Ингушетия: задержанного пытали и избивали23.12.2014
В представительство Правозащитного центра «Мемориал» в г. Назрань обратился житель сельского поселения Экажево Назрановского района Мурад Аушев. Он сообщил, что его брата, Магомеда Аушева, 1988 г.р., пытали.
Около 13:00 20 декабря Магомед добровольно пришел в ОМВД по Назрановскому району, чтобы сдать травматический пистолет и написать объяснения по поводу стрельбы из машины, двигавшейся по Экажеву в составе свадебного кортежа 14 декабря.
Вместе с ним пришли адвокат и два свидетеля - участники свадебного торжества Адам Аушев и Альберт Мусаев. Мужчин развели по разным кабинетам и взяли объяснения.
Адвокат покинула отдел полиции. Поздно вечером ей стало известно, что после ее отъезда Адама и Альберта вновь развели по разным кабинетам. Угрожая насилием и фальсификацией уголовных дел, их заставили оговорить Магомеда. Адам и Альберт подписали протокол, в котором сказано, что Аушев, находясь в машине свадебного кортежа, стрелял из автоматического огнестрельного оружия.
Магомеда задержали.
22 декабря в 16:00 его заключили под стражу.
Родственники увидели Магомеда в Назрановском суде, который избирал меру пресечения. На его теле были следы пыток, избиений и раны (см. фото и видео, 18+). На заседании Аушев потерял сознание. Ему вызывали «скорую помощь». Сейчас он находится в Республиканской клинической больнице в Назрани.
В суде Аушев успел рассказать родным, что в ночь задержания его вывезли с пакетом на голове в неизвестное ему место, пытали током и избивали. На следующий день поместили в ИВС Назрановского ГОВД. Поскольку Аушев был в тяжелом состоянии, ему вызвали «скорую». Врачи сказали, что ему нужна помощь травматолога и хирурга. Однако, как указывает брат, полицейские не предоставили Магомеду возможность обратиться к специалистам.
https://memohrc.org/ru/news/ingushetiya-zaderzhannogo-pytali-i-izbivali-------------------------------------------------------
Свидетель по делу ингушского Центра "Э" сообщил о пытках07 июня 2018
Свидетель по делу ингушского Центра по противодействию экстремизму (Центр "Э") Ахмед Аушев сообщил, что его под пытками заставили оговорить своего родственника Магомеда Аушева. Последний является в данном деле потерпевшим. Об этом сообщает интернет-издание "Кавказский узел".
По словам Ахмеда Аушева, на допросе в 2014 году полицейские его били и пытали током. Правоохранители вложили ему в руки железный предмет, похожий на пистолет, и говорили, что "теперь он точно сядет". Аушев заявил, что испугался и подписал некий документ, с которым не ознакомился. Он оговорил своего родственника Магомеда Аушева, заявив, что тот стрелял на свадьбе из автомата. По словам свидетеля, он не стал обращаться в больницу и правоохранительные органы.
Магомед Аушев был задержан в 2014 году по подозрению в стрельбе из свадебного кортежа. Он утверждает, что после задержания сотрудники центра "Э" увезли в неизвестном направлении и пытали. По версии полицейских он стрелял из автомата. Аушев утверждает, что это был пистолет.
https://www.svoboda.org/a/29278321.html===========================================
В Ингушетии обстреляли машину высокопоставленного полицейского12 января 2019
Неизвестные совершили покушение на начальника Центра противодействия экстремизму (ЦПЭ) по республике Ингушетия, он выжил, сообщил "Интерфаксу" информированный источник.
"Покушение было совершено на федеральной трассе в нескольких километрах от пограничного поста между Ингушетией и Чечней. Въехавший в Ингушетию автомобиль начальника ЦПЭ догнала "Лада Гранта", из которой по машине полицейского был открыт огонь из автомата", - сказал собеседник агентства.
По его словам, в результате случившегося, ранения получили трое находившихся в машине охранников.
"Интерфакс" пока не располагает официальным подтверждением этой информации.
Согласно указанной на официальном сайте МВД по республике Ингушетия информации, начальником ЦПЭ ведомства в республике является Ибрагим Эльджаркиев.
https://www.interfax.ru/russia/645874=====================================
Тимур и его команда. Как ингушский Центр «Э» оказался бандой садистов и вымогателейСергей Смирнов,
Егор Сковорода
20 июня 2017, 13:01
Дело ЦПЭ
Тексты
Магомед Долиев. Фото: Сергей Смирнов / Медиазона
Удушение пакетом, электроток, набор лопат и «Нива» для вывоза трупов — в Назрани республиканское управление по борьбе с экстремизмом специализировалось на пытках, но не брезговало и шантажом; впервые в России обвиняемыми оказались более десяти оперативников ЦПЭ во главе со своим бывшим начальником Тимуром Хамхоевым. Впрочем, правозащитники и родственники потерпевших сомневаются, что дело в отношении экс-полицейских дойдет до суда.
В конце марта глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров посетил СИЗО №1 в Карабулаке. Он «обошел основные объекты следственного изолятора, побеседовал с подозреваемыми, обвиняемыми и осужденными», говорится на сайте ФСИН; Евкурова интересовали «вопросы медицинского обслуживания и питания, соблюдения прав и законных интересов содержащихся под стражей». С кем из заключенных беседовал глава республики, неизвестно. В этом СИЗО находятся экс-глава ингушского Центра «Э» (ЦПЭ) Тимур Хамхоев и несколько его подчиненных — их обвиняют в вымогательстве и пытках задержанных.
Центр «Э» давно приобрел в Ингушетии репутацию места, где пытают и убивают. Тимур Хамхоев возглавил его в октябре 2013 года. «Я вам клянусь — хуже, чем он, грязнее, чем он, оборотень, в республике не найти. Знали об этом или нет? Я клянусь всеми святынями, об этом знали все, от главы до уборщицы!» — горячится Ахмед-Башир Аушев, старейшина тейпа Аушевых. От сотрудников Центра «Э» под руководством Хамхоева у него пострадали двое родственников, обоих зовут Магомед Аушев.
Родственники пострадавших в Центре «Э» говорят, что не раз жаловались Евкурову на полицейских, но тот лишь отмахивался от них. Ахмед-Башир Аушев утверждает, что в 2014 году показывал главе Ингушетии фотографии избитого Магомеда Аушева, который тогда лежал в больнице.
«Это ты расскажешь, говорит, на суде, когда на тебя в суд подадут, что ты оскорбил милицию нашу. Это Юнус-Бек Баматгиреевич сказал, наш глава!» — так, по его словам, Евкуров отреагировал на обвинение сотрудников ЦПЭ в пытках. Через три года, в мае 2017-го, Следственный комитет предъявил 44-летнему главе ЦПЭ Тимуру Хамхоеву и 43-летнему начальнику отдела Андрею Безносюку обвинения в применении насилия к Магомеду Аушеву.
В 2012 году по делу о пытках 20-летнего Зелимхана Читигова был осужден на 8 лет колонии замначальника ОВД Карабулака Ильяс Нальгиев. При этом суд оправдал его коллегу Назира Гулиева. «Гулиев и Нальгиев составляли хорошо известный в республике "тандем", поэтому признание виновным одного и оправдание другого выглядит как очевидный нонсенс и заставляет предполагать постороннее влияние на суд», — удивлялся «Мемориал».
«Кавказский узел» отмечал, что оправданный Гулиев — шурин Увайса Евкурова, брата главы Ингушетии. Увайс возглавляет охрану Юнус-Бека Евкурова.
Правозащитник Магомед Муцольгов замечает, что Читигова, по его рассказам, «несколько дней били и калечили не один, а шесть или восемь сотрудников». Для пыток из отдела полиции его привезли в Центр «Э», однако больше никто к ответственности привлечен не был.
Глава Ингушетии Евкуров, взявший дело Нальгиева под личный контроль, говорил, что действия сотрудников правоохранительных органов нельзя оправдать, но можно понять. «Сколько они потеряли боевых друзей своих? Психологически это же не робот: чип им вставили или вытащили. Я это вижу, я это наблюдаю. Поэтому сложно определить границу чрезмерного применения», — говорил тогда Евкуров.
Два Магомеда и пытки током. «Они вообще не отдыхали»
25-летний Магомед Аушев попал в поле зрения сотрудников Центра «Э» после свадьбы двоюродного брата, на которой он, по собственным словам, два-три раза выстрелил в воздух из травматического пистолета. «Слухи пошли, что стрелял из позолоченного автомата», — с трудом подбирая русские слова, объясняет интерес полицейских молодой человек. 20 декабря 2014 года Магомед вместе с адвокатом пошел в отдел полиции и сдал травматический пистолет ТТ; там его допросили по делу о незаконном обороте оружия («Э, зачем ты нам травмат принес, где автомат? Я говорю, что автомата у меня нету»).
Уже ночью следователь Ахмед Котиев сказал Аушеву, что его задерживают на 48 часов и сейчас повезут в изолятор временного содержания. У черного хода следователь передал юношу двум людям в масках: «Они сразу пакет [на голову] накинули, посадили меня в машину и увезли в ЦПЭ».
Центр «Э» находится в Назрани на улице Оздоева, 7. Это невзрачная двухэтажная постройка, обнесенная десятиметровым, выше самого здания, ограждением из металлической сетки. Там Аушева стали избивать, «требовали автомат позолоченный». Били всю ночь, говорит пострадавший, «они вообще не отдыхали»; пытали током. «В пах били, по голове, током били, по почками били, по коленям били. Я их увидел через пакет, один порвал его мне, чтобы воду дать», — вспоминает он. Через три года Магомед Аушев опознает в своих истязателях Тимура Хамхоева и нескольких его подчиненных.
