Депортация крымских татар в вопросах и ответах18 мая 2016
Ежегодно в мае татары отмечают годовщину депортации. В этом году российские власти запретили проводить акцию в Симферополе
18-20 мая 1944 года в Крыму бойцы НКВД по приказу из Москвы согнали в железнодорожные вагоны почти все крымскотатарское население и отправили в Узбекистан в 70 эшелонах.
Это принудительное выселение татар, которых советская власть обвинила в сотрудничестве с нацистами, стало одной из наиболее быстро проведенных депортаций в истории человечества.
Украинская служба Би-би-си подготовила справку о том, как происходила депортация и как крымские татары жили после нее.
Как татары жили в Крыму до депортации?После создания СССР в 1922 году Москва признала крымских татар коренным населением Крымской АССР в рамках политики коренизации.
В 1920-х годах татарам позволяли развивать свою культуру. В Крыму были крымскотатарские газеты, журналы, образовательные учреждения, работали музеи, библиотеки и театры.
Крымскотатарский язык вместе с русским был официальным языком автономии. Им пользовались более 140 сельских советов.
В 1920-1930-х годах татары составляли 25-30% от всего населения.
Однако в 1930-х советская политика в отношении татар, как и в отношении других национальностей СССР, стала репрессивной. Сначала было раскулачивание и выселение татар на север России и за Урал. Затем насильственная коллективизация и голодомор 1932-33 годов. А следом - чистки интеллигенции в 1937-38 годах.
Крымскотатарский государственный ансамбль "Хайтарма". Москва, 1935 годЭто настроило многих крымских татар против советской власти.
Когда произошла депортация?Основная фаза насильственного переселения произошла в течение неполных трех суток, начавшись на рассвете 18 мая 1944 и закончившись в 16:00 20 мая. Всего из Крыма депортировали 238,5 тыс человек - почти все крымскотатарское население.
Для этого НКВД привлек более 32 тыс силовиков.
Что стало причиной депортации?Официальной причиной насильственного переселения стало обвинение всего крымскотатарского народа в государственной измене, "массовом уничтожении советских людей" и коллаборационизме - сотрудничестве с нацистскими оккупантами.
Такие аргументы содержались в решении Госкомитета обороны о депортации, которое появилось за неделю до ее начала.
Однако историки называют другие, неофициальные причины переселения. Среди них - тот факт, что крымские татары исторически имели тесные связи с Турцией, которую СССР в то время рассматривал как потенциального соперника. В планах Союза Крым был стратегическим плацдармом на случай возможного конфликта с этой страной, и Сталин хотел перестраховаться от возможных саботажников и предателей, которыми он считал татар.
В пользу этой теории свидетельствует тот факт, что из прилегающих к Турции кавказских районов переселяли и другие мусульманские этносы: чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев.
Действительно ли некоторые татары поддерживали нацистов?По разным источникам, в антисоветских боевых отрядах, сформированных немецкими властями, служили от 9 до 20 тыс крымских татар, пишет историк Дж. Отто Пол. Некоторые из них стремились защитить свои деревни от советских партизан, которые, по свидетельству самих татар, часто преследовали их по национальному признаку.
Другие татары присоединились к немецким отрядам из-за того, что попали в плен к нацистам и хотели облегчить нечеловеческие условия пребывания в лагерях для военнопленных в Симферополе и Николаеве.
В то же время 15% взрослого мужского крымскотатарского населения воевали на стороне Красной армии. Во время депортации их демобилизовали и отправили в трудовые лагеря Сибири и Урала.
В мае 1944-го большинство из тех, кто служил в немецких отрядах, отступили в Германию. Под депортацию попали преимущественно жены и дети, оставшиеся на полуострове.
Как происходило насильственное переселение?
Супруги на Урале, 1953 год
Служащие НКВД заходили в татарские дома и объявляли хозяевам, что из-за измены родине их выселяют из Крыма.
Чтобы собрать вещи, давали 15-20 минут. Официально каждая семья имела право взять с собой до 500 кг багажа, однако реально позволяли забрать значительно меньше, а иногда - вообще ничего.
