообще ни в какие хозяйственные и семейные распоряжения его, если они не заключают в себе ничего противнаго нашим законам. На наем для Шамиля летом дачи и на все прочие расходы по летнему пребыванию Шамиля на даче отпускается в распоряжение киевского коменданта из Государственного казначейства ежегодно 300 рублей серебром.

9

Киевский комендант должен, по возможности, стараться исполнять просьбы и желания Шамиля, если к тому не встречается особых препятствий и если это во власти киевского коменданта.

Обо всем же, что будет превышать его власть, он представляет командующему войсками для разрешения своею властью, или через сношение с военным министром.

10

В доме, занимаемом Шамилем, постоянно помещается вольнонаемный переводчик, а при переезде Шамиля летом на дачу должен постоянно при нем жить офицер, назначенный по распоряжению киевского коменданта. Более никто из людей, не принадлежащих к семейству и прислуге Шамиля, не должен в доме и на даче, занимаемых ими, помещаться без разрешения киевского коменданта, а горцев, ссылаемых с Кавказа, воспрещается Шамилю принимать к себе в дом.

11

Содержание для офицера переводчика, состоящего при киевском коменданте, и вольнонаемного переводчика отпускается: для первого двойное жалованье по кавалерийскому окладу, табели 1841 года, от казны, по военному ведомству, и квартирные деньги по чину от города; а последнему 400 руб. серебр. в год, от казны по военному ведомству; деньги же на наем, ремонт и отопление дома, отпускаются из Государственного казначейства, по требованию киевского губернатора, на обязанность которого возлагается заботиться о приличном и исправном помещении Шамиля с его семейством.

12

О важнейших происшествиях с семейством Шамиля и о всех случаях, непредвиденных инструкциею и представляющих какое-либо затруднение в разрешении, киевский комендант доносит командующему войсками и военному министру или сообщает Главному управлению иррегулярных войск.

13

Как житель города Киева, Шамиль с его семейством подчиняется киевскому губернатору на общих основаниях, как все другие обыватели, во всех же прочих случаях киевскому коменданту, на основании инструкции.

14

По делам Шамиля, относящимся одинаково до ведения киевского губернатора и киевского коменданта, они поступают по взаимному между собою соглашению.

Начальник Главного управления, генерал-лейтенант Карлгоф.
Начальник отделения полковник Линдинер. [134]

Отношение калужского губернского воинского начальника киевскому губернатору, 8 ноября 1868 г. 39

Вследствие полученной телеграммы из Главного управления иррегулярных войск, прикомандированный к присвоенному мне Управлению, для объяснения с Шамилем, войска Донского сотник Онуфриев 8 числа сего месяца выехал в г. Киев для заготовления необходимых для Шамиля вещей, найма прислуги и размещения обстановки и мебели в нанятом для него доме.

Об окончательной ремонтировке дома, поименованной офицер должен сообщить телеграммою и по получении ответной телеграммы о выезде Шамиля, выехать для встречи к нему в Курск для присутствования при свидании с генерал-фельдмаршалом князем Барятинским, котораго Шамиль намерен посетить при проезде в г. Киев.

О чем для сведения имею честь сообщить вашему превосходительству.

Воинский начальник генерал-майор (подпись).

Письмо главнокомандующего Кавказской армией в. к. Михаила Николаевича военному министру Д. А. Милютину 40

Прилагаемым при сем в копии письмом Шамиль просит ходатайства моего о дозволении ему отправиться в Мекку для поклонения священным для мусульман местам.

Вопрос об увольнении Шамиля в Турцию уже был обсуждаем мною в 1866 г. по поводу отзыва вашего высокопревосходительства от 5 февраля. В то время я высказался против этого увольнения, видя причину тому, как в положении сопредельных нам малоазийских провинций Турции, так и в настроении горского населения в кавказских пределах, более обыкновенного напряженном, вследствии частию только что совершившихся, а частию еще предстоявших важных реформ в быте этого населения.

