Дядя моего деда Шуаиб- мулла Центороевский
Гунки Хукиев «Удерживать в своей зависимости чужое племя,
которое негодует на иноземное владычество,
не давать независимости народу только
потому, что это кажется полезным для
военного могущества и политического влияния
на другие страны – это гнусно»
(Н.Г.Чернышевский)
Дядя (1887 г. р.) и отец (1898 г. р.) помнили своего деда, активного участника Кавказской войны Х1Х века. Мой прадед был двоюродным братом известного полководца того времени Шуаиб-муллы Центороевского в Имамате Шамиля. Приставку "Центороевский" к своему имени он получил от нашего тейпа, к которому он принадлежал. Так и вошёл в историю Кавказской войны, как Шуаиб- мулла Центороевский. В жизни его называли, как Шуаиб- мулла из Центороя.
Сегодня потомки Шуаиба -муллы живут в селе Курчалой, носят фамилию Шоиповы. А мы (Хукиевы) в селе Бачи- Юрт Курчалоевского района, ходим под именем уже моего деда. Тесные родственные отношения поддерживаем до сегодняшнего дня.
Шуаиб - мулла погиб низкопробным образом в марте 1844 году от рук кровников, которые привлекли в этот акт мести его двоюродного брата по материнской линии. На второй день гибели Шуаиб- муллы, в его родовое село Центорой прибыл имам Шамиль со своим войском и расстрелял, по разным данным, от 60 до ста человек. Совершенно не причастных к этому делу центороевцев. Центарой- входит ныне в состав Ножай- Юртовского района.
Самим участникам подлого убийства полководца удалось скрыться, но мой прадед и его братья нашли и рассчитались с ними. Такова краткая правдивая история этой трагедии, которую передают в нашей семье от отца к сыну. Правда, с тех пор семейство расплодилось на несколько фамилий, а предания сохранились по сей день.
Хотя имам утопил в крови убийство своего полководца, но за его спиной выглядываются не ангелкие крылышки, а рога, которые не дают нам родственникам покоя вот уже 172 года.
Последствия этого коварного убийства были ужасны и легло на наш род неприятным осадком, потому что в народе до сих пор существует поверье, что Шуаиб- муллу убили свои же родственники.
С тех пор все поколения родных Шуаиба-муллы находились и находятся, под неусыпным надзором Российских спецслужб. Хотя, за 172 года мы не дали стране и рядового абрека не в царский, ни в Советский период.
Наш род, из тейпа центорой, никогда не участвовали ни в каких авантюрных играх с властью, оставались скромными тружениками полей и огородов. Молодёжь исправно служил в Советской армии. Ну, а Шоиповы преуспевали мелкими чиновниками в разных конторах. Один был даже судьёй районного масштаба в Советское время, второй стал замом главы администрации района при Кадырове. Ну, а я инженер- строитель, передаю впервые эти семейные предания огласке.
Но со следующей добавкой моих сугубо личных мнений, которые не дают мне покоя с юности, когда я стал различать чёрное, над белым.
История убийства Шуаиб-муллы с первого дня покрыта дремучим мраком. А тем более с тех пор, когда гроза Кавказа, аварец из Дагестана имам Шамиль, то ли от отсутствия мужества гибнуть в бою, как его нукеры чеченцы, то ли ещё по неизвестным причинам сдался в плен на милость победителя. Но он соизволил русскому царю сделать из себя почётного пленника, показываться в Петербургских салонах перед светскими дамами, как рекламная модель на подиуме.
За эти неуместные в нашей семье исторические сомнения, всякий раз я получал тумаки от костыля своих стариков. Настолько имам Шамиль был для них непререкаемым авторитетом, примером бесподобного мужества и героизма.
Только я не мог предъявить им своего неоспоримого свидетеля в лице Великого русского писателя Льва Толстого. Читатель, пересмотрите ещё раз Хаджи- Мурата и вы увидите, какие громе - молнии, именем Аллаха, посылал имам на головы чеченцев (подчёркиваю), за любые мирные переговоры с гяурами, то есть с русскими. И это за два года до сдачи самому в плен!
