Автор Тема: Завоевание Андалусии (Испании). ‘Абд-ар-Рахман ибн Абд-аль-Хакам  (Прочитано 6147 раз)

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 9924
Говорит ‘Абд-ар-Рахман ибн Абд-аль-Хакам в своей книге "ЗАВОЕВАНИЕ ЕГИПТА, АЛЬ-МАГРИБА И АЛ-АНДАЛУСА":

Рассказ о завоевании ал-Андалуса

Потом Муса отставил того, кто правил для него [городом] Танджа, и назначил правителем Тарика б. Зийада, а затем ушел в ал-Кайраван.
Тарик отправился вместе с ним и невольницей по имени Умм Хаким. Тарик оставался в Тандже некоторое время. Это было в 92 г. {710-11 г.}
На проходе, который между Танджей и ал-Андалусом, был человек из неарабов по имени Иулиан, владетель Сеуты. Он был правителем города на проходе в ал-Андалус, который назывался ал-Хадра’ (ныне Тарифа на южном побережье Пиренейского полуострова). Ал-Хадра’ соседствовала с Танджей. Иулиан подчинялся Лузрику (Родрик, готский правитель Испании), владетелю ал-Андалуса. Лузрик жил в Толедо.
Тарик вступил в переговоры с Иулианом и обменивался с ним любезностями, так что они стали делать друг другу подарки. А Иулиан послал к Лузрику, владетелю ал-Андалуса, свою дочь, чтобы он ее воспитал и обучил, а тот сделал ее беременной. Это дошло до Иулиана, и он воскликнул: «Я не вижу для него наказания и воздаяния, кроме как привести на него арабов!» Он послал к Тарику: «Я приведу тебя в ал-Андалус!» Тарик тем временем был в Тлемсене (город на западе Алжира), а Муса б. Нусайр — в ал-Кайраване. Тарик ответил: «Я тебе не поверю, пока ты не пришлешь мне заложника!» Иулиан послал к нему [224] двух дочерей, а больше детей у него не было. Тарик поселил их в Тлемсене, обеспечив себя ими. Затем Тарик поехал к Иулиану, а тот находился в Сеуте на пути [в ал-Андалус]. Иулиан обрадовался Тарику, когда тот к нему прибыл, и сказал ему: «Я введу тебя в ал-Андалус!»
Между двумя проходами [в ал-Андалус] находится гора, которая теперь называется Джабал Тарик (Гибралтар), между Сеутой и ал-Андалусом. Когда наступил вечер, Иулиан отправился со своими кораблями, перевез на них Тарика в этот проход и спрятал там па день. Когда [снова] наступил вечер, корабли вернулись к тем, кто остался из людей Тарика, и они были переправлены к нему, так что никого из них не осталось. /206/ А андалусийцы не заметили их и не думали [ни о чем], кроме того, что пришли корабли, как они приходили туда для их выгоды. Тарик находился во втором отряде. Он поплыл на корабле и прошел к своим людям. Иулиана и купцов, которые были с ним, он оставил позади в ал-Хадра’, чтобы было лучше его людям и жителям его города.
До андалусийцев дошла [весть] о Тарике, и тех, кто с ним был, и о месте, в котором они находились. Тарик отправился и пошел со своими людьми на мост с горы в селение, которое называлось Картахена (порт на юго-востоке Испании), и двинулся, стремясь к Кордове. Он прошел мимо острова на море и оставил там свою невольницу по имени Умм Хаким и с ней несколько человек из своего войска. С тех пор этот остров называется Джазират Умм Хаким. Когда мусульмане высадились на острове, они нашли там виноградарей — никого, кроме них, там не было — и захватили их. Затем они бросились на одного из виноградарей, зарезали его, расчленили и сварили, а оставшиеся его товарищи смотрели, а мусульмане сварили мясо в другом котле. Когда оно было готово, они разделили мясо этого человека, которое варили, так что нельзя было его опознать, и стали есть мясо, которое варили. Оставшиеся виноградари смотрели на них и не сомневались, что они едят мясо их товарища. Затем мусульмане отправили оставшихся, и они рассказали андалусийцам, что мусульмане едят человеческое мясо, и сообщили, что они сделали с виноградарем.
Говорит [Ибн ‘Абд ал-Хакам]: как нам рассказали мой отец ‘АбдАллах б. ‘Абд ал-Хакам и Хишам б. Исхак:
У андалусийцев был дом, на котором были запоры. Ни один царь у них не мог править, если не добавлял от себя еще один запор, вплоть до царя, при котором появились мусульмане. Андалусийцы хотели от него, чтобы он поставил на этот дом запор, как делали цари до него, но он отказался и сказал: «Я не поставлю на него [ запор], пока не узнаю, что в нем». Он приказал открыть его, а там изображение арабов и запись: «Когда будет открыта эта дверь, этот народ войдет в эту страну».
Затем опять идет рассказ ‘Усмана и других. Он сказал:
Когда Тарик продвинулся, его встретило войско Кордовы. [225] Против него смело пошли те, кто видел малочисленность его людей. Они вступили в бой, и сражение разгорелось. Но затем они были разбиты, и Тарик не переставал убивать их, пока они не достигли Кордовы. [Весть] об этом дошла до Лузрика, и он двинулся на них из Толедо. Они сошлись на месте, называемом Шазуна (Медина-Сидония, город и округ на юге Пиренейского полуострова), на реке, которая теперь называется Вади Умм Хаким, и сразились в жестоком бою. /207/ Аллах превеликий и преславный поразил Лузрика и тех, кто был с ним.
Му’аттиб ар-Руми, раб ал-Валида б. ‘Абд ал-Малика, был во главе конницы Тарика. Му’аттиб ар-Руми двинулся, направляясь в Кордову, а Тарик пошел к Толедо, вошел туда и стал спрашивать о столе. У него не было другой заботы, кроме этого, ведь это был стол Сулаймана б. Дауда, который описывают люди Писания 709.
Говорит [Ибн ‘Абд ал-Хакам]: рассказал нам Йахйа ибн Букайр: нам поведал ал-Лайс б. Са’д. Он сказал:
Ал-Андалус был завоеван для Муса б. Нусайра, и оттуда были взяты стол Сулаймана б. Дауда — ﷺ! — и венец.
Тарику сказали: «Стол находится в крепости, которая называется Фирас, в двух днях пути от Толедо. В крепости начальствует сын сестры Лузрика». Тарик послал ему и его домочадцам пощаду. Тот вышел к нему, и Тарик дал ему пощаду и сдержал обещание ему. Тарик сказал ему: «Отдай мне стол!» Тот отдал его ему, а в нем золота и драгоценных камней столько, что подобного не видано. Тарик вырвал одну из ножек стола с драгоценными камнями и золотом, которые были в ней, и подставил другую ножку. Стол был оценен в двести тысяч динаров из-за тех драгоценных камней, которые были в нем. Тарик взял то, что было у него {Начальника крепости} из драгоценных камней, оружия, золота, серебра и сосудов, и кроме этого захватил добра [столько], что подобного не видано, и забрал все это. Затем он ушел в Кордову и остался там. Он написал Муса б. Нусайру, извещая его о захвате ал-Андалуса и о взятой добыче. Муса послал письмо ал-Валиду б. ‘Абд ал-Малику, сообщая ему это, и приписал все себе. Муса написал Тарику, чтобы тот не выходил из Кордовы, пока он не прибудет к нему, и поносил его гнусной бранью.
В раджабе 93 г. {Апрель-май 712 г.} Муса б. Нусайр отправился со знатными арабами, и маула, и начальниками берберов и прибыл в ал-Андалус. Он поехал в гневе на Тарика. Вместе с ним поехал Хабиб б. Абу ‘Убайда (внук завоевателя Ифрикии ‘Укбы б. Нафи'. Прибыл в ал-Андалус с его завоевателем Муса б. Нусайром. В 714 г. Муса б. Нусайр оставил Хабиба б. Абу 'Убайду советником своего сына ‘Абд ал-'Азиза, которого назначил правителем). Править в ал-Кайраване Муса поставил своего сына ‘АбдАллаха б. Муса (сын завоевателя ал-Андалуса, правитель Ифрикии в 714 г), это был старший из его детей. Муса прошел через ал-Хадра’, затем двинулся в Кордову. Тарик встретил его и старался расположить к себе. Он сказал: «Я только твой маула, это завоевание принадлежит тебе». Муса [226] собрал столько добра, что невозможно описать. Тарик отдал ему все, что взял в добычу.
Говорит [Ибн ‘Абд ал-Хакам]: но говорят: Лузрик направился к Тарику, а тот был в горах. Когда Лузрик дошел до него, Тарик вышел к нему. Лузрик сидел на троне своего царства, а трон /208/ находился между двумя мулами, которые его несли. На Лузрике была его корона, перчатки и все украшения, которые надевали цари до него. Тарик и его люди вышли против него все пешие, среди них не было всадников. Они сражались от восхода солнца до заката. Они думали, что это — гибель. Но Аллах поразил Лузрика и тех, кто был с ним, и дал победу мусульманам. В ал-Магрибе никогда не было битвы кровопролитнее этой. Мусульмане не убирали от них мечей три дня. А затем люди отправились в Кордову.
Говорит [Ибн ‘Абд ал-Хакам]: но говорят: Муса — это тот, кто отправил Тарика в Толедо. Оно стоит на середине [пути] между Кордовой и Арбуной (Нарбони, город на границе Пиренейского полуострова и Южной Франции), а Арбуна — это самая дальняя пограничная область ал-Андалуса. До Арбуны дошло послание ‘Умара б. ‘Абд ал-’Азиза, но затем ею овладели многобожники, и она находится в их руках до сих пор. Тарик взял стол именно там.
Лузрик владел двумя тысячами миль от побережья до того, что за упомянутыми местами. Люди захватили огромную добычу золотом и серебром.
Рассказал нам ‘Абд ал-Малик б. Маслама: нам поведал ал-Лайс б. Са’д. Он сказал:
Был ковер из золотых полос, унизанных золотыми цепями с жемчугом, яхонтами и хризолитами. Берберы нашли его, но не смогли унести, пока не принесли топор и не разрубили его пополам. Одну половину взял себе один, а вторую — другой из них, и они все ушли. А прочие [тем временем] были заняты другим.
Рассказал нам ‘Абд ал-Малик б. Маслама: нам сообщил ал-Лайс б. Са’д. Он сказал:
Когда был завоеван ал-Андалус, к Муса б. Нусайру пришел некий человек и сказал: «Пошли со мной [своих людей], я укажу им сокровища!» Муса послал [людей], и этот человек сказал им: «Тащите отсюда!» И они вытащили.
Говорит [Ибн ‘Абд ал-Хакам]:
На них посыпалось хризолитов и яхонтов столько, что подобного не видано никогда. Когда они это увидели, это их напугало, и они сказали: «Муса б. Нусайр нам не поверит!» Они послали к нему, он пришел и увидел это.
Рассказал нам ‘Абд ал-Малнк: нам поведал ал-Лайс б. Са’д:
Когда Муса б. Нусайр завоевал ал-Андалус, он написал ‘Абд ал-Малику, что это не завоевание, а собирание.
Рассказал нам ‘Абд ал-Малик б. Маслама: нам сообщил Малик б. Анас [со слов] Йахйа б. Са’ида: [221]
/209/ Когда был завоеван ал-Андалус, люди захватили там добычу и многое из нее утаили. Они снесли ее на корабли и уплыли на них. Когда они пересекали море, то услышали голос: «О Аллах! Потопи их!» Они стали молиться Аллаху и повесили на себя списки Корана.
Говорит [Ибн ‘Абд ал-Хакам]:
И тут же налетел сильный ветер, корабли стали биться один о другой, так что разбились и были потоплены с людьми.
Но египтяне отвергают это и говорят, что те, которые утонули, — не андалусийцы, а что это завоеватели Сардинии.
Как рассказал нам Са’ид ибн ‘Уфайр:
Жители Сардинии, когда к ним направились мусульмане, отправились в свою гавань на море, отгородили ее плотиной и отвели оттуда воду, бросили туда золотые и серебряные сосуды и возвратили воду, как [было] всегда. Они отправились в свою церковь, сделали в ней потолок под [обычным] ее потолком и положили добро, которое у них было, между двумя потолками. Некий мусульманин спустился помыться на том месте, которое они отгородили плотиной и куда вернули затем воду. Его нога на что-то наткнулась. Он вытащил — а это серебряное блюдо. Он нырнул снова и вытащил еще что-то. Когда мусульмане узнали об этом, они прекратили туда доступ воды и взяли все эти сосуды. Один мусульманин вошел с арбалетом в ту церковь, в которой они спрятали свое добро между потолками. Он увидел голубя и выстрелил в него из арбалета, но промахнулся и попал в деревянную балку, проломив ее, и на них посыпалось добро. Мусульмане тогда многое укрыли. Человек брал кота, резал его, выкидывал то, что у него в животе, и набивал его тем, что скрыл [из добычи]. Затем он зашивал его и бросал на дороге, чтобы [тот], кто увидит, думал, что кот издох. А когда человек уезжал, он брал кота. Другой ломал клинок меча и выбрасывал, а ножны наполнял укрытой [добычей] и вкладывал рукоятку меча в ножны. Когда они взошли на корабли и отправились, то услышали голос, взывавший: «О Аллах! Потопи их!» Они повесили нашей свитки Корана, но все потонули, кроме Абу ‘Абд ар-Рахмана ал-Хубулли и Ханаша б. ‘АбдАллаха ас-Саба’и, потому что они ничего не скрыли из добычи.
Рассказал нам ‘Абд ал-Малик б. Маслама: нам поведал Ибн Лахи’а, сказав: я слышал, как Абу-л-Асвад говорил: я слышал, как ‘Амр б. Аус ((ум. в 90/708-09 г.) — таби'и, передавал сведения нескольких асхабов и первых табиев. Его данные использовали ученые последующих поколений (Тахзиб, 8, 7)) сказал:
Меня послал Муса б. Нусайр отыскать людей ‘Ата’ б./210/ Рафи’, маула [племени] хузайл, когда их корабли разбились. Я нашел только одного человека, который спрятал динары в тряпочку в паху.