В настоящее время в состоянии горских населений, и вообще в положении кавказских дел исключительно, я не нахожу причины отказывать безусловно Шамилю в исполнении его желания, тем более, что, соображая обстоятельства, касающиеся настоящего положения Шамиля и всего поведения его со времени водворения в России, а также в виду того, что, прося отпуска, Шамиль оставляет в России своих сыновей, я мало склонен заподозрить его в неискренности и видеть в поездке его какую-либо, противную интересам правительства, заднюю мысль.

Затем неудобство увольнения Шамиля в Турцию представляется мне только в том случае, если отношения наши к этой державе останутся неразъясненными и представляющими возможность близкого разрыва. Тогда, весьма вероятно, как турецкое правительство, так и вообще многочисленные недоброжелатели наши, пребывающие в Турции, не преминули бы употребить усилия, чтобы извлечь пользу из пребывания там Шамиля и сделать его орудием для действия на кавказских мусульман во враждебном для нас смысле.

Может быть, что при известном закале характера Шамиля, он и в этом случае остался бы верен данным русскому правительству обетам, но, по мнению моему, все-таки было бы осторожнее дать ему отпуск только тогда, когда отношения наши к Турции перестанут возбуждать опасения близости враждебного столкновения. [135]

Прошу ваше высокопревосходительство настоящее мнение мое, вместе с письмом Шамиля, повергнуть на всемилостивейшее воззрение государя императора и о том, какое по настоящему предмету последует высочайшее соизволение, уведомить меня и приказать сообщить Шамилю 41.

Обращение Шамиля к главнокомандующему Кавказской армиею в. к. Михаилу Николаевичу, 19 декабря 1668 г. 42

Прожив в России более девяти лет, я постоянно пользовался и пользуюсь милостями государя императора, – милости эти увеличивались с каждым днем.

Осыпанный благодеяниями не по моим заслугам, я не нашел, других средств, выразить мою сердечную благодарность и мою глубокую преданность, как принять, с моим семейством, присягу на верноподданичество его императорскому величеству и в лице его моему новому отечеству – России, что, с божиею помощью, и совершил в 1866 году.

Вместе с этим, я давно уже имел намерение просить разрешения о дозволении мне отправиться к святым местам, так как по священному обету обязательно для каждого мусульманина посетить святые места и поклониться гробу пророка Магомета, но до сих пор я ни пред кем не заявлял официально моей просьбы.

В настоящее время, будучи дряхл и слаб моим здоровьем, боюсь, чтобы без исполнения святого моего обета не пришлось мне расстаться с земною жизнью, и потому обращаюсь к в. имп. высочеству с самой искренней просьбой, исходатайствовать у государя императора разрешение отправиться мне, с семейством, в Мекку, для исполнения святого обета и, вместе с тем, пристроить моих взрослых дочерей, оставив в России дорогих сыновей моих – Гази-Магомета и Магому-Шеффи.

По исполнении святой моей обязанности, если бог продлит мои дни, я долгом сочту возвратиться в Россию, чтобы лично повергнуть мою искреннюю признательность к стопам моего благодетеля государя императора и в. имп. высочества, как ходатая моего у престола его величества.

Позволяю себе надеяться, что в. имп. высочество не отринете самой искренней просьбы дряхлого старца и утешите его на закате дней земных!

Вашего императорского высочества искренно преданный и молящийся за вас дряхлый старец Шамиль.

Отношение штаба Киевского военного округа киевскому коменданту, 16 февраля 1869 г. 43

Государь император, по всеподданнейшему докладу военным министром, высочайше повелеть соизволил: чтобы все письма на имя Шамиля получались с почты переводчиком, и присланные от состоящих на службе родных Шамиля передавались прямо ему, а письма от других лиц прочитывались переводчиком и, если они не заключают в себе ничего особенного, отдавались Шамилю, в противном же случае представлять в Главное управление иррегулярных войск. Что же касается до писем от самого Шамиля, адресуемых на имена [136] высочайших особ, то таковые доставлять в означенное Управление для дальнейшего представления их по адресам, письма же на имя военного министра, а также к генерал-фельдмаршалу князю Барятинскому и к другим лицам дозволить Шамилю отправлять самому безпрепятственно.

