Низам ал-Мульк продолжает:
[indent]
Глава сорок шестая.
О появлении Маздака, его вероучении, как произошло его убиение Нуширваном Справедливым.
Первым, кто принес в мир пустое учение, был муж, появившийся в земле Аджам, его называли мубад мубадов; имя его Маздак, сын Бамдада. 343
343 ТИ, 141: сын Бамбададана. Несмотря на ряд исследований приходится констатировать, что вопрос о месте рождения и происхождении одного из величайших реформаторов сасанидского Ирана до сего времени не разрешен в сколь-либо удовлетворительном виде (см. резюме этого вопроса. A Christensen. Le regne du roi Kawadh I, 1925, 99—103).
Он захотел во время царя Кубада сына Фируза, отца Нуширвана Справедливого нанести ущерб вере гябров, проложить в мире плохой путь. Повод был таков: тот Маздак хорошо знал звезды и по движению звезд сделал такой вывод, что в эту эпоху должен появиться муж и принести такую веру, которая уничтожит веру гябров, веру иудеев, христиан и идолопоклонников. Чудесами и силой он внедрит свою веру среди людей, вера его останется до дня восстания из мертвых. Вот на него и напало этакое мечтание, что, быть может, он будет этим. Он стал обдумывать, каким образом привлечь на свою сторону людей, объявить новое учение. Оглядевшись, он увидел в собрании государя к себе полное благоволение, так же как у всех вельмож. Никто никогда не слыхал от него ничего пустого до того, как он начал притязать на пророческое призвание. Тогда он приказал своим гулямам, чтобы они провели из потайного места подземный ход, постепенно пробуравили землю, чтобы конечное отверстие оказалось среди храма огня, как раз там, где возжигали огонь, — отверстие очень маленькое. Затем он заявил о своем пророческом призвании и сказал: "Меня послали, чтобы обновить веру Зардушта, |167| народ забыл смысл Зенд-Авесты, не так исполняет повеления бога, как проповедывал Зардушт. Ведь, когда сыны Исраиля не выполняли некоторое время повелений Моисея, — мир над ним! — которые [191] он от имени Аллаха запечатлел в Торе, поступали напротив, то Аллах послал пророка, согласно Торы, чтобы сокрушить сопротивление сыновей Исраиля, обновить постановления Торы, вывести народ на правый путь". Эти слова дошли до слуха царя Кубада. На другой день он позвал вельмож и мубадов, открыл суд для разбора жалоб, позвал Маздака и всенародно спросил Маздака: "Ты притязаешь на пророческое призвание?" Ответил: "Да, я пришел потому, что существует много противоречий вере Зардушта, много проявилось упущений. Я все приведу в правильность. Смысл Зенд-Авесты не тот, по которому действуют, покажу ее смысл" Тогда Кубад спросил: "Какое твое чудо?" Ответил: "Мое чудо таково: огонь, наши кибла и михраб, — я заставлю говорить, попрошу у Всевышнего, чтобы он приказал огню засвидетельствовать мое пророческое призвание таким образом, что царь и окружающие его услышат голос". Царь спросил: "О, вельможи и мубады! что вы скажете по этому делу?" Мубады сказали: "Во-первых, ясно, что он призывает нас к нашей вере и к нашей книге; он не противоречит Зардушту. В Зенд-Авесте имеются выражения, где каждое слово имеет десять значений; у каждого мубада и ученого двадцать толкований и объяснений относительно того; возможно, Маздак приведет на такое слово лучшее толкование, более |168| соответствующее выражение. Но вот его утверждение, что он заставит говорить огонь, которому мы поклоняемся, это — удивительно, это — не в силах человеческого существа. Царю же лучше знать!" Тогда царь сказал Маздаку: "Если ты заставишь говорить огонь, я засвидетельствую, что ты — пророк". Маздак сказал: "Пусть царь положит срок и в этот срок придет в храм огня с мубадами и вельможами, дабы по моей молитве Аллах, Всемогущий и Преславный, заставил говорить огонь. Если царь желает, пусть это будет сегодня же, сейчас же". Царь сказал: "Решаем завтра пойти в храм огня всем совокупно". На другой день Маздак послал к тому отверстию одного послушника и сказал: "Как только я громким голосом позову Аллаха, ты подойди по подземелью к дыре и произнеси: "Благо земных поклонников Аллаха состоит в том, чтобы они следовали словам Маздака, тогда они получат счастье в том и этом мире". Вот Кубад с вельможами и мубадами отправился в храм [192] огня, позвал Маздака. Маздак пришел, встал возле огня, воззвал громким голосом к Аллаху, воздал хваление Зардушту и замолчал; из середины огня раздался голос таким образом, как мы упомянули, так что царь и