Двадцать первая серия. Сергей Ковалев (часть первая)20 окт. 2014 г.
Голос Америки
Сергей Ковалев. Ему будет посвящено целых три выпуска программы. И причины тому следующие: гражданская активность Сергея Адамовича началась в 1956 году и практически не прерывается по сей день; деятельность Ковалева вызывала и вызывает весьма ожесточенные споры, к нему предъявляли и предъявляют претензии. В 1975 году Сергея Ковалева судили в Литве; недавно на свое 80-летие он получил в подарок уголовное дело номер 423 – дело Сергея Ковалева без единой купюры. Сегодня российские архивы на разных основаниях ограничивают возможность получить информацию даже по своему уголовному делу в полном объеме. А дело Ковалева в 30 томах – уникальная энциклопедия диссидентского движения, материалы из которой широко используются в нашем сериале. Нет ни одного события, ни одной значимой фигуры, чьи следы нельзя было бы отыскать в деле Ковалева.
https://youtu.be/RfrAEnXUz-0Двадцать вторая серия. Сергей Ковалев. Уголовное дело номер 423 (часть вторая)3 нояб. 2014 г.
Голос Америки
https://youtu.be/qBhRqXyka30Двадцать третья серия. Правда и ложь о Сергее Ковалеве17 нояб. 2014 г.
Голос Америки
https://youtu.be/qBhRqXyka30==========================================
Умер Сергей Ковалев, заслуженный диссидент СССР и России9 августа 2021
На 92-м году жизни скончался Сергей Ковалев - старейший и один из самых известных советских правозащитников, соратник и друг академика Сахарова.
После "хождения во власть" в начале 1990-х годов он скоро опять оказался в оппозиции.
Главной угрозой свободе и правам человека, которым посвятил жизнь, Ковалев считал имперские настроения.
По словам людей, знавших Ковалева, его отличало неброское интеллигентское мужество. Он, на первый взгляд, не выглядел бойцом, внешность имел не героическую, тихо говорил, но не умел гнуться и всегда шел до конца за то, во что верил.
Из науки в политикуБудущий правозащитник появился на свет 2 марта 1930 года в семье железнодорожника в Сумской области Украины, но с двух лет жил с родителями в подмосковном поселке Подлипки.
В 1954 году окончил биофак МГУ, остался при кафедре, вскоре возглавил отдел математических методов в биологии - новое модное направление. Защитил кандидатскую диссертацию на далекую от политики тему: "Электрические свойства волокон сердца лягушки".
Переломным моментом в биографии Ковалева, как большинства инакомыслящих того времени, стал процесс Синявского и Даниэля. Именно после него в русском языке обосновалось слово "диссиденты".
Ковалев организовал среди коллег сбор подписей в поддержку писателей, которых судили за издание их книг за границей без разрешения властей.
По словам знакомых Ковалева, вольномыслие он проявлял и раньше. Его на всю жизнь задела лысенковщина, которую он наблюдал студентом, и половинчатость властей в ее осуждении.
Вскоре ученый потерял работу и стал, можно сказать, профессиональным диссидентом. В мае 1969 года вошел в состав "Инициативной группы защиты прав человека в СССР" - фактически первого оппозиционного объединения в стране. С 1971 года был одним из ведущих участников издания "Хроники текущих событий".
В декабре 1974 года Ковалева арестовали.
Для инакомыслящих в Уголовном кодексе СССР существовали статья 70 ("антисоветская агитация и пропаганда") и 193 ("распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский строй"). Первая предусматривала наказание до восьми лет лишения свободы, а вторая до трех лет, при этом граница между ними была весьма произвольной.
С Ковалевым обошлись максимально жестко. Ровно через год суд, проходивший почему-то в Вильнюсе, приговорил его к семи годам колонии и трем годам ссылки. На процесс приезжал Андрей Сахаров.
Срок Ковалев отбывал в колонии строгого режима "Пермь-36" и в Чистопольской тюрьме; в ссылку был отправлен в Магаданскую область. После освобождения поселился в Твери. Со "101-го километра" смог вернуться в Москву в 1987 году.
"Надо строить тюрьмы"Сергей Ковалев - единственный известный диссидент советского периода, который в новой России пошел в политику и занимал государственные посты.