[‘Амр б. Аус] продолжил:
Мимо меня прошел человек, опираясь на трость. Я пошел и нашел его. Он стал со мной спорить. Я разозлился, отобрал трость и ударил его ею. Она сломалась, и динары посыпались из нее, и я их все забрал. [228]
Рассказал нам ‘Абд ал-Малик: нам поведал ал-Лайс.
Он сказал: дошло до меня:
Некий человек в походе ‘Ата’ б. Рафи’ или кого-то другого в ал-Магрибе скрыл добычу, унес ее и положил в смолу. Умирая, он кричал: «Смолы! Смолы!»


Об авторе см.
http://vostlit.by.ru/Texts/rus7/Abdalhakam/pred.htm
« Последнее редактирование: 23 Июня 2011, 11:19:16 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 9924
Говорит Ибн Кутайба в своей книге "ВЛАСТЬ ХАЛИФА И УПРАВЛЕНИЯ ПОДДАННЫМИ"
Во имя Аллаха, милостивого, милосердного, да будет благословение и помощь Аллаха с Мухаммадом, нашим господином, его сподвижниками и всем его родом.
Рассказывают, что Муса ибн Нусайр отправил Тарика в магрибинские земли, где лежит славный город Танжер, и Тарик покорил множество берберских селений и крепостей. Долго не было от него вестей, и наконец к Мусе прибыла от него грамота, где были такие слова: “Знай, о Муса, что уже есть у меня множество лодок и шесть кораблей”. И Муса ответил ему: “Те земли покорит лишь тот, у кого будет семь кораблей. Потому прибавь к захваченным тобой кораблям еще один, приведи все суда в гавань Танжера и готовься тотчас же к походу. Но прежде, чем снимешься с якоря и отправишься в море, найди человека, который разумел бы в сирийских месяцах и их счете. И когда настанет двадцать первый день сирийского месяца азара, погрузи воинов на корабли и лодки и плыви, с благословения Аллаха, без сомнения и страха, ибо в тот день тебе дарована будет победа. Если же не найдешь никого сведущего в сирийском счете, то знай, что месяц, который румы называют мартом, совпадает с азаром. И в названный мною день поднимай паруса и пускайся в море. Коли исполнишь в точности каждое мое слово, то победа будет с нами. Ты плыви до тех пор, пока не встретятся тебе высокие красные скалы, там бьет источник, воды которого текут к востоку. Возле того источника [390] увидишь ты идола — высеченного из камня быка с крутыми рогами. Разбей того идола, чтобы разрушить чары, и ищи среди своих воинов человека высокого роста, со светлыми волосами и прищуренными глазами, у которого от старой раны высохла одна рука. Этого человека назначь предводителем над своим войском, а потом оставайся на своем месте до тех пор, пока к тебе не придет мой новый приказ, если будет на то воля Аллаха”.
Получив послание, Тарик ответил Мусе: “Я исполнил в точности все указания эмира, но, кроме себя, не нашел ни одного человека, у которого были бы подобные свойства и приметы”. И Тарик двинулся в путь во главе отряда, насчитывающего тысячу и семьсот пеших и конных. И было это в месяце раджабе девяносто третьего года.
А в это время Родерик, царь андалусцев, отправился из Толедо в поход против одного из своих врагов по имени Басконец, в столице же вместо себя оставил князя Тодемира. Получив весть о высадке Тарика и его войска, Тодемир написал Родерику: “На нашу землю напали неведомые люди, и мы не знаем, причислить ли их к жителям нашего мира, или они упали с неба”. Получив грамоту Тодемира, Родерик поспешно повернул свое войско, в котором было семьдесят тысяч конных, чтобы сразиться с врагами. В войске Родерика было множество повозок, груженных золотом, дорогой утварью и прочей кладью, а сам царь восседал на ложе, установленном на помосте между двумя конями, а над ложем возвышался шатер из драгоценной ткани, украшенный изумрудами, яхонтами и жемчугами.
У воинов Родерика были припасены крепкие веревки, чтобы связать вражеского предводителя, ибо они были уверены в победе над врагами. И когда Тарик узнал о приближении войска царя андалусцев, он встал, восхвалил Аллаха и призвал своих людей к битве, дабы не боялись они погибнуть геройской смертью, промолвив: “О люди, куда бежать? Море за спиной, а враг перед лицом. Клянусь Аллахом, не остается ничего, как быть стойкими и отважными. Воистину, бесстрашие и стойкость непобедимы, они — два славных воина, которым повсюду и всегда дарована победа, ибо бесстрашного не испугает малочисленность, а стойкому не грозит бегство и поражение. А вот если войско велико, то может в нем вспыхнуть смута или одолеть людей гордыня и леность. О люди, во всем следуйте за мной,— если я нападу, то и [391] вы нападайте, если я встану, то и вы остановитесь, в битве войско должно действовать, как один человек. И буду я стойко сражаться против неверных, и не отступлюсь от них, пока не одолею врага. Коли суждено мне погибнуть, то не спорьте друг с другом, не теряйте времени даром, продолжайте бой, иначе ждет вас поражение и бегство, и умрете вы в бою или в плену самой жалкой смертью. Заклинаю вас: берегитесь, не поддавайтесь страху, не будьте подлыми трусами! Не губите свою жизнь собственными руками, не разменивайте честь и величие на унижение и падение, не отказывайтесь от дарованной вам доли в мученичестве и геройской погибели, ибо, кто откажется, тот уронит себя в глазах всех мусульман, и никто не помянет его завтра добрым словом. Я сам поведу вас в бой, а вы следуйте за мной, помня, что вам нельзя отклониться от выбранного пути”.
Сказав так, обрушился Тарик на войска царя Родерика, и его воины последовали за ним и доблестно сражались. И когда нечестивец был убит, все войско его обратилось в бегство, а Тарик приказал доставить к нему голову Родерика и отослал ее Мусе ибн Нусайру. Что же касается последнего, то он отправил своего сына и некоторых знатных людей Ифрикийи к халифу аль-Валиду в Дамаск, чтобы отвезти голову царя Андалусии и положить ее к престолу халифа. Халиф аль-Валид наградил посланцев деньгами и почетным платьем и оказал им наивысшее уважение.
Между тем мусульмане, которые переправились в Андалусию, захватили все богатства, что были в войсках Родерика, и добыча их была так велика, что они не знали ей ни цены, ни счета. Но прошло недолгое время, и против мусульман собрались орды неверных. И Тарик написал своему господину Мусе ибн Нусайру: “На нас пошли со всех сторон разные народы, населяющие эту страну. Не медли, спеши к нам на подмогу!” Получив такую весть, Муса ибн Нусайр бросил клич среди людей, и у него собралось огромное войско. И было это в месяце сафаре девяносто третьего года. Оставив наместником Ифрикийи, Танжера и Суса своего сына АбдАллаха, Муса в четверг на заре переправился через море и, высадившись, увидел, что на него со всех сторон движутся несметные полчища неверных. И он смело двинул свои войска в бой, разбил неверных и пошел на Кордову, захватил город имеете с прилегающими к нему замками и крепостями, и [392] досталась мусульманам тогда такая добыча, о которой ни прежде, ни потом люди не слыхали, но сдал ее в казну лишь один Абу Абд ар-Рахман аль-Джабали.
Что же касается Мусы ибн Нусайра, то он продвигался все дальше, завоевывая все новые города и селения. Насмотревшись на различные диковинки, он соблазнялся лишь самой ценной и дорогой добычей. Наконец Муса дошел до столицы готских правителей, города Толедо, и овладел им. Там он увидал дворец, который назывался' “королевским”. В том дворце хранились двадцать четыре короны,— по числу царей, с давних времен правивших этими краями. И когда кто-нибудь из царей умирал, а на престол восходил новый царь, то корону покойного помещали в дворцовые покои, начертав на ней имя царя, которому она принадлежала, имя его отца, а также день его воцарения и смерти.
И в том дворце обнаружились немыслимые богатства, и среди них — столы из драгоценного дерева,— а на одном из них самоцветами было написано имя Сулаймана ибн Дауда,— и кроме того множество золотых и серебряных сосудов и прочие драгоценные вещи. Что касается стола, на котором было имя Сулаймана ибн Дауда, то, согласно преданию, принадлежал оп самому пророку Сулайману, покорителю злых духов, и видом своим напоминал ствол пальмы, отлитый из червонного злата и чистого серебра, и исходили от него то ослепительно желтые, то белые лучи света, а понизу шли три полосы дорогих каменьев — жемчугов, яхонтов и зеленых смарагдов.
И Муса велел прикрыть сокровища кусками ткани и поставил доверенных людей стеречь эти богатства. И каждый, кто брался сосчитать и оценить серебряные монеты, разную утварь и пленных, оказывался бессильным,— так несметна была захваченная у неверных добыча.
Некий ученый муж, который якобы был вместе с Мусой ибн Нусайром, когда тот захватил королевский замок в городе Толедо, рассказал, что на дверях тех покоев, где нашли стол, на котором было начертано имя Сулаймана ибн Дауда, оказалось двадцать четыре запора,— это всякий раз, как воцарялся новый царь, вешали на двери новый замок по обычаям прежних властелинов. Так было до той поры, пока не захватил трон Родерик-гот, при котором пала власть христиан в Андалусии. И говорили, что, взойдя на престол, Родерик воскликнул: “Клянусь богом, не хотел бы я умереть, не узнав о тайне этого дворца. [393] Во что бы то ни стало я открою эти двери, и собью эти замки, и посмотрю, что находится внутри”. Тут все знатные христиане и люди духовного звания окружили его и стали спрашивать: “Что желаешь ты найти в том дворце, почему так упорно стремишься открыть его?” Родерик же твердил: “Клянусь богом, я не хочу умереть, не открыв этой тайны, и не буду я самим собой, если не узнаю ее”. Тогда вельможи сказали ему: “Опомнись, не гневи господа, не будет добра ни тебе, ни людям, если ты нарушишь древний обычай. Не бывать счастливым тому, кто забывает заветы предков своих! Оставь свои замыслы! Любопытство и алчность — всегда дурные советчики, и пусть они не совлекут тебя с пути твоих предков, ибо те обладали мудростью большей, чем наша, и лучше нас ведали, что творили!” Но Родерик, отвратив от них слух, твердил свое: “Я во что бы то ни стало открою двери дворца и узнаю его тайну!” Те почтенные и богобоязненные люди, стараясь совлечь Родерика с пути невежества и гордыни, говорили: “Поведай нам, какие сокровища ты хочешь найти во дворце? Сколько там, по твоему разумению, денег, дорогих каменьев и прочих сокровищ? Молви лишь слово, и мы дадим тебе вдвое больше, только не нарушай древний обычай, не навлекай на нас тяжкие беды!” Но Родерик стоял на своем и велел сломать все замки и запоры и открыть двери. И когда они отворились, то люди увидали на стенах изображения арабов, а посреди покоев лежал пергамент, на котором было начертано вот что: “Не отверзайте сии двери, ибо свершивший подобное падет от руки ратников, здесь изображенных”. И в том же году мусульмане высадились на андалусский берег.
Лайс ибн Сайд, один из военачальников Мусы, рассказывал, что воины арабов и берберов, раскинувшие свои шатры на площадях Толедо, не знали, где им привязать своих коней и мулов. И порешили они вбить стальные колья в стены собора, что были покрыты каменными плитами. Но лишь только колья пробивали камень, как тотчас же выпадали из стен на землю, и мусульмане никак не могли доискаться причины. Когда же откололи одну из плит тесаного камня, то все вокруг озарилось, ибо под камнем были листы светлого серебра и чистого злата.
И еще рассказывали, как однажды два бербера из воинов Мусы вытащили огромный ковер из дворцовых покоев, и тот ковер был весь соткан из золотых и серебряных нитей и расцвечен алмазами, яхонтами и жемчугами. [394]