вельможи услышали. От этого они пришли в изумление, и Кубад в душе решил в него уверовать. Когда они возвратились из храма огня, Кубад позвал Маздака к себе; с каждым часом он все более и более сближался с ним, пока в него не уверовал. Он приказал ставить во время приемов для него золотое сиденье, изукрашенное драгоценными камнями. Кубад садился на трон, а Маздака усаживал на то сиденье, бывшее много выше, чем трон Кубада. Люди переходили в веру Маздака, иные по влечению и прихоти, иные в угоду царю, направлялись в столицу тайно и явно из краев и областей, принимали веру Маздака. Воины мало проявляли склонности, но не говорили ничего из уважения к власти государя. Из мубадов ни один человек не принял веру Маздака; они заявляли: "Посмотрим, что изойдет из Зенд-Авесты". Увидав, что государь принял веру Маздака, люди вдали и вблизи откликнулись на призыв и разделили имущество. Маздак говорил: "Имущество есть розданное среди людей, а эти все — рабы всевышнего и дети Адама. Те, кто чувствуют нужду, пусть тратят имущество друг друга, чтобы никто не испытывал лишения и нищеты, все были бы равными по положению". Когда же Кубад пошел дальше, согласился на общность имущества, |169| Маздак начал заявлять: "Ваши жены — ваше имущество. Следует вам считать жен как имущество друг друга, чтобы никто не оставался без участия в наслаждениях и вожделениях мира, чтобы двери желания были открыты перед всеми людьми". Многие люди все больше увлекались его учением по причине общности имущества и женщин, в особенности простонародье. Установился такой обычай: если какой-нибудь мужчина приводил в свой дом двадцать мужчин-гостей и угощал хлебом, мясом, вином, закусками и музыкой, под конец все по одному соединялись с его женой, и это не ставили в грех. Был такой обычай; когда кто входил, чтобы соединиться с какой-нибудь женщиной, клал у двери дома головной убор; когда припадало желание другому и он видел головной убор положенным у дверей дома, возвращался и дожидался, пока тот [193] не выйдет.
Наконец, Нуширван послал одно лицо втайне к мубадам: "Почему вы храните этакое молчание? почему беспомощны в отношении Маздака? Никто не говорит ни слова, не дает моему отцу совета. Это что за дела происходят, а вы сидите, соблазненные этим плутом. Этот пес растащил имущество людей, сорвал покрывало с гаремов, простонародье сделал властвующим. По крайней мере, скажите Маздаку, по какому праву он это делает? кто приказал? Если вы будете молчать впредь, ваше имущество и ваши жены уйдут от вас, уйдет царство и держава из нашей семьи. Надо, чтобы вы совокупно отправились к моему отцу. Представьте ему это дело! Подайте ему совет! Поспорьте с Маздаком, посмотрите, какое он приведет доказательство". Он обратился также к людям известным и вельможам. "Пагубное неистовство охватило моего отца, разум его пришел в расстройство. Он не различает своей пагубы от блага. Поразмыслите об его излечении, чтобы он не слушался речей Маздака, не действовал бы по его слову. И сами также, подобно моему отцу, не поддавайтесь обману, так как Маздак стоит не на правде, а на лжи; ложь долго не держится, на завтра она вам не принесет пользы". Вельможи встревожились его словами и, хотя некоторые из них намеревались принять веру Маздака, благодаря Нуширвану отступились, не перешли в эту веру. Сказали: "Посмотрим, до чего дойдет дело Маздака, отчего Нуширван говорит такие речи". В то время Нуширвану было восемнадцать лет.
Итак, вельможи и мубады собрались, отправились к Кубаду, сказали: "Мы не читали ни в какой истории от давних времен до нынешнего дня и не слыхали от многих пророков, бывших в Сирии, того, что ныне говорит и приказывает Маздак. Нам это кажется весьма неодобрительным". Кубад сказал: "Поговорите с Маздаком. Что он скажет". Он позвал Маздака и спросил; "Какое ты имеешь доказательство на то, что говоришь и делаешь?" Маздак ответил: |170| “3ардушт так приказывает, так в Зенд-Авесте, люди же не умеют этого истолковать. Если мне не верите, спросите у огня”. Снова в другой раз отправились в храм огня, спросили у огня; из середины огня раздался голос: "Правильно, как утверждает Маздак, а не так, как вы говорите". В другой раз возвратились мубады устыженными. На другой день они отправились к Нуширвану и передали ему [194] обстоятельства дела. Нуширван сказал: "Этот Маздак притязает на то, что учение его во всех значениях учение Зардушта, а как же эти два положения".