О таковом монаршем соизволении, сообщенном к исполнению министру внутренних дел, согласно отзыва Главного управления иррегулярных войск от 7-го сего февраля № 264, поставляю в известность ваше превосходительство для изменения § 6 инструкции, данной вам для надзора за Шамилем и зависящего по сему распоряжения.

Временно командующий войсками генерал-лейтенант (подпись).

Отношение Управления иррегулярных войск киевскому коменданту, 3 января 1869 г. 44

Начальник штаба Кавказского военного округа, на сделанное отношение уведомил, что так как имение Шамиля в селении Гимра, состоящее в заведывании гимринского старшины Джамал Эдина, не было конфисковано в казну, то его императорское высочество, главнокомандующий Кавказскою армиею, изволил разрешить начальнику Дагестанской области исполнить желание Шамиля о завещании сказанного имения в пользу сирот сел. Гимра.

Главное управление иррегулярных войск уведомляет об этом ваше превосходительство, для объявления Шамилю.

Начальник главного управления генерал-лейтенант (подпись).

Отношение штаба Киевского военного округа киевскому коменданту, 28 февраля 1869 г. 45

Государь император, по всеподданнейшему докладу военным министром просьбы Шамиля, высочайше соизволил разрешить отправиться ему с семейством в Мекку, для поклонения гробу Магомета, оставив в России сыновей его Гази-Магомета и Магому-Шеффи.

Командующий войсками генерал-лейтенант (подпись).

Записка переводчика при Шамиле Онуфриева киевскому коменданту, 12 марта 1869 г. 46

Военный министр письмом от 17 февраля уведомил Шамиля, что государь император высочайше соизволил разрешить ему, согласно его просьбы, отправиться с семейством в Мекку, оставив в России сыновей своих Гази-Магома и Магомет-Шеффи. Шамиль, желая лично принести свою глубокую признательность государю императору за исполнение его просьбы, телеграммой от 5 сего марта просил министра о разрешении прибыть ему, Шамилю, в С. Петербург; 6 марта получена от его высокопревосходительства ответная депеша, в которой изображено, что государь император с удовольствием узнал об его намерении но, не желая утруждать его пред предстоящим дальнем путешествием, заочно прощается с ним и желает ему счастливого пути, выражая надежду видеться с ним по возвращению из Мекки.

Пользуясь милостивым разрешением государя императора, Шамиль торопится собраться с семейством в дорогу и рассчитывает выехать из [137] Киева не позже последних чисел будущего апреля м-ца; но прежде выезда своего желает, чтобы разъяснены ему были официально следующие вопросы:

1. От кого он Шамиль должен получить заграничный паспорт для себя с семейством, состоящим из девяти душ и для прислуги из трех лиц. Подробный список семейства и прислуги при сем прилагается под лит. А и Б.

2. Шамиль просит, чтобы по выезде его с семейством из Киева в Мекку все содержание, высочайше ему дарованное, оставалось за ним и чтобы Гази-Магома, оставаясь с остальным семейством в Киеве, до возвращения его Шамиля пользовался бы теми же удобствами, какие представлены ему лично; но с тем, чтобы он, т.е. Гази-Магома, в случае надобности высылал бы ему, Шамилю, деньги через банкирские конторы, существующие за границей.

3. Гази-Магамет испрашивает разрешения проводить своего отца с остающимся в Киеве семейством до г. Одессы (список лиц остающихся при Гази-Магома при сем прилагается под лит. В.).

4. Если имеется в виду назначение официального лица от правительства для сопровождения Шамиля в пути, то Шамиль желал бы, чтобы был назначен состоящий при коменданте офицер переводчик, сотник Донского войска Онуфриев, знающий восточные языки, и могущий более других быть полезным ему в дороге. Сотник Онуфриев, как заявил коменданту, согласен сопутствовать Шамилю, если будет со стороны высшей власти дозволено.

5. Сын Шамиля Гази-Магома просит разрешения местных властей до отъезда его отца в Мекку съездить ему по железной дороге в Курск для свидания с генерал-фельдмаршалом князем Барятинским.

6. Шамиль просит ходатайства о дозволении проехать ему с семейством по новой линии железной дороги от Киева до Одессы, которая вероятно еще ко времени его выезда из г. Киева открыта не будет.