На второй день его увезли в ИВС, а оттуда в суд, где Аушеву стало плохо. Его госпитализировали. «Я сам еле-еле мог ходить. Я там потерял сознание и очнулся в больнице», — вспоминает он. Что сейчас происходит с уголовным делом о «позолоченном автомате», из-за которого его пытали, Аушев не знает — после больницы его два месяца продержали в СИЗО, а потом просто выпустили. Самого его в январе 2015 года признали потерпевшим по делу о превышении должностных полномочий с применением насилия (часть 3 статьи 286 УК), но расследование дела было приостановлено. Его возобновили только в январе этого года, когда некоторые сотрудники Центра «Э» уже были арестованы.
После этого Магомеда Аушева снова допросили, а он опознал пятерых оперативников, пытавших его. Перед опознанием его семью запугивали, говорит Ахмед-Башир Аушев: «К матери приходили. И еще более того — два БТРа были там! Подъехали в масках, окружают — а там маленькие дети! — и начинают, значит, шмонать их. Они испугались, люди в жизни не ожидали такого». По его словам, уезжая, один из бойцов в маске бросил: «Меньше надо жаловаться».
Другой Магомед Аушев попал в Центр «Э» 16 июля 2016 года — того заподозрили в причастности к подрыву автомобиля Ибрагима Белхороева, одного из лидеров баталхаджинцев. Как рассказывает его мать Аза Аушева, силовики пришли ранним утром, во время обыска в доме ничего не нашли, но потом спустились в овраг, где обнаружили «какой-то пакетик» (женщина считает, что это муляж взрывного устройства, подброшенный силовиками). Магомеда увезли. «Потом ночью мы узнаем — он был в ЦПЭ, там, как нам сказали, током били, тело все было опухшее, и голова, переносица разбита была, отекший был весь», — описывает Аушева состояние сына, которого она увидела уже в больнице.
«Люди религиозного деятеля Ингушетии Ибрагима Белхороева», утверждают источники издания Russiangate, напали на журналистов и правозащитников на границе Ингушетии и Чечни 9 марта 2016 года. Тогда микроавтобус сожгли, а всех, кто в нем находился, избили. Заказал нападение, по версии издания, депутат Госдумы Адам Делимханов.
«Было пять машин. Они сделали вид, что уехали в сторону Чечни, но сделали круг через Ачхой. За рулем были люди в возрасте, а те, кто нападали, — пацаны их рода. Под это дело люди Увайса Евкурова разграбили офис в Карабулаке», — рассказал источник издания. Увайс Евкуров, брат главы Ингушетии, руководит его охраной.
Баталхаджинцы — одна из религиозных групп Ингушетии, последователи учения Батал-Хаджи Белхороева. В основном они живут в селении Сурхахи. Семья Белхороевых известна своими дружественными связями с руководством Чечни. Нынешний лидер баталхаджинцев Султан Белхороев называл Рамзана Кадырова «мессией, имамом, который выведет их из тьмы».
Другой источник Russiangate утверждал, что глава республики Юнус-Бек Евкуров знал о нападении на журналистов и правозащитников, поскольку ранее депутат парламента и дядя предполагаемого организатора Яхъя Белохорев якобы просил его «убрать журналистов и сводную мобильную группу "Комитета по предотвращению пыток" из региона».
«Прыгает, говорит, на тебя человек, и ты в пакете не знаешь, когда он прыгнет. А так бы напрягся. А ты испражняешься», — по памяти излагает рассказ Магомеда его отец Руслан Аушев. После пыток так и не признавшего вину молодого человека дважды выпускали под домашний арест, но сейчас он снова в СИЗО; его дело рассматривает Магасский городской суд.
Одновременно с ним в том же здании Центра «Э» на улице Оздоева пытали и другого задержанного, Магомеда Долиева — оперативники Центра «Э» действительно «вообще не отдыхали». «Мне повезло, — пересказывает отец слова Магомеда Аушева. — Не добили меня из-за того, что Долиев умер. Его стоны я слышал, может, мои он тоже слышал».
Возможно, именно смерть Долиева, спасла Аушева от продолжения пыток. Труп задержанного в Центре «Э» стал началом конца пыточной команды Тимура Хамхоева.
49-летний Магомед Долиев окончил школу милиции в Алма-Ате, в советское время служил в милиции и прокуратуре в Казахстане. После возвращения семьи в Ингушетию ему и здесь предлагали пойти в органы, но он отказался. В последнее время Долиев работал в Москве, где, по словам его брата Назира, руководил «бригадой азеров-узбеков». Домой Магомед приезжал достаточно часто. Его жена Марем Долиева работала кассиром в отделении «Россельхозбанка» в Сунже.
Утром 11 июля 2016 года в здание банка вошел неизвестный в шляпе. Он положил в окошко кассы гранату с запиской (позже оказалось, что граната была муляжом). В кассе в тот день работала Долиева; испугавшись, она открыла налетчику. Преступник похитил более 12 млн рублей. «Почему [тревожную] кнопку не нажала? Она говорит, я как остолбенела, ничего не могла сообразить, я вообще не вспомнила. Боялась, что граната эта взорвется», — рассказывает Назир Долиев.
Магомед Долиев в те дни был дома, и обоих супругов несколько дней подолгу допрашивали полицейские. Дело расследовали в ОМВД по Сунженскому району, которым руководил Магомед Беков. 15 июля Алишер Боротов — сейчас он временно исполняет обязанности замглавы МВД Ингушетии, а в 2016 году был замначальника полиции республики — поручил проведение оперативно-розыскных мероприятий по делу сотрудникам Центра «Э».
В тот же день около 13:00 на работу Марем позвонил следователь Хамхоев и попросил срочно прийти в отдел полиции. Там Долиеву провели в кабинет начальника ОМВД Бекова. В кабинете, по ее словам, сидел сам Магомед Беков, замначальника полиции республики Алишер Боротов и начальник ЦПЭ Тимур Хамхоев. «Даже вообще сообразить ничего не успела, сразу начали кричать», — вспоминает женщина. От нее потребовали сказать, где находится ее муж (он был дома), и признаться в том, что они вместе инсценировали ограбление (Долиева это отрицает).
«Они начали кричать, — повторяет она, — и Хамхоев так через стул опрокинулся и ударил по лицу меня. После этого Беков Магомед достал пакет. Там был смежный кабинет у него, комната отдыха, он подошел с черным пакетом, с правой стороны подошел, надел пакет и вот сбоку начал затягивать и душить».
Когда полиэтилен прилипал к лицу и становилось нечем дышать, Беков снимал пакет и давал женщине отдышаться. «Когда надевали пакет, параллельно поступали удары по лицу, по голове. Я не вижу ничего. Ладонью и кулаками били», — говорит она. Когда Беков утомился, в пытках приняли участие остальные участники встречи: «Поочередно Хамхоев и Боротов так же надевали пакет и затягивали».
Марем Долиева не хотела оговаривать себя; на некоторое время пытки прекратились. «Они сняли пакет, я начала шарф свой поправлять, Беков говорит: "Тебе он больше не понадобится". Прошло минут пять. Как только я пришла в себя, зашли двое русских, два парня — это, оказывается, были Хандогин и Безносюк. Работники ЦПЭ».
Во дворе они посадили женщину в машину Lada Granta, Андрей Безносюк сразу же накинул ей на голову пакет, который взял из кабинета начальника ОМВД. Всю дорогу до здания ЦПЭ в Назрани ее убеждали взять вину за ограбление на себя. «Как только машина остановилась, — вспоминает Долиева, — поверх пакета обмотали скотчем плотно. Прямо до носа. Если я руку подносила, чтобы пот убрать или пакет чуть отодвинуть, сразу били по рукам, чтобы я не трогала. Боялись, что я сниму его».
Марем отвели в кабинет на втором этаже здания и посадили на стул, скотчем примотав руки к спинке. Один из сотрудников, вспоминает она, заметил: «Этот стул слишком слабый, не выдержит». Стул заменили. «Надели на пальцы рук, на эти два пальца, провода какие-то, и начали бить током, — плачет 40-летняя Долиева. — Потом один говорит: "Это для нее слишком слабо, надо чуть увеличить дозу". Сняли провода с пальцев рук, сняли гольфы, босоножки и надели провода на пальцы ног. Там были такие удары… вспоминать мне страшно».
Она рассказывает, что пытки током и избиение продолжались шесть-семь часов с перерывами. В какой-то момент один из оперативников ЦПЭ спросил ее: «Ты же голос своего мужа знаешь? Хочешь услышать его крики?». В это время Магомед Долиев был еще жив. Его привезли в здание Центра «Э» в Назрани из дома в Карабулаке.
Позже, вспоминает Марем Долиева, один из мужчин налил полстакана водки и предложил ей. «Я говорю, что я не пью, я не могу пить. Они насильно взяли, пакет чуть-чуть приподняли и залили в рот. Чтобы я пришла в себя, наверное». Перед этим другой сотрудник снял у нее с пальца обручальное кольцо и забрал его. Больше Марем не пытали.
— Оказывается, это было уже после смерти мужа, когда он умер, они, наверное, перепугались, и поэтому меня оставили, — предполагает Долиева.
— Я думаю, что в момент, когда забирали кольцо, решался вопрос ее жизни, — считает адвокат Андрей Сабинин. — Я думаю, что убить хотели, увезти и закопать куда-то. Боюсь, что могло этим закончиться.
— Они и говорили напрямую — оттуда, куда ты сейчас едешь, не возвращаются, — вспоминает женщина поездку в машине с оперативниками ЦПЭ.