Через некоторое время между Кубадом и Маздаком произошел однажды такой случай. Маздак заявил: "Люди с увлечением вступили в это учение. Если бы также Нуширван соблазнился, принял это учение, как было бы хорошо". Кубад спросил: "Разве он не состоит в этой вере?" Ответили: "Нет". Кубад приказал: "Приведите Нуширвана, позовите как можно скорее". Тот пришел, Кубад спросил; "О, душа моя! Ты не принял веры Маздака?" Ответил: "Нет, слава Богу". Спросил: "Почему?" Ответил: "Потому что он говорит ложь. Он — обманщик". Спросил: "Какой же он обманщик, когда смог заставить говорить огонь?" Ответил: "Существуют четыре основных начала: вода, огонь, земля и ветер. Прикажи ему, как он заставил говорить огонь, пусть так же заставит говорить воду, ветер и землю, тогда и я в него поверю, прельщусь". Кубад сказал; "Все, что он говорит, говорит согласно истолкованию Зенд-Авесты". Нуширван сказал: "Зенд-Авеста не приказывала, чтобы имущество и жены людей были общими. От времен Зардушта до сего дня никто из мудрецов не делал этакого толкования. Вера предписывает охранять имущество и гарем. Когда эти две вещи дозволены, какая будет разница между четвероногими и человеком? Ведь этот образ действия и манера поведения присущи скоту, — быть равными в пастьбе и соединении, а не человеку, наделенному разумом". Спросил: "Почему ты в конце-концов противоречишь мне, твоему отцу?" Ответил: "Я научился этому у тебя, хотя никогда этого не было в обычае. Когда же я увидел, что ты стал противоречить своему отцу, я также стал противоречить тебе. Откажись ты от того, и я откажусь от этого". Разговор между Кубадом, Нуширваном и Маздаком окончился тем, что ему решительно заявили; "Или найди доказательство, отвергающее это учение, уничтожающее слова Маздака, или приведи с собой кого-нибудь, чье доказательство было бы сильнее и правильнее Маздака А не то прикажем тебя казнить, для примера другим". Нуширван попросил: "Дайте мне сорок дней времени, чтобы я мог привести доказательство, или представить кого-либо, кто даст ответ Маздаку". Ответили: "Хорошо, ладно, даем время". На этом все расстались. [195] Возвратившись от отца, Нуширван в тот же день отправил в Парс гонца и послание, в город Кувал, к проживавшему там мубаду, старцу |171| и мудрецу: "Приезжай как можно скорее, произошло то-то и то-то между мною, отцом и Маздаком". Прошло сорок дней, Кубад устроил прием, воссел на престол, пришел Маздак, приблизился к престолу, сел на сиденье, привели Нуширвана. Маздак сказал Кубаду: "Спроси его, что он решил?" Кубад спросил: "Какой ответ ты принес?" Нуширван ответил: "Я его обдумываю". Кубад сказал "Время обдумывания прошло". Маздак сказал: "Возьмите его и казните". Кубад промолчал. Люди вцепились в Нуширвана. Нуширван схватился рукой за решетку айвана, сказав отцу: "Почему такая спешка в стремлении убить меня. Обещанный мне срок еще не окончился". Спросил: "Как это?" Ответил: "Я говорил о полных сорока днях. Этот день еще мой; пусть он пройдет, а тогда как знаете". Сипах-салары, мубады подняли крик: "Он правильно говорит". Кубад приказал: "На сегодня освободите его". Отняли руки, и он освободился от когтей Маздака. Кубад поднялся, мубады разошлись, Маздак возвратился к себе, Нуширван пришел в свой дворец. А этот мубад, которого Нуширван вызвал из Парса, уже подъехал, сидя на быстроходной верблюдице. Он спешился у ворот дворца Нуширвана, вошел во дворец, сказал слуге; "Пойди и скажи Нуширвану, что прибыл мубад из Парса". Слуга быстро пошел в покои, сказал Нуширвану. Нуширван вышел из покоев, побежал от радости, обнял и сказал: "О, мубад! знай, что я сегодня возвращаюсь с того света", и он рассказал мубаду обстоятельства |172| дела. Мубад сказал: "Не печалься нисколько, все именно так, как ты утверждал, правда с тобою, а с Маздаком ложь. Я дам вместо тебя ответ Маздаку, отвращу Кубада от его веры. Но устрой так, чтобы я увидел царя прежде, чем Маздак узнает о моем прибытии". Сказал: "Это — просто". После дневного намаза Нуширван отправился во дворец к отцу, попросил его принять. Увидав отца, он воздал хваление, затем спросил: "Мой мубад прибыл из Парса, чтобы дать ответ Маздаку, однако он хотел повидать царя так, чтобы мог переговорить с царем наедине". Царь сказал: "Это — возможно. Приведи его". Нуширван возвратился к себе, а