Дюжие воины с трудом выволокли ковер, но унести его не смогли и, положив ковер на землю, с трудом разрубили его мечами на две части, после чего взяли лишь ту часть, что оказалась легче, а другую так и оставили лежать на земле, у людей под ногами, но никто из проходящих даже не взглянул на эту дивную работу, ибо каждого занимала только своя добыча, которая была еще более ценной. Потом, к Мусе пришел некий муж из жителей Толедо и промолвил: “Пошли со мной своих верных гулямов и мамлюков, и я покажу им, где таится один из королевских кладов”. И он привел приближенных Мусы туда, где лежала половина ковра, и сказал им: “Рубите ковер мечами вот в этом месте!” И когда гулямы ударили мечами в указанном месте, из ковра хлынули потоком изумруды, яхонты и алмазы, подобных которым люди никогда и не видывали. И люди Мусы крайне удивились и воскликнули: “Наш господин не поверит нам на слово, он должен всё увидеть собственными глазами!” И когда Муса пришел на то место и узрел драгоценный ковер и каменья, он молвил: “Не дивлюсь я тому, что люди, вынесшие из дворца это чудо, не смогли унести его с собою,— он тяжести неимоверной, ибо в него вделаны золотые прутья. Они разрубили ковер, но не напали на клад, а забрали лишь ту часть, что смогли унести”.
Лайс рассказывал еще и такое: “Некий арабский воин захватил в этом походе богатую добычу — золото и драгоценные камни, и носил свои сокровища у себя на груди, приклеив их к телу смолою. Он был смертельно ранен и, умирая, шептал: “Когда будете обмывать мое тело, не троньте смолу, заверните меня в саван вместе с нею...” Рассказывают, что Муса захватил в бою коня одного из знатных андалусцев. Однажды конь захромал, и Муса велел осмотреть его копыта, и тут только увидали, что подкова и гвозди были сделаны из чистого золота, и все этому дивились.
Муса ибн Нусайр, который захватил андалусские земли, так писал халифу: “Повелитель правоверных, не будет больше такого похода до самого светопреставленья”.
Некая женщина, торговка благовониями, сопровождавшая арабское войско, вывезла из Андалусии пятьсот чистокровных коней и несметное множество золота, серебра и различных каменьев, и это нельзя счесть ложью. И еще рассказывали, что к некоему доброму мужу по имени Ясмин ибн Раджа, что жил в Дамаске, пришел как-то [395] древний старец и стал говорить о том, как Муса ибн Нусайр завоевал андалусские земли. Его спросили: “А откуда тебе это ведомо?” Старик воскликнул: “Кому же ведомо, как не мне! Ведь я был тогда захвачен в плен воинами Мусы и отправлен в Дамаск. Каких только чудес я не видел! Пленники тогда ценились ни во что. Меня, например, купили у повара Мусы за горстку пряностей, ибо на кухне Мусы кончился перец!” Ясмин спросил: “Как же ты попал в руки к мусульманам?” И старик ответил: “Мой отец обладал несметными сокровищами — золотом, серебром, алмазами и изумрудами, которые хранил в потайном месте, что было известно лишь нам двоим. Узнав о наступлении мусульман, он велел мне привезти все богатства, чтобы они не попали во вражеские руки, но мусульмане пленили меня и отобрали мою поклажу, а меня обратили в рабство. И было это ровно семьдесят лет назад, но помню я тот день, как будто это произошло сегодня”.
Рассказывают, что из Толедо Муса повел войска дальше на север и покорял один город за другим, так что захватил почти все земли Андалусии. Тут к нему явились галисийские вельможи и просили о заключении договора, и Муса согласился на это. И он, обратив свой лик к другим землям, двинулся против басков и глубоко проник в горы, пока не набрел на людей, что были словно дикие звери. После этого Муса повернул на франков и захватил город Сарагосу и прочие сопредельные города франков, взяв там несметные богатства. Он торопился и гнал своих коней, побуждаемый стремлением к славе, и преодолел за двадцать дней расстояние между Кордовой и Сарагосой, хотя самые резвые кони могут пробежать этот путь не менее чем за месяц.
Рассказывал АбдАллах ибн аль-Мугира ибн Абу Бурда: “Довелось мне быть с Мусой в этом его походе, и последнее, что мы завоевали, был город Сарагоса. Дойдя до стен города, мы увидали, что расположен он у самого моря и имеет крепкие ворота, числом четыре. Мы осадили Сарагосу, и тут явился Ияш ибн Укайль, который был военачальником Мусы, и сказал: “О эмир, я разделил войско на четыре части и поставил их к четырем воротам. Остались лишь дальние ворота, которые мы не считали”, Муса промолвил: “Предвижу я, что выберут они дальние ворота. Поведем туда наши отряды, может быть, мы задержим беглецов там, если на то будет воля Аллаха”. [396]
Потом Муса, обратившись ко мне, спросил: “Сколько у тебя провианта?” Я ответил: “У нас осталось очень мало”. И Муса заметил: “Если самые богатые люди во всем войске жалуются, что им не хватает запасов, что же тогда говорить о прочих? О боже, сотвори чудо, сделай так, чтобы неверные вышли через дальние ворота!” И случилось все так, как предвидел Муса. Жители города, питая ложную надежду, устремились к дальним воротам, когда заря еще не взошла на небо. Муса, который был наготове, послал им вдогонку своего старшего сына Марвана, тот догнал беглецов, многих перебил и добыл много припасов. И потом мусульмане вошли в город и захватили богатую добычу...”
Утвердившись в Сарагосе, Муса пожелал продолжать поход и еще глубже проникнуть в христианскую землю. Но воины его принялись роптать, выказывая недовольство. Они восклицали: “Куда ведет он нас? Хватит нам того, что у нас в руках, достаточно нам сокровищ, что мы добыли в землях франков и румов!” Но воитель не слушал их речей, ибо овладела им алчность и гордыня после того, как он покорил силою своей длани и доблестью своих героев необозримые аидалусские земли.
Прежде, до прихода в Андалусию, Муса имел обыкновение говорить, когда при нем упоминали о полководце Укбе ибн Нафи, завоевателе Ифрикийи: “Этот человек вел стезей погибели и заблуждений и себя, и своих ближних, проникнув так далеко во вражеские земли. Неприятель был у него и справа, и слева, и спереди, и сзади, и с ним не было благоразумного мужа, что наставил бы его на путь истинный и умерил бы его алчность”. Эти речи слышали многие сподвижники Мусы, и среди них был Ханаш ас-Санани. Когда же Муса, овладев Сарагосой, обратил свой лик на север, не слушая тех, кто просил его остановиться, Ханаш ас-Санани встал однажды на дороге, схватил за повод коня Мусы и молвил: “О эмир, я слышал, как ты говорил про Укбу ибн Нафи, что вел он стезей погибели и заблуждений свое войско и своих ближних и что при нем не было благоразумного мужа, который наставил бы его на путь истинный и умерил бы его алчность. Вот ныне буду я тем мужем. Куда, куда идешь ты? Тебе желательно выйти за пределы дольнего мира? Иль взалкал ты лучшего и большего, чем тебе даровал Аллах? Люди ропщут, они и их кони утомились, и решимость их ослабла, а ты будто заткнул себе уши и ничего не слышишь!” В ответ на слова Ханаша ибн ас-Санани Муса улыбнулся [397] и ответил: “Пусть Аллах и дальше ведет тебя путем мудрости и правды, пусть увеличит число мусульман, подобных тебе доблестью и честью!” И после этого Муса решил повернуть вспять от земель франков, но потом он говорил: “Клянусь Аллахом, если бы люди были послушны моей воле, я повел бы их дальше, так что мы дошли бы до самого Рима, и Аллах послал бы нам победу”.
О походе Мусы сложили множество дивных рассказов. И говорят, что, высадившись на берег, он увидал изваяние человека, указующего перстом в небо, и был то, без сомнения, языческий идол. Рядом с ним стоял подобный же идол, взор которого был устремлен в небо. Не тронув тех идолов, Муса поехал дальше . и вскоре заметил еще одно изваяние, опустившее правую руку и указывающее перстом в землю. Приблизившись к нему, Муса промолвил: “Здесь копайте колодец!” Когда же стали рыть в том месте, из земли извлекли запечатанный сосуд из красной глины. Муса велел разбить его, и из него вылетел бурный ветер, и Муса спросил своих воинов: “Известно ли вам, что это такое?” Они ответили: “Нет, эмир, мы не ведаем, клянемся Аллахом!” Муса промолвил: “Это один из злых духов, которых заключил Сулаймап ибп Дауд, пророк, да будет с ним милость Аллаха!”
Некий магрибинский шейх рассказывал, что Муса отправил в морской поход множество своих воинов на судах, построенных по его велению, на поиски древнего изваяния, имевшего вид мужа, чья десница устремлена вперед. Это изваяние, как говорили Мусе, находилось на одном из морских островов. Найдя изваяние, воины должны были продолжать свой путь несколько дней и ночей, не останавливаясь, пока не найдут еще одно изваяние па другом морском острове, где обитают люди, говорящие на неведомом им наречии. Тут кончался путь воинов Мусы, и им велено было повернуть обратно, ибо остров сей расположен на крайнем западе обитаемого мира, и нет за ним ничего, кроме великого Океана.
И говорят также, что Муса дошел до реки, на правом берегу которой стояли изваяния вооруженных воинов, а на левом — статуи прекрасных женщин, и было тех изваяний великое множество. Тут воины Мусы остановились, пораженные ужасом, и, видя их страх, Муса и сам испугался, ибо изваяния были как живые, и велел повернуть обратно. Но воины бросились куда глаза глядят и попали в страну, где земля колыхалась под ногами, и [398] тогда мусульмане преисполнились еще большим ужасом и обратились в бегство.
Рассказывал АбдАллах ибн Кайс: “Дошло до меня, что, когда Муса переправился на андалусский берег, он увидел в том месте множество строений, и каждое имело вид купола из красной меди, Муса приказал сломать один такой купол, и из него со страшным криком вырвался джинн из злых духов, который тут же скрылся из виду. Муса понял, что перед ним жилища духов, которых заключил пророк Сулайман ибн Дауд, да будут с ними благословения Аллаха. Он велел своим людям не трогать тех строений, и они остались так, как были”.
Рассказывали также, что в одном из походов с Мусой приключился еще один удивительный случай. В дороге на его войско внезапно опустился густой туман черного цвета, и люди были полны замешательства и страха и не знали, куда им обратиться. Не ведая, что им делать, они окружили Мусу, и он, поразмыслив, решил двигаться шагом. И вдруг перед ними возник неведомый город, окруженный высокой стеной из красной меди. Муса попытался найти ворота, чтобы проникнуть в город, но, обойдя его кругом, так и не нашел входа. Тогда он велел приготовить стрелы и копья и стал побуждать воинов подняться на стену, сказав: “Кто проникнет в эту крепость, получит пятьсот динаров”. Тут один из воинов поднялся на стену, но тотчас же исчез, будто растаял. И Муса снова обратился к своему войску: “Кто поднимется на стену и проникнет в крепость, получит тысячу динаров”. Вызвался второй охотник, но с ним случилось то же, что и с первым. Муса пообещал награду в тысячу и пятьсот динаров, но и третий воин, что соблазнился наградой и поднялся на стену, исчез, будто его вовсе не бывало.
И воины Мусы воскликнули в один голос: “Это великий грех! Ты искушаешь людей деньгами, так что они не могут устоять, а потом гибнут!” Но Муса возразил: “Погодите, я исправлю дело, если на то будет воля Аллаха!” И он приказал установить камнеметные машины — аррады и манджаники — у стен того града и забрасывать крепость огромными камнями. Но тогда жители той крепости, услышав приказание эмира, зашумели и закричали, взмолившись в один голос: “О славный эмир, не сочти нас твоими врагами, мы ведь джинны-мусульмане и зла тебе не желаем. Оставь же нас, ибо тебе подобает сражаться с неверными, а не с нами”. И Муса спросил их: “А где мои [399] воины, что бесследно исчезли, что вы сделали с ними?” Джинны отвечали: “Эти люди у нас, о славный эмир, они живы и невредимы”. Муса велел джиннам отпустить тех людей, и они вернулись, все, кто прежде взобрался на стену, возникнув так, будто их из воздуха соткали, и тотчас опустились со стены к мусульманам. Муса стал расспрашивать их о том, что они видали и что слыхали, но те люди ответили: “Мы не ведаем, о эмир, о чем ты нас спрашиваешь. Только что мы поднялись на стену, а теперь спускаемся”. И Муса, вознося Аллаху благодарения, двинулся дальше, покоряя на пути все христианские города и селения.


