Родился Мухаммадтахир ал-Карахи в селении Цулда общества Карах, нынешнего Чародинского района РД. Он получил довольно основательное образование, рано начал обучаться арабской грамоте. Прошел обычный путь способного мутааллима, которого учителя бережно передавали друг другу, чтобы ученик мог совершенствовать свои знания и усвоить основной курс широко распространенных тогда в арабо-мусульманском мире наук — мусульманское право, комментарии к Корану, арабскую грамматику, догматику, поэзию, логику, философию. Его учителями были известные в Аварии алимы — КурбанМухаммад из селения Корода по прозвищу Маʻан 1 (синтаксис и морфология арабского языка), кади Мустафа из Ангида (морфология арабского языка), ХаджиМухаммад, сын Сулаймана из Корода (теория стихосложения), Хаджжи-Дибир из Гунуха (философия, логика, теория диспута, право, тафсир), НурМухаммад Старший из Моксоба (грамматика и адаб), Даит-бек из Гагатля (право, история Ислама).
Мухаммадтахир стал одним из высокообразованных и авторитетных ученых своего времени. ...
Другой историограф Шамиля, Абдуррахман из Газикумуха (1837-1901), в своей книге восторженно писал: «...Суфий Мухаммадтахир из Цулда, самый безупречный из наших ученых [по части] знаний и деяний, самый набожный, самый богобоязненный, самый далекий от взяток, самый справедливый в решениях, за что его очень любил Шамиль. Раньше он учительствовал у Даниял-Султана из Илису. Исключительная его набожность проявлялась в том, что он не принимал даже того, что выделял ему имам из казны (байт ал-мал" (Книга воспоминаний / Пер. с араб. М.-С. Саидова. Ред. пер., подгот. факс. изд., коммент., указ. А. Р. Шихсаидова, Х.-А. Омарова. Махачкала, 1997. С. 80)
В 40-х годах XIX в. ал-Карахи был кадием в сел. Тлярош. В 1850-1858 гг. был секретарем Шамиля, жил в резиденции имама, в Ведено. После пленения Шамиля он вернулся в г. Темир-Хан-Шура, где в течение четырех с лишним лет состоял кадием, затем старшим кадием Дагестанского народного суда. Умер он в 1880 г. Сохранилась (почти в полном объеме) его коллекция арабских рукописных и печатных книг, представляющая значительный интерес в изучении культуры и [8] образования Дагестана в XIX в. На основе этой коллекции в селении Цулда в 2008 г. был создан мемориальный музей ученого.
Научная деятельность Мухаммадтахира ал-Карахи многогранна. Он был энциклопедически образованным человеком, его труды охватывали многие области знания, такие как история, мусульманское право, грамматика арабского языка, догматика, поэтическое творчество, вероучение Ислама. К нему нередко обращались за консультациями по вопросам теории и практики мусульманского права. Авторитет ал-Карахи как члена Дагестанского суда был непререкаем.
Главный исторический труд ученого посвящен народно-освободительной борьбе под руководством имама Шамиля и носит название «Барикат ас-суйуф ал-джабалийа [ад-даги-станийа] фи баʻд ал-газават аш-шамалийа / بارقة السيوف الجبلية في بعض الغزوات الشاملية» — «Блеск горских (вариант: дагестанских) сабель в некоторых шамилевских битвах». Этот труд создавался по предложению и под непосредственным наблюдением имама, по свежим следам военных событий, на протяжении 1850-1858 гг. Основным источником сочинения являлись рассказы и беседы Шамиля и его сподвижников — участников многочисленных сражений против царских войск, а также переписка имама и его наибов и официальная документация. Большое место занимают личные наблюдения автора. Книга «Блеск горских сабель в некоторых шамилевских битвах» была подготовлена к изданию еще в начале XX в. сыном Мухаммадтахира ал-Карахи, Хабибуллахом, но она не устраивала официальную цензуру и не была издана.