Людей грузовыми автомобилями отвозили на железнодорожные станции. Оттуда на восток отправили почти 70 эшелонов с наглухо закрытыми товарными вагонами, которые были переполнены людьми.
Во время переезда погибли около 8 тыс человек, большинство из которых - дети и пожилые люди. Самые распространенные причины смерти - жажда и тиф.
Некоторые люди, не выдержав страданий, сходили с ума.
Все имущество, оставшееся в Крыму после татар, государство присвоило себе.
Куда депортировали татар?Большинство татар отправили в Узбекистан и соседние с ним районы Казахстана и Таджикистана.
Небольшие группы людей попали в Марийскую АССР, на Урал и в Костромскую область России.
Какие были последствия депортации для татар?За первые три года после переселения от голода, истощения и болезней умерли, по разным оценкам, от 20 до 46% всех депортированных.
Среди умерших за первый год почти половина - дети до 16 лет.
Марийская АССР. Бригада на лесоповале. 1950 год
Из-за нехватки чистой воды, плохой гигиены и отсутствия медицинской помощи среди депортированных распространялись малярия, желтая лихорадка, дизентерия и другие болезни. Новоприбывшие не имели естественного иммунитета против многих местных недугов.
Какой статус они имели в Узбекистане?Подавляющее большинство крымских татар перевезли в так называемые спецпоселения - окруженные военизированной охраной, блокпостами и огражденные колючей проволокой территории, скорее напоминавшие трудовые лагеря, а не поселения мирных людей.
Приезжие были дешевой рабочей силой, и их использовали для работы в колхозах, совхозах и на промышленных предприятиях. В Узбекистане они обрабатывали хлопковые поля, работали в шахтах, на строительстве, заводах и фабриках. Среди самых тяжелых работ было строительство Фархадской ГЭС.
В 1948 году Москва признала крымских татар пожизненными переселенцами. Тем, кто без разрешения НКВД выходил за пределы своего спецпоселения, например, чтобы навестить родственников, грозило 20-летнее заключение. Такие случаи были.
Еще до депортации пропаганда разжигала среди местных жителей ненависть к крымским татарам, клеймя их как предателей и врагов народа.
Алиме Ильясова (справа) с подругой, имя которой неизвестно. Начало 1940-х годов
Как пишет историк Грета Линн Углинг, узбекам рассказывали, что к ним едут "циклопы" и "каннибалы", и советовали держаться подальше от пришельцев. После депортации некоторые местные жители ощупывали головы приезжим, чтобы проверить, не растут ли на них рога.
Позже, узнав, что крымские татары одной с ними веры, узбеки были удивлены.
Дети переселенцев могли получить образование на русском или узбекском языке, но не на крымскотатарском. До 1957 года были запрещены любые публикации на этом языке. Из Большой советской энциклопедии (БСЭ) изъяли статью о крымских татарах. Эту национальность также запретили вписывать в паспорт.
Что изменилось в Крыму без татар?После выселения с полуострова татар, а также греков, болгар и немцев в июне 1945 года Крым перестал быть автономной республикой и стал областью в составе РСФСР.
Южные районы Крыма, где раньше жили преимущественно крымские татары, опустели. Например, по официальным данным, в Алуштинском районе осталось только 2,6 тыс жителей, а в Балаклавском - 2,2 тыс. Впоследствии сюда начали переселять людей из Украины и России.
На полуострове провели "топонимические репрессии" - большинство городов, сел, гор и рек, которые имели крымскотатарские, греческие или немецкие названия, получили новые, русские имена. Среди исключений - Бахчисарай, Джанкой, Ишунь, Саки и Судак.
Советская власть уничтожала татарские памятники, сжигала рукописи и книги, в том числе тома Ленина и Маркса, переведенные на крымскотатарский. В мечетях открывали кинотеатры и магазины.
Когда татарам разрешили вернуться в Крым?Режим спецпоселений для татар просуществовал до эпохи хрущевской десталинизации - второй половины 1950-х. Тогда советское правительство смягчило для них условия жизни, но не сняло обвинения в государственной измене.