Но привезли ее обратно в Сунжу, неподалеку от РОВД сняли с головы пакет и дали салфетку — вытереть кровь с лица. Из отдела полиции Марем забрал брат, который сразу отвез ее в больницу. О смерти мужа она тогда еще не знала — брат сказал ей только следующим утром.
Назир, брат Магомеда Долиева, вспоминает, что весь день не мог найти Магомеда: «Ближе к вечеру двоюродный брат звонит мне и говорит, что мой брат в морге лежит. Как в морге?!». На следующий день Магомеда Долиева, сфотографировав все повреждения на теле, похоронили. Причиной смерти сначала называли сердечный приступ. Потом судмедэксперты признали: Долиев умер от асфиксии — скорее всего, его задушили пакетом, который в Центре «Э» надевали на всех, кого пытали.
После похорон родные Магомеда и Марем поехали к Юнус-Беку Евкурову. Глава республики принял их. «Он сказал, что я разберусь, если листок ляжет мне на стол, я разберусь. Какой листок ему нужен, когда брата убили? Я не пойму», — удивляется брат Марем Долиевой.
Родные Магомеда Долиева из тейпа Баркинхой объявили оперативнику ЦПЭ Алихану Бекову кровную месть. Они были далеко не первой семьей в республике, в которой из-за пыток объявили кровную месть сотрудникам Центра «Э». «Объявили сразу, в первый же день, объявили кровную месть, — буднично рассказывает Назир. — Ну, кровная месть — это значит, что когда-нибудь вам придется его валить. Именно его. Потому что он виновен в смерти моего брата».
Мы разговариваем во дворе дома Долиевых, Назир и мать Магомеда принимают гостей на свежем воздухе. Мать с трудом подбирает слова и периодически уходит в дом к тяжело больному мужу — отец Магомеда не может говорить, ему делают по десять уколов в день. Услышав разговор о погибшем сыне, он выходит и в пижаме садится рядом.
«В наш суд я не верю», — замечает Назир.
Отец пытается что-то сказать, но у него не получается; выходит страшный беззвучный крик. Ему приносят тетрадь, он долго выводит крупные буквы: «Сейчас тут идет просто фашизм».
Вымогательства. Азербайджанец со связямиАрест Тимура Хамхоева и его команды связан все-таки не с пытками — во всех уголовных делах о насилии они годами оставались свидетелями, — а с вымогательством. И дело, судя по всему, инициировал не Следственный комитет, а ФСБ. Сообщая о задержании Хамхоева, источник РИА «Новостей» подчеркивал, что операцию «проводили сотрудники республиканского управления УФСБ и центрального аппарата Управления собственной безопасности МВД России».
По версии следствия, 9 ноября 2016 года Тимур Хамхоев и его подчиненные в Карабулаке силой посадили гражданина Азербайджана в «Ладу Приору» и отвезли его в Центр «Э», где, «применив физическое насилие, завладели его автомобилем марки Audi А6» и телефоном IPhone 5. Мужчину освободили, потребовав в течение месяца передать 800 тысяч рублей за возврат имущества и «неразглашение сведений о его любовных отношениях с женщиной ингушской национальности».
Пострадавший, 35-летний Амил Назаров, обратился в правоохранительные органы, которые на этот раз отреагировали неожиданно оперативно. Хамхоева и нескольких его подчиненных задержали 7 декабря 2016 года; при обыске дома у одного из сотрудников нашли несколько десятков патронов, у другого полицейского обнаружился похищенный Audi A6. Сначала задержанным предъявили обвинение в разбое, позже дело переквалифицировали на вымогательство (пункт «а» части 2 статьи 163 УК) с превышением должностных полномочий (пункт «а» части 3 статьи 286 УК).
В республике говорят, что Амил Назаров работал у Абубакара Мальсагова, который занимал пост премьер-министра Ингушетии с сентября 2013 года по ноябрь 2016 года. «Я вам так скажу, — говорит Ахмед-Башир Аушев. — Хамхоева посадили даже не из-за Долиева. Тут они одного азербайджанца раздели или что-то там сделали, разбойное у них нападение было. Азербайджанец — его прикрывал премьер-министр, по-моему, он работал у него. Вот тут, когда премьер сработал, побоялись и задержали Хамхоева».
Бывший сотрудник МВД Хасан Кациев утверждает, что женщину, за неразглашение отношений с которой просили деньги с Назарова, «подослал» Тимур Хамхоев. «Ее зовут Гадиева Аза — это мошенница №1 в республике. Ее УБЭП МВД разрабатывал неоднократно, и так же это дело не дошло до логического конца. Потому что лично Хамхоев Тимур крышевал Гадиеву. Лично Хамхоев крышевал ее и, со слов людей, она жила в Магасе на съемной квартире. Якобы эта квартира предоставлена Хамхоевым Тимуром», — говорит Кациев.
Несколько человек, пожелавших остаться анонимными, говорят, что оперативники ЦПЭ шантажировали гражданина Азербайджана видеозаписями его встреч с Гадиевой. Борцы с экстремизмом грозили передать эти записи родным женщины, что, по их словам, неизбежно привело бы к расправе над Назаровым.
Азу Гадиеву обвиняли в мошенничестве и в участии в преступном сообществе, которое незаконно получило и обналичило сертификаты материнского капитала на 42 млн рублей. В апреле 2016 года Генпрокуратура направила ее дело в суд, уточнив, что Гадиева признала свою вину и заключила досудебное соглашение о сотрудничестве. В ноябре, когда уже шли судебные заседания, Гадиева скрылась — суд возобновился лишь через три месяца.
«Хамхоев был ярый коррупционер. Вот как он вымогал денежные средства у Азербайджана, таких случаев много», — уверяет Хасан Кациев.
Центр «Э» занимался и другим видом вымогательства, говорят на условиях анонимности несколько источников «Медиазоны» — в частности, оперативники искали в республике геев и потом угрожали им оглаской.
Хасан Кациев показывает, как его пытали в Центре «Э». Фото: Сергей Смирнов / Медиазона
ЦПЭ в СИЗО. «Верхушка их не оставляет»Уголовное дело о смерти Магомеда Долиева и применении насилия к его жене Марем завели почти сразу, в июне 2016 года, но до декабря сотрудники ЦПЭ проходили по нему лишь свидетелями. В декабре обвинения предъявили Тимуру Хамхоеву, который к тому времени уже был в СИЗО по делу о вымогательстве, и оперативнику Алихану Бекову, в январе 2017-го — замначальнику Центра «Э» Сергею Хандогину и начальнику РОВД Сунжи Магомеду Бекову, в феврале — начальнику отдела ЦПЭ Андрею Безносюку.
Все они обвиняются в превышении должностных полномочий с применением насилия (пункт «а» части 3 статьи 286 УК). Все, кроме Алихана Бекова, участвовали в пытках Марем Долиевой. Алихана Бекова, который, по версии следствия, задушил Магомеда Долиева, обвиняют еще и в убийстве (часть 1 статьи 105 УК).
Никто из них вины не признает. По словам родных пострадавших, бывшие сотрудники Центра «Э» держатся дерзко, с вызовом и угрожают «разобраться», когда с них будут сняты обвинения. «Даже на очной ставке, при следователе, так себя нагло ведут. Они чувствовали свою силу, свою безнаказанность. Сейчас, конечно, уже хвост поджали, но все равно не хотят сдаваться», — рассказывает Марем Долиева. Она говорит с трудом, иногда ее голос дрожит, а глаза наливаются слезами.
Ее брат рассказывает, что родные обвиняемых предлагали деньги за отказ от показаний и «стариков присылали», предлагая поклясться на Коране, что они не трогали Марем. «Они все могут. Поклясться на Коране и соврать для них ничего не стоит», — уверен он.
Даже в СИЗО Тимур Хамхоев «чувствует свою безнаказанность», говорит правозащитник Магомед Муцольгов: «В феврале я заходил к нему в камеру в качестве члена ОНК, Хамхоев первым делом сказал: "Че вы его мне привели? Как будто это санаторий!". Пообещал, что если я про него что-нибудь напишу, он мне ноги и руки оторвет. Я подал после этого заявление в СК об угрозах расправы, но мне отказали, сказав, что это просто такая фигура речи».
Экс-начальник Сунженского РОВД Магомед Беков долгое время вообще находился под подпиской о невыезде. Лишь в конце марта после жалобы адвоката Андрея Сабинина его поместили под домашний арест. «Насчет Бекова, ему дали домашний почему? Следователь затребовал так, потому что верхушка их, говорит, не оставляет», — полагает брат Марем Долиевой.
Сергей Хандогин, который в апреле 2016 года стал заместителем Хамхоева, перевелся в Ингушетию из одиозного нижегородского Центра «Э». Сначала с него тоже взяли подписку о невыезде, но Хандогин скрылся и два месяца был в розыске. После задержания он оказался в СИЗО, но уже весной Верховный суд Ингушетии перевел полицейского под домашний арест.
Алишер Боротов, который дал сотрудникам Центра «Э» указание заняться оперативным сопровождением ограбления «Россельхозбанка», так и не стал обвиняемым по делу. Хотя он, по словам Долиевой, присутствовал при пытках в Сунженском РОВД и помогал душить ее пакетом. После ареста Тимура Хамхоева он даже пошел на повышение и сейчас занимает пост врио начальника полиции Ингушетии. Таким образом, Боротов стал заместителем нового министра МВД республики Дмитрия Кавы — его предшественник Александр Трофимов подал в отставку после начала арестов в Центре «Э».