когда стемнело, отвел мубада к отцу. Мубад воздал хваление Кубаду, [196] восхвалил его предков, затем сказал царю: "Маздак впал в заблуждение; это дело не на него возложено. Я хорошо знаю Мазвдка, знаю цену его познаний. Он немного разбирается в науке о звездах. Но в предсказаниях по звездам у него случилась ошибка. В том соединении планет, что предстоит, действительно появится муж, который будет притязать на пророчество; он принесет необычайную книгу, покажет удивительные чудеса: он разделит луну в небе на две половины, призовет народы на путь истины, принесет чистую веру, упразднит веру гябров и другие веры; он пообещает рай и ужаснет адом; он укрепит приговором шариата имущества и гаремы, освободит людей от дивов, будет дружен с Сурушем, он разрушит храмы огня и идольские капища, вера его распространится по всему свету, будет незыблемой до восстания из мертвых; земля и небо засвидетельствуют его права на пророчество. 349
349 Мнение о том, что появление пророка (разумеется Мухаммеда) было предсказано в зороастрийском Иране, было широко распространено в первые века Ислама, как то особенно наглядно представлено свидетельством Шахрастани (Haarbrucker, I, 283—285). Как утверждает Шахрастани, приверженцы таких воззрений утверждали, что подобное предсказание находилось в Зенд-Авесте и было сделано самим Зардуштом.
Суруш — ангел, занимавший в зороастрийской мифологии место вестника, "Гавриил" христианской и мусульманской мифологии..
И вот Маздак возмечтал, что он является этим мужем. Тот пророк будет не аджами, а Маздак по происхождению аджами; тот пророк запретит людям поклонение огню, будет отрицать Зардушта, а Маздак — последователь Зардушта, предписывает поклонение огню; тот пророк не допустит, чтобы кто-нибудь искал близости с гаремами другого, чтобы кто-нибудь отбирал не по праву имущество другого, он прикажет рубить руки за воровство, а Маздак сделал общим имущество и жен людей; тому пророку повеление придет с неба, и слово придет |173| от Суруша, а Маздак говорит с огнем. Учение Маздака не имеет никаких основ. Завтра я посрамлю его перед царем, ибо он находится на ложном пути. Он хочет лишить твой дом властительства, погубить твои сокровища, сравнять тебя с нижайшими, захватить власть государя". Кубаду понравились слова мубада, пришлись по душе. На другой день, когда Кубад явился в палаты для приема, пришел Маздак, сел на кресло, а Нуширван встал перед престолом. Явились мубады и вельможи. Тогда прибыл мубад Нуширвана. Он спросил у Маздака: "Кто будет спрашивать первым — ты или я?" "Ты будешь спрашивать, а я буду отвечать". "Тогда ты становись там, где я, а я отправлюсь туда, где ты". Маздак устыдился и сказал: "Сюда меня посадил царь. Спрашивай же, чтобы я мог тебе ответить". Мубад спросил; "Ты вот сделал имущество общим, а эти рибаты, мосты, храмы огня, благотворительные учреждения, [197] сооружают разве не в расчете на воздаяние на том свете?" Спросил: "Когда имущество станет общим и будут творить благотворительность, то воздаяние за нее кому будет?" Маздак не мог ответить. Затем мубад спросил: "Ты сделал женщин общими. Чей будет ребенок, когда двадцать мужчин соединится с одной женщиной, она станет беременной и родит?" Маздак не сумел ответить. Затем мубад спросил: "Царь, который сидит на престоле — сын царя Фируза, получил в наследство власть государя от отца, а царь Фируз тоже унаследовал ее от отца. Когда десять мужчин соединятся с женой царя и родится ребенок, — чьим будет этот ребенок? Царский род прекратится, а если прекратится род, то не останется начала власти государя. Высшее и низшее положение связаны с богатством и бедностью. Когда кто-либо беден, ему неизбежно и обязательно совершать службу и работу для богатого. Если же имущество станет общим, — исчезнут в мире высшее и низшее положение; власть государя упразднится. Ты явился, чтобы уничтожить власть государя в династии царей Аджама". Маздак ничего не сказал, хранил молчание. Кубад приказал: "Отвечай ему". Маздак ответил: "Ответ таков: сейчас же прикажи, чтобы ему отрубили голову". Кубад сказал: "Никому нельзя рубить голову без оснований". Маздак сказал: "Спросим у огня, что |174| он прикажет, ведь я говорю не от себя". Люди, тревожившиеся за Нуширвана, обрадовались, он освободился от убиения. Маздак вознегодовал