В годы советской власти выдающийся востоковед акад. И. Ю. Крачковский, высоко оценивший историческое сочинение ал-Карахи, поручил своему аспиранту А. М. Барабанову подготовить к изданию арабский текст и комментированный перевод этого ценного фундаментального произведения дагестанской историографии. В своей статье «Новые рукописи истории Шамиля Мухаммада Тахира ал-Карахи» И. Ю. Крачковский писал: «Заканчивая четыре года тому назад свою статью о записках Абд ар-Рахмана, я говорил, что надо подумать [9] об издании серии памятников арабской письменности на Кавказе и включить в нее эти записки. Теперь мы уже получаем возможность включить в серию второй том — сочинение Мухаммада Тахира ал-Карахи, критическое издание которого при наличии даже двух описанных рукописей представляется делом хотя трудным, но вполне осуществимым». Он утверждал, что сочинение Мухаммадтахира ал-Карахи имеет выдающееся значение среди арабских памятников по истории Северного Кавказа, и в 1941 г. русский перевод сочинения «Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилевских битвах» Мухаммадтахира ал-Карахи был издан 4. Это выдающееся произведение кавказской историографии — самый обстоятельный, самый информативный, самый популярный труд, посвященный военно-политическому аспекту движения под руководством Шамиля. Ал-Карахи не упустил ни одного крупного сражения, ни одного значимого столкновения с царскими войсками. Он как бы персонифицирует события, называя имена наибов или отдельных личностей, сыгравших важную роль в военных действиях.
Списки этого трактата были известны в большом количестве в Дагестане и далеко за его пределами. Рукопись передавалась из рук в руки, с нее было снято множество копий. Они были выявлены в Турции, Египте, Сирии, Баку, Тбилиси, Санкт-Петербурге, Махачкале, Закатала, Ставрополе, Хунзахе, Кахибе, Гоцатле и во многих других селениях Дагестана. В Махачкале, в Фонде восточных рукописей ИИАЭ ДНЦ РАН хранится несколько списков этой исторической хроники, в том числе автограф 1872 г., еще не введенный в научный оборот.
На фоне «триумфального шествия» этого крупного исторического сочинения ал-Карахи как бы в стороне оказались другие его произведения, изредка упоминаемые в библиографических очерках об ученом. Они не привлекли к себе [10] серьезного внимания исследователей, хотя иногда их цитируют, дают им общую характеристику. В энциклопедическом словаре «Ислам на территории бывшей Российской империи» о плодотворной деятельности ал-Карахи говорится: «Помимо «Барикат ас-суйуф» его перу принадлежат сочинения по грамматике арабского языка, которыми пользовались в дагестанских мадрасах как учебными пособиями, по теории фикха, назру, стихи, большое число комментариев, глосс, писем-ответов на вопросы по мусульманскому праву, догматике, вероучению Ислама (широко распространенный в Дагестане жанр «вопрос-ответ»). Среди юридических сочинений ал-Карахи — «Шамс ал-манафиʻ ʻала шарх Джамʻ ал-джавамиʻ» (субкомментарий на сочинение Тадж ад-Дина ас-Субки [ум. в 1370 г.] по методике фикха); подбор многочисленных текстов по проблемам назра — подготовительная работа к диспуту с дагестанским ученым Гаджи (Хаджжи)-ʻАли Акушинским; сочинение о штрафах и наказаниях в государстве Шамиля…
Сохранилось несколько стихотворений ал-Карахи (элегия на смерть имама Гази-Мухаммада; касыда о событиях 1839 г. в Ашильта; трактат по теории стихосложения), а также его комментарий (Китаб ас-суллам) к популярному в мусульманском мире учебнику по логике «Суллам ал-бахй» арабского автора ʻАбд ар-Рахмана ал-Адхари (ум. в 1778 г.)» (Ислам на территории бывшей Российской империи: Энциклопедический словарь / Под ред. С. М. Прозорова. Вып. 4 . М., 2003. С. 41)
---------------------------------------------------------------------
ВСТАВКА из Википедии:
2) Комментарии к грамматическому сочинению аз-Занджани «Тасриф аль 'Иззи» (تصريف العزي);
3) «Шарх аль тасриф аль максуд» (شرح التصريف المقصود);
4) «Ахсан далиль ат-таъвиль ли ма ваки'а фи заман аль-имам Шамиль» (أحسن دليل التأويل لما وقع في زمن الإمام شامل) («Трактат о правдивости действий Шамиля»), 1848 год;
Сочинение о штрафах и наказания в государстве Шамиля;
5) «Шарх аль Мафруд» (شرح المفروض) — сочинение по Исламскому праву;( книга являлась обязательной в учебной программе одного из самого известного Исламского учебного заведения Аль Азхар)