Пытки полицейского. «Забирай его и поработай»Хасан Кациев, служивший в управлении экономической безопасности и противодействия коррупции (УЭБиПК) МВД Ингушетии, тоже стал жертвой пыток в Центре «Э». 21 февраля 2014 года, рассказывает Кациев, его вызвал к себе все тот же замначальника полиции Алишер Боротов. В кабинете уже сидел Тимур Хамхоев и четверо его сотрудников. «Забирай его и поработай с ним», — кивнул Боротов начальнику ЦПЭ.
Через подвал и внутренний дворик Кациева вывели из здания МВД в Магасе и отвезли в Центр «Э» в Назрани. «Прямо на первом этаже — сразу началось», — вспоминает Кациев. Полицейского жестоко избивали и били головой о бетонный пол, требуя подписать признание, что он «вымогал деньги у определенных лиц». В какой-то момент он услышал команду Хамхоева подготовить «наши» штыковые лопаты и «нашу машину "Нива"». «Не в первый раз они закапывали людей, мне так показалось», — говорит Кациев.
Но закапывать полицейского не стали. Пока он сидел с пакетом на голове, приехали люди, представившиеся сотрудниками управления собственной безопасности (УСБ) МВД. Он снова отказался оговаривать себя и отвечать на их вопросы. «Тимур, этот человек не рассказывает то, что нам надо. Начинайте», — так, по словам Кациева, обратился сотрудник УСБ к Хамхоеву. Пытки продолжились.
К вечеру следующего дня, ничего не добившись от полицейского, его привезли обратно в здание МВД в Магасе. «Боротов зашел в коридор УСБ, увидел меня, засмеялся и пошел дальше», — вспоминает пострадавший. Там сотрудники УСБ снова потребовали, чтобы он подписал явку с повинной или хотя бы соглашение о сотрудничестве. Когда Хасана Кациева как будто снова собрались везти в Центр «Э», ему удалось набрать смс своему другу-полицейскому — после вмешательства последнего Кациева выпустили. Во дворе здания МВД он потерял сознание, и двое сотрудников роты охраны выволокли мужчину за ворота и усадили в машину брата. Очнулся Кациев уже в госпитале в Грозном — родные вывезли его туда, рассудив, что сотрудники ЦПЭ могут иметь влияние на ингушских врачей.
Уже бывший — он говорит, что никаких бумаг не подписывал, но был уволен «по собственному желанию», пока месяц лежал в больнице — сотрудник УЭБиПК Кациев рассказывает, что конфликт с начальством, которое отдало его в руки Центра «Э», начался из-за расследования коррупции. По словам Кациева, работая над одним из уголовных дел, он узнал, что его руководство причастно к вымогательству денег «под министра» МВД Александра Трофимова. Кроме того, откаты высокопоставленным полицейским платили строительные организации. Рапорт, в котором он описывал коррупционные схемы, и подтверждающие взятки аудиозаписи пропали из его сейфа после пыток в ЦПЭ, утверждает Кациев.
«Мой сын был неугоден, — говорит отец экс-полицейского Магомед Кациев. — Они решили, что если Кациев останется в [полиции], то все поголовно будут сидеть на параше. Надо Кациева уволить. Почему Центр "Э"? Потому что мой сын разгласил руководству ОБЭПа и сотрудникам доложил, что Хамхоев Тимур, начальник ЦПЭ, вымогает деньги у определенных лиц».
Уголовное дело после пыток полицейского Кациева возбудили, но к ответственности до сих пор никто не привлечен — несмотря на то что следователь в одном из постановлений признал, что местом применения насилия к Кациеву было здание Центра «Э» в Назрани.
«Разрубить спрут из обезумевших полицейских»«Мне кажется, эти люди никогда ни за что не отвечали, — говорит правозащитник Магомед Муцольгов. — Безнаказанность. Они почувствовали безнаказанность. Выполнение этих вот поручений… Это даже не приказы, это личные поручения какие-то. Много лет они похищали людей, да? Это ж огромное преступление, вы не поверите, у нас 236 человек похищено и ни одного не нашли». По его словам, годы безнаказанности и произвола силовиков показывают, что «региональная власть не требует придерживаться закона» и «потворствует им».
Муцольгов опасается, что и дело против сотрудников ЦПЭ «попытаются спустить на тормозах»: «Здесь есть такое понятие, "люди системы" — якобы это государственная система. Но это неправда. Это чиновники, особенно региональной власти, которые строят под себя все структуры и распоряжаются казенным средствами, органами правопорядка, судебной властью так, как считают нужным».
Ахмед-Башир Аушев горячится: «Клейма ставить некуда на этих людях. Вот эти все 30 человек ЦПЭ взять, я клянусь, без греха ни одного у них там не будет». Сейчас обвиняемыми стали уже более десяти сотрудников Центра «Э» во главе с Тимуром Хамхоевым.
В конце мая Следственный комитет по Ингушетии соединил в одно производство пять уголовных дел, возбужденных против сотрудников Центра «Э». Как рассказывает адвокат Андрей Сабинин, представляющий интересы части потерпевших по инициативе Международной правозащитной группы «Агора», теперь дела Магомеда и Марем Долиевых, гражданина Азербайджана Амила Назарова, двух Магомедов Аушевых, Зелимхана Муцольгова и Адама Дакиева расследуются вместе.
Дакиева похитили и пытали в 2012 году. По его словам, выпуская задержанного из здания ЦПЭ, Тимур Хамхоев сказал, что он должен быть благодарен, что вышел живым — немногим так повезло. Муцольгова пытали в 2010 году. «Ну, как тебе наше тхэквондо?» — пересказывал он слова истязателей.
Адвокат Сабинин сетует, что до сих пор никто не привлечен к ответственности за «истязания бывшего сотрудника полиции Хасана Кациева, который неоднократно указывал на конкретных исполнителей».
«На протяжении ряда лет правоохранительная верхушка полиции Ингушетии безнаказанно пытала своих граждан и, несмотря на очевидную причастность к преступлениям, продолжала свой преступный промысел. Нет никаких сомнений, что в такой небольшой республике, как Ингушетия, без покровительства руководства и явного бездействия Следственного комитета такое просто невозможно», — говорит Сабинин. Он напоминает, что потерпевшие не раз лично обращались к главе Ингушетии Юнус-Беку Евкурову, но тот «не предпринял никаких мер для установления и наказания виновных».
«Остается непонятной избирательность СУ СК, — замечает защитник, — который до сих пор не дал правовую оценку действиям полковника Боротова, на которого указала потерпевшая Долиева как на лицо, участвовавшее в ее пытках. Еще более вопиющим выглядит решение Верховного Суда Ингушетии, который отпустил под домашний арест обвиняемого Хандогина, ранее находившегося в федеральном розыске».
Адвокат добавляет: «Надеюсь, что в ближайшем будущем все-таки удастся разрубить этот правоохранительный спрут из обезумевших полицейских».
https://zona.media/article/2017/06/20/eshechki===================================
Ингушетия: бывший сотрудник ЦПЭ рассказал, как начальник предлагал ему подбросить Альберту Хамхоеву оружие02.08.2018
...
Тимур Албаков до 3 июля 2018 года работал в ЦПЭ МВД по РИ. По его словам, в ноябре 2017 года и.о. начальника ЦПЭ МВД РИ Ибрагим Эльджаркиев предложил ему принять участие в спецоперации по задержанию Альберта Хамхоева и во время обыска в его доме подбросить ему пистолет, но Албаков от этого предложения отказался. Ему также предлагали дать ложные показания о том, что он принимал участие в обыске дома Хамхоевых, но и этого Алабков делать не стал, из-за чего у него на работе начались проблемы.
В день задержания Альберта Хамхоева, Тимур Албаков находился на работе в здании ЦПЭ. Уже после завершения рабочего дня, после 18:00, он услышал крики человека на втором этаже и поднялся туда. Там он столкнулся с начальником ЦПЭ Эльджаркиевым и ещё одним сотрудником ЦПЭ Андреем Овада, которые вышли из кабинета взволнованными и вспотевшими. Когда Эльджаркиев увидел Албакова, он приказал ему уходить домой, что Албаков и сделал. Кто конкретно находился в кабинете, из которого раздавались крики, и кто кричал, Албаков не знает, но, по его словам, в этот день в здание ЦПЭ доставляли только одного задержанного – Альберта Хамхоева. При необходимости, добавил Албаков, он может показать кабинет, откуда кричали и откуда вышли Эльджаркиев и Овада.
На уточняющий вопрос адвоката Куриева, отчего мог кричать человек в кабинете, Албаков ответил, что так мог кричать человек, испытывающий боль.
На вопрос судьи, был ли Албаков уволен из ЦПЭ по собственному желанию, он ответил, что нет.
Тимур Албаков: «С того дня меня пытались уволить, мне говорили написать заявление, я отказывался. Я вышел на больничный, затем был в отпуске и когда вышел на работу мне опять сказали, что я должен работать по их схеме, я отказался, после чего у меня возник конфликт (с начальником ЦПЭ –прим. ПЦ «Мемориал») и после этого конфликта меня уволили».
Адвокат Албакова, присутствовавший на заседании, заявил, что 3 июля по факту противоправных действий начальника ЦПЭ Эльджаркиева Албаковым было подано заявление в следственный комитет по Республике Ингушетии и в Главное следственное управление СКФО.
Со слов адвоката Албакова также стало известно, что Эльджаркиев написал встречное заявление против Тимура Албакова обвинив его в том, что угрожал ему убийством (ст. 119 УК РФ).
...
https://memohrc.org/ru/news_old/ingushetiya-byvshiy-sotrudnik-cpe-rasskazal-kak-nachalnik-predlagal-emu-podbrosit-albertu==================================
Достать из ШенгенаФевраль 05, 2018
Жителя ингушского города Карабулак Ваху Котиева пытали, выбивали признание в организации терактов, а потом, когда он бежал из России, объявили в международный розыск за участие в войне в Сирии на стороне боевиков. Он заявляет, что в указанные даты он находился в лагере для беженцев в Европе.