В течение 1950-х и 1960-х годов татары боролись за свое право вернуться на историческую родину, в том числе с помощью демонстраций в узбекских городах. В 1968 году поводом для одной из таких акций стал день рождения Ленина. Власти ответили силой и разогнали митинг.
Постепенно крымским татарам удалось добиться расширения своих прав, однако неформальный, но от этого не менее строгий запрет на их возвращение в Крым действовал до 1989 года.
Осман Ибриш с женой Алиме. Поселение Кибрай, Узбекистан, 1971 год
Новым вызовом для крымских татар стала аннексия Крыма Россией в марте 2014 года. Некоторые из них под давлением преследований покинул полуостров. Другим российские власти сами запретили въезд в Крым, в том числе лидерам этого народа Мустафе Джемилеву и Рефату Чубарову.
Имеет ли депортация признаки геноцида?Некоторые исследователи и диссиденты считают, что депортация татар соответствует определению геноцида, принятому в ООН. Они утверждают, что советское правительство намеревалось уничтожить крымских татар как этническую группу и целенаправленно шло к этой цели.
В 2006 году курултай крымскотатарского народа обратился к Верховной Раде с просьбой признать депортацию геноцидом.
Несмотря на это, в большинстве исторических трудов и дипломатических документов принудительное переселение крымских татар сейчас называют депортацией, а не геноцидом.
В Советском Союзе употребляли термин "переселение".
За четыре последующих года на полуостров вернулась половина всех крымских татар, живших тогда в СССР - 250 тыс человек.
Возвращение в Крым коренного населения было сложным и сопровождалось земельными конфликтами с местными жителями, которые успели освоиться на новой земле. Больших противостояний все же удалось избежать.
http://www.bbc.com/russian/international/2016/05/160518_qa_crimea_tatars_deportation========================================
«Еле успевали снять с вагонов умерших» Как сталинское правительство депортировало крымских татар — и как они боролись за возвращение на родину18 мая 2019
Источник: Meduza
Записала Алена Хазинурова, Севастополь
Крымские татары растягивают свой национальный флаг возле Бахчисарая. 6 мая 2017 года
75 лет назад, 18 мая 1944 года, началась операция НКВД — депортация крымских татар. В считанные дни было выселено, по разным оценкам, от 180 до 420 тысяч крымских татар. Людей отвозили на Урал и в Центральную Азию (главным образом, в Узбекистан). Целый народ был обвинен в пособничестве немецким захватчикам во время войны. По официальным данным, в дороге погиб 191 человек. По данным современных исследователей — не менее 8 тысяч человек. Власти СССР признали, что обвинения против крымских татар были необоснованными еще в 1967 году. Но неофициальный запрет на возвращение в Крым продолжил действовать, и был снят только в самом конце 1980-х — начале 1990-х годов. «Медуза» публикует истории тех, кто пережил депортацию или знает о ней по рассказам родных и вернулся на полуостров.
Муртаза Алимоллаев. 88 лет, пенсионер, Бахчисарай
В войну немцы спалили наше село, поэтому мы переехали в город Бахчисарай. Старший брат был командиром партизанского отряда, мы на ниточке висели, вот-вот нас с мамой тоже заберут немцы. В мае 1944 года мама говорит: «Поедем в деревню, хоть на лето что-то посадим». Мне было 13 лет, в сгоревшем доме устроились, чтобы было где спрятаться от дождя, там спали, кое-чего готовили, ели. Посадили огород, что могли.
18 мая утром рано пришли двое вооруженных солдат и переводчица — украинка из нашего села. Дали нам 25 минут, чтобы собраться. А что нам собираться, мы же с собой ничего не взяли в деревню. В городе [Бахчисарае] квартира, в которой мы жили, закрытой осталась под замком. В селе сколько татар есть, всех собрали в одну кучу, подали машину и повезли на вокзал, в чем были. Я в домашних тапочках, по-летнему одет, мама — тоже. В товарный вагон затолкали столько людей, сколько влезло. Знаете, что такое товарный вагон? Там ни сесть, ни лежать. Закрыли дверь, закрутили проволокой.