6) «Василат аль-ахкам» (وسيلة الأحكام);
7) «Тарджуматуль Карахийя» (ترجمة القراخية) — перевод различных текстов;
8 ) «Китаб аль суллам» (كتاب السلم) — комментарии к учебнику по логике
«Китаб аль суллам» (كتاب السلم) — комментарии к учебнику по логике
---------------------------------------------------------------------
Профессор Н. И. Покровский, автор монографии «Кавказские войны и имамат Шамиля», писал: «Кроме «Дагестанских шашек…» перу Мухаммад-Тахира принадлежат еще несколько сочинений. Они не были переведены, никогда не издавались и известны лишь по спискам. Из этих сочинений укажем прежде всего на автобиографию Мухаммад-Тахира «Изложение части того, что послал мне Аллах Всевышний». Первые страницы этого любопытного сочинения посвящены [11] молодости автора, учению и первому периоду деятельности. Здесь по случайным поводам встречаются имена Курали-Магомы и Джемал ад-Дина. Но затем автор быстро переходит к Шамилю и своей деятельности у него. Впрочем, о событиях, автор говорит мало, но для характеристики настроений и взглядов шамилевской администрации автобиография представляет интерес. В дальнейшем тексте автор, говоря о событиях, происходивших после падения державы Шамиля, возвращается еще раз ко временам имамата и перечисляет съезды наибов, в которых участвовал» (Покровский Н. И. Кавказские войны и имамат Шамиля. М., 2000. С. 83. Н. И. Покровский поясняет, что речь идет о «Китаб ʻибарат ал-иʻтибар...»: «***». Рукопись хранится в отделе письменных источников Государственного исторического музея (Москва))
В библиографическом очерке «Мухаммадтахир ал-Карахи (1809-1880)», в разделе о рукописях сочинений ученого также упоминается рукопись «Китаб ʻибарат ал-иʻтибар фи истислах ал-аʻмал би кадри ал-иктидар». Сочинение находится в сборной рукописи (№ 653), автограф, составлен в сафаре 1295 (февраль 1878 г.). Это важный исторический текст о событиях XIX в., своего рода автобиографический очерк, содержащий сведения об административном устройстве, учебе автора, власти наибов, событиях 20-70-х годов XIX в. Сборник не имеет пагинации, поздняя пагинация — автономная (Шихсаидов А. Р. Мухаммадтахир ал-Карахи (1809-1880). Махачкала, 2010. С. 29).
В исторической литературе XIX в., да и в самом творчестве Мухаммадтахира ал-Карахи трактат «Китаб ʻибарат ал-иʻтибар...» занимает особое место. Мухаммадтахир ал-Карахи отказался здесь от сложившейся веками в дагестанской литературе жанровой традиции, от приоритетов военного рассказа, подробных характеристик сражений и битв, дальних и близких походов. Он обратился к совершенно неизвестному тогда в региональном художественном творчестве жанру — к автобиографическому очерку, отображению личной жизни, обыденной спокойной мирной жизни, становлению своей личности, служебной карьеры, отношению к своей работе, взаимоотношению с наибами, переходу на службу в систему [12] военно-народного управления, установленного в Дагестане царской администрацией. Значительное место в сочинении занимают пассажи автора о справедливости, честности, отказе от незаконно приобретенного, о беспрекословном следовании законам шариата, этическим императивам Ислама, о собственных справедливых поступках, о неприятии им чванства, корыстолюбия, стяжательства, накопительства, о собственной ответственности за свои деяния и намерения, о любви к человеку, о жажде знаний (Жанр биографий был известен в дагестанской историографии: Абубакр ал-Аймаки (ум. в 1791 г.), Исмаил ал-Йараги (ум. в 1904 г.), Гасан Алкадари (ум. в 1910 г.), Шуайб-эфенди ал-Багини (ум. в 1912 г.), Назир из Дургели (ум. в 1935 г.), Али Каяев (ум. в 1943 г.) и др. Встречались также и автобиографические очерки лапидарного характера).
В начале сочинения автор как бы уже наметил программу описания своих поступков: «И с самого раннего детства Всевышний Аллах наполнил мое сердце любовью к справедливости и ненавистью к угнетению. Когда я вижу или слышу, что по отношению к кому-либо поступили правильно, то я радуюсь этому и меня переполняет восторг. И наоборот, если я вижу и слышу, что с кем-то поступили неправильно, то меня охватывает гнев. И я стараюсь всеми силами помочь угнетенному, чтобы отвести от него несправедливость».