на Кубада, так как сказал ему: "убей мубада", а тот не послушался. Маздак сказал сам себе: "Надо мне самому освободиться. У меня много мечей среди народа и воинов. Так устрою, чтобы устранить Кубада". Затем он предложил Нуширвану и всем противникам: "Идите завтра в храм огня. Посмотрим, что прикажет огонь". На этом расстались. Когда пришла ночь, Маздак призвал двух человек рахибов, своих единоверцев, подарил им золота, надавал обещаний и сказал: "Я возведу вас в чин сипах-саларов", затем он взял с них клятву, что они не передадут никому о том, что он им скажет. Вручив им два меча, он сказал: "Завтра, когда Кубад, вместе с вельможами и мубадами придет в храм огня и если огонь предпишет убить его, вы оба быстро выхватите мечи и убивайте Кубада; ведь никто другой не войдет в храм огня с мечом". Они [198] сказали: "Повинуемся". На другой день вельможи и мубады сошлись в храме огня. Пошел и Кубад. А мубад сказал Нуширвану: "Скажи, чтобы десять человек из твоих приближенных явились с тобою в храм огня, спрятав мечи под одеждой". А всякий раз, когда Маздак намеревался итти в храм огня, он сперва учил служку, что тот должен произнести под отверстием. Вот он пошел в храм огня и сказал мубаду; "Спроси у огня, пусть огонь поговорит с тобою". Вот мубад спросил у огня, но не получил никакого ответа. Тогда Маздак сказал: "О, огонь! рассуди нас, засвидетельствуй мою правду". Из середины огня изошел голос: "Со вчерашнего дня я очень ослабел, сперва дайте мне сердце и печень Кубада, потом скажу, что надо сделать. Маздак — ваш вожатый к вечным усладам того света". Маздак воскликнул: "Дайте силу огню". Два человека вытащили мечи, намереваясь напасть на Кубада, Мубад сказал Нуширвану: "Помоги отцу". Те десять человек вытащили мечи, встали перед теми двумя, не допустили убить Кубада. А Маздак все время говорил: "Огонь говорит согласно |175| божья повеления". Люди разделились на двое. Одни говорили: "Бросим Кубада в огонь живым или мертвым". Другие говорили: "Подождем с этим". Разошлись в конце того дня. Кубад сказал: "Разве от меня произошел какой-нибудь грех, что огонь пожелал меня в пищу? Лучше сгореть в огне на этом, чем на том свете". Во второй раз мубад уединился с Кубадом, рассказал о бывших прежде мубадах и государях, приводил примеры из жизни каждого из них, указывал доказательства, что Маздак — не пророк, а враг царской династии; ведь Маздак сначала покусился на Нуширвана; когда же он не успел в том, покусился на твою кровь. Если бы я не принял мер, сегодня он погубил бы тебя. Зачем ты веришь, что голос исходит от огня? Я сделаю кое-что, чтобы также разоблачить и эту хитрость, покажу царю, что огонь ни с кем не разговаривает". Мубад сумел так убедить царя, что тот устыдился своего поведения. "Ты не почитай Нуширвана за ребенка, — говорил мубад, — он распространит повеление на весь мир. Не пренебрегай тем, что он решает. Если ты хочешь, чтобы царство осталось в твоей династии, не открывай Маздаку ни одной тайны сердца". А Нуширвану мубад сказал: "Постарайся заполучить кого-нибудь из слуг Маздака. [199] Прельсти его имуществом, чтобы он объяснил все дело с огнем, чтобы разом удалить сомнения из сердца твоего отца". Нуширван нашел одного человека, у того завязалась дружба с одним из послушников Маздака, которого он и привел некоторым путем к Нуширвану. Нуширван усадил его в уединенном месте, положил перед ним тысячу динар, сказал: "Будь впредь моим другом и братом. Я сделаю для тебя все, что может быть хорошего. А теперь я хочу опросить у тебя кое-что. Скажешь правду, подарю тебе тысячу динар, назначу своим приближенным, дам высокий чин. Солжешь, сниму голову с твоего тела". Человек испугался, спросил: "Если скажу правду, исполнишь ли что обещал?" Ответил: "Исполню больше того". Нуширван спросил; "Скажи, какую хитрость применяет Маздак, чтобы заставить говорить с собой огонь?" Человек спросил: "Если я объясню тебе, сможешь ли ты удержать в сокровенности эту тайну". Ответил: "Смогу". Сказал: "Вблизи от храма огня находится кусок земли, обнесенный высокой стеной; среди же места, где огонь, прорезано очень маленькое отверстие; Маздак |176| каждый раз посылает туда кого-нибудь и учит, чтобы тот, приставав рот к отверстию, говорил через него то, что он, Маздак, хочет. Слушающие же думают, что говорит