В марте 1990 года он был избран народным депутатом РСФСР в одном из столичных округов. Его кандидатуру незадолго до смерти поддержал Сахаров.
В первой половине 1990-х годов Ковалев фактически являлся главным официальным правозащитником России. С 1990-го по 2003 год был членом Верховного Совета и Государственной Думы, в 1990-1993 - главой парламентского комитета по правам человека, в 1994-1995 - первым уполномоченным по правам человека при президенте, в 1996-2003 - членом ПАСЕ.
Соавтор российской "Декларации прав человека и гражданина" и Закона "О реабилитации жертв политических репрессий".
Предметом постоянного внимания Ковалева была ситуация в местах лишения свободы, известная ему на личном опыте. Особенно скученность и тяжелые бытовые условия в следственных изоляторах, по большей части, находившихся в зданиях царской постройки.
"Чтобы создать демократическое правовое государство, надо строить тюрьмы. Это звучит как парадокс, и, тем не менее, это факт!" - заявил он в одном из интервью в 1992 году.
Однажды белорусские правозащитники попросили Ковалева похлопотать об изменении меры пресечения их арестованному коллеге.
Послушав Ковалева, Борис Ельцин снял трубку и соединился с Лукашенко: "Александр Григорьевич, нельзя ли такому-то изменить меру пресечения? Ну, хотели дать пять лет, а вы дайте два года!".
Чеченский узелПребывание рядом с Кремлем оказалось недолгим. Началась война в Чечне, которую Ковалев считал несправедливой и ненужной.
Уже через четыре дня после начала боевых действий он сформировал и возглавил "Миссию уполномоченного по правам человека на Северном Кавказе", более известную как "миссия Ковалева". В ее рамках в Грозный ездили депутаты, журналисты и общественники, пытавшиеся завязать мирные переговоры и решить какие-то гуманитарные вопросы, прежде всего, обмена пленными и розыска без вести пропавших.
Полномочий от российских властей "миссия Ковалева" не имела, боевики скоро поняли это и перестали с ней считаться.
Тем не менее, Джохар Дудаев в июне 1995 года наградил Ковалева орденом самопровозглашенной Ичкерии "Рыцарь чести". Ковалев отказался получать его, пока шла война, но сделал это после заключения хасавюртовского мира.
Новый 1995 года Ковалев встретил в подвале дворца Дудаева, где пытался убедить боевиков выпустить из города автобусы с русскими жителями. В это момент начался известный новогодний штурм Грозного, закончившийся для российской армии плачевно.
Министр обороны Павел Грачев на пресс-конференции назвал Ковалева "предателем" за то, что он якобы убеждал попавших в окружение военнослужащих сдаваться в плен. Ковалев утверждал, что не мог этого сделать, поскольку во дворце Дудаева не было рации, настроенной на волну российских танков.
Версию об уговорах сдаваться повторили генерал Геннадий Трошев в своих мемуарах и писательница Елена Чудинова в романе "Мечеть Парижской Богоматери", изобразившая Ковалева под фамилией "Кузнецов".
В январе 1995 года Госдума осудила деятельность "миссии Ковалева". В марте он покинул пост президентского уполномоченного по правам человека.
В июне 1995 года в качестве рядового депутата участвовал в переговорах об освобождении заложников в Буденновске, в апреле во время боев за Бамут, по имеющимся данным, сумел убедить полевого командира Хайхароева отказаться от намерения убивать по пять российских пленных после каждого обстрела поселка.
В январе 1996 года Ковалев опубликовал открытое письмо Борису Ельцину: "Я считал своим долгом оставаться на своих постах внутри органов власти до тех пор, пока этот статус позволял мне хоть в чем-то, хотя бы в отдельных случаях, противостоять анти-правовым и антигуманным тенденциям в государственной политике. Быть может, и сейчас эти возможности не до конца исчерпаны. Но я не могу больше работать с Президентом, которого не считаю ни сторонником демократии, ни гарантом прав и свобод граждан моей страны".
"Борцы за независимую Ичкерию", в конце концов, тоже вызвали у него глубокое разочарование.