Я не рос перед боевиками имама, как мои старики, но внимательно слушал их, читал много, делал выводы своей башкой, не брал чужое мнение за истину. И с тех пор всегда был противником всяких безпонтовых баталий, начиная с уличной, кончая последними чеченскими войнами. Ведь можно же договориться на человеческом языке.
Как мой устаз Шейх Кунта -Хаджи!!!
А чеченский Шейх Кунта-Хаджи, который просил имама Шамиля прекратит бессмысленную войну в то же время, потерялся бесследно в царской ссылке, что является странной для царской России. Тем более такого уважаемого, почитаемого до сей поры в Чечне и в Ингушетии богослова.
Вот одно из многих сражений Шуаиб-муллы Центороевского.
* * *
"Шуаиб-мулла Центороевский был назначен мудиром Мичиковской волости в конце 1840 г. Шуаиб родился в селении Билта-ойла (современ-ный Тухчар Новолакского района Дагестана.) в 1804 году в семье ученого Мухаммада, который дважды совершил хадж в Мекку. Мухаммад-мулла был не только крупным ученым-арабистом, просветителем, но и пользовался огромным уважением и авторитетом среди чеченского народа, долгое время возглавлял Совет страны (Мехкан кхел) в Нохч-Мохке. Все его родные жили в ауле Центорой (Ичкерия).
К моменту появления Шамиля в Чечне после поражения на Ахульго он был помощником Шейха Ташу-Хаджи и прославился среди народов Чечни и Дагестана как храбрый, мужественный командир, отважный воин, предводитель восставших горцев.
В юности он получил хорошее образование, проявил большие способности к наукам, учился у известных алимов Чечни и Дагестана, владел, кроме родного чеченского, арабским, кумыкским, аварским языками.
Отец Мухаммад хотел, чтобы сын занимался науками, просвещением своего народа. Первое время Шуаиб был нацелен на глубокое изучение наук, работал муллой. Однако быстротечные и трагические события, развернувшиеся в первой четверти XIX века в результате усиленного наступления российских колониальных войск в Дагестане и Чечне, привели его в ряды самых активных борцов национально освободительной борьбы.
Он становится одним из самых активных участников чеченского восстания против царских войск, к 1829 году – мюридом и активным помощником первого имама – ГазиМухаммада. После его смерти Шуаиб как бы уходит со сцены, его не видно рядом со вторым имамом – Гамзатбеком Гоцатлинским.
С 1834 г., отойдя от активной военной деятельности, Шуаиб-мулла в течение четырех лет исполнял обязанности муллы в селении Оку-Юрт (часть современного села Бачи-Юрта, где я живу-Г. Х.)
Царское командование не простило ему активного участия в военных походах имама ГазиМухаммада и предпринимает меры для его убийства или привлечения на свою сторону путем обещания всяких благ и должностей.
Шуаиб отвергает всякие предложения от властей. Чтобы избежать ареста, в 1838 г. бежит в горы Ичкерии, где становится мюридом шейха Ташу-Хаджи.
По этому поводу в рапорте генерал-адъютанта Нейдгардта военному министру Чернышеву 20 ноября 1843 г. отмечалось: «В этом году (1838 г.Г. Х.) за связи с хищниками Шуаиба хотели арестовать, но он успел уйти к Ташав-Хаджи, у которого и сделался мюридом. Вскоре умом и храбростью он успел заслужить большое доверие у Ташав-Хаджи и тот не раз поручал ему командование большими партиями, с которыми он производил набеги в наших границах».
Со временем он становится предводителем вооруженных отрядов чеченцев, главным помощником Ташу-Хаджи . В эти годы мы видим в его лице не муллу или ученого, а талантливого предводителя, храброго воина-командира восставших чеченцев, обладающего большими организаторскими способностями, умом и мудростью.
В 1840 году Шамиль назначил его наибом Мичиковского общества, потом и мудиром.
Ичкеринское сражение 1842 года и разгром армии Воронцова в Дарго
Чечня, май 1842 года
В мае 1842 года 500 чеченских воинов под началом наиба Малой Чечни Ахверды Магомы и имама Шамиля ушли в поход на Кази-Кумух в Дагестан.