Об авторе:
http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Arabien/IX/Ibn_Kutajba/text.phtml?id=5297
и
http://dic.academic.ru/dic.nsf/islam/302/%D0%98%D0%B1%D0%BD
« Последнее редактирование: 23 Июня 2011, 12:16:11 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 9924
Говорит Ахмед ибн Мохаммед аль-Маккари в своей книге "ИСТОРИЯ МУСУЛЬМАНСКИХ ДИНАСТИ":
КНИГА IV
Глава 1

Эта книга содержит описание завоевания Андалусии мусульманами под командой Мусы Ибн Носсейра и его вольноотпущенника Тарика Ибн Зейада
(...)
Причины завоевания
Ибну Хайан рассказывает: “Одной из основных причин завоевания Андалусии стало назначение Мусы Ибн Носсейра правителем Африки и дальних земель: это случилось в семьдесят восьмом году хиджры (начался в марте AD 697) по воле халифа Абду-ль-Малика Ибн Мервана. Муса, чей отец, Носсейр был освобожденным рабом Абду-ль-Азиза, брата халифа, оставил дамасский двор, сопровождаемый лишь несколькими добровольцами, и прибыл в Египет; будучи там, он собрал мусульманские войска, которые занимали эту провинцию, и отправился принимать власть.”
Это событие, однако, различно описывается другими историками. Они рассказывают, что Муса был назначен не лично Абду-ль-Маликом, а Абду-ль-Азизом Ибн Мерваном, который управлял Египтом и Африкой от имени своего брата Абду-ль-Малика Ибн Мервана. Получив указания халифа снарядить армию в Африку, Абду-ль-Азиз, знавший таланты и способности Мусы, поручил ему командование ею, и отправил воевать с берберами и другими еще не покоренными народами. Это, как утверждает аль-Хомайди, случилось в семьдесят девятом году (начался в марте AD 698), одним годом позже даты названной Ибн Хайаном.
(...)