Вернулся из Сочи, попал в ЦПЭНа Котиева обратили внимание после того, как он съездил на заработки на олимпиадные стройки в Сочи. Осенью 2013 года он вместе со своим соседом и его братом уезжал на два месяца, чтобы заработать немного денег.
Зимой 2014 года Котиева вызвали в ОВД Карабулака. Когда он пришел к участковому, в кабинет вошел мужчина в гражданской одежде и предложил ему посмотреть фотографии людей и сказать, видел ли он их в Сочи. Котиев согласился. После этого его увезли из ОВД в неизвестном направлении, надев пакет на голову.
По словам Котиева, его били долго и жестоко, грозились изнасиловать и пытали током, надев провода на мизинцы ног. Все это снимали на видео. Его заставляли признаться в подготовке теракта на Олимпиаде в Сочи и в участии в незаконном вооруженном формировании.
Котиеву в какой-то момент ему удалось приподнять пакет. Позже он узнал одного из участников избиения. По его словам, это был бывший начальник ЦПЭ Ингушетии Тимур Хамхоев. Сейчас Хамхоев – главный фигурант в деле о пытках в ингушской полиции, ему также инкриминируют подделку диплома о высшем образовании.
Под давлением угроз семье, Котиев согласился сотрудничать с полицейскими. Его вывезли в лес и выкинули из машины.
Побег из МоздокаНо впоследствии Котиев покинул Россию. По его словам, он вылетел в марте 2014 года в Египет к своему знакомому – посмотреть, можно ли там обосноваться. Жизнь в Египте показалась ему неприглядной и бесперспективной. Спустя десять дней Котиев вернулся в Москву, а оттуда уехал в Моздок к жене.
В июле Котиев с женой отправились в белорусский Брест, откуда на электричке доехали до границы с Польшей. Они сказали пограничникам, что просят убежище. Их определили в лагерь для беженцев. На границе у семьи забрали паспорта. С 5 июля до 9 сентября Котиев находился в Польше, а потом вместе с семьей выехал в Германию и сдался полиции во Франкфурте-на-Одере. По данным адвокатского расследования, с сентября 2014 года он не покидал территорию Германии.
Свидетель-боевик и путаница в датахВ России тем временем против Котиева возбудили уголовное дело по части 2 статьи 208 УК РФ. Его подозревают в том, что он воевал в Сирии на стороне боевиков.
Отчаявшись доказать свою невиновность, Котиев через инстаграм обратился к главе Ингушетии Юнус-беку Евкурова с просьбой разобраться в ситуации. На что получил ответ – с вами свяжутся.
"Единственный свидетель, указавший на то, что Котиев был в Сирии, прибыл в Сирию не ранее октября 2014 года, а иных доказательств нет", – рассказал "Кавказ.Реалии" адвокат Андрей Сабинин. Котиев находился в лагере для беженцев уже с июля.
По словам Сабинина, Котиев связывает уголовное преследование со своим отказом сотрудничать с правоохранительными органами.
"Не исключено, что выявление таких как Котиев, «участников» НВФ направлено на зарабатывание статистических плюсов в работе. В моей практике использование в качестве доказательства показаний реального боевика случалось неоднократно. Проблема в другом – следствие не пытается получить другие доказательства, в том числе реабилитирующего характера", – говорит адвокат.
Если Котиева экстрадируют в Россию и признают виновным, то ему грозит наказание от восьми до пятнадцати лет лишения свободы.
https://www.kavkazr.com/a/dostat-iz-shengena/29018676.html===============================
«Закон тут мы»01.11.2018
© Новая газета
Суд оставил в силе приговор по пыточному делу руководителя ингушского ЦПЭ. Но его преемника этот приговор ничему не научил
Суд оставил в силе приговор по пыточному делу руководителя ингушского ЦПЭ. Но его преемника этот приговор ничему не научил.
Напомним, четыре месяца назад Нальчикский гарнизонный военный суд приговорил бывшего начальника Центра по противодействию экстремизму МВД Ингушетии майора Тимура Хамхоева к 7 годам колонии общего режима, начальника одного из отделов ЦПЭ подполковника Андрея Безносюка — к 6 годам колонии общего режима, оперативника ЦПЭ Алихана Бекова — к 10 годам колонии строгого режима, оперативника Ису Аспиева к 5,5 годам колонии общего режима.
Также был осужден начальник отдела МВД по Сунженскому району Ингушетии подполковник Магомед Беков (три года колонии общего режима), оперативник отдела по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом Управления ФСБ России по Ингушетии Мустафа Цороев (пять лет колонии общего режима). Заместитель Хамхоева полковник Сергей Хандогин получил самое мягкое наказание — 3 года условно.
Подсудимым вменялся целый спектр обвинений: от вымогательства до убийства. Но одно обвинение у всех было общим: 286 статья УК РФ — «Превышение должностных полномочий»: «с применением насилия»; «с применением оружия или специальных средств»; «с причинением тяжких последствий».
Проще говоря — пытки. У одного только у Тимура Хамхоева 286 статья в обвинительном заключении фигурировала 6 раз.
49-летнему Магомеду Долиеву «превышение должностных полномочий» стоило жизни. Мужчина был задержан по подозрению в ограблении банка летом 2016 года и, не выдержав пыток, умер прямо в здании ЦПЭ. Обвинение квалифицировало эту смерть как убийство. Однако вменили эту статью только оперативнику Алихану Бекову, который участвовал в пытке. Хотя, исходя из обвинительного заключения, большинство обвиняемых принимали участие в задержании и допросе Долиева.
В ходе судебного разбирательства потерпевшие, а их в деле было шестеро, подробно рассказывали, как и при каких обстоятельствах сотрудники ЦПЭ «превышали должностные полномочия», выбивая у подозреваемых нужные показания. В рассказах фигурировали черные пакеты, надетые на головы, избиения, в том числе дубинками и автоматами, подвешивание за ноги вниз головой, и — неоднократное применение электрического тока — любимой «забавы» силовиков на Кавказе. По словам потерпевших, истязания могли продолжаться по нескольку дней.
Жалобы на подобные действия сотрудников ЦПЭ давно поступают в правоохранительные органы, и не только от жителей Ингушетии. В других республиках Кавказа их не меньше. Однако
до сих пор ни Следственный комитет, ни ФСБ никак не реагировали на заявления о пытках, единичные проверки преимущественно заканчивались отказом в возбуждении уголовных дел.
Поэтому когда в декабре 2017 года арестовали Хамхоева и его подельников, сложно было поверить, что дело дойдет до суда — слишком круты сотрудники, слишком неприкасаемо ведомство. К тому же взяли Хамхоева совсем не за пытки.
В ноябре 2016 года Хамхоев и его подчиненные задержали бизнесмена, гражданина Азербайджана Назарова, избили его, отобрали машину и шантажом вымогали 800 тысяч рублей. Однако Назаров оказался далеко не рядовым бизнесменом. Вместо того, чтобы собирать деньги, он задействовал свои связи в ФСБ. Спустя некоторое время сотрудники республиканского УФСБ при участии сотрудников Центрального аппарата ФСБ арестовали Хамхоева. Дело вышло на федеральный уровень.
Дальше эпизод за эпизодом в уголовном деле стали появляться все более страшные подробности, касающиеся оперативной работы сотрудников ЦПЭ. Следователи неожиданно стали реанимировать заявлений о пытках, которые до этого годами пылились на полках следственного управления. В итоге набралось шесть эпизодов, один — с летальным исходом.
Никто из подсудимых свою вину не признал.
Отдельно стоит сказать о поведении обвиняемых на суде. Вели они себя эмоционально и агрессивно. Тимур Хамхоев выкрикивал оскорбления и угрожал потерпевшим и свидетелям.
Марем Долиева, жена убитого в здании ЦПЭ Магомеда Долиева, плакала, вспоминая, как Тимур Хамхоев и Магомед Беков издевались над ней. На что Хамхоев обещал «достать» ее и ее родственников даже из-за решетки.
Подобные угрозы сыпались и на адвоката потерпевших Андрея Сабинина. Угрожал ему не только Хамхоев, но и экс-глава полиции Сунженского района Магомед Беков.
По итогам заседания Прокуратура затребовала для подсудимых от 7 до 16 лет лишения свободы. Однако суд посчитал такое наказание слишком суровым и практически вдвое скостил сроки. Прокуроры обжаловать приговор отказались.
После ареста Хамхоева и его подельников на пост и.о. начальника ЦПЭ Ингушетии был назначен Ибрагим Эльджаркиев. С тех пор прошло девять месяцев. Уже известно о двух случаях применения пыток сотрудниками ЦПЭ при новом начальстве. Один случай — дело 25-летнего Абдулмалика Албагачиева, второй — дело 25-летнего боксера Альберта Хамхоева (однофамилец бывшего начальника ЦПЭ). Случаи между собой никак не связаны, но словно написаны под копирку.
Оба молодых человека были задержаны по подозрению в связях с боевиками. В обоих случаях с доказательствами у сотрудников ЦПЭ было туго. В обоих делах — черный пакет, пытки, электрический ток (имеются фотографии избитых и документы медицинского освидетельствования).
После допросов Албогачиев почти месяц провел в реанимации, Хамхоев — больше никогда не сможет заниматься профессиональным боксом, у него отбиты внутренности.
Оба молодых человека были осуждены. А по факту пыток Албагачиева удалось добиться возбуждения уголовного дела, которое тут же забуксовало. Фамилии всех пытавших сотрудников ЦПЭ Албагачиев озвучил публично. Однако в уголовном деле они до сих пор не фигурируют.