Воспользовавшись их отсутствием, 30 мая генерал-адъютант п. Х. Грабе с 12 батальонами пехоты, ротой саперов, 350 казаками и 24 пушками выступил из крепости Герзель-аул (расположен на Федеральной трассе на границе Чечни и Дагестана - Г. Х.) по направлению к столице Имамата Дарго. Десятитысячному царскому отряду противостояло, по сообщению А. Зиссермана, «по самым щедрым расчетам до полутора тысяч» Ичкеринских и ауховских чеченцев.
Возглавляемые талантливым чеченским полководцем Шоаипом-муллой Центороевским, чеченцы готовились к сражению.
* * *
Хайдарбек Геничутлинский писал по этому случаю: «В другой области Шамиль назначил своим наместником известного храбреца, дерзкого, как лев, Шуаиба Центороевского» .
За успешный разгром в лесах Чечни летом 1842 г. царских войск под командованием генерала П.Х. Граббе его назвали «маршалом лесной войны». Шамиль наградил его за победу над войсками генерала П.Х. Граббе знаменем. Следует отметить, что в боях против царских войск совместно с воинами Шуаиба принимали участие добровольно перешедшие на сторону имама русские солдаты и казаки. Царские генералы писали о нем:
«В самом начале вступления своего в звание наиба Мичиковского он показал необыкновенную твердость характера при введении новых учреждений, поставленных Шамилем, жестокость преследования своих врагов и большое умение обращаться с народом и держать в руках толпу». О нем говорили, что он пользуется хорошим отношением имама, чеченцы уважают и боятся.
Историк Шамиля оставил нам следующее описание этого эпизода: «Когда имам выступил для оказания помощи казикумухцам и подготовил для этого войско, проклятый граф (П.Х. Граббе. – Г. Х.) с многочисленными отрядами и большим количеством снаряжения вознамерился двинуться на детей и женщин имама, находившихся в Дарго. Сделать это он думал со стороны Ичкерии, пройдя между двумя вилайетами; один, управляемый храбрецом Шуаибом, а другой – Уллубием, наибом Ауха. Известный храбрец Шихмирза Дылымский пошел тогда к наибу Уллубию и нашел его слабым и печальным, так как на его глазах пришли в беспорядок дела его детей и вопрос их охраны.
Затем Шихмирза пошел к Шуаибу и нашел его, подобным льву, приготовившемуся к прыжку. Шуаиб уже возвел вал поперек дороги, которую имели в виду русские, и устроил на ней завалы. Шихмирза спросил Шуаиба: «Ну как ты себя чувствуешь?» Тот ответил: «На-мерен быть терпеливым при встрече с врагами и не отступать перед ними». Затем Шихмирза спросил: «А как твои воины?» Шуаиб ответил: «Ну как могут быть они? Через нас русские пройдут, если только меня убьют, по каплям выпустят из меня кровь и затем растопчут».
Шуаиб-мулла готовился тщательно к встрече с генералом П.Х. Граббе, помогал и другим наибам, тайно готовился перевезти семью Шамиля в Андию, если вдруг русские войска сумеют приблизиться к столице Имамата – Дарго.
«Публично же Шуаиб говорил: «Пока я жив, русские не приблизятся к Дарго».
Разведка Шуаиба работала на высочайшем уровне, ему стало известно не только о численности и составе войск, двинувшихся с карательной экспедицией в Ичкерию, о маршруте движения и коварных планах генерала Граббе, но и о тех чеченцах, которые находились в составе его отряда и работали проводниками.
Шуаиб днем и ночью рассылал гонцов во все концы Ичкерии, близлежащие общества Дагестана, создавал летучие отряды из лучших чеченских всадников, известил своих соседей: ауховцев, салатавцев, гумбетовцев и андийцев – о движении многочисленных русских войск из Герзель-аула и крепости Внезапная (Крепость Внезапная находилась на правом берегу реки Акташ, выше аула Эндирей. – Г. Х.).
В отсутствии имама Шамиля мы видим, как он на практике выполняет роль его заместителя, координирует деятельность других чеченских наибов, привлекает на борьбу с противником Салатавское, Ауховское, Андийское, Гумбетовское наибства, хотя значительная часть их войск находилась в это время вместе с Шамилем под Казикумухом.
Даже лазутчики, предатели из числа чеченцев и дагестанцев в отряде П.Х. Граббе говорили ему, что Шуаиб – очень талантливый и храбрый наиб, он большой администратор и организатор, застать его врасплох невозможно, что у Шамиля он пользуется безграничным доверием и лучше не пытаться пройти через его наибство к столице Шамиля.