В это время старший брат заходит в Бахчисарай, идет к тете, дает ей офицерское обмундирование, просит пришить пуговицу, а сам идет к матери. Он должен был одеться и отправиться на Шестой украинский фронт. Он пришел домой, а у нас уже соседи шмон делают, все растаскивают, кто что может. Он к тете вернулся, там ни документов, ни обмундирования, все забрали и тетю тоже забрали, в другой вагон попала она. Брат прибежал на вокзал, зашел в вагон попрощаться, и в это время дверь закрыли и мы отправились.
Ехали несколько суток без еды, солдаты нам ни черта не давали. Когда поезд останавливался, смелые шли воду искать. Все голодные. Беременные были в вагоне, дети. Мы захватили из деревни топор, маленькую дырку вырубили в вагоне и туда ходили в туалет.
Приехали в город Маргилан в Узбекистане [в Ферганской долине]. Местные жители нас встречали с булыжниками, им говорили, что людоедов везут. Но когда начали вагоны разгружать, они смотрят, там дети, женщины. Думают: «Да, тут что-то не то».
Брат устроился токарем на [шелковый] комбинат, а мы с мамой иждивенцы. Каждый месяц ходили на подпись, что не имеем права никуда выехать [за пределы места проживания], только на работу и домой. В Узбекистане мы прожили 26 лет. По Крыму очень скучали. По своим домам, огороду, по животным, которых держали.
[В конце 1960-х] у меня были сильные головные боли, попал в областную больницу, врач посоветовал уехать куда-нибудь на юг. Знакомый жил в Херсоне, я приехал, посмотрел, понравилось мне. В 1970-м году уехали.
Узбеки не хотели покупать наши дома, говорили: татары уедут и дома и так оставят. Кое-как дешево продали мы наш дом, погрузили все вещи в контейнер, решили самолетом отправляться всей семьей с машиной. Джанкойские военные самолеты ремонтировались в Фергане, я с летчиками договорился, мы собрались, попрощались, приезжаем в аэропорт, самолет стоит, офицер приходит и говорит: «Мы вас не можем везти, в Джанкое будет большая проверка, экипаж поменяли». Отказались они, в общем. Переночевали у тещи, утром выехали оттуда своим ходом. Шесть человек на «Москвиче» — я, мама, жена и три дочки.
14 дней ехали, я не по тому пути ехал, поэтому так долго. Через Самарканд, Туркменистан, через Каспий на пароме, приехал до брата в Баку, там ночь переночевали и выехали в Грузию — Кутаиси, Адлер, Сочи. Переночевали в Сочи — Краснодар, Ростов-на-Дону, Мелитополь, Херсон. В Туркмении когда ехали, по пескам не мог даже 10 метров проехать. Пришлось погрузить машину на грузовик.
В Херсоне прожили 20 лет, я построил за это время два дома. Когда начали пускать крымских татар в Крым, я продал один из них, деньги сразу в сберкассу сдал. Приехали в Крым жилплощадь искать и покупать, и тут объявили, что советской власти нету. И все наши деньги остались в банке. Мы голые, босые, без жилья и в Крыму.
В нашей квартире в Бахчисарае уже жили другие люди. Город сильно изменился, некоторые дома повалились, никто за ними не ухаживал, даже не ремонтировали ничего, будто временно жили. В 1993 году нам дали участок в Бахчисарае — голая земля. Три года я один строил дом. С соседями мы дружили, отличий не было. С Херсона приехали татары, с Узбекистана, соседи русские жили — со всеми общались.
Сейчас у меня трое дочерей, старшая уже на пенсии, шесть внуков и восемь правнуков. Про депортацию они все знают, а как же. Я им все рассказал, как было, как нас везли, как рано утром подняли с автоматами.