Муса планирует завоевание Андалусии
Сделав эти распоряжения, Муса вернулся прямо в Африку, и когда, осмотревшись, он не увидел более противников, на которых можно напасть, народов, которые можно подчинить, ни среди берберов, ни среди ромеев – когда он обнаружил, что основные города побережья уже взяты – он написал своему вольноотпущеннику Тарику, который был наместником Танжера, и приказал ему и его войску приготовиться к вторжению в землю Андалусии. В соответствии с эти приказом хозяина, Тарик отплыл из порта Танжера с двенадцатью тысячами новообращенных, и высадился у подножия горы, которая в последствии приняла его имя, в понедельник, в пятый день реджеба, в девяносто второй год хиджры (28 апреля AD 711).

Осада Сеуты Тариком
Мы сказали, что Муса лично взял Танжер и Сеуту;- противоположное мнение содержится в сочинениях аль-Хозейни и и других историков, которые приписывают завоевание Тарику. Они говорят, что дав этому военачальнику командование армией, он направил его против тех народов, что обитают в северной части Африки. Тарик сначала выступил против Танжера, который взял; затем он направил свое оружие против ряда областей, признающих власть короля Андалуса, столицей которых была Сеута, сильно укрепленный город (Размер африканских владений державы вестготов неизвестен. Вероятно им были подконтрольны города Танжер и Сеута. Характер взаимоотношений правителей этих городов с королем Испании остается предметом дискуссий). Вождь варваров, именем Илиан, правил там как суверен: он был человеком большой решимости и смелости; будучи атакован Мусой, он не только смело отразил нападение, но сделал вылазку во главе своих лучших войск и принудил этого военачальника снять осаду. Муса отступил в Танжер, откуда стал делать частые набеги на земли Илиана, опустошая страну и разоряя поля, думая ослабить их голодом; однако это оказалось бесполезно, поскольку Хиттиша (Витица) (Это имя логичнее всего трактовать как Витица, но также возможен вариант, что имеется ввиду его отец король Эгик), который тогда правил Андалусией, послал им подкрепления и обеспечил с помощью своего флота всеми видами товаров и военных припасов. Как долго Витица занимал трон Андалусии, гарнизон Сеуты защищался с величайшими храбростью и упорством, и упорно сражался за свои семьи и свободу; но после смерти этого монарха состояние дел совершенно изменилось, и по причине гражданского неспокойствия, которое вскоре возникло среди готов, мусульмане оказались способны не только подчинить города, признавшие их власть в Африке, но и перенести завоевания в самое сердце Андалусии.

Смерть Витицы
Витица оставил сыновей, но готы, недовольные ими, подняли большую суматоху и возмущение, пока не решили короновать своего предводителя Родерика, который, хотя и не был королевских кровей, принадлежал к одной из знатнейших семей той земли, и был более всего известен как храбрый воин и один из наиболее сведущих людей королевства.

Узурпация Родерика
Ибну Хайан в его Муктабисе дает некоторые сведения об этом Родерике. Он согласен с тем, что тот не был потомком королей, которые занимали трон Андалусии перед ним, однако являлся могущественным и знатным господином, уважаемым за свои таланты и смелость, и что, сформировав значительную партию сторонников, он преуспел в изъятии скипетра у сыновей Витицы.
Другой автор говорит, что когда Витица умер, он оставил трех сыновей, которые будучи в юных летах, оказались не способны управлять страной, но их мать взяла королевскую власть, и, держа бразды правления, руководила королевством от их имени – Толедо оставался ее резиденцией, так же как местом пребывания имперского двора. Однако, Родерик, который в правление ее мужа Витицы командовал кавалерией, отказался признать главенство вдовствующей королеРодериквы и, подняв мятеж в Кордове, захватил империю.

Илиан, владыка Сеуты
Но давайте выслушаем рассказ Абу Зейда Ибн Халдуна, который после сообщения, что Андалусия находилась в руках готов, и что их короля в то время звали Родериком, выражается следующим образом:” Кроме королевства Андалусии, готы имели поселения за морем, так что когда Муса прибыл в Африку, они владели значительными участками земли вдоль северного побережья. Сначала они были способны защищать их, поскольку держали Танжер, который являлся ключом к проливу, и хозяйничали в том сужении моря, которое отделяет Андалусию от Африки, и которое позволяло им посылать подкрепления, когда требовалось, и таким образом удерживать эти земли и защищать их от арабов. Большое количество племен, обитавших на побережье, подчинялось им. В той части страны, которая теперь называется Джебаль Гомора (Гомерские горы), был король берберов именем Илиан, который признавал себя подданным готских монархов, подчиняясь их власти и исповедуя их религию. В то время Африкой управлял Муса Ибн Носсейр, наместник халифа аль-Валида Ибн Абди-л-Малика, находившийся в Кайруане, в последующем городе африканских наместников. Возглавляемые этим военачальником мусульманские армии подчинили большую часть Африки и перенесли войну к крайним западным пределам, после чего проникли в гористый район близ Танжера, и открыли проход до самого пролива, где король Илиан, неспособный противостоять их нападениям, сдался и подчинился власти Ислама. Муса Ибн Носсейр назначил своего вольноотпущенника Тарика Ибн Зейада аль-Лейси управлять новыми завоеваниями, также как командовать всеми войсками, расположенными в тех местах.” Так говорит Ибну Халдун, чьи сведения не сильно отличаются от данных предшествующих писателей.

Смута Илиана
Мы говорили, что одной из основных причин завоевания Андалусии было назначение Мусы Ибн Носсейра наместником Африки; вторая причина – вражда вспыхнувшая между Илианом и Родериком. Каждый историк, к которому мы обращались, более или менее полно повествует о ссоре между этими двумя личностями, что повлекла за собой вторжение Арабов. Ранее цитированный автор, Абу Зейд Ибн Халдун, производит её от желания Илиана отомстить за ряд обид, нанесенных его дочери, которая пребывала в королевском дворце; это, добавляет историк, был обычай готской знати посылать своих дочерей и обучать их в королевском дворце, вместе с дочерьми короля. Говорят, что когда Илиан услышал об оскорблении нанесенном его дочери, он немедленно явился ко двору, забрал ее и отвез обратно в Африку. Не удовлетворенный этим, он отправился к Тарику, сообщил ему о своем желании отомстить, призвал вторгнуться в Андалусию и предложил провести войско через вражескую территорию. Тарик, ничего не желавший так, как испытать воинское счастье против соседнего королевства, немедленно принял предложение Илиана, и, воспользовавшись отсутствием своего хозяина, приготовился к намеченной экспедиции. Поскольку взаимоотношения между Илианом и Родериком, а также предложение сделанное первым арабскому военачальнику, более подробно даны у других авторов, мы позаимствуем у них, то что сочтем нужным, чтобы сделать нашу историю одновременно достоверной и поучительной.

Дочь Илиана обесчещена Родериком
“Это был обычай готов” – говорит аль-Хозейни, “ принцам королевской крови, знатнейшим людям королевства и наместникам провинций посылать ко двору в Толедо тех из своих сыновей, которых они хотели возвысить и в то же время предоставить милости своего суверена, под чьим взором они обучались воинским делам, чтобы позднее получить командование войсками. Таким же образом их дочери отправлялись во дворец короля и учились вместе с его дочерьми, чтобы затем, когда они вырастут, король обручил их с юными придворными, согласно достоинству отцов, и снабдил приданым.
Случилось так, что в соответствии с этим обычаем, Илиан, владыка Сеуты, города под властью короля Родерика, обитатели которого также исповедывали христианскую религию, имея дочь, прекрасную и невинную, пересек пролив и привез ее в Толедо, где располагались двор и столица королевства. Когда Родерик увидел ее, он был так поражен ее красотой, что отчаянно влюбился в неё, и не колеблясь, когда словесные убеждения не помогли, силой овладел объектом своих желаний. Некоторое время спустя девушка нашла способ тайно уведомить отца о том несчастье, что претерпела от Родерика; и сообщают, что когда Илиан прочел послание дочери, он впал в ужасную ярость и поклялся отомстить за обиду, нанесенную Родериком, воскликнув: “Во имя Мессии! Я буду расшатывать его трон и возмущать подданных, пока все не переверну и не уничтожу.” Таким образом не может быть сомнений, что обида дочери Илиана была одной из причин завоевания Андалусии, следующей после той, что Всемогущий Аллах решил насчет него. Илиан немедленно отплыл в Андалусию, хотя ненастный сезон уже давно начался – это был месяц январь в самый разгар зимы – и поспешил в Толедо предстать перед королем, который не ожидая его в межсезонье, укорил его в оставлении своего поста, и обратился к нему со следующими словами: “Что привело тебя сюда? Ты отлично знаешь, что сейчас не время и не дело являться ко двору.” На это Илиан ответил, извиняясь, что его жена тяжело больна и очень хочет увидеть свою дочь еще раз прежде чем умрет, а потому просила и умоляла привезти её. Затем он попросил Родерика приказать, чтобы его дочь привели к нему, а весь её скарб был приготовлен к немедленному отъезду. Родерик удовлетворил его требование, не без предварительного обещания дочери держать их взаимоотношения в тайне от отца, но девушка предпочла королю отца, и сообщила последнему о поведении первого в отношении её. Говорят, опираясь на свидетельство самого Илиана, что непосредственно перед тем, как он покинул короля, последний обратился к нему так: “О Илиан! Я надеюсь, что вскоре услышу о тебе, и что ты постараешься добыть для меня несколько тех очень быстрых шадханках (соколов), которые являются источником удовольствия и развлечения, поскольку охотятся на птиц и приносят их мне.” На что Илиан ответил: ”Несомненно, о король! Я вскоре вернусь и во имя Мессии! Я не буду чувствовать себя удовлетворенным, пока не доставлю к тебе таких шадханках, каких ты никогда в жизни не видел”, имея ввиду тех арабов, которых он уже надумал вести против своей страны. Однако Родерик не понял значения его слов.”
Как только Илиан оказался в безопасности в Африке, он отправился в город Кайруан, где арабский наместник держал свой двор, и своими блестящими описаниями плодородия, богатства и обширности острова Андалуса, представляя своих соотечественников разделенными и ослабленными внутренними беспорядками, испорченными своими привычками к роскоши и длительным миром, уговорил Мусу, как мы теперь видим, послать с ним войска под командой одного из берберских вольноотпущенников, который со стремительностью сокола в его падении, подчинил всё королевство, и добавил новые и обширные владения к тем, что уже признавали власть Ислама.
Некоторые историки указывают и третью причину завоевания Андалусии; они говорят, что в Толедо был дворец, построенный в древние времена мудрым королем, который, предсказав что Андалусия будет иногда подвергаться вторжению людей из Африки, поместил в одной из его комнат магическое заклинание, которым защитил страну от иностранного вторжения. Столько сколько заклинание оставалось нетронутым, Андалусия находилась в безопасности, однако когда оно было сломано (и это сделал Родерик), разрушение страны стало неизбежным. Это событие так описывается различными историками.