Муса Хасаев, царский офицер, полковник, князь из Аксая, сопровождавший Граббе, пытался было удержать царского генерала от похода в Дарго. Муса, хорошо знавший горы, горский характер и мужество чеченцев, их храбрость, предостерегал генерала, говоря, что очень опасно с таким большим отрядом вступать в центр Имамата, в лесную Ичкерию.
Как писал Мухаммед Тахир, Муса Хасаев говорил генералу П.Х. Граббе: «В лесах Чечни сидят всадники, подобные львам. В стране имама живут суровые храбрецы. Ты не ходи к ним. Ты только отдашь им в добычу одежды и оставишь трупы собакам и волкам на съедение».
Как известно, первые два дня П.Х. Граббе надменно и горделиво смеялся над предупреждением предателей своего народа, своих же платных агентов, спрашивая с издевкой «Где же те львы и герои?»
Муса Хасаев отвечал ему: «Ты подожди до завтра». На третий день, пройдя невысокие предгорные вершины, заросшие негустыми лесами, по долинам рек Аксай, частично Яман-Су и Ярык-Су, десятитысячный отряд русских вошел в дремучие и непроходимые ичкерийские леса и вытянулся на несколько километров, как дождевой червь. Многочисленные продовольственные и хозяйственные повозки сильно растянулись.
Кроме того, каждый солдат нес на себе запас продовольствия на восемь дней, весом около 30 кг, а также 60 патронов. Это обстоятельство еще больше затрудняло быстрое продвижение через покрытые густым лесом горы Ичкерии. «Рейд русских еще более затрудняли начавшиеся обильные дожди, превратившие плодородную почву Черных гор в грязь, почти непроходимую для обоза и артиллерийских повозок».
Ичкерийские леса и дожди мешали движению отряда, с одной стороны, а с другой – постепенно затягивали русскую армию в ловушку, закинутую самой природой и вдобавок стараниями Шуаиб-муллы и его воинов.
На второй день движения они были атакованы отрядами Шуаиба с разных сторон, имелись убитые и раненые. Эта была своего рода разведка боем со стороны Шуаиба.
Как отмечал Мухаммед Тахир, тогда генерал П.Х. Граббе сказал Мусе Хасаеву с насмешкой: «Это что ли противостояние твоих львов и защитные действия твоих героев?» Муса ответил: «Подожди до завтра».
На третий день Шуаиб и его командиры нарочно пропустили отряд в глубь леса и затем открыли огонь, свинцовым дождем лившийся на головы русских солдат и казаков.
Воины под командованием П.Х. Граббе не могли видеть, откуда летят пули, кто стреляет, они слышали только пчелиное жужжание пуль. Как писал историк, «на третий день русские поднялись, чтобы двигаться дальше и тут против них разожгли пламя войны – и спереди, и сзади, и справа, и слева».
Сделали это под предводительством Шуаиба и Уллубия чеченцы, а им помогали андийцы, салатавцы, гумбетовцы и Сухаиб, заместитель наиба Джавадхана, который был тя-жело ранен в первый же день и умер затем от этой раны. Как писал Мухаммед Тахир, этот прославленный шамилевский наиб – Джавадхан – «кусал себе кончики пальцев, сожалел, что у него нет возможности принять участие в этой битве».
В этом сражении проявился большой талант Шуаиба, которого впоследствии назвали маршалом лесной войны. Шуаиб со всех сторон, с флангов и тыла, окружал царские войска, потом вклинивался в середину колоны, отсекал авангард от основного отряда, отрезал и окружал арьергард во главе с командирами, и методично уничтожал противника.
Он искусно соорудил по пути отряда П.Х. Граббе большое количество лесных завалов, волчьих ям, разместил на деревьях самых метких стрелков. Горские винтовки перезаряжались медленно, поэтому солдаты Граббе, выдержав первый залп, немедленно бросались в штыковую атаку, стремясь достичь очередного завала до того, как горцы успеют перезарядить свои ружья. Однако в данном случае этот прием не приносил успеха, потому что за одним завалом воины Шуаиба устроили еще несколько, лежащих один за другим. Поэтому солдаты и офицеры, преодолевшие первым завал, обычно погибали во втором или третьем.