В произведении перед читателем в строгой последовательности развертывается повествование о первых шагах будущего ученого в учебе, преподавательской деятельности, о служебной карьере, многочисленных встречах, практическом решении им на основе установок шариата сложных вопросов земельного, семейного и наследственного права в бытность кадием в селении, а затем в составе Дагестанского народного суда.
Из очерка мы узнаем много нового о личности Мухаммадтахира, о его становлении как крупного знатока «арабских наук», компетентного знатока мусульманского права, грамматики арабского языка, историка, поэта. Авторитет ал-Карахи как знатока наук был непререкаем. О своем пути к знаниям он писал: «В своем селении я прошел традиционный курс обучения до книги ал-Джами. Затем женился. После чего [13] «ухватился за подол ученого» Хаджжи-Дибира ал-Хунухи... И не отлучался от него без крайней нужды до тех пор, пока не получил достаточных знаний. У этого устаза некоторое время учились также и двое сыновей Мухаммада-афанди ал-Йараги...»
Пребывание в должности кадия последовательно в селениях Тлярош, Гочоб, Цулда, затем муфтия при Данийал-беке (Данийал-Султане) дало ал-Карахи возможность реализовать свое видение справедливости на «своем участке». Здесь он «сделал все возможное» для того, чтобы закят раздавался по шариату, он запретил строительство комнат в мечети для кадия, он «установил низам», согласно которому следовало забирать часть имущества на военные нужды только у богатых.
Честность, справедливость, ненависть к несправедливости — морально-этическое кредо Мухаммадтахира («я никогда не учил ни лжесвидетельству, ни ложной присяге»). Когда он узнал, что Данийал-бек на содержание своих людей расходует из одной трети закята, то указал ему, что это противоречит установкам шариата («не дозволено такое»), и наиб вынужден был считаться с мнением авторитетного ученого и муфтия. Мухаммадтахир с удовлетворением сообщает о своем замечании наибу: «Тебе не подобает брать на себя обязанности кадия и вмешиваться в судебные споры».
Служба у имама Шамиля — новая страница в биографии Мухаммадтахира. В его распоряжение была передана комната в доме имама. Шамиль относился с огромным уважением к ученому. Его образцовое поведение, совершенное равнодушие к материальным ценностям, к бытовому благополучию настолько импонировали имаму, что ему в качестве исключения было дозволено входить к имаму с оружием. Имам поручил ученому составить историю имамата, записывать все основные события, связанные с освободительным движением.
Во «Введении» к книге «Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилевских битвах» приводится рассказ более обстоятельный, чем краткое, в одно предложение сообщение в публикуемом ниже сочинении ал-Карахи. Имам Шамиль неоднократно говорил Мухаммадтахиру: «Я хотел бы собрать рассказы о событиях, случившихся в мое время, однако я не могу найти досуга для этого по занятости всякими делами [14] и войсками». Шамиль и Мухаммадтахир регулярно по вечерам проводили встречи, на которых имам рассказывал о важных событиях на «неарабском», т. е. аварском, языке, а Мухаммадтахир переводил это на арабский язык. Если в описываемом событии имам не участвовал, то он призывал явиться того, кто был при этом, «чтобы он рассказал и записал». Так была составлена книга до главы о возвращении сына Шамиля Джамалуддина «из рук неверных» (хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахи. С. 9).
Наиболее обстоятельная и информативная часть автобиографического очерка ал-Карахи связана с событиями, происходившими в его жизни до пленения Шамиля (1859 г.), когда он находился в резиденции имама. Позже начальник Дагестанской области генерал-адъютант Л. И. Меликов предложил ал-Карахи должность кадия в Дагестанском народном суде, которую раньше занимал знаменитый дагестанский правовед Муртазаʻали Урадинский (ум. в 1865 г.). Именно во время пребывания ал-Карахи в Темир-Хан-Шуре началась знаменитая полемика по вопросу о назре (обете), в которой участвовали два знаменитых представителя дагестанской духовной интеллигенции — Мухаммадтахир ал-Карахи и Хаджи Али (Гаджиали) Акушинский. «После этого все решения по назру... принимались согласно тому, на чем я настаивал», — пишет ал-Карахи.