"Нельзя не оказывать давления на страну, где торговля заложниками стала бизнесом, и где власти боятся пресечь этот бизнес, и где введены совершенно варварские нормы "права". Не может быть и речи о суверенитете для власти, которая так себя ведет", - заявил Ковалев в 2000 году.
В оппозицииНа президентских выборах 2000 года Ковалев поддержал Григория Явлинского, заявив, что "Владимир Путин - это вектор, который направлен на конструирование авторитарного полицейского государства".
В 2001 году выступил в защиту телеканала НТВ.
В 1993 году Ковалев был одним из соучредителей партии "Демократический выбор России", но после ее преобразования в "Союз правых сил" отдалился от нее из-за поддержки Путина лидерами партии Чубайсом и Кириенко, а в 2006 году официально вступил в "Яблоко".
Он критиковал войну с Грузией и аннексию Крыма, которую назвал "авантюрой" и "угрозой всему миру".
https://www.bbc.com/russian/features-46710475===================================
Сергей Ковалев: шпионские дела - чтобы люди боялись и были послушны власти9 августа 2021
В марте 2005 года Сергей Ковалев дал интервью Русской службе Би-би-си, в котором рассказал, что сформировало его как правозащитника, а также о своих взглядах на современное политическое устройство в России. Мы публикуем отрывки из этой передачи, хранящейся в радиоархиве Би-би-си.
Сергей Ковалев: Я начинал свою общественную жизнь тогда, когда эта общественная жизнь называлась "особо опасным государственным преступлением".
То есть проходило некоторое время, прежде чем то, что ты делаешь, назовут так. И до того, как тебя поведут в суд и там квалифицируют твою жизнь и работу как "особо опасное государственное преступление", до этого объясняют, что ты - отщепенец, что ты - ну, я не знаю, враг своего народа.
Моя "отщепенческая жизнь" началась в 1937 году, когда мне было семь лет - когда были первые выборы по сталинской Конституции. Это были первые выборы, когда уже не было "лишенцев", когда уже было всеобщее равное избирательное право, при тайном голосовании - ну, в общем, все как полагается в демократической стране.
С одним маленьким исключением: кандидат был только один. Можно было даже зайти в кабинку и там побыть: ну, посмотрят на тебя немного, но никто не потребует от тебя отчета, а что ты там делал.
Эпизод состоял в следующем: я спросил у мамы: "Вот по радио говорят, что весь народ ликует. А ты почему не ликуешь?" Она довольно сурово ответила мне: "Я ходила голосовать". Я тогда сказал: "Да, голосовать-то ты ходила, но ликовать надо, а ты вот не ликуешь". Она посмотрела на меня совсем сурово и очень ясно, отчетливо разделяя слоги, сказала: "Я ходила голосовать", и отвернулась.
Я внезапно ощутил жгучий стыд. Я думаю, что он относился, прежде всего, к дурацкой стилистике моего вопроса, которая точно гармонировала со стилистикой этого радио-трепа, постыдной, приподнятой, фальшивой болтовни.
И, мне так кажется, довольно быстро тогда же я подумал: "Но ведь это же все вранье! Какие выборы? Ведь один же человек! Почему же это называется "выборы"?" И с тех пор даже в короткие, правда, периоды, когда во мне просыпался, не будем слов искать, "советский патриотизм", я никогда больше, ни разу в жизни не сомневался в том, что советские выборы - это чистое фуфло, что это ложь.
Наглая рафинированная ложь, которая прет на тебя. Это, конечно, некое детское понимание. А в школе была история с Конституцией, когда в седьмом классе был такой предмет "Конституция", и мы бешено поспорили с учительницей. Меня попросили рассказать знаменитую 125-ю статью Конституции…
Би-би-си:
Сергей Адамович, объясните, чем она знаменита?Сергей Ковалев: Она знаменита тем, что добросовестно перечисляет основные права и свободы граждан. Тут тебе и свобода слова, уличных шествий, демонстраций и митингов, и свобода совести, свобода передвижения. Я это и перечислил. И надо же было этой самой Елене Васильевне спросить у меня, ну и как я это понимаю, зачем такая статья и почему она нужна.