Шуаиб был настоящим мастером и новатором ведения войны в лесах. Он впервые применил в ичкерийских лесах тактику кинжальных ударов по противнику, суть которых заключалась в том, что группа отчаянных смельчаков бросалась в колонну врага, вносила суматоху и расстройство. На время пока войско опомнится и перестроит свои ряды эта группа отходила, в бой вступали другие группы, засевшие в укрытиях, волчьих ямах, устроенных по пути движения колонны русских войск.
Он был автором тактики «проливного свинцового дождя». Она заключалась в том, что на пути следования русских войск группы метких молодых стрелков, от 20 до 40 человек, вооруженные лучшими винтовками, заранее укрывались в густых кронах высоких деревьев, и как только колонна войск противника проходила мимо, на головы солдат и казаков лился проливной свинцовый дождь. Солдаты не видели откуда и кто стреляет, зачастую, растерявшись, одни панически и в страхе бежали кто куда, другие стреляли вверх по невидимому противнику, а третьи от беспомощности падали на колени, просили Бога о спасении и просто ждали, пока их настигнет пуля чеченского снайпера.
Первой мишенью бойцов Шуаиба были русские офицеры, которых погибло больше половины, поэтому, чтобы спастись от меткого огня и острого кинжала чеченцев, офицеры даже начали надевать на себя солдатские шинели.
Отличное знание местности, превосходное умение ориентироваться в лесу днем и ночью, молниеносная подвижность воинов Шуаиба позволили ему навязать Граббе свою тактику боя и одержать победу малыми отрядами над целыми батальонами и полками. Этому же содействовали, как ни странно, сопровождающие войско огромные и маломаневренные интендантские обозы. Надо сказать, что их громоздкость, малая подвижность, растянутость в горах Дагестана и в лесах Чечни были на руку Шамилю и его полководцам в дальнейшем, в ходе Кавказской войны.
Чем больше продвигались войска Граббе в глубь дремучих лесов, тем ожесточеннее и страшнее становилась для них эта дорога. Старые солдаты, служившие давно на Кавказе, впоследствии назвали этот поход в ичкерийских лесах дорогой в ад.
Целые батальоны теряли свои боевые качества, в длинной колонне русских войск начинался беспорядок, офицеры не знали, где тыл, где авангард, и многие погибали от горских сабель и кинжалов на месте.
А. Пронели в своей книге «Горный орел Шамиль» писал: «Один завал некий наиб Шуаиб защищал с таким мужеством, что было удивительно. Всех офицеров авангарда передового отряда – он или убил, или ранил".
Обобщенную и краткую картину характера сражений и разгрома войск генерала П.Х. Граббе дает дагестанский историк Мухаммед Тахир: «Мюриды сразились с русскими, поубивали их и раздели, а когда те приблизились к Белгатою и Гордали, то были окончательно разбиты и повернули назад. Мюриды убили, словно скосили, большое число русских. Они, врываясь спереди в среду отступающих, отделяли от них какую-либо группу людей, окружив со всех сторон, убивали их до последнего. Действуя так, мюриды, наконец, окружили их и затем в течение трех дней держали в местности, где у русских не было воды. Окруженные, они были вынуждены даже сдирать кору с деревьев и высасывать из них воду. Их оттеснили до такой степени, что тот проклятый граф (генерал-лейтенант П.Х. Граббе.) сказал: «Где же избавление? Как же успокоиться?»
Войско под командованием П.Х. Граббе на глазах теряло присутствие духа, храбрость и мужество. Десятитысячное войско растерялось от интенсивной, разнообразной и мощной тактики ведения боя чеченцами под предводительством отважного и талантливого полководца Шуаиба. Два дня это войско находилось в полном окружении в чеченском лесу, где невозможно было найти ни капли воды, чтобы смочить горло, а лошади, волы, тянувшие повозки страдали и погибали так же, как и люди.