Список семейства Шамиля, едущего на поклонение с ним в г. Мекку. Лит. А.

1

Имам Шамиль   74-х лет
2

Загидат жена его   44 лет
3

Шуанет жена его   43 лет
4

Наджибат, дочь его от Загидат   21 лет
5

Баху-Меседо, дочь его от Загидат   14 лет
6

Магомет, сын его от Загидат   8 лет
7

Софиат, дочь его от Шуанет   15 лет
8

Фатимат, дочь его от умершей жены
Фатимат: замужем за Сейд Абдур-рахимом-Хусейн, корнетом 2-го лейб. гусарского Павлоградского ея величества полка

24 лет
9

Маговзат, внучка Шамиля от умершей дочери Нафисат, бывшей жены Абдуррахмана   11 лет
Список лиц живущих в доме Шамиля и желающих ехать с ним в Мекку. Лит. Б.

1. Экономка Вали-Кыз, прибывшая из Дагестана вместе с семейством Шамиля в 1859 году, 63-х лет.

2. Эконом Магома-Ходжо-оглы, уроженец из Дагестана, сел Гимры, взятый в плен русскими до покорения Дагестана и служивший в [138] России 13 лет; в настоящее время находится в бессрочном отпуску поступил в услужение к Шамилю в конце 1867 года,

3. Житель селения Орота, Аварского округа, Дагестанской области Нур-Магома Хаджиев, прибывший из Дагестана в прошлом, 1868 г., для свидания с Шамилем, по билету с разрешения военного министра, где он может Хаджиев оставаться на срок по усмотрению Шамиля.

Список членам семейства Шамиля, остающимся в России, в г. Киеве. Лит. В.

1

Гази-Магомет, сын Шамиля   38 лет
2

Хабибат, жена Гази-Магомета   23 лет
3

Нафисат, дочь Гази-Магомета   1 1/2 лет
4

Джарият, служанка из татарок   30 лет
5

Магома Зейд, сын ея   2 лет
6

Магомет-Шеффи, сын Шамиля, служащий в Петербурге в конвое его величества штабс-ротмистром, ныне по службе в г. Тифлисе   31 г.
7

Сейд Абдуррахим-Хусейн, зять Шамиля, корнет 2-го лейб-гусарского Павлоградского ея величества полка, расположенного в гор. Торжке Тверской губернии   29 лет
Рапорт состоящего при Шамиле переводчиком Онуфриева киевскому коменданту, 11 мая 1869 г. 47

Вследствие предписания вашего превосходительства от 8-го сего мая за № 2967, имею честь донести, что Шамиль завтрашнего числа утром выезжает на параходе с семейством из Киева. Для сопровождения его до г. Одессы едет сын его Гази-Магомет с семейством, откуда, проводив отца, воротится вместе со мною обратно в г. Киев.

Войска Донского сотник Онуфриев.

Из отношения киевского коменданта начальнику штаба Киевского военного округа, 15 мая 1869 г. 48

Уведомляю ваше превосходительство для доклада командующему войсками округа, что Шамиль с семейством 12 числа сего мая выехал из г. Киева на пароходе.

(Подпись).

« Последнее редактирование: 26 Ноября 2020, 11:13:29 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Re: Имамат Шамиля
« Ответ #11 : 26 Ноября 2020, 11:11:29 »
Отношение главного штаба военного министерства киевскому, подольскому и волынскому генерал-губернатору, 23 августа 1871 г. 49

Сыновья покойного Шамиля, Гази-Магомет и штабс-ротмистр собственного его величества конвоя Магомет-Шеффи, обратились с ходатайством дозволить Гази-Магомету переселиться, в виде безсрочного отпуска, в Турцию для устройства быта оставшихся вдов Шамиля и для попечения за ними, и при этом, во внимание к издержкам, понесенным Гази-Магометом при поездке его за границу для свидания [139] с покойным Шамилем, увеличить отпускаемое семейству шейха содержание и дать средства на уплату сделанных долгов.

По всеподданнейшему моему докладу о таковом ходатайстве государь император в 17-й день сего августа соизволил повелеть.