По смыслу я сказал то, что я сказал бы и сейчас: что статья эта нужна для того, чтобы советский гражданин мог бы осуществить свое важное политическое право участвовать в жизни своей страны, в общественной жизни и так далее. Для этого он должен иметь возможность судить обо всем сознательно и на основе информации - он должен знать разные точки зрения и выбрать из них, что ему нравится. Учительница сказала, что я понимаю это неправильно.
Би-би-си: Когда вы ей это сказали, вы говорили без всякой иронии?Сергей Ковалев: Абсолютно без иронии. Надо сказать, что когда нам стали преподавать советскую Конституцию, мне этот предмет очень понравился. Во мне проснулся такой интерес к праву. Дальше произошел спор, который позднее не раз случался в судах, когда судили диссидентов: спор защиты, или уж во всяком случае, спор обвиняемого с прокурором о том же, о чем мы спорили с Еленой Васильевной.
Она сказала: "Советский гражданин вправе иметь те мнения, которые соответствуют интересам трудящихся! А те, которые не соответствуют - никто ему права не давал". Она говорила: "Вот тут сказано "в интересах трудящихся" - так вот это и есть главный признак того, что тебе разрешается читать, слышать, говорить, и так далее и тому подобное". Ну и тут возник очень напряженный спор, он продолжался целый урок, а потом еще урок, а потом еще - это повторялось много дней подряд.
Би-би-си:
А как ребята в классе реагировали?Сергей Ковалев: Они были довольны тем, что больше никого не спросят. И я всякий раз получал двойку, и совершенно не задумывался о том, что дело может кончиться, мм, "керосином". Конечно, мне-то это было безопасно, а вот семья…
Би-би-си:
А школа вызывала родителей?Сергей Ковалев: Нет, школа родителей не вызывала, у нас было очень редкое исключение - в советской школе военного времени, в Подмосковье, был такой замечательный директор, его звали Сергей Сергеевич Смирнов. Он был умный человек.
Короче говоря, он меня позвал, мы с ним очень долго разговаривали, он меня не перебивал. Я произнес страстный монолог, и он совершенно не стал меня ругать. Он сказал следующее: "Ты должен научиться понимать, что у взрослых бывают свои трудности. Это первое. А второе - конечно, это хорошо, что ты задумываешься о разных вопросах, но ты должен понимать, что это не твое дело толковать Конституцию. И Елена Васильевна неправа, во всяком случае, в одном: она потребовала от тебя, чтобы ты Конституцию комментировал, а это делают профессора. А твое дело - ее знать! Вот теперь иди и учи Конституцию. Я велю, чтобы она погоняла тебя по всему курсу, и если ты будешь знать - не комментировать, а знать, - материал, то ты исправишь все свои двойки. Тебе поставят то, чего ты заслуживаешь. Пятерку - так пятерку, ну а нет - так нет."
Я уж не помню, что мне поставили в четверти, может, в первой четверти - четыре, а потом уже и пять, но в общем, все было в порядке.
Би-би-си: А следующая стадия правосознания?Сергей Ковалев: Ну а потом, когда я уже учился на биофаке, были разные истории. Тогда господствовал Лысенко в генетике, и не только в генетике, но и во всей биологии, тогда нам насаждали ненависть к "буржуазной формальной генетике" и заставляли славословить мичуринскую биологию.
Ну вот и было письмо, которое мы написали с моим другом Левой Челохяном: мы уже закончили университет и решили обратиться в свой родной деканат с вопросом о том, как нас учат науке генетике, и хорошо ли это, если молодым ученым в научном споре излагают одну точку зрения, а другую просто называют "реакционной", "лженаукой" или еще чем-нибудь, даже не излагая. Был скандал.
После этого скандала пришли вербовать меня в осведомители КГБ, потому что в этом скандале я как-то был выделен. Ну как был выделен? Состоялось большое комсомольское собрание всего курса, там выступала такая Фаина Михайловна Куперман, профессор кафедры генетики, которая патетически воскликнула: "Так что же вас теперь, может, и основам религии учить, раз у нас есть курс научного атеизма? Может, вам и Библию излагать?" Я сказал: "Если вы хотите читать курс научного атеизма, то надо излагать Библию. А если это не научный, а какой-нибудь другой, то тогда не надо это называть академическим курсом. Иначе наука не делается".