«Единственный закон тут — это мы. Нам никто не судья», — вспоминал впоследствии слова и.о. начальника ЦПЭ Ингушетии Ибрагима Эльджаркиева Абдулмалик Албагачиев.
Конвейер ЦПЭ продолжает работу.
Ирина Гордиенко
специальный корреспондент
https://memohrc.org/ru/monitorings/zakon-tut-my===================================
Константин Гусев20 ч. ·
Начальник ЦПЭ Ингушетии Ибрагим Эльджаркиев запомнился мне только одним и очень длинным идиотским диалогом. Попробую его воспроизвести.
На мой вопрос "что твоё ведомство хотело получить от боксера Хамхоева?", он мне ответил:
- Ьез вас, русских, разберемся! Не лезь в наши дела!
Далее последовал ещё более мистический диалог:
- А ты кто!
- Правозащитник
- Ты зачем сюда приехал?.
- Наблюдаю за процессом Хамхоева
- Ты его родственник?
- Нет
- А кто?
- Боксер. И правозащитник.
- И чего тебе надо?
- Много чего
- Конкретно?
- хочу узнать, почему вы постоянно нарушаете закон?
- Какой закон?
- Российской Федерации.
- Слушай, вали на х.. в свою Россию!
- Не дождешься
- У...вай отсюда. Ты меня плохо понял?
- Очень плохо.
- Вали отсюда!
- Нет я лучше останусь. И посмотрю, как ты оправдываться будешь.
- Перед кем?
- Да хоть перед Хамховыми..
- Ты еб. ...... Я здесь хозяин. Вали из республики!
- Сам вали!
- Ты ох....л! Русский, вали в свою Россию! Мы вы без тебя разберемся!
- С постоянными нарушениями прав человека?
Ответа я так и не получил....
Я приношу соболезнование родственникам этого человека. Пусть Всевышний примет его грешную душу.
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=1458281244327546&id=100004370528370===================================
«Я должен выполнить работу, подбросить пистолет». Оперативник ингушского Центра «Э» рассказал в суде о методах работы своего ведомстваАнна Козкина
29 августа 2018, 12:24
Дело ЦПЭ
Тексты
Альберт Хамхоев во время обыска. Фото из материалов дела
В Ингушетии Назрановский районный суд рассматривает дело 25-летнего боксера Альберта Хамхоева, которого обвиняют в незаконном хранении оружия. Сегодня прокурор запросил для него два года колонии-поселения. Сам Хамхоев настаивает, что пистолет, на котором даже не нашлось его биологических следов, подбросили силовики. После задержания боксера истязали током в Центре «Э» — один из оперативников стал подозреваемым по делу о пытках, но продолжает служить в МВД. Еще один оперативник во время суда рассказал, как руководитель Центра «Э» вынуждал его подкинуть задержанному оружие. Анна Козкина рассказывает, как в Ингушетии «отрабатывают контакты» предполагаемых боевиков.
5 ноября 2017 года двое мужчин напали на пост ДПС в ингушском поселке Яндаре. Один из них подорвал себя, несколько сотрудников полиции получили тяжелые ранения. Второй начал стрелять в полицейских из пистолета, но был убит ответным огнем.
Смертником оказался 21-летний Ислам Куштов, мужчиной с пистолетом — 27-летний Магомед Мурзабеков. Соседи Мурзабекова говорили «Кавказскому узлу», что на него повлияла смерть друга, убитого в октябре на посту ДПС после конфликта с сотрудником полиции. Соседка говорила, что Мурзабеков вел обычный образ жизни, был женат, растил ребенка, но замкнулся в себе после смерти матери, скончавшейся за месяц до нападения на пост.
17 ноября на встрече с главой республики Юнус-Беком Евкуровым секретарь Совбеза Ингушетии Ахмед Дзейтов отчитался, что задержаны «пятеро человек, которые являются пособниками данного теракта», у них нашли оружие и взрывчатые вещества.
«Родственники должны задаваться вопросом, почему к ним пришли. Если подбросили — почему им подбросили, — говорил на этой встрече глава Ингушетии. — Если родственники пекутся за тех, кого задержали, и особенно за тех, кто находится сейчас дома, они должны об этом думать. И многие этого не понимают, они еще больше дома об этом трезвонят, еще больше настраивают оставшихся дома детей против власти, против так называемых незаконных или еще чего-то. И в итоге получается обратный эффект. Им бы сейчас дома оставшихся беречь, им рассказывать, что был не прав тот, кто задержан, что он попался в поле зрения органов правопорядка. А он попался не просто так. У каждого из этих ребят задержанных есть след». По его словам, «если опросить тех же соседей, знакомых, мы понимаем, что эти ребята не в ту сторону дышали, грубо говоря».
Одним из задержанных был 25-летний Альберт Хамхоев.
«Его в жизни только бокс интересовал»Живший в Яндаре Хамхоев был тренером по боксу, он преподавал подросткам в физкультурно-оздоровительном комплексе «Чемпион» в Карабулаке. Соседи и знакомые, судя по характеристикам в уголовном деле, отзывались о нем положительно. Вместе с Хамхоевым в «Чемпионе» тренировался и убитый при нападении на пост ДПС Мурзабеков — они были знакомы по совместным тренировкам и посещению мечети неподалеку от комплекса.
В день нападения на полицейских боксер Хамхоев был в Москве на спортивных сборах, говорят его родные, — он уехал туда еще 26 октября и собирался подписать контракт с ЦСКА. «Он тренеру понравился, и он его взял в клуб ЦСКА, даже комнату ему там выделили, — рассказывает его мать Аза Хамхоева. — Он там оставался уже, он мне звонил перед этим даже: "Мам, приготовь мои зимние все вещи, пришли их, сумку мою". Его в жизни только бокс интересовал, ничем другим не интересовался. Много заслуг, медалей у него, кубок. И вот он сам поехал туда, хотел остаться там, но вот так получилось».
По словам матери, Хамхоев узнал о гибели знакомого из новостей, а 6 ноября вернулся из Москвы домой за теплыми вещами и машиной. Через день молодого человека пригласили на беседу в ФСБ — там с ним беседовали сотрудники Ибрагимов, Андреев и Аушев.
Как Хамхоев рассказал своему адвокату Александру Караваеву, сотрудники расспрашивали его о знакомстве с Мурзабековым, поскольку видели их вместе на одних снимках. Кроме того, совместное фото с Мурзабековым стояло на заставке телефона Хамхоева.
«Я рассказал все, как есть, откуда я его знаю, а также то, что мне ничего не известно о какой-либо его преступной деятельности. Я также пояснил, что в момент нападения на пост ДПС я был в Москве, показал им билеты», — рассказывал боксер адвокату. После беседы в ФСБ его отпустили.
«Папа, они подсовывают пистолет»14 ноября около трех часов дня возле дома Хамхоевых в Яндаре появились полтора десятка силовиков в масках. «Мы с мужем находились во дворе дома своего. Я занималась уборкой двора, и муж там тоже был, — вспоминает Аза Хамхоева. — Они ворвались неожиданно, в масках все, в камуфляжной форме, вооруженные до зубов. И нам сказали: "Стоять на месте, не двигаться"».
В тот момент Альберт вместе с младшим братом Асланом был внутри дома. Младший брат вышел на крыльцо, но двое силовиков в гражданском, узнав, кто он, пошли дальше. На улицу вышел Альберт.
«[Они] спросили мое имя и, получив ответ, сразу же скрутили мне руки и приставили к стене, — рассказывал боксер своему адвокату. — Мои мать с отцом находились в этот момент у входа в дом. Я стоял лицом к стене и почувствовал, что они пытаются подложить мне в руки пистолет. Я не хотел его брать, стал звать на помощь родителей. Мне насильно сжали правую руку с пистолетом. Сейчас я понимаю, что они пытались оставить мои отпечатки пальцев на пистолете. После этого пистолет засунули мне сзади в джинсы. Эти люди были без шевронов, опознавательных знаков. Они вели себя очень грубо: ругались матом, от них пахло алкоголем».
По словам свидетелей, Хамхоев крикнул отцу на ингушском языке: «Папа, они подсовывают пистолет, как мне быть?». Отец велел ему не сопротивляться.
Аза Хамхоева рассказывает, что всю эту сцену она видела с супругом с улицы, потому что дверь в дом была открыта: «После этого они его вывели на улицу и приставили к стене соседнего дома, связали ему руки шнурком, ноги на ширине плеч и так он стоял почти три часа, в одной футболке в ноябре».
Лишь в этот момент силовики начали вести видеосъемку. На записи видно, как 33-летний оперативник Центра «Э» Андрей Овада — единственный из силовиков, кто был без маски — зачитывает постановление об обыске в связи с уголовным делом о нападении на пост ДПС. Начинается обыск, а затем один из стоявших возле прижатого к стене Хамхоева силовиков кричит: «У него пистолет!». Он поднимает его кофту и достает пистолет.
После обыска задержанному развязали руки, позволили взять куртку и посадили его в серебристую «приору». Его брат и родители говорят, что пока Альберта вели в машину, силовики били его по голове.
«Живым и здоровым я отсюда не выйду»«На меня сразу надели черный полиэтиленовый пакет, обмотали его скотчем и всю дорогу до остановки били руками по голове, совали дуло автомата мне в бок, пугали и угрожали. В голову били справа и слева, всего было не менее десяти ударов в голову. Мои руки сковали наручниками, за спину», — рассказал Хамхоев адвокату.