Заклинание созданное греками для защиты страны
Хорошо известно, что греки (Греками здесь названы “юнаны” арабского источника или ионийцы, древние обитатели Греции) были нацией знаменитой знанием наук, также как талантом и способностью проникновения в тайны природы. До времен Александра они населяли Восток, однако когда персы захватили эти части света и подчинили все государства греков, они решили переселиться и перенести свои знания и науку в дальнюю землю. Они остановились на острове Андалусия, поскольку он расположен на краю обитаемого мира, и в то время был мало известен, и никогда не принадлежал мудрым монархам древнейших времен, и, наконец, был необитаем; хотя Андалус, сын Иафета, сын Ноя, поселился там вскоре после потопа, устроив на нем свою резиденцию, дав свое имя и оставив на нем следы своего пребывания, но его поколение миновало и страна осталась покинутой.
Сказано, что когда земля была впервые заселена после потопа, она имела вид птицы – восток был головой – север и юг правой и левой ногами – местность между ними животом – а запад хвостом – и когда греки сделали Андалусию своей страной, предпочтя его другим, так случилось из-за ее отношения к названной части тела (хвосту), согласно картине которой мы описали землю того времени; поскольку греки древних дней были более заинтересованы в учении, чем в войне, они при каждой возможности заменяли первым последнюю: таким образом они были трусливы, встречая своих врагов скорее хитростью, чем силой, и вместо того, чтобы стесняться этого, похвалялись этим при каждой возможности, очень хорошо зная, что причина упадка и разрушения могучих империй находится в войне. Чтобы, следовательно, им не мешали и не беспокоили в изучении и насаждении наук, что составляло основной смысл их жизни, они бежали от персов, своих врагов, и переселились в Андалус, где только прибыв они начали рыть каналы и делать отводы из рек для ирригации; воздвигать мосты и акведуки, создавать крепости и укрепления, взращивать сады и виноградники, строить города и села; пахать и сеять землю, возводить здания, какие только сочли нужными ради удовольствия и удобства народа. Вскоре страна стала так густо заселена и так насыщена городами и селами, что один из их мудрейших мужей, который хорошо знал что страна, где они жили, называлась “птичий хвост”, из-за предполагаемой формы земли в виде птицы с распростертыми крыльями, сказал, что этой птицей был павлин, известный красотой своего хвоста. Это напоминает нам ответ однажды сделанный западным арабом правителю верующих Харуну ар-Рашиду (да будет с ним милость Аллаха!). Однажды этому халифу случилось обратиться к уроженцу Африки следующим образом: “Мне говорили, что мир имеет форму птицы; и что запад является хвостом.”Тебе говорили верно, о повелитель верующих!”-ответил магрибец,-“Но тот, кто это сказал должен был добавить, что эта птица – павлин.”, услышав это, Ар-Рашид рассмеялся и сильно удивился способности человека быстро вступиться за свою родную страну. Однако продолжим рассказ о заклинании.
Греки продолжали владеть Андалусией, ведя безопасную и довольную жизнь. Они сделали столицей город Толедо из-за того, что он находится в сердце Андалусии, и их главная забота состояла в его усилении против врагов и укреплении своих владений, а также в сокрытии от других народов знания об удобствах, которыми они наслаждались. Чтобы лучшим образом достичь своей цели, они обратились к звёздам, и нашли, что только два народа могут нарушить их спокойствие, и возненавидеть их, те были представлены как люди, непривычные к роскошной жизни, закаленные лишениями и работой, короче – арабы и берберы. Когда греки услышали это предсказание, их охватил страх, и беспокойство за заселенный ими остров; они решили немедленно соорудить талисман, который должен отвести надвигающееся крушение, и своей силой удержать два упомянутых в пророчестве народа. Тем временем, когда некоторые племена берберов, обитавшие на северном побережье Африки, приблизились к берегу моря, таким образом оказавшись отделенными от Андалусии только узким каналом, страхи и опасения греков увеличились, они побежали во всех направлениях в страхе перед угрозой вторжения, и этот страх перед берберами распространился так глубоко, что он проник в их род, и стал через некоторое время чертой их характера. С другой стороны, берберы узнав о злых думах и ненависти народа Андалусии, возненавидели и ополчились против него еще больше, это стало основной причиной того, почему даже много позднее редко можно было найти бербера доброжелательного к андалусийцам, и наоборот, единственно берберы более нуждались в андалусийцах, чем те в них, из-за известных нужд Африки и импорта из Андалусии, таким образом, связь между народами обеих стран существовала. Однако вернемся.
На западе Андалусии жил греческий король, который правил островом, называемым Кадис (Кадиз). Этот король имел дочь несравненной красоты, которую другие короли Андалусии – поскольку та страна управлялась несколькими королями, каждый из которых имел владения не больше чем один-два города – надеялись взять замуж. Каждый из этих королей отправил гонцов в Кадис и попросил руки прекрасной дочери. Ее отец, не желая выбирать среди столь многих претендентов, чтобы предпочтя одного не обидеть других, был очень озадачен и послал за дочерью, чтобы сообщить ей о своих сомнениях. Случилось так, что дочь этого короля была столь же мудра, как и прекрасна, поскольку у греков и мужчины и женщины рождались с природными способностями к науке; это привело к устойчивому выражению, что “наука спустилась с небес и поместилась в трех различных частях человеческого тела; в мозгах у греков, в руках у китайцев и в языке у арабов.” Затем, эта дочь, полностью прояснив в чем дело, сказала своему отцу: “Только сделай то, что я скажу тебе и не мучай больше себя этим делом” – “Итак, каков твой совет?”-“Тем, кто просит моей руки, ты должен ответить, что я отдам предпочтение тому, кто покажет себя мудрым королем”; и её отец отправил гонцов в соседние королевства, чтобы сообщить заинтересованным королям решение своей дочери. Когда влюбленные прочли письма, содержащие измышления принцессы, многие, кто не мог претендовать на силу в науке, немедленно отказались от претензий; лишь два короля нашлось среди ее многочисленных поклонников, которые провозгласили себя мудрецами, и немедленно ответили письмами, говоря о себе: “Я мудрый король.” Когда отец получил эти письма, он послал за дочерью и сообщил ей их содержание. “Смотри”, сказал он, “Мы все еще в том же затруднении, что и раньше; ибо два короля называют себя мудрецами, и если я выберу одного, я сделаю врагом другого. Что бы ты предложила делать в такой ситуации?” Дочь ответила: “Я дам каждому из королей задание, и кто из них выполнит его лучше, тот станет моим мужем.” – “И что же ты задашь?” – “В этом городе нам нужно колесо чтобы поднимать воду; я попрошу одного из них сделать такое, что будет крутиться бегущей по земле водой; и я поручу другому создать талисман или заклинание, чтобы предохранить этот остров от вторжений берберов.”
Король был восхищен планом, предложенным дочерью, и ничего в нем не меняя, написал обоим принцам, извещая об окончательном решении дочери; и каждый из них, согласившись участвовать в назначенном испытании, начал работу как можно скорее. Король, кому выпал жребий строить гидравлическую машину, воздвиг гигантское сооружение из больших камней сложенных один на другой в той части солёного моря, которое отделяет остров Андалусию от континента, в месте известном под именем сеутский пролив. Эта арка, которая была полностью построена из камней, промежутки между которыми архитектор заполнил каким-то цементом собственного состава, соединило остров Кадис с большой землей. Следы этой работы до сих пор видны в той части моря, которая отделяет Сеуту от Альхесираса, однако большая часть населения Андалусии приписывает им другое происхождение; они предполагают, что это остатки моста, который Александр велел воздвигнуть между Сеутой и Альхесирасом: однако только Аллах знает какой из двух рассказов истинный, хотя я нахожу последний из них более достоверным. Итак, когда архитектор закончил работу с камнем, он направил свежую воду с вершины высокой горы континента к острову, и пустил ее в водоем, он предусмотрел ее подъем в Андалусии посредством колеса.
Что касается другого короля, чья задача была создать магическое заклинание, он в первую очередь обратился к небесам, чтобы определить правильное время, чтобы начать его изготовление; и когда он узнал его, он начал строить квадратный помост. Материалом был белый камень, а выбранным для строительства местом песчаная пустыня на берегу моря. Чтобы придать устойчивость зданию, архитектор погрузил фундамент в землю на такую же глубину, на какую высоту строение возвышалось над поверхностью; и когда он закончил его, он поместил на крышу статую из меди и железа, смешанных друг с другом силой его науки, которой был придан вид и внешность бербера с длинной бородой; его волосы, будучи значительной длины, торчали из головы, и кроме того он имел прядь свисающую на лоб. Его одежды состояли из туники, конец которой он держал левой рукой; он был обут в сандалии, но наиболее необычным в нём было то, что хотя размеры фигуры были значительными, и она возвышалась более чем на шестьдесят или семьдесят кубитов в высоту, никакой иной опоры, кроме той что под ногами, имевшей окружность в один кубит, не было. Его правая рука была простерта вперед и в ней были видны несколько ключей и замок; правой рукой он указывал на море, как бы говоря: “Никто не пройдет этим путем”; и такова была магия этой фигуры, что так долго как она будет оставаться на месте и держать в руке ключи, ни один корабль варваров не сможет войти в пролив из-за штормов и недружелюбных вод.
Итак, каждый из королей работал с необычной энергией на своей задачей, надеясь закончив её первым, заслужить сердце принцессы. Строитель акведука оказался первым, талисман еще не был закончен и победа досталась ему: случилось так, что он спланировал всё так хорошо, что в тот самый день, когда должна была быть закончена работа его соперника, вода потекла на остров и колесо закрутилось; когда эта новость достигла соперника, который находился на вершине своего монумента, шлифуя позолоченный лик фигуры, он принял известие так близко к сердцу, что бросился вниз и замертво рухнул к подножию башни; это означало, что другой принц, лишенный соперника, стал господином женщины, колеса и заклинания.
Автор у которого взято предыдущее повествование не сообщает нам ни каким образом заклинание действовало против африканцев, ни как его сущность была разрушена, но мы можем добавить версию той же истории другого автора.
В древние времена греческие короли, которые правили Андалусией, ужасно боялись вторжения со стороны берберов, на основании пророчества о котором мы упоминали. Дабы избежать его, они соорудили различные заклинания, и средь других одно, которое поместили в мраморную урну и поставили во дворце в Толедо: дабы обеспечить его сохранность они поставили на ворота дворца замок, оставив наказ последующим королям делать тоже самое. Этот наказ непрекословно выполнялся, так что когда прошло значительное число лет двадцать семь замков было добавлено на врата здания – именно это число королей правило Андалусией, каждый из которых ставил свой замок, как положено. За некоторое время до вторжения арабов, которое, как хорошо известно, стало причиной свержения династии готов и завоевания Андалусии, на трон вступил король готов, именем Родерик (Здесь Родерик назван именем Эрика или Эрико). Однажды этот король, будучи молодым и отчаянным, собрал своих визирей, высших чиновников государства и членов совета, и сказал им следующее: “Я долгое время думал об этом доме с двадцатью семью замками и я решил открыть его, чтобы посмотреть, что он содержит, ибо уверен, что это всего лишь шутка.” “Может быть и так, о король!”-ответил один из визирей – “но честность, благоразумие и политика требуют, чтобы ты не делал этого; и чтобы, следуя примеру, отца, деда и их предшественников – никто из которых не пожелал углубиться в тайну – ты добавил новый замок на врата.” Когда визирь закончил говорить, Родерик ответил: “Нет. Я ведом неостановимым порывом, и ничто не заставит меня изменить решение. Я горячо желаю проникнуть в эту тайну, и мое любопытство должно быть удовлетворено.” “О, король!” – ответили визири – “Если ты делаешь это веря в то, что там скрыты сокровища, позволь нам услышать во сколько ты их оцениваешь, и лучше мы соберем эту сумму сами и поместим в королевскую казну, чем обнаружим себя и тебя перед лицом бедствий и отчаяния.” Но Родерик, будучи человеком непреклонным духом, крепким сердцем и твердым в решениях, не поддался переубеждению. Он остался глух к предостережениям своих советников и немедленно накправился к дворцу, а когда прибыл к вратам, которые, как мы ранее описывали, были скреплены несколькими замками, каждый из которых имел вставленный в него ключ, врата были отворены, и внутри не было обнаружено ничего иного, чем престол из золота и серебра, украшенный драгоценными камнями, на котором была следующая надпись: “Это престол Сулеймана, сына Дауда (да, пребудет с ним мир!)” Другой предмет, кроме престола, был найден в другом помещении дворца, также защищенного очень крепким замком, удалив который, Родерик смог заглянуть внутрь. Однако каково было его удивление, когда войдя в помещение, он не увидел ничего кроме урны, а внутри неё пергамента и картинки, представляющей в ярких цветах несколько всадников, выглядевших как арабы, одетые в шкуры животных и имеющие, вместо тюрбанов, локоны грязных волос; они восседали на арабских скакунах, сверкающие сабли висели у их боков, а правые руки были вооружены копьями. Родерик приказал своим помощникам раскатать свиток пергамента, и когда они это сделали, он увидел следующую надпись, сделанную большими буквами: “Когда это убежище будет нарушено, и заклинание из урны разбито, нарисованные на урне люди вторгнутся в Андалусию, свергнут королей с трона и подчинят всю страну.” Говорят, что когда Родерик прочитал это фатальное предсказание он пожалел о том, что сделал, и поверил в свое скорое падение. Он не ошибся, поскольку вскоре его настигла армия арабов, которую император Востока послал против него.
Это те заколдованные дворец и картина, о которых Родерик размышлял позже, в день битвы при Гваделете, когда, наступая на мусульман, он впервые увидел тех самых людей, чьи изображения были на пергаменте. Подробнее об этом будет сказано дальше. Однако, в чем этот рассказ правдив, а в чем нет, ведает только Аллах, ибо мы обнаружили его в различном изложении у множества историков, которые мы далее рассмотрим, когда зайдет речь о престоле Сулеймана и других деталях, связанных с этим делом, и что мы сделаем беря нашу информацию из лучших и чистейших источников. Что касается другой истории, о мудром короле, сделавшем сооружение для подвода воды из Африки в Андалусию, в неё верится слабо, поскольку Андалусия является одной из стран наиболее обильных водами и реками; а следовательно мы не видим необходимости вести воду с противоположного побережья, за исключением, как предполагают некоторые, того случая, когда принцесса поставила такую задачу, дабы запутать своего поклонника и испытать его способности, поручив ему необычную и чрезвычайно сложную задачу. Однако повторюсь, только Аллах ведает; ибо он создатель и владыка всех наук!