Как отмечал известный кавказовед Г.-А.Д. Даниялов, «русские не могли сделать ни шага вперед, чтобы не натолкнуться на завал, не расчистив который, не раскидав хворост и деревья, двигаться вперед было невозможно. Сами же горцы дрались отчаянно. Если бы они щадили врагов, то не сумели бы уберечь свои головы. Как снежная лавина с гор рушились горцы на русских и стойко защищали каждую пядь своей территории. Генерал Граббе и его отряд занимались тем, что кое-как расчищали дорогу от завалов и выгоняли горцев из-за завалов. Шуаиб-мулла с таким геройством защищал один завал, что истребил и погубил всех офицеров переднего отряда. Здесь же был убит и полковник Островский – командир первого батальона Кабардинского полка».
Шуаиб и его воины были мастерами молниеносного удара и такого же быстрого отхода, ночного боя, окружения по частям войск П.Х. Граббе, преследования противника в авангарде, по флангам, с тыла в течение всего похода.
Многие другие тактические новинки, примененные Шуаибом, в дальнейшем широко использовал имам Шамиль, особенно летом 1845 года, когда разгромил в Чечне войско под командованием наместника М.С. Воронцова. Известный храбрец, генерал Пассек сражение с горцами сравнивал с крейсером, «вокруг которого одна лишь водная гладь, где нет тылов, фланга, авангарда, кругом сплошная линия фронта: горец мог появиться в любом направлении»
Дуэль между известным царским генералом П.Х. Граббе, победившим самого Шамиля под Ахульго летом 1839 г., и шамилевским мудиром Шуаибом завершилась полной и безоговорочной победой храброго и умного чеченца.
Армия Граббе была разбита и сокрушена. 2 июня 1842 г., на четвертый день своего похода, Граббе отдал приказ остаткам войска возвращаться тем же путем туда же, откуда начали свое наступление, т. е. в сторону Герзель-аула и крепости Внезапная.
Повернувшему назад отряду гораздо труднее было пробивать дорогу, нежели двигаться вперед. Беспорядочно смешанная и потрясенная армия отдала горцам шесть пушек. «Такого позора не мог вынести подполковник Праскин. Он в жестоком бою возвратил назад пять пушек. Дорого обошлось это геройство Праскину – он получил несколько пуль и там же у пушек отдал душу богу».
В течение четырех дней русские войска были в полном окружении и 4 июня возвратились в Герзель-аул, потеряв, по официальным данным (которые, как правило, значительно занижались), двух генералов, 66 офицеров, около 1800 солдат, не считая многочисленных раненых, огромный обоз и две пушки, доставшиеся горцам.
В архивных документах русскоязычного и арабоязычного характера отмечается, что невозможно описать словами отступление рассеянной и разгромленной армии под руководством Граббе.
Граббе был сильно подавлен и крайне расстроен после столь сокрушительного поражения, нанесенного ему Шуаибом. Не желая признать своего поражения, он организовал экспедицию, теперь уже в Дагестан. Результаты ее были менее масштабными, но такими же плачевными.
3 июня Шамиль, узнав о движении русских к Дарго, повернул назад в Ичкерию. Но к приезду имама все уже было кончено. Чеченцы громили превосходящего, но уже деморализованного противника. По воспоминаниям царских офицеров, «...были батальоны, которые обращались в бегство от одного только лая собак».
Вся Чечня праздновала победу. Шоаип-мулла Центороевский и Улубий-мулла Ауховский были награждены двумя трофейными расшитыми золотом знаменами и орденами в виде звезды с надписью «Нет силы, нет крепости, кроме Бога единого».
Кто они, что за воины? И что за чудо богатыри?
"Чеченцы высокого роста, с резкими чертами лица, быстрым решительным взглядом. Они поражают своей подвижностью, проворством, ловкостью.
На войне они кидаются в середину колонны, начинается ужасная резня, потому что чеченцы проворны и беспощадны как тигры.
Кровь опьяняла их, омрачала рассудок, глаза их загорались фосфорическим блеском, движения становились еще более ловки и быстры; из гортани вылетали звуки, напоминающие скорее рычание тигра, чем голос человека"
(В.А.Потто, "Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях", т. 2, С-Пб, 1887)
А вот и вклад чеченцев в развитие тактики партизанское войны.