По словам боксера, его заставляли поднимать руки вверх и били по спине и почкам: «Руки поднимали так сильно, что я боялся, что у меня вывихнется плечо, так как у меня есть спортивная травма левого плеча. Я говорил им, что оно "выскочит", на что они отвечали, что скоро у меня еще не то "выскочит"».
Не снимая пакет с головы Хамхоева, его отвели в некое здание на второй этаж — позже выяснилось, что это здание ингушского Центра «Э». Хамхоева завели в кабинет поставили на колени. После этого избиение продолжилось.
«Меня склоняли сказать, что пистолет дал мне Мурзабеков и Куштов. Я отказывался. В этом кабинете меня били по голове пластиковой бутылкой, наполненной водой, ладонями. Примерно было 10–15 ударов, — описывал боксер пытки. — Также меня душили пакетом, который одевали поверх того пакета, который уже был у меня на голове. <…> В этом кабинете я находился более часа. Мне угрожали на русском языке, с кавказским и без кавказского акцента, что если я в этом не признаюсь, то живым и здоровым я отсюда не выйду».
Затем Хамхоева подняли на этаж или два выше. Там ему на пальцы рук надели клеммы и начали пускать ток. От разрядов он терял сознание. Силовики требовали показаний о том, что он знал о нападении на пост и состоял в банде с Мурзабековым. Силовики били его ногами в живот, затем кулаками туда же и в грудную клетку. Потом клеммы прикрепили к мочкам ушей и пустили ток.
«Это продолжалось и прекращалось несколько часов. Мне казалось, что это вечность. На мои просьбы и мольбы прекратить издевательства никак не реагировали», — вспоминал Хамхоев.
После пыток его вывели в коридор, где заставили на камеру сказать, что у него нет претензий к правоохранительным органам. Боксер сделал, как ему велели.
В Центре «Э» составили протокол опроса Хамхоева, который провели в кабинете оперативника Овады. Это единственный документ, в котором говорится со слов Хамхоева, что он знал не только Мурзабекова, но и второго участника нападения Ислама Куштова — его он встречал в той же мечети. Заканчивается документ словами об отсутствии претензий к силовикам.
После этого боксера повезли в отдел дознания МВД по Ингушетии в Магасе. Водителем был полицейский Иса Аспиев, он же сказал Хамхоеву, что тот находился в здании Центра «Э». Летом 2018-го Аспиева осудили на пять лет по делу о пытках задержанных в Центре «Э».
«Неприязненные отношения к нашему отделу полреспублики имело». Репортаж из суда по пыточному делу ингушского Центра «Э»
После полуночи дознаватель Магомед Дадуров возбудил в отношении Альберта Хамхоева уголовное дело по части 1 статьи 222 УК (незаконное охранение оружия) — его обвинили в хранении пистолета и четырех патронов. Согласно справке из Экспертно-криминалистического центра управления МВД по Ингушетии, оружие было переделано из сигнального пистолета по типу пистолета Макарова. При этом следователи так и не установили, кто переделал оружие и как оно оказалось у Хамхоева. Боксер отказался давать показания той ночью и продолжает настаивать на своей на невиновности.
ИВС — ФСБ — СИЗО — ФСБНочью Хамхоева перевезли из Магаса в изолятор временного содержания в отделе полиции в Назрани. Машину снова вел оперативник Иса Аспиев, который по словам боксера, велел ему молчать о пытках, потому что тогда его не примут в ИВС и вернут в Центр «Э», где, как опасался Хамхоев, насилие может продолжиться.
Но во время утреннего обхода Хамхоев все же показал сотрудникам ИВС следы пыток, он вспоминает, что у него были «опухшие пальцы в местах, где подключали ток, гематомы на всем теле, кровоподтеки, ссадины». Хамхоев пожаловался на боль в почках и попросил вызвать скорую. Медики зафиксировали у него поверхностную гематому головы и множество небольших гематом. По просьбе адвоката Джабраила Куриева задержанного направили на судебно-медицинскую экспертизу, которая также обнаружила у него кровоподтеки на затылке, груди, животе, плечах, бедрах и ссадины на предплечьях. По мнению эксперта, все эти травмы могли быть получены при обстоятельствах, описанных боксером.
16 ноября Магасский районный суд отправил Хамхоева в СИЗО. «В суде я говорил, что меня пытали, показывал синяки, побои, ссадины, кровоподтеки на лице и на теле. Судья [Ханифа Хашагульгова] на это толком не отреагировала», — рассказывал боксер адвокату Александру Караваеву.
Вечером следующего дня юношу вывезли на белой «Газели» из изолятора в управление ФСБ по Ингушетии в Магасе. «Меня в маске завели в какое-то помещение, где били ладонями по затылку и душили пакетом поверх маски. Также меня пытали током, одев клеммы на пальцы и мочки ушей и нижнюю губу. <...> Маску мне не снимали», — рассказывал Хамхоев. Спустя несколько часов, вновь не добившись признаний, боксера вернули в ИВС.
19 ноября его госпитализировали в республиканскую больницу — там впервые после задержания его смогли увидеть родители, но конвоиры помешали им сфотографировать следы побоев. «Он был весь в гематомах. Тело все было черное, багровое. И эти наши врачи — мы просили их, чтобы они хотя бы на несколько дней госпитализировали его, потому что он был в плохом состоянии — они отправили его назад», — вспоминает Аза Хамхоева.
На следующий день ее сына перевели из ИВС в СИЗО-1 Карабулака, а оттуда вновь вывезли в здание УФСБ. «Пытали также током, в том же кабинете, угрожали сексуальным насилием. По голосам — все были русские. Так же одевали пакет на голову», — рассказывал Хамхоев об этой поездке. Из материалов уголовного дела следует, что разрешение на вывоз Хамхоева в УФСБ давал дознаватель Дадуров — для проведения оперативно-розыскного мероприятия «Опрос».
Спустя несколько дней в СИЗО к Хамхоеву пришел человек, представившийся сотрудником отдела собственной безопасности МВД Ингушетии по фамилии Михайлов. Боксер вспоминал: «Он был одет в черный костюм и черную водолазку. Сверху на нем было темно-синее или черное пальто. Я запомнил на подкладке надпись "Hugo Boss". В помещении для следователей он угрожал мне, что если я не напишу заявление о том, что у меня нет претензий к сотрудникам правоохранительных органов, то пострадают мои родные, а у меня будет "еще одна статья". Михайлов достал бумагу и ручку и потребовал написать это прямо сейчас. Я отказался. Он к этому отнесся спокойно и сказал, что "смотри сам, будет хуже и тебе, и твоей семье"».
Последний раз сотрудники ФСБ вывозили Хамхоева из СИЗО 8 декабря: «Уже не били, но угрожали, если я не заберу свои заявления и если моя семья не перестанет писать».
Дело оперативника ОвадыЗаявления о пытках Альберт Хамхоев и его родные начали писать в прокуратуру и Следственный комитет еще 15 ноября, на следующий день после задержания. По словам Хамхоева, в результате пыток у него появились проблемы со здоровьем: «Нарушился сон, по ночам я часто просыпался, снились кошмары. <...> Появились необоснованные страхи, я стал более нервным. У меня до сих пор болит живот, голова и плечи».
22 января 2018 года Следственный комитет возбудил уголовное дело о превышении должностных полномочий с применением насилия (пункт «а» части 3 статьи 286 УК). Лишь спустя полгода, в июне, прошло опознание, во время которого Альберт Хамхоев узнал в оперативнике Андрее Оваде одного из участников пыток.
Оваде предъявили официальные подозрения, но не стали арестовывать и отпустили под подписку о невыезде. Оперативник не признает вину, не дает показаний и продолжает работать в Центре «Э». При этом ни Овада, ни другие опрошенные силовики так и не смогли объяснить, где находился Хамхоев в течение девяти часов и что с ним происходило — его увезли из дома в районе четырех часов дня 14 ноября, а постановление о задержании оформлено в 00:45. Боксер также вспоминал, что во время пыток током в кабинете он слышал голос оперативника Исы Аспиева.
Адвокаты Хамхоева пытаются добиться, чтобы Следственный комитет расследовал пытки не только в Центре «Э», но и в здании УФСБ.
Откровения оперативника АлбаковаВ феврале дело Альберта Хамхоева передали из отдела дознания МВД по республике в Назрановский отдел полиции, а в марте судья Назрановского районного суда Алик Ярыжев неожиданно отклонил ходатайство дознавателя о продлении срока ареста и перевел боксера под домашний арест.
На пистолете эксперты так и не нашли ни отпечатков Хамхоева, ни его биологических следов. Но в декабре прошлого года главный эксперт Экспертно-криминалистического центра МВД Ингушетии Магомет-Амир Оздоев вдруг нашел волос, который якобы выпал из основания рукоятки пистолета, когда он вынул магазин. Генетическая экспертиза подтвердила, что это волос Хамхоева.
«Более того, первые три-четыре эксперта, которые осматривали в том числе путем полной разборки пистолет, никаких волос, инородных тел там не находили. Они все это в суде подтвердили. И только последний эксперт совершенно случайно там обнаружил волос», — говорит адвокат Александр Караваев.
23 мая суд начал рассматривать дело Хамхоева по существу. Защите так и не удалось добиться допросов присутствовавших при обыске понятых — рядовых воинской части №64670 в станице Троицкая — поскольку у них закончилась срочная служба.
В суде выступил бывший оперативник Центра «Э» Тимур Албаков, который косвенно подтвердил показания Хамхоева и его родных о том, что пистолет был подброшен. Албаков рассказал, что временно исполняющий обязанности начальника Центра «Э» Ибрагим Эльджаркиев требовал от него подбросить пистолет Хамхоеву во время обыска.