Глава 2
Илиан отправляется к Мусе

Как только Илиан, владыка Сеуты, благополучно вернулся в свои владения, так сразу увиделся с амиром Мусой Ибн Носсейром и предложил ему завоевание Андалусии, который описал как блистательную и благословенную страну; он сказал ему, что это земля изобильная всеми видами товаров, богатая зерном всех сортов, обильная водами, известными своей сладостью и чистотой; далее он обрисовал её обитателей, которых считал ослабленными долгим миром и недостатком оружия. Этот рассказ возбудил амбиции амира, который после серьезных размышлений над сделанным предложением, пришел к следующему соглашению с Илианом – он должен был оставить сторону, которую до сих пор держал, и перейти к мусульманам, и чтобы доказать свою враждебность к соотечественникам, исповедовавшим ту же религию, что и он, он должен был прежде всего предпринять вторжение в их страну. Илиан немедленно приступил к исполнению договоренности, и собрав войска из местностей, подчиненных его власти, погрузил их на два судна и высадился на побережье Альхесираса, он опустошил страну и на следующий день, после убийств и захвата пленников, вместе со своими соратниками благополучно вернулся в Африку, нагруженный добычей.

Муса оповещает аль-Валида о победе.
Как только новости об этой первой экспедиции, которая произошла около девяностого года, стали известны в Африке, так сразу огромное число мусульман собралось под знаменами Илиана и доверилось ему. Что касается амира Мусы, то он незамедлительно написал халифу аль-Валиду, сообщая ему, что Илиан предложил предпринять против Андалусии, и прося позволить ему начать завоевание, ответ халифа содержал следующие выражения: “Пусть страна сначала будет разведана легкими войсками (В оригинале “сарайа”, что как правило означает отряд легкой кавалерии), надо исследовать её и добыть для тебя сведения о том, что в ней есть; будь благоразумен и не позволяй мусульманам потеряться в океане опасностей и кошмаров.” На это Муса ответил: “Это не океан, а всего лишь узкий канал, берега которого видны простым глазом.” “Тем не менее” – ответил аль-Валид. – “Даже если так, пусть страна сначала будет разведана.”

Посылает Тарифа Абу Зар’а
Поэтому Муса послал своего вольноотпущенника, бербера, именем Тарифа Абу Зар’а с четыремя сотнями пехотинцев и сотней всадников с наказом совершить набег на Андалусию. Тариф и его маленькая армия погрузились на четыре судна и высадились на острове, расположенном напротив другого острова вблизи Андалусии и известного под названием Джезира аль-Хадхара (зелёный остров) (полуостров Тарифа. Аль-Хадхра – современный Альхесирас), где нынешние арабы держат свои корабли и морские запасы, это их основной порт при сообщении с Африкой. На этом острове, который с тех пор носит имя Тарифа, в память о его высадке, предводитель берберов оставался целый день (В некоторых списках – “несколько дней”), пока все его люди не вернулись к нему; затем он двинулся дальше и совершил несколько набегов на большую землю, которые доставили ему богатую добычу и несколько пленников, которые оказались столь красивы, что Муса и его соратники никогда не видели подобных им. Это произошло в месяце рамадане девяносто первого года (авг.-сент. AD 710) (Этот год начался 8 ноября 709 г.н.э. Рамадан – последний месяц мусульманского календаря – был с 29 сентября по 27 октября 710 г.н.э. Так что в оригинале ошибка аль-Маккари), и когда это стало известно все захотели отправиться в Андалусию.