Айше Аметова. 35 лет, учитель начальных классов, село Долинное
Я родилась в Узбекистане в 1983 году в городе Чирчик. В Крым переехали в 1990 году, когда началось массовое возвращение крымских татар. Мой дедушка родился в селе Маркур Бахчисарайского района. Его родители построили там дом. Отец дедушки и старший брат ушли на войну и не вернулись, а остальную семью выслали в Узбекистан.
Пришли военные около пяти утра, сказали собираться, взять самое необходимое, на сборы дали 15 минут. Куда? Зачем? На сколько? Никто не отвечал на вопросы. Вывезли на станцию «Сирень», а оттуда вагонами в Азию. По дороге было очень тяжело, еды и воды взяли не все и немного. Дети просили есть и пить, вагоны грязные, переполненные. Женщины и дети напуганные, плачут. Пожилые и старые многие не выдерживали, умирали в дороге. Остановки делали редко и короткие. Еле успевали снять с вагонов умерших. Похоронить не успевали, только камнями обложить. Рвали траву вдоль дороги и ели. Если был какой-то водоем или лужа, пили воду оттуда. Привезли их такие места, где не было условий. В бараках не было ни газа, ни воды. Очень тяжело было обустроиться. Но местные жители помогали, кто чем мог.
В 1971 году дедушка уже со своей семьей приехал в Крым отдыхать. Заехал в свое село посмотреть на дом, познакомился с новыми хозяевами. Здесь жили две семьи, дедушка с ним подружился, рассказал, что жил тут, они долгие годы переписывались. В одной из переписок дедушка узнал о намерении продавать дом и загорелся идеей вернуться в него.
В 1991 году дедушка вместе с мамой приехали договориться о купле дома, раз в месяц они ходили пешком [из села] в Бахчисарай отмечаться. Председатель колхоза отказывался прописывать, говорил прописка возможна только для тех, кто работает в колхозе, дедушка был уже на пенсии, на него не оформляли дом, а мама не могла устроиться в колхоз без прописки. Такой замкнутый круг.
В октябре наконец прописку дали и дом оформили на маму. Она устроилась в колхоз. В ноябре я, сестренка и бабушка прилетели самолетом в Крым, где и живем сейчас. Папа продал квартиру в Узбекистане и в декабре тоже приехал к нам.
Пока длилась волокита с оформлением, мы все жили в одной комнате, в другой были вещи. Дом мы купили за 25 тысяч [рублей] — по тем временам дорого, за эти деньги можно было купить большой дом в Симферополе. Старые хозяева еще два месяца жили с нами. Их должны были забрать дети на Украину. Мне было семь лет. Почему-то бабушка-хозяйка нас, детей, не любила, гоняла, кричала на нас: «Тикай!» Мы ее «тикайкой» и прозвали. А дедок был добрый, с палочкой ходил.
В доме все было как при дедушке, только половина дома посередине была заложена стеной. Во дворе осталось два орешника, которые сажал еще мой прадед. Дедушка рассказывал, что соседи спрашивали: «Зачем сажаешь орехи, когда они еще вырастут?» А прадед говорил: «Если я не съем с него ореха, так внуки поедят».
Я помню, как мама с дедушкой уезжали в Крым. Я не понимала, зачем. Очень плакала, настолько, что сознание потеряла, когда мама уходила. А потом мы с бабушкой на самолете летели, дух захватывало, из окошка самолета помню облака, огромная высота, внизу мелкие квадратики полей, тонкие полосочки дорог. Дом, в который мы приехали, мне показался мрачным, темным. Маленькие окна занавешены, помню иконы в углу, много вышитых рушников и как мы спали на полу все в одной комнате, в одежде, потому что холодно было.
Сложно, наверное, было родителям, а я еще ничего не понимала и многого не знала. Помню, мама иногда плакала, но старалась не показывать этого. Она говорила: «Зачем так мучиться? Жили себе там, все было — работа, условия, друзья». Но дедушка с бабушкой всегда говорили, что это наш родной край, здесь жили наши деды. Вот, наверное, это чувство — «зов предков», его так можно назвать — их успокаивало и давало сил вытерпеть все трудности переезда.