«Это было в день задержания Хамхоева. Меня вызвали в кабинет, сказали, что я должен выполнить работу, подбросить пистолет. На что я отказался. [Ответил], что я не буду выполнять незаконные его требования», — говорил Албаков в суде.
Он вспомнил, что в день задержания Хамхоева слышал крики со второго этажа в здании Центра «Э»: «Это был где-то вечер, после рабочего дня. Я услышал крики со второго этажа. Когда я поднялся на второй этаж, открыл <нрзб> дверь, оттуда вышел наш коллега Андрей Овада и Эльджаркиев, начальник ЦПЭ. Они были взволнованы. Эльджаркиев начал говорить — почему я нахожусь на работе, сказали мне покинуть помещение и я ушел».
Оперативник не видел самого Хамхоева, но уточнил, что кроме него в это время больше никого в Центр «Э» не доставляли.
С июля Албаков не работает в Центре «Э». «Меня с этого дня хотели уволить. Я отказывался уволиться. По этой инициативе у меня был больничный, после этого у меня отпуск и, как я вышел на работу, мне сказали, что я должен работать по их системе. Я отказался и после этого меня уволили», — рассказывал экс-оперативник. Он подал заявления на бывшего начальника в СК, однако Эльджаркиев по-прежнему работает в Центре «Э».
Адвокат Албакова Руслан Погоров сказал «Медиазоне», что бывший полицейский пока не готов общаться с прессой.
Показания главы ЦПЭ ЭльджаркиеваВыступил в суде и сам Ибрагим Эльджаркиев, возглавивший Центр «Э» после ареста предыдущего начальника Тимура Хамхоева (в конце июля он был осужден на 7 лет по делу о пытках). Эльджаркиев говорил, что не давал указаний подчиненному и его коллегам подбросить пистолет Хамхоеву.
Тимур и его команда. Как ингушский Центр «Э» оказался бандой садистов и вымогателей
Албаков, по его словам, был уволен после того, как стал предъявлять Эльджаркиеву «необоснованные претензии» и набросился на него в кабинете. Когда другие полицейские вмешались в конфликт, Албаков вытащил пистолет и взвел курок, однако ушел, когда пистолет на него, в свою очередь, направил охранник начальника Центра «Э». После этого в отношении оперативника начали проверку по статье 119 УК (угроза убийством).
При этом, услышав голос Эльджаркиева в суде, Альберт Хамхоев сказал, что этот голос он уже слышал — во время пыток в Центре «Э».
Следственный комитет в Ингушетии расследует уголовное дело о пытках жителя Назрани Абдул-Малика Албагачиева. Он рассказывал, что после пыток в кабинете Центре «Э» туда зашел человек, представившийся Ибрагимом Эльджаркиевым: «[Он] обратился ко мне и сказал, что мне лучше признаться во всем, что мне некуда деваться, что если я скажу, что меня кто-то пытал, то мне не жить. Эльджаркиев сказал, что закон — это они, и что им никто не судья».
Оперативник Андрей Овада выступал как свидетель во время процесса над бывшим начальником Центра «Э» Тимуром Хамхоевым и его подчиненными. Потерпевшая Марем Долиева рассказывала, что оперативники Андрей Овада и Виталий Донин были среди полицейских, которые везли ее из Сунженского РОВД в здание Центра «Э»: «Всю дорогу меня били, я не могла дотронуться до лица. Положила руки на переднее сиденье и не могла шевельнуться даже — били очень сильно по рукам». Она вспоминала, что когда ее пытали током, она слышала в том числе голос Овады. Однако обвинения в пытках Долиевой ему так и не были предъявлены.
Судьба других задержанных по делу о нападении на пост ДПС
Помимо Альберта Хамхоева по делу о нападении на полицейских 5 ноября задержали еще пять человек — Анзора Налгиева, Зураба Дакиева, Джамалейла Чапанова, А. Безиева и несовершеннолетнего Я. — все они были знакомы с убитым Магомедом Мурзабековым. «Люди, которые близко общались с этим человеком, они так или иначе, как я понимаю, пострадали, — говорит адвокат Караваев. — К ним тоже приехали домой и что-то нашли. Возможно, просто отрабатывали контакты этого убитого. В принципе всегда отрабатывают оперативные подразделения, и в России тоже, но они умеют отрабатывать только вот так».
22-летнего Анзора Налгиева, у которого якобы нашли гранату, суд приговорил к году колонии-поселения по той же, что и у Хамхоева, части 1 статьи 222 УК. Дело рассматривалось в особом порядке. Верховный суд Ингушетии снизил срок заключения до 8 месяцев. Несмотря на признание вины, родственники Налгиева утверждали, что ему подбросили гранату, а основной причиной интереса силовиков к нему была просьба Куштова его машину к дому. Узнав об этом, родители заставили юношу рассказать об этом полиции, после чего его задержали.
Дело 26-летего Джамалейла Чапанова, который также обвиняется в хранении оружия, слушается в Карабулакском суде. Во время обыска 14 ноября Чапанова дома не было. Правозащитный центр «Мемориал» сообщал, что сначала силовики выгнали из дома на улицу его бывшую жену с детьми, а затем пустили их обратно, провели в комнату Чапанова и показали, что у него на кровати под одеялом лежат пистолет и патроны. Защита отмечает, что на оружии и боеприпасах нет его отпечатков. Весной его перевели из СИЗО под домашний арест.
Аналогичное дело 23-летнего Зураба Дакиева рассматривает тот же суд. «Мемориал» сообщал, что 8 ноября к нему домой пришли силовики, которые нашли гранату у Дакиева, когда вывели его из дома на крыльцо. Молодой человек настаивает, что ее подбросили. Он рассказал местному омбудсмену Джамбулату Оздоеву, что после задержания его запугивали и били по голове, добиваясь признаний. 23 ноября Дакиева вывозили из СИЗО в здание ФСБ. Там, по словам адвоката Магомеда Гагиева, юношу били и пытали.
Задержанного 10 ноября Безиева, которого подозревали в том, что он «изготовил и хранил переделанный самодельным способом пистолет калибра 9 мм» и пять патронов тоже судят в Карабулаке. По информации адвоката Караваева, Безиев находится под домашним арестом и не признает вину.
Несовершеннолетний подозреваемый находится под подпиской о невыезде.
В уголовных делах Хамхоева и других молодых людей есть материалы из Центра «Э», в которых говорится, что они были пособниками бандформирования под руководством смертника Ислама Куштова и приверженцами «радикального течения Ислама». Однако в случае Хамхоева в итоге в обвинительном заключении об этом не говорилось и пособничество незаконным вооруженным формированиям ни ему, ни другим «пособникам» не инкриминировалось.
Центр «Э» не уточнял, кто был источником подобных сведений и как они проверялись. «Это обычная практика правоохранительных органов, в том числе на Кавказе, когда пишутся эти рапорта о том, что либо к криминализованной преступности, либо в данном случае к террористической причастен человек, — объясняет адвокат Караваев. — Все, чтобы просто его содержать под стражей».
Днем 29 августа прокурор в ходе прений запросил два года колонии-поселения для Хамхоева. 10 сентября он выступит в суде с последним словом, и в тот же день будет оглашен приговор.
Обновлено в 16:33: статья дополнена информацией о запрошенном сроке.
Редактор: Егор Сковорода
https://zona.media/article/2018/08/29/plant-on======================================
СМИ: всех задержанных по делу об убийстве ингушского силовика освободили6 ноября 2019
Сотрудники силовых структур задержали в Москве мужчину для проверки на причастность к убийству начальника центра противодействия экстремизму (ЦПЭ) МВД Ингушетии Ибрагима Эльджаркиева и его брата Ахмеда, сообщили СМИ со ссылкой на свои источники. По некоторым данным, его уже отпустили.
"Задержан мужчина, он проверяется на причастность к преступлению. Он находился на месте происшествия во время убийства", - сказал собеседник Интерфакса.
Об этом же рассказал источник ТАСС. По его словам, ранее для проверки были задержаны еще несколько человек, "но их причастность не подтвердилась".
Позже источник в правоохранительных органах ТАСС сообщил, что задержанного уже отпустили.
"Причастность задержанного к особо тяжкому преступлению не подтвердилась. После проверки его отпустили. Задержанных по делу об убийстве Эльджаркиева пока нет", - сказал собеседник агентства.
Источник напомнил, что ранее на причастность к убийству проверялись девять человек, их причастность также не подтвердилась.
Убийство ЭльджаркиеваНачальника центра противодействия экстремизму (центр "Э") МВД Ингушетии Ибрагим Эльджаркиев был убит вечером 2 ноября на стоянке одного из дворов на улице Академика Анохина в Москве. Вместе с ним был застрелен его брат - 30-летний Ахмед Эльджаркиев работал анестезиологом-реаниматологом в Первой градской больнице.
По данным следствия, нападавший сделал около 10 выстрелов по Эльджаркиевым. Следственный комитет возбудил уголовное дело по части 2 статьи 105 УК РФ (убийство двух и более лиц).
Телеграм-канал Baza сообщал, что главная рабочая версия заказного убийства связана с конфликтом между начальником центра "Э" и религиозной общиной из Ингушетии, называющей себя мюридами Батал-хаджи Белхороева. Об этом также писал РБК.
Собеседник издания утверждал, что, "по информации из республики, так называемые батлаки подозревали Эльджаркиева в похищении одного из своих единомышленников".
Батал-хаджи Белхороев (1821-1914) - чечено-ингушский религиозный деятель. Его последователи объединились в религиозно-общинную группу, которая существует до настоящего времени и управляется потомками Батал-Хаджи Белхароева.
https://www.bbc.com/russian/news-50323582