1. Дозволить Гази-Магомету (находящемуся ныне в Киеве) с его семьею, вдовами покойного Шамиля и находящимся при одной из них сыном, проживать за границею, не лишая их при этом назначенного уже им высочайшею милостию содержания, именно Гази-Магомету по пяти тысяч руб. в год, а двум вдовам Шамиля (с сыном одной из них) по одной тысяче каждой, всего же по семи тысяч руб. в год. Штабс-ротмистру собственнаго его величества конвоя, Магомету-Шеффи, как состоящему на службе, производить, как уже было повелено, по одной тысяче добавочного пособия сверх получаемого им по службе содержания.

2. Для покрытия долгов, вызванных переселением Шамиля с его семейством в Мекку, болезнью его, и расходов на предстоящий переезд Гази-Магомета отпустить сему последнему, в виде единовременного пособия, всю ту сумму, которая останется свободною по смете текущего 1871 г. от уменьшения расходов казны на содержание покойного Шамиля и на наем ему в Киеве помещения.

О таковом высочайшем повелении имею честь сообщить вашему сиятельству для объявления Гази-Магомету. Последовавшее монаршее соизволение оставаться ему и другим членам семейства Шамиля безсрочно за границею, с получением назначенного им содержания, – должно служить им лестным для них выражением высочайшего доверия к благородным и честным правилам сыновей Шамиля.

Военный министр генерал-адъютант (подпись).



Комментарии

1. См. подробную библиографию в моей монографии «Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля», 1939 г., и рецензии на мою книгу проф. Петрушевского («Историк-марксист», 1940 г.).

2. Магомет-Тагир. Три имама (Мемуары мюрида Шамиля Магомета-Тагира (из Караха)), Махач-Кала, 1927 г.

3. Гаджи-Али. Сказание очевидца о Шамиле, Сборник сведений о кавказских горцах, выпуск VII, 1873 г.

4. Газета «Кавказ», 1862 г., №№ 72, 73.

5. Абдур-Рахман. Воспоминания, глава о детских и юношеских годах Шамиля.

6. Газета «Кавказ» от 20 сентября 1862 г.

7. Сборник сведений о кавказских горцах, выпуск VII, стр. 7.

8. Архив Института истории Ак. наук СССР, письма Шамиля (Сборник документов, сост. С. К. Бушуев и Г. Е. Грюнберг).

9. Фадеев. 60 лет Кавказской войны, т. I. ч. I, стр. 28-29.

10. М. Фрунзе. Избранные произведения, стр. 250.

11. Прушановский. «Исторические записки», глава о вооружении Шамиля.

12. Газета «Кавказ» № 74. 1862 г.

13. Абдур-Рахман. Воспоминания о Шамиле, газета «Кавказ», № 74,1862 г.

14. Руновский. Донесение пристава при Шамиле с выписками из дневника, согласно данной ему инструкции, т. I-III. ЦВИА, ВУА. № 1293, 1859-1862 гг.

15. МИД, Азиатский департамент, д. № 166, л. 3.

16. Там же, л. 6.

17. Там же, л. 3.

18. МИД, Азиатский департамент, д. № 166, л. 18-19.

19. М. В. Фрунзе. Избранные произведения, стр. 249-250.

20. Магомет-Тагир. Три имама, стр. 131.

21. Абдур-Рахман. Воспоминания, глава о пленении Шамиля.

22. Н. Г. Чернышевский. Литературное наследие, т. II, стр. 288.

23. Газета «Кавказ» № 76. 1862 г.

24. Там же.

25. МИД, Азиатский департамент, д. № 166, л. 93.

26. МИД, Азиатский департамент, д. 166, л. 136.

27. Киевский областной Исторический архив (КОГА), ф. пристава при военно-пленном Шамиле, д. № 1, 1859 г.

28. Переводчик, назначенный к Шамилю.

29. Киевский областной исторический архив, ф. пристава при военно-пленном Шамиле, д. № 1, 1859, л. 3.

30. Там же, л. 6.

31. КОГА, ф. канц. киевского губ-pa, д. № 328, л. 2; печатается по копии.

32. КОГА, ф., канц. киевского губ-pa, д. № 328, л. 12, печатается по копии.

33. Там же, лл. 35-40.