Би-би-си: А чем кончилось собрание? Из комсомола вас не исключили?Сергей Ковалев: Нет. Из комсомола я ушел сам, потому что мне исполнилось 26 лет, это был 56-й год уже…
Би-би-си:
И тогда же вас вызвали в КГБ?Сергей Ковалев: Ну, не в КГБ, они сами пришли. Они вызвали меня в спецотдел, и была долгая и позорная для меня история, я валял ваньку и на все их предложения отвечал, что какие могут быть подписки, у меня плохая память, я все путаю, я рассеянный…
Би-би-си:
Вы называете это позорным, потому что прямо не сказали им "Я не хочу быть осведомителем"?Сергей Ковалев: Да.
Би-би-си: И они отстали?Сергей Ковалев: Да. Со мной раза три говорили, "по нарастающей", все новые люди, потом отстали. Просто перестали вызывать, плюнули на меня, и правильно сделали. Дрожал, как заяц…
Би-би-си:
Страшно было?Сергей Ковалев: Ну, неприятно, конечно. Очень. Они же ребят непростые, они же разговаривают не просто так, мол, не пойдешь ли к нам в стукачи, они же с подходом.
Они, например, говорят: "Вот вы в Подлипках живете, а там Королёвское конструкторское бюро, а вот на биофаке люди стали знать, когда будут испытания каких-то там ракет, а кроме вас, никто в Подлипках не живет, как это объяснить?"
Они давали мне понять, что все про меня знают. Мое первое открытое выступление, как у всех, было связано с судебным процессом. Это был суд над Синявским и Даниэлем, следовательно, январь 66-го. Их судили за антисоветскую агитацию и пропаганду и дали одному семь, другому - пять лет лагерей.
В этой связи в нашей лаборатории мы все очень энергично обсуждали эти события, и многие из нас сочли, что мы не можем остаться равнодушными. Но мы не написали одно письмо с многими подписями, а написали, я не помню, три или четыре письма. Одно из них написал я и подписал вместе с тремя моими товарищами.
Я написал очень короткий текст, адресованный в Президиум Верховного Совета СССР. Моя любовь к Конституции так во мне и не угасла - Конституция была та же еще, - и я им написал, что приговор в этом деле представляет собой заведомую конституционную угрозу, и хранителю Конституции, Президиуму Верховного Совета, надлежит быть очень обеспокоенными. Ответа мы не получили.
Би-би-си:
Ни в какой форме?Сергей Ковалев: Ни в какой. Вообще надо сказать, что по поводу всяких протестов относительно судебных дел или еще чего-нибудь со мной никогда никто не разговаривал.
О России ПутинаСергей Ковалев: Что происходит в сегодняшней России? В сегодняшней России строится управляемая демократия. Что это значит? Ну, во-первых, это значит, что это не демократия, потому что демократия бывает управляющая, а управляемой не бывает. Но важно, как далеко мы зашли по этому пути - довольно далеко.
Мы имеем стопроцентно управляемый суд, и мы имеем стопроцентно управляемые средства массовой информации. Я не имею в виду все печатные издания, но самые массовые телевизионные, и кстати сказать, за редчайшим исключением, и радиоисточники информации абсолютно подчинены.
Понятно, что журналистов больше всего интересует свобода слова, и это очень важная свобода. Но управляемыми стали не только средства массовой информации, а и суд! И поэтому нашей нынешней Конституции 1993 года…
Би-би-си:
К составлению которой вы имели самое прямое отношение…Сергей Ковалев: Главным образом, ко второй главе, я просто писал вторую главу. Это глава о правах и свободах личности. Так вот, нынешняя Конституция имеет целый ряд недостатков, но она, в общем, не так уж и плоха.
Но она приобрела самый главный недостаток, тот, который был присущ сталинской Конституции и о котором мы так подробно говорили в начале. И недостаток этот кардинальный: эта Конституция отныне тоже не предназначена для того, чтобы работать.
Она стала бумагой, на которой что-то написано, потому что декларируемое Конституцией, например, разделение власти - это миф. В России больше нет разделения власти, как в Советском Союзе.
