Пишет
‘Али ал-Гумуки (Каяев) (1878-1943) в «Тараджим улама'и Дагистан» («Биографии дагестанских ученых-богословов»:
/С. 139/ Имам Наджм ад-Дин.Выдающийся ученый Имам Наджм ад-Дин, сын Мухаммада, сына Доногоно ал-Хуци. Нисба его восходит к [названию] маленького селения Гоцоб, одного из населенных пунктов общества Койсубуйун. Он очень хорошо знал арабский язык и литературу. Он также хорошо знал все шариатские науки с их основами и ответвлениями, однако мало уделял внимание [занятию] ими. Вместе с тем, он дискутировал [по некоторым вопросам] с правоведами и специалистами по вопросам мусульманской догматики (мутакаллим), заставляя их умолкнуть, иногда своими знаниями, а иногда своим напором и авторитетом. Из «прикладных» (ал-ʻаклийа)наук12, он хорошо знал логику, и я не знаю, занимался ли он чем-либо еще, кроме нее.
12 Некоторые исследователи переводят «ал-ʻаклийа» («маʻкул») как «рациональные науки», подразумевая под термином естественные науки, такие как арифметика, химия, алгебра, астрономия и т.д. На самом деле, под термином «традиционные» (ан-наклийа, манкул) в мусульманской письменной традиции подразумевается Коран и Сунна. То есть, то, что связано с сакральными текстами, которые следует принимать на веру. Термин же «прикладные» (ал-ʻаклийа) - те науки, которые являются неким «инструментарием» для понимания смысла Корана и Сунны. К ним, например, относятся морфология, синтаксис, логика, стилистика и т.д., - фактически, все остальные мусульманские науки. Большую часть времени он занимался поэзией и литературой, так что достиг в этом больших высот среди своих друзей.
У него очень красноречивые стихи, которые свидетельствуют о его большом таланте,отом, что в сочинении стихов он шел впереди большинства дагестанских поэтов. Вместе с тем, [в поэзии и литературе] он занимался плагиатом
[В тексте: В этих двух [науках] он занимался воровством и совершением набега]. Я слышал от многих, кто читал и анализировал
[буквально: отслеживал] его стихи, что [Наджм ад-Дин] воровал произведения древних поэтов, особенно из сборника стихов известного [Абу ал-Музаффарф] ал-Абйурди
[поэта XI в]. Он выбирал то, что ему нравилось, иногда заимствовал сам текст, а иногда смысл, изложив иначе, выдавал их за свои [произведения].
[Наджм ад-Дин ал-Хуци] был весьма влиятелен и широко известен среди жителей Дагестана, особенно среди аварцев. Они считали его бесподобным, самым крупным и достойным среди ученых Дагестана своей эпохи. Сам он также был из тех людей, кто любит главенство, известность и значимость, чтобы к его словам прислушивались [
В тексте: Чтобы его слова осуществлялись]. Он стремился занять пост великого имама (ал-имамат ал-кубра) и [получить] верховную власть (рийаса ал-ʻузма). Об этом [Наджм ад-Дин] поделился с некоторыми своими друзьями и доверенными лицами, и те одобрили его [намерения]. Впоследствии, желания и замыслы Наджм ад-Дина стали широко известны среди людей.
В этот период многие люди хотели избавиться от русского самодержавия. Они выразили Наджм ад-Дину свою поддержку, возлагали на него надежды, полагая, что он даст им независимость, освободит из плена российского деспотизма, добьется того, чего не удалось имаму Шамилю
[В тексте: То, что они не получили от имама Шамиля]. Самого [Наджм ад-Дина] также не восхищал имамат Шамиля, который он считал незначительным. Он не хотел иметь [такой имамат], а желал стать имамом всего Кавказа и ожидал возможности для осуществления своих требований. И когда произошла Великая революция в России, и император Николай упал со своего трона, а народ взбудоражился и взволновался. Тогда Наджм ад-Дин понял, что это и есть благоприятный момент для осуществления цели, к которой он стремился в течение долгих лет. А именно стать имамом и мусульманским халифом. Вот тогда он предстал перед людьми и раскрыл им то, что скрывал от них все это время. Наджм ад-Дин отправил к народу агитаторов (дуʻат), которые распространяли призыв собраться и выбрать его на эту высокую должность, которой, по его мнению, на этом свете, не был достоин никто кроме него. За этим его призывом последовала часть жителей Дагестана и Чечни. Поначалу он полагал, что дело сделано, и, что люди, несомненно, выберут его имамом и не предпочтут ему никого. Тогда он стал писать письма ученым-богословам и влиятельным людям Дагестана и Чечни с тем, чтобы созвать их на общий съезд (аш-шура ал-ʻам), который он собирался провести в назначенный им день в Анди, что находится на границе Дагестана и Чечни
[* Описывается «Андийский съезд», проходивший в августе 1917 г.]/ Народ ответил на его призыв, и собрался в огромном количестве из Дагестана и Чечни. Когда там собрались люди и начался съезд, им представили его мнение [учредить имамат]. /С. 140/ Но Наджм ад-Дин увидел то, чего не приходило ему на ум, и услышал то, чему не поверил бы, если бы не слышал своими ушами - весь народ и простые и знатные и даже мусульманские ученые единогласно выступили против имамата и имамов. А один* выступил перед ними и во всеуслышание заявил: «О люди! Сегодня нам нет необходимости в имаме и имамате.