огонь". Нуширван обрадовался этим словам, понял, что это правда. Он отдал тому человеку тысячу динар, а когда наступила ночь, отвел его к отцу, чтобы он объяснил все обстоятельства дела. Кубад изумился плутовству Маздака, его дерзости. Из его сердца сразу ушли все сомнения. Он приказал привести мубада, воздал ему похвалы, рассказал ему все дело. Мубад сказал: "Я говорил царю, что этот человек — обманщик". Кубад спросил: "Теперь это известно. Как погубить его?" Мубад ответил: "Не следует ему показывать, что ты отступился. Устрой еще раз собрание, чтобы я мог вступить с ним в прения; я перестану защищаться, сознаюсь в своей беспомощности и уеду в Парс. А тогда ты действуй так, как найдет целесообразным Нуширван, чтобы покончить с этим делом". Несколько дней спустя Кубад созвал вельмож, вызвал мубадов и приказал, чтобы они были заодно с мубадом Парса. На другой день собрались. Кубад сел на престол. Маздак на кресло. Мубады начали спор. Мубад из Парса сказал: "Я поражен тем, что огонь говорит". Маздак сказал: "От небесного [200] могущества сие неудивительно. Разве ты не знаешь, что его святейшество Моисей — мир над ним! — сотворил змия из куска дерева, а из одного камня заставил потечь тринадцать источников. Он сказал: “О, господи! утопи фараона в воде со всем его войском!” — и Всевышний потопил. И землю подчинил ему; когда Моисей произнес: “О, земля! поглоти Каруна!” 353 — она поглотила. Иисус — мир над ним! воскрешал мертвых.
353 Карун — богач, который по преданию возглавил движение против Моисея и по настоянию последнего перед богом был поглощен землей вместе со всем своим богатством.
Все это не в силах человека и это творит Бог. Он также послал меня, подчинив огонь моему велению, Огонь говорит то, что я говорю. Повинуйтесь! а не то на вас падет гнев Всевышнего и всех погубит". Мубад из Парса поднялся и сказал: "Я не смею отвечать человеку, который глаголет от имени Всевышнего, которому огонь повинуется. У меня нет сил, |177| больше я не дерзаю. Я уезжаю, вы же, как знаете". Мубад удалился, отправившись в Парс. Кубад встал с приема, а мубады удалились. Возликовав, Маздак пошел в храм огня, чтобы служить огню в течение семи дней. Когда пришла ночь, Кубад позвал Нуширвана и спросил; "Уезжая, мубад поручил меня тебе, только ты в силах искоренить это учение. Что следует предпринять?" Нуширван сказал: "Если владыка возлагает на меня эту обязанность и никому об этом не скажет, я поразмыслю о сем деле, сделаю таким образом, что уничтожу на свете Маздака и маздакитов". Кубад сказал: "Я не буду говорить относительно этого ни с кем, кроме тебя". Нуширван сказал: "Мубад из Парса уехал, сподвижники Маздака обрадовались и укрепились сердцем. Все, что мы не придумаем теперь в отношении их, удастся. Убить Маздака — легко, но у него — много мечей. Когда его убьют, маздакиты убегут, рассеются по разным местам, призовут людей, захватят укрепленные места, причинят много забот нам и нашему государству. Нам надо так все устроить, чтобы они были убиты одним разом, чтобы не остался в живых ни один человек, чтобы никто не унес душу от нашего меча". Кубад спросил: "Какое твое рассуждение относительно этого дела?" Нуширван ответил: "Надо так сделать; когда Маздак выйдет из храма огня и придет к царю, пусть царь увеличит его чин, окажет еще больше почета и скажет ему наедине; "С того самого дня, как мубад перестал защищаться, Нуширван очень смягчился, согласен уверовать в тебя. Он устыдился того, что говорил". Когда окончилась неделя, [201] Маздак пришел к Кубаду; тот ему оказал почет, показал безграничное смирение и рассказал о Нуширване, как упомянуто. Маздак сказал: "Очень много людей прислушиваются к нему, глядят на него. Когда он вступит в это учение, весь мир примет это учение. Я просил посредством божественного огня сделать это учение его уделом". Кубад сказал: "Ты хорошо сделал, так как он — мой наследник; его любит войско и народ. Как только он вступит в это учение, ни у кого не останется отговорок. Я построю в его честь каменную башню, на ней сооружу золотой терем, более светлый, |178| чем солнце, такой терем, каковой соорудил Гуштасп для Зардушта". Маздак сказал: "Ты дай ему совет, а я помолюсь, твердо надеюсь, что Бог услышит мою молитву". Когда пришла ночь, Кубад рассказал Нуширвану все, что