"Чеченцы, по мнению многих исследователей, первыми создали род ползающих войск, воспитали образцовую горную кавалерию с такими поистине бессмертными примерами, как Казбич, Бейбулат, Талхиг, положили начало конно-горной артиллерии и придумали «кочующие батареи». Они создали «завал» противника - прототип пехотного окопа и укрепленной точки, и глубоко продумали теорию эластичного фронта. Все это потом возникло у Тоглебена в Севастополе и у Бакланова - в Польше, но никогда не было изучено в полном объеме. Европа дивилась казачеству и изучала, забывая или не зная, что оно - не первоисточник методов партизанской войны, - пишет исследователь. – Так, например, до сих пор остается неизученной война на рассеивание, блестяще осуществляемая одним из самых талантливых полководцев имамата - Шоип-Моллой Цонторойским. С удивительной полнотой он превосходил то, к чему почти через столетие пришла современная теория малой войны
— Мюридизм на Кавказе, М., 1963г., Н.А. Смирнов
Блестящей победой чеченского духа и чеченского opyжия в Кавказской войне можно назвать Ичкеринское и Даргинское сражения. К сожалению, сведения о них очень скупы.
В русской историографии XIX века и в дальнейшем, вплоть до сегодняшнего дня, история этих сражений в Чечне либо замалчивалась, либо подавалась заведомо искаженно. Изгнавшей Наполеона империи трудно было признать, что столь сокрушительное поражение одна из лучших в Европе армий потерпела от значительно уступавшего в численности и вооружении ополчения кавказских горцев.
* * *
Вот вам, кому неймётся, одна из версий, почему делается в такой грубой форме, политику разделяй и властвуй на Кавказе. За что нас чеченцев с ингушами выслали из Отчизны в 1944 году, а в пустые дома чеченцев заселили- аварцев, в ингушские - осетин?
И заберите свою белую кобылу с золотой уздечкой, которую вы прилепили. Не дарили чеченцы Гитлеру не лошадь, ни сбрую. И легенда о тотальном дезертирстве чеченцев во время войны было не больше чем у других народов. А вот дивизию СС, полк и даже роты, чеченцы Гитлеру не дарили, за это ручаюсь.
Историю надо писать объективную, правдивую. Вот тогда наших детей не будут спрашивать на необъятных просторах нашей Родины: "За что вас Сталин выселил в 1944 году?", "А правда ли, Сталин хотел топить вас в Каспийском море?"
Отсутствие достоверных фактов, плюс невежество, рождённое на попытках оправдать чудовищный акт выселения целого народа, вызывали ещё в Союзе драки, порой переходящие в убийства. И эта рана, плюс ещё недавнее наше прошлые войны, будут ещё долго кровоточит. Пока не будем учить детей собственной истории, а не рассказывать о геноциде индейцев в Америке. Рассказывать, почему в творчестве величайших русских поэтов, писателей Пушкина, Лермонтова, Толстого столько Кавказского мотива и что они там делали?
Обращаюсь к вам, дорогие мои москвичи, ибо вся политика делается в Москве, постараемся понять и простит друг друга за всё что было и не было между нами. То что сделано В. В. Путиным остановив войну на Кавказе, это полумера.
Иначе любознательные дети будут искать свою правду в интернете и трактовать каждый по своему. А там всякая ложь.
Меня мало волнует судьба православной Украины, также мало волнует, то что творится на земле моих братьев мусульман. Мне, как человеку, который всю жизнь слышал и сам испытал на своей шкуре, что значит испить горькую чашу войны, жалко их, но в первую очередь я думаю о России, в составе которой находится Чечня.
В моих словах нет не экстремизма, ни оппортунизма, и других низмов, есть здравый смысл и богатый жизненный опыт работы во многих углах бывшего Союза. Где делил кусок хлеба с представителями разных народов, разных социальных слоёв. Уверяю вас, лучших представителей человечества нет. Они поймут, не могут не понят:
В рабстве спасенное
Сердце свободное —
Золото, золото
Сердце народное! (Н. Некрасов)
Я клянусь мамой, от всей души желаю этого России и его многострадальному народу.
Старик Абдурахман Авторханов, известный западный политолог из Мюнхена,ещё в 1994 году "в гроб сходя благословил" своих соплеменников напутствием : "Богатая стабильная Россия-залог спокойствия в Чечне!" Зря не послушались.
https://proza.ru/2016/11/27/976====================================
==================================
======================================
=====================================
=========================================