---------------------------------------------------------
Митинг крымских татар в поддержку турок- месхетинцев, пострадавшим во время погромов в Узбекистане. Крымск, Краснодарский край, 28 июня 1989 года
---------------------------------------------------------
Энвер Муслядинов. 70 лет, пенсионер, СимферопольЯ родился в выселке в Средней Азии. Мой отец — защитник Севастополя, старший лейтенант, военный врач. Дошел до Берлина, оттуда демобилизовался сразу в Среднюю Азию, потому что знал, что его семья уже там. В Узбекистане нам постоянно говорили: «Вы — предатели, уезжайте». Только это мы и слышали. До сегодняшнего дня я не могу понять, кого мы предали. Кого я предал? Кого отец предал?
В 1968 году вышел указ о реабилитации крымских татар, и в 1974 году мы решили переехать в Крым. Отец собирался купить домик в Симферополе, у него были некоторые сбережения. Приезжает сюда, встретил своих однополчан, они говорят: «Вы — защитник Севастополя, мы будем ходатайствовать, чтобы вам бесплатно квартиру дали». Куда они только не ходили, к кому только не обращались, объясняли: «Коренной житель, здесь родился, защищал Севастополь, до Берлина дошел». Но им отвечали: «Нет, Крым перенаселен, пограничная зона, паспортный контроль». Отец, когда это услышал, говорит: «Я одно не могу понять. Не такие трудности я повидал, но за что такой ответ я получил?» И он был вынужден уехать отсюда на Кубань.
Я в то время заканчивал институт, приехал спустя несколько месяцев. В это время крымским татарам еще не разрешали селиться в Крыму, но я нашел одну семью, которая продавала дом. Когда они узнали, что мой отец — защитник Севастополя, сказали, что они ничего не боятся, знают татар, жили с ними до войны. Продали нам дом, а их потом [за это] начали притеснять.
Отца в Крым я не успел перевезти, похоронил его на Кубани. Перевез мать и братишку. Чего мы повидали — не описать! Купил стройматериалы, домик себе хотел построить. Ко мне начали ходить милиция за милицией. Говорили: «Здесь будут сносить». «Ворованное». «Не имеешь права». Я теплицу построил: «Снеси!» Посадил там что-то — ночью залезли, пленку порвали, уничтожили. Но я не виню никого, я их жалею.
Когда я не мог здесь прописаться, я вынужден был поехать в Севастополь в музей. Говорю: «Мой отец — защитник Севастополя, вы каждый год ему присылаете открытки». Нашли его фамилию в картотеке, обрадовались, говорят: «Чем можем помочь?» Я говорю: «Какой год я без прописки, помогите, походатайствуйте». Мне в ответ: «Это мы не можем». Я говорю: «Вы же желаете хорошего, я его родной сын. А чем вы тогда можете помочь?» — «Только открытки посылать».
Мы знали, что будет трудно, но что до такой степени, никому в голову не приходило! В 1988 году мы переехали сюда, в Симферополь. Купили полдома за 3,5 тысячи [рублей], но с намерением, что вторую половину хозяева нам тоже продадут. На второй год у нас 20 тысяч просят! Говорю: «Что же вы делаете?» Мне отвечают: «Да, вот так».
На нервной почве мы потеряли сына. Он всего два дня прожил после родов. Мне говорили: «Тут тебе сложно будет, уезжай». А я отвечал: «Мои предки здесь лежат, мой сын здесь лежит, и мой труп будет здесь лежать, никуда я не уеду!»
-----------------------------------------------------------------
Эльдар Акимов. 42 года, предприниматель, село Голубинка
Мы все родом из Севастополя, моих стариков выслали на Урал, а оттуда они уехали в Среднюю Азию. Дед рассказывал, что, когда вагонами вывозили людей из Крыма, там жрать нечего было. Люди, когда увидели на Урале грибы, «прыгали» на эти первые попавшиеся грибы, чтобы детей накормить. А утром целые бараки мертвых находили.