34. КОГА, ф. канц. киевского губ-pa д. № 328, л. 38, печатается по копии.

35. Там же, л. 19.

36. Там же, л. 96.

37. Там же, л. 65.

38. Там же, лл. 66-70; печатается по копии. На копии имеется помета: «На подлинной написано «Высочайше утверждена в 8 день октября 1868 г. Подписал военный министр, генерал-адъютант Милютин».

39. КОГА, ф. канц. киевского губ-pa, д. № 328, л. 71; печатается по копии. На копии имеется помета: «На подлинной написано «Высочайше утверждена в 8 день октября 1868 г. Подписал военный министр, генерал-адъютант Милютин».

40. Архив внешней политики, д. № 6, 1849 г., лл. 99-100. Письмо без даты.

41. Печатается по копии. На документе помета: «На подлинном собственною рукою его императорского высочества главнокомандующего Кавказскою армиею написано: «Искренно доброжелательный и душевно-преданный Михаил».

42. Архив внешней политики, л. № 6, 1849 г., лл. 97-98.

43. Там же. лл. 6-7.

44. КОГА, ф. киевское комендантское управление 1869 г., № 27, л. 2; сбоку на документе написано: «содержание передано Шамилю 16 января, сотник Онуфриев».

45. Там же, л. 12.

46. Там же, лл. 26-35.

47. КОГА, ф. киевское комендантское управление, 1869 г., № 27, л. 2; сбоку на документе написано: «содержание передано Шамилю 16 января, сотник Онуфриев», л. 55.

48. Там же. л. 56.

49. КОГА, ф. канц. киевского, подольского и волынского ген.-губ., д. № 201, 1868 г., лл. 20, 21.

Текст воспроизведен по изданию: К биографии Шамиля // Красный архив, № 2 (105). 1941

http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/XIX/1840-1860/K_biografii_Samilja/text.htm
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Re: Имамат Шамиля
« Ответ #12 : 26 Ноября 2020, 18:49:10 »
Руновский Аполлон

Не служит ли это доказательством того, что знаменитый наш пленник совсем не та дикая, разбойничья личность, которая не заслуживает, по мнению некоторых, не только уважения, но и сострадания? Не следует ли видеть в этот жадном любопытстве публики, в этом лихорадочном чувстве, написанном на лице каждого, кто ожидает выхода имама откуда бы то ни было, не [199] следует ли во всем этом видеть — не простое любопытство, устроившее благополучие антрепренера Юлии Пастраны, а именно дань уважения к той личности, в которой уже признан: и хороший администратор и умный, даже очень умный человек, одаренный от природы сильным характером и железною волею? И если последние два качества обращались иногда в жестокость, столь непонятную и непростительную для нашего христианского цивилизованного взгляда на вещи, то нужно только вспомнить, что она очень обыкновенна по понятиям горцев, ожесточенных, сверх того, полуторавековою борьбою с нами и не находивших, между кудрявыми догматами Ислама, нашего христианского догмата: «любите врагов ваших».
...

Взглянув на нее [петербургскую публику], он сразу заметил, что здесь ценят его достоинства так, как не всегда их ценили его соотечественники, делу которых он так верно служил. И вот где заключается источник того удовольствия, которое одушевляет серьезное лицо имама, при встречах с петербургскою публикою. Даже встречи его с уличными ротозеями, нередко пускающимися вдогонку за его коляскою и приветствующими [202] появление ее радостными криками, даже и эти встречи возбуждают в нем удовольствие, отнюдь не лишенное смысла: однажды, при подобной встрече, он сказал г. Богуславскому: «Ваши мальчишки радуются, видя меня в плену; но они не сердятся на меня и не желают мне зла — это очень хорошо — а у меня не так: наши мальчишки закидали бы пленного грязью, а если б им позволили, то прибили бы его и даже убили. Когда приедем в Калугу, я напишу к своим, чтоб они запретили это делать: я думаю, что меня послушают…»


--------------------------------

— Пассек не был генерал-лейтенантом, сказал он между прочим: — а ему следовало дать этот чин: он хороший у вас генерал был. [205]

Г. Богуславский сказал на это, что, без сомнения, он получил бы этот чин, если б не был убит в 1845 году.