произошло. Нуширван засмеялся и сказал: "Через неделю пусть царь позовет Маздака и передаст ему: “Нуширван вчера видел сон, испугался, ранним утром пришел ко мне, рассказал: “Я видел во сне, что громадный огонь покушался на меня, а я искал убежища. Некто очень красивый подошел ко мне. Я спросил его: “что требует от меня этот огонь?” Он ответил: “Огонь на тебя гневается, что ты обвинял его во лжи”. Я спросила “Откуда ты знаешь?” Он ответил: “Сурушу все известно”. Я очнулся от сна”. Сейчас он собирается в храм огня с мускусом, алоэ и амброй для воскурения, три дня будет служить огню, славить бога”". Кубад поведал Маздаку, что Нуширван поступил так-то. Маздак очень обрадовался. Когда прошла неделя от сих происшествий, Нуширван сказал отцу: "Передай Маздаку, Нуширван говорит мне: “я убедился, что это учение истинное, что Маздак — пророк Бога. Но я, Нуширван, опасаюсь не большая ли часть людей противники этого учения? Не случилось бы так, что они восстанут против нас, насильно захватят у нас государство? Ах, если бы я знал, какова численность состоящих в этом учении и что это за люди. Если они имеют силу и многочисленны, я также вступлю, если же нет, потерплю, пока не усилятся, не станут многочисленными; я дам все, что им необходимо из содержания и оружия. Тогда мы объявим это учение, со всей мощью и силой приведем к нему людей”. Если Маздак ответит: “наше число велико”, и попроси: “дай список, напиши их имена, чтобы не осталось ни одного, которого бы я не знал”". [202] Маздак так и сделал; принес Кубаду; по счету вышло двенадцать тысяч людей из горожан и воинов. Кубад сказал; "Я позову сегодня вечером Нуширвана, представлю ему список. Знак, что он вступил в учение, будет таков: сейчас же прикажу бить в литавры и играть в трубы, поднимут такие клики, что ты, находясь в своем дворце, услыхав звуки труб и барабанов, узнаешь, что Нуширван принял веру". Когда Маздак возвратился к себе и наступила ночь, Кубад позвал Нуширвана, показал ему перечень и сказал: "Я с ним условился о таком-то знаке". Нуширван сказал: "Очень хорошо! Прикажи, чтобы забили в литавры. Завтра же, когда увидишь Маздака, скажи: “Нуширван уверовал в тебя, так как увидал людей и список. Если бы пять тысяч было, не было бы достаточно. Но так как он обладает двенадцатью тысяч людей, то не страшно, если весь мир будет нашим противником. Если мы все трое будем держаться согласно, ничто нам не страшно”". Когда от ночи прошла одна стража, Маздак |179| услыхав звук литавр и труб, обрадовался, сказал: "Нуширван уверовал". На другой день Маздак пришел на государев прием. Кубад передал Маздаку все, что ему сказал Нуширван; Маздак обрадовался. Окончив прием, Кубад позвал Маздака на беседу с глазу на глаз. Пришел и Нуширван; он преподнес Маздаку множество золотых вещей и редкостей, одарил его, попросил извинения за прошедшее. Обстоятельно рассудив, они в конце концов согласились на том, что Нуширван предложил отцу: "Ты будь владыкой мира, Маздак посланником Бога, а мне дай чин сипах-салара над всеми этими людьми; я устрою так, чтобы во всем мире не осталось ни одного человека, кто бы не принял эту веру". Кубад сказал: "Тебе — приказывать". Тогда Нуширван сказал: "Мероприятия по этому делу должны быть таковы, пусть Маздак пошлет кого-нибудь в те города и округи, которые уверовали в него, пусть скажет, что от сего дня через три месяца издалека или близка, в такую-то неделю, в такой-то день, все должны собраться в нашем дворце. Мы устроим снабжение, снаряжение, вооружение, но чтобы ни один человек не знал, что мы готовим. В назначенный день пусть устроят угощение людям, пусть они поедят пищу, затем их переведут в другой дворец, там они примут участие в собрании вина, пусть каждый выпьет по семи кубков, их облачат затем по пятидесяти и двадцати человек в мои [203] платья, дадут коня, снаряжение и вооружение, дабы все были одеты в почетные платья. Затем все вместе поднимем восстание и открыто провозгласим веру: кто примет учение, того пощадим, кто воспротивится — убьем". Кубад и Маздак сказали: "Это правильно" и, согласившись на этом, поднялись. Маздак написал послания во все |180| места, уведомил далекого и близкого, что надо в такой-то месяц и такой-то день всем прибыть в столицу, дабы все стали одарены почетным платьем, снаряжением, оружием