В нулевых становилось все очевиднее, что от "демократического выбора" Россия отходит все дальше дальше. Ковалев в 2006 году в Сахаровском центре на фотовыставке, посвященной политзаключенным
Би-би-си:
Как это произошло?Сергей Ковалев: Произошло это потому, что власть, строя управляемую демократию, строит централизованную, организованную сверху донизу, непрерывную властную вертикаль вместо разных уровней власти, которые подвластны федеральному закону, но независимы друг от друга.
Это начиналось в разное время, жестко оформилось именно в путинской команде, но некоторый выбор был сделан уже Борисом Николаевичем Ельциным. И для этого надо было только разбудить прежнее понимание права и судейства. Я говорю это с полной уверенностью, потому что слышал от весьма многий судей следующие слова: "Судья идет в процесс защищать интересы государства".
Ну, некоторые говорят: "Я хочу попасть в Конституционный суд для того, чтобы защищать там интересы крестьянства". Я спросил у одного такого кандидата, уверяю, не самого слабого кандидата в конституционные судьи: "Вы, наверно, ошиблись? Вы хотели сказать, что претендуете на место в Конституционном суде, чтобы защищать там интересы права?" Он сказал: "Нет, крестьянства".
Пожалуйста, у нас есть уже политические заключенные, все эти шпионские дела - это дела, высосанные из пальца, это дела, специально организованные ФСБ для той же цели, для какой это делали в свое время, фальсифицировали дела их предшественники в КГБ - чтобы люди боялись и были послушны власти. Свобода предпринимательства? Ну какая может быть свобода предпринимательства на фоне дела "ЮКОСа"?
Би-би-си: Могло ли быть по-другому?Сергей Ковалев: Это очень важный вопрос. Я полагаю, что некоторый очень важный выбор был сделан в сентябре 1991 года нашим первым президентом Борисом Николаевичем Ельциным.
Он выбирал между предлагаемой ему перспективой строить страну с открытой и прозрачной политикой и привычным для него способом управления партийного функционера на основе партийно-хозяйственной номенклатуры. И он выбрал последнее.
В стране отсутствовала, и до сих пор, к сожалению, отсутствует критическая масса людей, которые понимали бы, что это такое - демократия. Которые понимали бы, что демократия - это вовсе не святые слова "liberté, égalité, fraternité", потому что эти слова ничего не значат.
Демократия - это процедура. Это скучная, занудная, до мелочей разработанная специальная процедура, которая лучше или хуже, но все-таки обеспечивает не только и не столько осуществление воли большинства, но еще и свободу меньшинства, и уважение и возможность меньшинства отстаивать и свои интересы, и точки зрения, которая обеспечивает справедливую и честную конкуренцию на политическом рынке. Вот что такое демократия.
Но этого не понимает не только русский обыватель, но и политический обыватель. Нет этой критической массы. Сколько это? Может, это только 5% населения, но влиятельные 5%, имеющие некую репутацию. Может быть, это больше. Но нигде, ни в одной демократической стране они не составляют не только большинства, но даже и половины.
И это очень существенно: оказывается, достаточно вот такой не очень большой критической массы. У нас ее нет, но она постепенно создается - в этом и есть источник оптимизма. Она создается в общественных организациях, прежде всего в правозащитных, но не только.
Би-би-си:
Речь идет о всей стране или только о крупных городах?Сергей Ковалев: И в этом надежда тоже - не только в Москве и Петербурге. В чем еще источник надежды? Ну вот "Мемориал" проводит школьный конкурс "Человек в истории". Это удивительно интересная вещь, когда мальчики и девочки пишут работы, потом эти работы тщательно реферируются и отбираются самые сильные из них, собирается конференция победителей… Так вот, сколько этих работ в год? Последний конкурс, если я не ошибаюсь, был больше двух тысяч.
Это и ученики, и учителя, прежде всего учителя истории, литературы. Эти ребята уже имеют иммунитет против соображений о том, что право - это воля господствующего класса, выраженная в форме закона, или выражения "право - это инструмент власти". Вот из них будет эта критическая масса.
Би-би-си: Чем вы объясняете апатию нынешнюю, ведь было по-другому?