— Жаль его! произнес Шамиль, впадая в задумчивость.

...

И затем спросил, в каких делах я участвовал. Зная, что мелкие стычки не могут быть для него интересны, да о многих из них он совсем и не знает, я назвал прежде всего блокаду Зерани в 1843 году. Лицо имама одушевилось.
...
— Ну, это худо... Однако, вы очень крепко там держались: мои не выдержали бы...
...

-------------------------

[206]
...стоит только вспомнить недавнюю обстановку домашнего быта имама и условия официального его положения, которыми он был окружен в течение столь долгого времени. К тому же, он властвовал над горцами, которые, как и все народы Азии, имеют свои собственные понятия о том, как должен держать себя властелин относительно подвластных ему.
...  [207] На вопрос г. Богуславского, что преимущественно обратило его внимание на пароходе, Шамиль простодушно отвечал:

— Меня удивляет только то, что государь ваш такой могущественный и богатый монарх, а, между тем, говорит с обыкновенными людьми...

Не правда ли, что такое понятие о богатстве и могущества совершенно в духе Азиатца и что человек, сделавший подобный отзыв, без всякого сомнения, должен быть пропитан этою идеею и понятием осуществления подобной идеи? А Шамиль находился под влиянием подобных обстоятельств более двадцати лет...



Текст воспроизведен по изданию: Знакомство с Шамилем // Военный сборник, № 11. 1859


==========================================



Фантазии Апполона


— Отчего у нас и у вас Бог один, а, между тем, для христиан он такой добрый, а для магометан такой строгий?
— Это оттого, отвечал Шамиль: — что Иса (Спаситель) ваш был очень добрый, а наш пророк сердитый; да и народ у вас добрый; а наш народ нехороший, разбойники (харамзадалар); и потому с нами следует обращаться строго: за всякую вину надо голову рубить.
Говоря это, Шамиль улыбался и чертил рукою по своей шее. Нельзя было и нам не улыбнуться наивности его ответа.

====================


Поверьте же тому, что каждая милость Государя очень, очень для меня дорога, но, вместе с тем, она режет мое сердце, как самый острый нож: когда я вспомню, сколько я зла делал великому Государю и Его России и чем Он теперь меня за это наказывает, мне стыдно становится, я не могу смотреть на вас и готов закопать себя в землю!…
Шамиль видимо сокрушался. Он произнес свою речь прерывистым и дрожавшим от волнения голосом и видимо тронул всех присутствовавших, из числа которых, конечно, никто не мог заподозрить пленника в лицемерии. Напротив, вполне симпатизируя состоянию его духа, гости видели даже необходимость сказать Шамилю какое-нибудь успокоительное слово. И вот, тот же губернский предводитель дворянства г. Щукин, к которому мимоходом сказать, наш пленник питает особенное расположение, сказал ему в ответ следующие слова:
— Напрасно ты так тревожишься прежними своими действиями. Государь наш, осыпая тебя милостями, делает свое дело, и не потому так поступает, чтобы хотел тебя наказать этим, но потому, что иначе он никогда не поступает.
И, действительно, краткие, но полные чувства слова г. Щукина, подтвержденные одобрительным говором гостей, произвели на Шамиля впечатление благоприятное: он несколько успокоился и, в заключение этого разговора, сказал:
— Бог знает, что я думаю, и слышит мои молитвы; Он знает, что я прошу у него только двух милостей: здоровья и благоденствия для Государя, а для себя — какого-нибудь случая заслужить Его милости и доказать, что я достоин их.