и конем, "так как теперь дело идет согласно нашим желаниям, и государь находится во главе". Итак, явились по приглашению все двенадцать тысяч человек; пришли во дворец государя, увидали такое угощение, какого не видал никогда и никто. Кубад сел на престол, Маздак на кресло, Нуширван стоял, перепоясав чресла, как бы показывая этим, что он — хозяин пира. Маздак был очень весел. Нуширван каждого усаживал за угощение; все уселись и поели. Из этого дворца перешли в другой дворец, увидели такое собрание вина, какого никто не видал. Кубад сел на престол, Маздак на кресло, а собравшихся рассадили в том же порядке. Музыканты и певцы затянули пение прекрасными голосами. Виночерпии разносили вино. Когда прошло несколько кругов, вошли гулями и фарраши, человек с двести, они держали в руках куски диба и ткани касаб, встали на некоторое время перед собранием. Нуширван сказал: "Пусть отнесут одежды в тот дворец, ведь здесь теснота; пусть отправятся по двадцати и тридцати туда, наденут одежды, и, возвратясь, выстроятся, пока не будут все одеты. Тогда царь и Маздак пойдут на площадь, бросят взоры, полюбуются, затем откроют двери того помещения, принесут оружие". А Нуширван заранее послал одно лицо в деревни, потребовал собрать хашар человек триста с лопатами, чтобы почистить дворец и сады. Когда люди пришли из деревень, он их всех собрал на площади, закрыл крепко ворота, затем им сказал: “Я хочу, чтобы вы сегодня за день и ночь вырыли на этой площади много ям, размером в один гяз и два гяза, а землю из ям оставьте на том же месте". Привратникам же он приказал, когда будут вырыты ямы, всех задержать и присматривать, чтобы никто из них не ушел. Вечером он вооружил четыреста человек, спрятал на площади и во дворце, сказав: "Когда я буду высылать с того собрания во дворец [204] по двадцати и тридцати, вы их отводите на ту, другую площадь, |181| каждого разденьте донага, воткните головою до пупа в яму, ногами вверх и зарывайте крепко землей". Когда услужающие одеждой ушли в тот дворец, привели двести лошадей в золотых и серебряных уборах, принесли щиты, пояса для мечей в золоте. Нуширван приказал: "Отнесите в тот дворец". Отнесли. Затем он поднимал по двадцати и тридцати человек, отсылал их в тот дворец, на самом же деле их отводили на ту, другую площадь, бросали вверх ногами в ямы, засыпали землей, пока не погубили всех таким образом. Тогда Нуширван пришел к отцу, сказал отцу и Маздаку: "Я всех одел в почетное платье, они стоят украшенные на площади. Встаньте и полюбуйтесь, никто не видел убранства лучше этого". Оба, Кубад и Маздак, встали, отправились в тот дворец, из дворца пошли на площадь. Когда пришли на площадь — взглянули, увидали по всей площади от начала до конца торчащие вверх ноги. Нуширван, обратясь к Маздаку, сказал: "Для войска, предводителем которого ты являешься, не может быть лучшего наряда, чем этот. Ты пришел затем, чтобы пустить на ветер имущество и тела наши, уничтожить в нашем доме власть государя. Подожди, я прикажу также и тебе почетную одежду". Посредине площади было сделано большое возвышение, на этом возвышении вырыта яма. Нуширван приказал поставить Маздака вверх ногами и закопать землей. Он сказал: "О, Маздак, погляди на своих верующих, полюбуйся". Он сказал отцу: "Ты видел разум мудрых. Теперь самое правильное для тебя, чтобы ты некоторое время сидел дома, дабы пришли в успокоение люди и войско, ибо эта разруха возникла от твоего слабого разума". Он посадил отца в дом и приказал освободить сельских людей, приходивших для рытья ям. Открыли ворота площади, чтобы могли притти и поглядеть люди города, страны и войска. Нуширван наложил на отца оковы, созвал вельмож и по праву воссел на царство. Он отверз руки от даров и деяний. Этот рассказ о нем остался на память, чтобы его читали и запоминали владеющие разумом. 358
358 См. Введение в изуч., Г, 150 (166—181). Разгром маздакитского движения произошел в конце 528 или в начале 529 г. в конце правления Кубада и был совершен, как доказывает А. Кристенсен (A. Christensen. Le regne du roi Kawadh, 124—127), лично самим Кубадом. Также исторически неправдоподобно заключение Кубада в темницу своим сыном Нуширваном, захватившим насильно, согласно рассказу СН, верховную власть. Нуширван стал наследником Кубада еще в 513 г.[/indent]