Сергей Ковалев: Апатия, если угодно, в значительной степени ложится виною на тех, кто назвал себя демократами, потому что в обывательской среде слова "демократ" и "демократия" стали ругательными. Те, кто в 90-м году так громко кричали, что они враги вот этого диктаторства КПСС, что они демократы, - что с ними случилось, с очень большим числом тех, которые заметнее других?
Люди увидели, как они поднялись на достаточно высокие государственные ступени, как они построили себе многоэтажные дачи… Я хотел бы быть понятым правильно: то, что я делал, или Андрей Дмитриевич Сахаров делал - на самом деле я глубоко уверен, что каждый из нас делал то, что делал, для себя.
Я, в некотором смысле, строил для себя вот эту личность С.А.Ковалева, которого я хотел и получал возможность уважать. Для меня это было ценно. И если со мной не соглашались, я огорчался и думал: "Ну хорошо, ну ладно, а почему они обязаны со мной соглашаться?" Но я-то знаю, я верю, что я поступаю как должно.
https://www.bbc.com/russian/features-58145496========================================
СЕРГЕЙ КОВАЛЕВ – ЧЕЛОВЕК ЧЕСТИ И ПРАВДЫЕсть люди, которых воспринимаешь как постоянную величину. Их, правда, не так много в этом мире. Сергей Ковалев для меня был одним из них. Его тихий голос звучал в самые трагичные для моего народа дни громче грохота боевых орудий и бравурных маршей. Чеченцы помнят это хорошо. И ценят. Потому что в общем хоре «Ату их!» сказать честное и справедливое Слово - не только проявление смелости и человечности. Это – подвиг. А сказать его и отстаивать под огнем, рядом с теми, кого назначили убивать – двойной подвиг: человеческий и гражданский.
Сергея Ковалева не стало на рассвете 9 августа. Ему был 91 год. Я, признаться, мало знала о его жизни и деятельности до его известности как правозащитника. А он был еще очень перспективным ученым-биологом, исследователем, человеком энциклопедических знаний, который мог бы сделать блестящую карьеру в той сфере науки, которую избрал для исследования.
Ему пришлось пережить несколько эпох – сталинскую, брежневскую, горбачевскую. Но стал он известен именно в демократической России. Но не как ученый. Причина в том, что его научная деятельность всегда проходила неразрывно с общественной. Сергей Ковалев защитил кандидатскую диссертацию и работал в МГУ, но убеждения привели его в правозащитное движение, в которое он вошел основательно в 1968 году, когда судили демонстрантов, протестовавших на Красной площади против вторжения советской армии в Чехословакию. Когда посадили первых редакторов бюллетеня «Хроника текущих событий» Наталью Горбаневскую, а затем Илью Габая, он стал и журналистом, и редактором «Хроники». Причем одним из лучших, по версии КГБ СССР. Дело в том, что посадили и судили Ковалева именно как редактора этого самиздатского бюллетеня, ставшего на протяжении 15 лет – с 1968 по 1983 годы летописью диссидентского движения в Советском Союзе. Ковалев редактировал «Хронику» пять лет, с 1969 и до ареста в 1974 году. Исходной тематикой издания была судебные и внесудебные политические преследования, но
затем она расширилась. Свобода слова оказалась в конце 60-х всеобщей ценностью, пересечением областей интересов самых различных общественных движений.
Сергею Ковалеву был вынесен приговор 7 лет строгого режима лагерей и три года ссылки. Срок он отбывал в Пермских лагерях, а ссылку – на Колыме.
Сергей Адамович пришлось пережить очень много ситуаций борьбы за свои права, и ему было о чем писать в «Хронику». Были арестованы его сын Иван Ковалев и невестка Татьяна Осипова, - советская репрессивная система применяла заложничество в борьбе со своими политическими оппонентами. Их шантажировали судьбами друг друга. Он выдержал и это испытание.