====================


Шамиль пожимал плечами и продолжал свои расспросы, в первое время, принимавшие оборот в роде следующего:
— А много у вас больших праздников в году? допытывался он.
— Наверное, не знаю, а что-то много.
— Мужики во все эти праздники не работают?
— Во все.
— Но ведь эдак они не кончат своей работы.
— Какая работа: если слишком сложная, так в один год, разумеется, не кончат.
— А мне кажется, если б они работали «каждый» день, то непременно кончили бы.
— Каждый день нельзя работать: и Бог работал только шесть дней… Есть это в ваших книгах?
— Есть: в пятницу (джума) Он не работал: отдыхал.


http://www.gazavat.ru/history3.php?rub=18&art=254
« Последнее редактирование: 28 Сентября 2024, 08:00:52 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Re: Имамат Шамиля
« Ответ #13 : 11 Января 2021, 21:17:42 »
İslam kahramanı Şeyh Şamil / Kerem Önder
7 мая 2018 г.
İhramcızâde İlim Yayma
https://youtu.be/q31zsWVbB1c



===========================================




===========================================




===========================================




===========================================



===========================================



===========================================



===========================================



===========================================



===========================================



===========================================



===========================================



===========================================



===========================================



===========================================



===========================================



===========================================


===========================================


===========================================
« Последнее редактирование: 12 Января 2021, 02:13:22 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 10908
Re: Имамат Шамиля
« Ответ #14 : 12 Февраля 2021, 14:41:15 »
Перед вами фрагмент письма очевидца событий тех лет Хайруллы из Герата, который находился на Ахульго вместе с имамом Шамилём. Уцелевший Хайрулла вернулся к себе на родину в Афганистан и написал оттуда письмо, которое имеет для нас ценность как с исторической, так и теологической точек зрения. Фрагмент данного письма приводится в рукописи летописца, бывшего наиба Шамиля Имам-Мухаммада Гигатлинского. К сожалению, в моём распоряжении оказалась только первая страница сего документа, перевод которой я предлагаю вниманию читателя. Буду рад, если кто-нибудь из тех, кто имеет в своём распоряжении полную версию письма, предложит его продолжение, чтобы осуществить его перевод и предоставить его русскоговорящей аудитории.

«Это письмо, которое отправил мухаджир хаджи Хайрулла из Герата Афганистана, находившийся с шейхом Шамилём на Ахульго и вернувшийся к себе на родину в Афганистан. Пусть (из этого письма) извлекут урок размышляющие: как слава об имаме Шамиле разлетелась по самым отдалённым уголкам Земли. Далее следует текст самого письма:

«Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного!

Хвала Аллаху, Который установил Исламскую систему правления мечами муджахидов и обещал им в Своей Книге, ниспосланной господину посланников, помощь и явную победу. Всевышний сказал:

وَكَانَ حَقًّا عَلَيْنَا نَصْرُ الْمُؤْمِنِينَ

«и Нашим долгом было помогать верующим» (Римляне, 47).

И да благословит Аллах нашего господина Мухаммада, являющегося печатью пророков и посланников, членов его семьи и всех его сподвижников. Аминь!

А затем:

Известно, что жители вилайята Дагестан и Чечня находились в униженном положении перед русскими, доходившем до степени крайнего унижения, вплоть до того, что русские установили в их сёлах старейшин над ними, которые управляли ими и их делами, после чего русские облагали данью (налогом) каждую семью и требовали, чтобы с каждой семьи одна женщина и ребёнок служили их царю (падишаху). Целью русских от всего этого было усугубление и без того бедственного положения жителей Чечни и Дагестана. И они подчинились их приказу и стали униженными перед русскими. Русские платили жалованье тем, кто признавал их власть и верно служил им. Целью этого было отдаление их сердец от столпов веры. Воистину, человек — раб милостыни.

Затем шейх Шамиль решил исправить положение жителей Дагестана посредством установления шариата и утверждения Исламской системы правления. Шамиль приступил к претворению этого в жизнь после того, как обратился к Всевышнему Аллаху с мольбой о помощи и поддержке, посоветовался с группой учёных из Дагестана и заручился их поддержкой. Он приступил к обходу сёл и аулов горного Дагестана с призывом, проповедью и наставлением к верующим и мечом к лицемерам и тиранам. Первоначально ему повиновались жители двух сёл (Ашильта и Чирката — прим. пер.), за исключением малого их количества, а также небольшая группа мухаджиров из других дагестанских сёл, которые переселились к имаму. Общее количество сторонников имама Шамиля, включая его друзей, женщин и детей, достигло около одной тысячи человек. Весть об этом дошла до русских и они направили (на Кавказ) генералов во главе многотысячной армии…»

Абдулхалим Абдулкаримов

16.12.2018г.

Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.