В Дагестанском народном суде ярко проявились его познания в области мусульманского права. Ал-Карахи стал главным экспертом в комиссии по установлению соответствия всех кадиев занимаемой ими должности. Кроме того, ал-Карахи не раз приходилось указывать членам народного суда на их промахи по принятым ими решениям. В связи с этим автор вспоминает времена Шамиля, как бы противопоставляя их послевоенному периоду; он прямо пишет: «А во времена правления имама Шамиля дозволено было говорить правду и исполнять справедливое решение было легко». Он вспоминает случай, когда Шамиль собрал в Анди (после избрания его имамом) наибов, кадиев и ученых и сказал им: «Пусть соберутся все ученые и сообщат мне о [чем-то] неподобающем в поведении с моей стороны или со стороны моих наибов». В другой раз [15] Шамиль сказал: «Строго следуйте букве шариата и не отталкивайте людей от него, используя шариат в угоду собственным страстям».
Прерывание главного рассказа о Дагестанском народном суде, возвращение к эпохе Шамиля, восхваление личности имама, находящегося в окружении порочных наибов и кадиев, — все это звучит смело в устах кадия народного суда, созданного на территории имамата Шамиля. Шамиль и в новых обстоятельствах остается идеалом мусульманского предводителя, бескомпромиссного сторонника шариата, справедливого в своих решениях и, что важно с точки зрения ал-Карахи, всегда считающегося с его мнением, даже если это мнение не совпадает с решением большинства наибов и местных улемов. В подтверждение этого ал-Карахи приводит случай, когда при обсуждении вопроса по поводу убийства одного горца наибом КебедМухаммадом имам поддержал его мнение, а не коллективное решение «ученых Гидатля, Караха и Аварии».
Работа в Дагестанском народном суде сталкивала ученого с представителями разных слоев общества, и на новом месте при совершенно новых обстоятельствах Мухаммадтахир ал-Карахи оставался верен своему «моральному кодексу», ярко выраженному культу справедливости, уважения к личности, к достоинству человека невзирая ни на его социальное положение, ни на материальное. Он с удовольствием рассказывает о теплом и благожелательном отношении к нему Д. Д. Джорджадзе, начальника Северного Дагестана, который достал для ал-Карахи несколько недоступных ему книг (по тафсиру, сире — жизнеописанию пророка Мухаммада, риторике); или о получении серебряной и золотой медалей; или же о том, что начальство не поверило «клеветникам», доносившим о роли Мухаммадтахира в восстании 1877 г. Еще в 1876 г. он писал: «...правители этого времени благожелательно относятся ко мне и обращаются со мной как с самым дорогим для них человеком».
О своей работе в качестве старшего кадия Дагестанского народного суда он не приводит, как ни странно, много примеров. Трудно объяснить, почему. Правда, один случай достоин особого внимания. Именно благодаря вмешательству [16] Мухаммадтахира ал-Карахи был снят «запрет наиба на общение и встречи с людьми» с известного шейха Абдуррахмана Согратлинского.
В 1877 г. в Дагестане поднялось восстание против политики царских властей, которое было жестоко подавлено. Многие аулы были сожжены. Несколько тысяч семей были переселены в Сибирь, руководители восстания были казнены. Мухаммадтахир ал-Карахи выражает свое отрицательное отношение к всеобщему восстанию, когда «из-за клеветников и лгунов из народа и милиции, утверждавших, что русское командование не располагает силами для поддержки гарнизона, располагавшегося в крепости Гуниб, поднялась согратлинская смута. И когда черный дым смуты рассеялся, воцарились мир и покой». И вообще создается впечатление, что работа в должности кадия народного суда была в тягость ученому. Его сын Хабибуллах пишет, что отец, будучи смертельно болен, сказал: «Я был диван-бегом в Шуре возле начальства против моей воли, и я не пошел к ним работать ради их жалованья».
Автобиографический жанр, к которому первым обратился Мухаммадтахир ал-Карахи, не имел в Дагестане последователей, как и историко-этнографические очерки, написанные Абдуррахманом Газикумухским. Исключение представляет творчество Гасана Алкадари, где и в «Асари Дагестан», и в «Диван ал-Мамнун», и в «Семейной хронике» встречаются довольно большие автобиографические очерки, однако основное место отведено биографиям других ученых. Более устойчивые позиции в дагестанской арабоязычной литературе занял жанр биографий вообще, имеющий в средневековой литературе стран Ближного и Среднего Востока многовековые традиции.
Текст воспроизведен по изданию: Книга о значимости стремления улучшать свои деяния по мере сил (Китаб ‘ибарат ал-и‘тибар фи истислах ал-а‘мал би к'адри ал-ик'тидар). М. Восточная литература. 2014 (Абдулмажидов Р. С., Маламагомедов Д. М., Шехмагомедов М. Г. 2014)