* Али ал-Гумуки на стр. 129 своего сочинения "Тараджим...", описывая жизнь и творчество Муслима ал-ʻУради, указывает: «... Нисба его относится к селению Урада, одного из селений общества Гидатль (Хид). Он был одним из самых выдающихся и известных ученых своего времени. ... Муслим автор... некоторых фетв и нескольких трудов по разным правовым вопросам. Он был бедняком и в поисках пропитания отправлялся в Закатальский округ (нахийа), где проводил зимние месяцы, занимаясь преподаванием, а затем возвращался домой с заработком, чтобы накормить свою семью. Именно он выступил против Наджм ад-Дина, когда тот хотел стать имамом, и в присутствии его обратился к собравшимся в пятничной мечети Анди со словами: "О люди! Нет нам нужды в имамате и имамах..."». В то время как люди свергли своего верховного султана24, какая же сейчас нужда в имамах и правителях?».
* Вероятно подразумевается переворот 1913 г., когда к власти в Османской империи де-факто пришел триумвират, а султан оставался главой государства лишь де-юре. Наджм ад-Дин прикрикнул на него, и с угрозой прогнал выступающего со своего места. Люди это восприняли отрицательно, однако промолчали и не сказали ни слова. Затем произошло там то, о чем можно долго говорить. Люди решили собраться на следующий день и разошлись.
Затем, [когда] люди собрались во второй день и открылся съезд (аш-шура), из народа встал один крупный шайх и, поднявшись на минбар обратился к присутствующим с речью: «О, люди! О, дети мои! Воистину, люди не хотят имамата, и нет нам нужды в имамах и имамате. Даже если мы захотим этого, то не в состоянии обеспечить его функционирование. Мы видели тех, кто выступал за [имамат], подобно имаму Шамилю, и тех, кто был до него и после него. Мы знаем, что стало итогом их деятельности и имамата. Если подобный имаму Шамилю не смог довести до конца дело имамата в то время, то после него никто не способен на это. Нам надо спасаться и не следует губить себя. Мы не должны влечь на свои головы бедствия от русских. Не секрет, какой силой и мощью они обладают». Наджм ад-Дин также прикрикнул на него и прогнал его со своего места.
Затем [Наджм ад-Дин] сказал ал-хаджжСирадж ад-Дину ал-Инхуви, который был одним из его [доверенных] людей: «Заверши это дело, которое мы начали вчера». Тогда ал-хаджж Сирадж ад-Дин встал со своего места и обратился к людям: «Уполномочиваете ли вы меня назначить Наджм ад-Дин имамом?» Наджм ад-Дин перебил его и сказал: «Не говори так, скажи «объявить Наджм ад-Динашайх ал-Исламом». Тогда ал-хаджжСирадж ад-Дин спросил: «Уполномочиваете ли вы меня объявить Наджм ад-Дин шайх ал-Исламом?» Люди ответили: «Да, уполномочиваем». Тогда он прочитал молитву (дуʻа) в котором просил благодати (баракат) в его делах, суру "ал-Фатиха", тем самым давая понять, что завершилось то, ради чего они собрались, и люди разошлись.
Это то, что было относительно имамства Наджм ад-Дина. Затем он устраивал сражения и бои, в конце чего он был вынужден скрываться в одном из селений Чечни. Однако советское правительство все-таки смогло схватить его и Наджм ад-Дину пришлось пережить много испытаний».