В конце 80-х настали перемены, изменившие не только судьбу огромной советской империи, но и жизнь тех, кто с ней боролся. Сергей Адамович, как и другие известные диссиденты, выдвигался сначала в народные депутаты СССР, а позже в Верховный Совет России. В Верховном Совете РФ он руководил Комитетом по правам человека. Что-то тогда удалось поменять, - в первую очередь, в петенциарной системе государства, которую Ковалев очень хорошо изучил за колючей проволокой. Однако массовые нарушения прав человека не уменьшились, они просто видоизменились – вместо политических репрессий на первый план вышли этнические и социальные конфликты, сначала на периферии распадавшегося СССР, а потом и внутри России. Одним из них стала российско-чеченская война.
В Чеченской Республике группа Ковалева работала с декабря 1994 года, пытаясь наладить переговоры, ведя репортажи из Грозного, где под бомбежками гибли мирные жители. Он со своими коллегами обнародовали первые списки пленных российских военнослужащих, о которых генералы не хотели знать, сообщали о фильтрационных лагерях и зачистках, спасали, кого могли. И так полгода до Буденновска. После провала штурма больницы с сотнями заложников Ковалев и его соратники смогли войти в переговоры и добиться освобождения заложников и сами заменить их, став живым щитом для коридора выезда чеченских отрядов обратно в Чечню. В Грозном начались после этого мирные переговоры под эгидой ОБСЕ. На полгода наступило очень хрупкое затишье в войне.
За эту деятельность Сергей Ковалев был награжден высшей государственной наградой ее России, а Франции – орденом Почетного Легиона. -----------------ЧРИ.
Сергей Адамович Ковалев - человек, который мог бы стать блестящим ученым, стал всемирно известным защитником прав и свобод человека. Сам абсолютно свободный, никогда не отрекавшийся от своих убеждений и товарищей.
Бог дал Сергею Адамовичу долгий век. И он прожил его с Честью и Правдой. И умер во сне. И такую смерть тоже надо заслужить у Всевышнего.
https://doshdu.com/rycar-chesti/======================================
Александр Черкасов о Сергее Ковалёве и об его участии в чеченских событиях (09 августа 2021)https://youtu.be/wo6urH6kB_Uhttps://t.me/c/1982639724/5361Сергей Адамович Ковалев – это человек не на одну историю и не на одну жизнь. Я впервые увидел его имя в какой-то контрпропагандистской книжке конца 1970-х годов, где о нем отзывались как об одном из врагов советской власти, которых поминают персонально. В это время он сидел в мордовском лагере, а потом в чистопольской тюрьме, затем его отправили в Магадан. В общей сложности он провел в неволе 10 лет.
...
И опять-таки он не был кабинетным человеком. Все помнят его, сообщающего из Грозного о том, что город, населенный жителями, стирают с лица земли. Тогда ведь в Грозном зимой 1994–95 годов погибло от 25 до 30 тысяч человек. Первый список российских пленных из подвалов бывшего Республиканского комитета партии, а тогда президентского дворца в Грозном, привез Сергей Адамович. Так этих людей предпочитали забывать, а с этого момента их нужно было освобождать. Кого-то вытащили или продолжали вытаскивать все то время, пока Сергей Адамович или его представители туда ездили. Я, например, работал в чеченских селах, где держали пленных, и мог заниматься там поиском пропавших, потому что я был представителем Сергея Адамовича и его команды. В 1995 году я мог жить и на военных базах, и в чеченских селах, потому что имени Ковалева доверяли, что бы об этом потом ни говорили.
Но главное, что сделал Сергей Адамович и его команда во время первой чеченской кампании, – рванули в Буденновск сразу, как только стало известно о захвате заложников. И они включились в переговоры, когда захлебнулся бессмысленный и обреченный на наудачу штурм больницы с полутора тысячами заложников. Они вошли в переговоры, имея полномочия, а не как самозванцы. Они вышли на Черномырдина. И было быстро заключено соглашение, которое предусматривало обмен 1,5 тысяч заложников на добровольных заложников, которыми стали депутаты и правозащитники из группы Ковалева. Потом три дня немыслимой жары в автобусах в Ставрополье, в дагестанской степи, пока заложники как живой щит не доехали вместе с террористами до Чечни. За это его никак не вознаградило Российское государство, но за это он получил награду Французской Республики – Орден Почетного легиона. В формуле "награждение" так и написано – за спасение людей в Буденновске.