Когда я родился в 1977 году, все время старики говорили, что в Средней Азии хорошо, гостеприимно, но это не наше. В каждом углу можно было понять, что ты здесь чужой. Если ты без гор и свежего воздуха не можешь, то в степи тебе не выжить. Люди, которым удавалось съездить в Крым, привозили в Узбекистан морскую воду в бутылках, фундук и кизил. Морской водой люди друг другу лицо мазали. Пробовали кизил и говорили: «Крымом пахнет». Наши предки очень скучали и не приживались в Азии.
В 1991 году старики не щадили себя, чтобы вернуться в Крым. Продавали все: вещи, дома за бесценок, чтобы переехать. Мы жили в Ташкентской области, продали дом, залезли в большие долги. Переехали впятером — отец, мать, бабушка, сестренка и я. Мне было 14 лет, в Крыму я пошел в девятый класс.
Тогда был негласный закон — крымских татар не прописывать и не трудоустраивать. Дом купишь — не прописывают, идешь к ним, говоришь: «Пропишите». Они говорят: «Трудоустройтесь». А там [у работодателя] говорят: «Прописку принесите». Был замкнутый круг.
Мы вернулись в Бахчисарайский район, в село Голубинка. Искали жилье там, где уже осело большинство родственников. Дома находили в основном по сарафанному радио.
С собой мы взяли бытовые вещи, мебель, и, конечно, каждый крымский татарин кучу стройматериала привез. Крым не готов был к такому наплыву населения. ДСП, гвозди, болты, шифер, железо везли со Средней Азии в контейнерах. Там это все закупали, потому что знали, что здесь все очень дорого или вообще нет.
В 1994 году мой дед поехал в Севастополь к своему дому. Тогда ходили разговоры о том, что надо возвращать свои дома. Он приехал, посидел под орешней, в доме уже русские жили, шесть семей. Они говорят: «Вот вы приехали, мы в курсе, кто вы…» А он им: «Не переживайте, мне ваше имущество, в котором вы живете, не нужно, оно мне радости не принесет. Мы приехали барана зарезать, вспомнить свое детство, отца, который орешню посадил, и мы уедем».
Я закончил университет и в 2000 году пошел в предпринимательство. Начинал раскручивать гору Ай-Петри. Когда мы в первый раз туда приехали, там 300 туристов в день было, а дошло до того, что мы подняли туристический поток до 10-12 тысяч в день.
Я купил лошадь, открыл прокат, конные прогулки. Потом начали дальше развиваться: сувениры, национальные промыслы, кухня. Один татарин в Узбекистане большим человеком был, а сюда приехал, начал самсу продавать. Приезжают его бывшие коллеги оттуда, говорят: «У тебя такая там должность была, ты чего тут самсу продаешь под канаткой?» А он отвечает: «Ты представляешь, я тут в детство вернулся. Вот мне 70 должно быть, а мне сейчас как будто 15. Я буду даже бесплатно эту самсу раздавать!» Его никак не убедить было — за портфель с крокодильей кожей вернуться в Узбекистан. Он снова оказался в своей стихии.
В 2014 году с Ай-Петри нас попросили уйти. Там якобы была экологическая катастрофа, нас убедили, что надо очистить территорию. Дали компенсацию. Я приехал в деревню своей бабушки, купил землю, построил семейный бизнес — кафе в этностиле. На стройку ушло два года. Старинную черепицу, которой 250 лет, собирали целый год по деревням.
Сейчас моя мама работает на кухне, сестренка смотрит за поварами, жена работает в административном корпусе, 11-летний сын с пяти лет лошадьми занимается, 14-летний племянник помогает шашлычнику. Дочка в третьем классе, я ее на мороженое поставил, сказал: «Смотри за порядком, работай». Весь кайф — не деньги, весь кайф — семья.
Детям про наше прошлое я рассказываю только хорошее. Нельзя душу заражать дурным, искать виноватого. Ребенок сам все осознает, когда вырастет. Иначе только травмируешь душу и вырастишь ненависть. Когда они спрашивают про депортацию, я им говорю только, что это была несправедливость. Без подробностей.
https://meduza.io/feature/2019/05/18/ele-uspevali-snyat-s-vagonov-umershih