Высадка Тарифа
Количество войск, сопровождавших Тарифа в этой экспедиции, точно не известно. Некоторые авторы приводят число в тысячу человек; другие дают ему только половину этого числа, как ранее отмечено. Однако мы полагаем, что все эти сообщения очень ненадежны, поскольку есть историки, которые считают Тарифа другим человеком, чем Абу Зар’а, как показывают слова одного из них. “Тариф вернулся из этой экспедиции нагруженный добычей, и привел значительное число пленников; другой набег был предпринят шейхом берберов, чье имя было Абу Зар’а, который высадился с тысячей человек своей нации на острове Альхесирас, и обнаружив, что население покинуло остров, сжег их дома и поля, и также церковь, сильно почитаемую ими. Затем он предал мечу тех местных обитателей, которых встретил, и, взяв небольшой полон, благополучно вернулся в Африку.”
Однако мы верим, что первое сообщение более заслуживает доверия, поскольку оно подтверждается ар-Рази и другими историками, которые делают этих двух военачальников одной и той же персоной, и называют его Абу Зар’а Тариф Ибн Малик аль-Мугхафери (Полное имя Тарифа по-разному дается в различных арабских источниках), ибо таково были его личное имя и патронимия.
Однако продолжим. Илиан во второй раз отправился к Мусе Ибн Носсейру, и представил ему счастливые плоды набега на Андалусию, предпринятого им, так же как того, что совершил Тариф Абу Зар’а, и поведал как они оба были успешны. В тоже время он подстрекал его предпринять более обширное завоевание страны: он рассказал, что пленники принесли ему, хорошие вести о плодородии и богатстве той земли. Когда Муса услышал это, он возблагодарил Аллаха за победу дарованную его слугам, и уверился в своем желании вторгнуться в Андалусию; поэтому он призвал своего освобожденного раба, которому по разным поводам доверял важные посты в своей армии, и чье имя было Тарик Ибн Зейад Ибн Абдилла, уроженец Хамдана, в Персии, хотя некоторые предполагают, что он был вольноотпущенником Мусы Ибн Носсейра, но свободнорожденным членом племени Садф, а другие делают его мавлой (Слово “мавла” оставлено без перевода поскольку может считать специфическим термином, важным для понимания взаимоотношений между арабами. Мавлой называют человека отдавшегося под патронаж племени или частного лица) Лахма. Более того, отмечается, что его потомство, которое жило в Андалусии отвергало, что их родоначальник был освобожденным рабом Мусы Ибн Носсейра. Некоторые авторы, и их наибольшее число, говорят что он был бербером, однако, поскольку мы предполагаем написать отдельно о Тарике, сейчас прекратим дискуссию по этому и другим вопросам, обратившись к изложению исторических событий, в том виде как мы нашли их записанными андалусийскими авторами.

Муса посылает Тарика.
Этому Тарику, освобожденному ли рабу Мусы или свободному человеку из племени Садф, арабский наместник Африки доверил важную задачу завоевания Андалусского королевства, для чего отдал под его команду армию в семь тысяч человек, главным образом берберов и рабов, и очень малое число истинных арабов. Сопровождать и вести Тарика в этой экспедиции Муса послал Илиана, который привел из своих портов, где в те времена только и строились корабли, четыре судна. Все было готово, часть армии пересекла море там, где оно отделяет Андалусию от Африки, и высадилась вместе с Тариком у подножия горы, которая позднее приняла его имя, в субботу, в месяце шабан девяносто второго года (июль, 711), соответствующем месяцу агошту (августу) (Девяносто второй год хиджры начался 28 го октября 710 г.н.э. Месяц шабан был с 23 го мая по 20-е июня 711 г.н.э. Путаница у арабского автора возникла из-за того, что август был 8-м христианским месяцем, а шабан – мусульманским), и четыре корабля были посланы обратно, и пересекали море до тех пор пока остаток людей Тарика благополучно не высадился на берегу.
С другой стороны говорится, что Тарик высадился двадцать четвертого реджеба (19-го июня, 711) в том же году. Еще один источник делает число людей, погрузившихся на суда, равным двенадцати тысячам, среди которых было толь
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 9924
(Продолжение)

Глава 3
Тарик разделяет свою армию

После этого, говорят, Илиан обратился к Тарику со следующими словами: “Поскольку твои враги охвачены паникой, а их армии рассеяны, отправляйся в их столицу, и уничтожь их прежде, чем они снова соберутся с силами. Возьми искусных проводников из моих людей; раздели свое войско на корпуса и пошли их в разные части страны, и, если ты последуешь моему совету, то сам с частью армии отправляйся к Толедо, где ныне собираются их предводители, чтобы обсудить свои дела и объединиться под рукой избранного вождя.”

Мугейт осаждает Кордову
Тарик немедленно последовал совету Илиана, однако, перед тем как покинуть Эзиху, отправил Мугейта ар-Руми (грека), вольноотпущенника султана аль-Валида, сына Абду-ль-Малика, с семью сотнями всадников; ибо все мусульмане без исключений к тому времени имели лошадей, захваченных у варваров, и лошади еще оставались. Мугейту был дан приказ напасть на Кордову, один из крупнейших городов. Другой отряд своей армии Тарик послал против Малаги, а третий против Гарнатты, города аль-Бирах (Эльвиры) 19, сам же во главе основных сил, поспешил к Толедо дорогой через Хаен: некоторые авторы заявляют, что Тарик лично отправился в Кордову, а не послал Мугейта, однако первая версия встречается чаще.
Так или иначе, те, кто придерживаются первой версии излагают события следующим образом. Говорят, что войско Мугейта, близко подойдя к Кордове, встало лагерем в рослом сосновом бору на берегу реки Шаканда  20. Вскоре после своего прихода в то место, он послал лазутчиков 21, чтобы исследовать местность, и они вскоре вернулись с пастухом, который, будучи спрошен о Кордове, сообщил Мугейту, что первейшие люди города покинули его и отправились в Толедо, но наместник остался с гарнизоном, состоявшим из четырех сотен всадников, кроме инвалидов и стариков 22. Пастух, спрошенный о городских стенах, сказал, что они крепки и высоки, однако в них существует пролом, который он описал. Соответственно, как только сумерки скрыли мусульман, они направились к городу и приблизились к стенам, где всемогущий Аллах открыл им пути к успеху, ниспослав град, скрывший топот их лошадей от того, чтобы быть услышанным. Мусульмане двигались мягко и незаметно до тех пор пока не вышли на берега реки, которую пересекли, и оказались на расстоянии всего тридцати или меньше кубитов от стен. Из-за проливного дождя и холода ночи, стражники, пренебрегая своими обязанностями, не охраняли стены, чем воспользовались мусульмане, неслышно и невидимо подошедшие к подножию укреплений; затем они попытались взобраться на стены, однако не сумели этого сделать, не найдя места, чтобы закрепить лестницы. В этом затруднении они снова обратились к пастуху, и попросили его провести их к пролому, о котором он говорил; что тот человек и сделал, однако попытка предпринятая там тоже не принесла легкого результата. Тем не менее, через некоторое время благодаря фиговому дереву, росшего вблизи стен, удалось добраться до пролома. Один из их сильнейших людей взобрался на дерево, по которому взошел на вершину пролома. Потом Мугейт размотал свой тюрбан и подал один из его концов тому человеку, который с помощью его помогал другим взбираться до тех пор пока значительное число мусульман перевалило через стену. Мугейт, который оставался верхом на лошади, у подножия укреплений, приказал группе убийц напасть на стражу со стороны города. Этот приказ был быстро исполнен мусульманами, которые неожиданно напав убили многих из гарнизона, и распахнув ворота дали возможность Мугейту и остальным его людям быстро овладеть городом. Как только это было сделано, Мугейт вслед за проводниками поспешил ко дворцу наместника, который получив весть о прорыве мусульман, бежал со своей охраной, числом в четыреста человек, и отправился в церковь, расположенную в западной части города, где укрепился 23. Поскольку вода шла в церковь из-под земли от источника расположенного у подножия соседней горы, осажденные некоторое время могли обороняться от Мугейта, который тем не менее правил городом и его окрестностями.
Те же авторы, а именно, заявляющие, что Тарика не было при взятии Кордовы, и что это дело было свершено исключительно Мугейтом, утверждают, что последний, после сообщения Тарику о своей победе, продолжил осаждать христиан, засевших в церкви. Через три месяца осады, видя что ничто не может сломить их, Мугейт впал в нетерпение и меланхолию, и решил применить одну хитрость, которая могла сделать его хозяином крепости. Он призвал к себе одного из своих чернокожих рабов, чье имя было Рабах, человека испытанной храбрости и твердости, и приказал ему ночью скрыться в засаженном деревьями саду, который располагался вблизи церкви, дабы при случае захватить в плен кого-нибудь из варваров, который мог бы поведать до состоянии гарнизона. Чернокожий сделал, как было приказано, однако будучи недалекого ума вскоре раскрыл свое присутствие; поскольку это был сезон, когда деревья плодоносят, а место изобиловало ими, он влез на одно из них, чтобы сорвать какой-то фрукт и съесть его. В то время, как он взбирался на дерево, он был замечен людьми из церкви, которые подойдя к тому месту, заставили его спуститься и связав отвели пленником внутрь. Велик был страх и вместе с тем удивление, которые произвел на христиан вид чернокожего человека, ибо они никогда не видели людей такого цвета; они окружили его со всех сторон, они разглядывали его с изумлением, думая что он был выкрашен каким-то веществом, придающим ему черный цвет, они суетились вокруг, а он стоял между ними, напротив подземного источника, посредством которого гарнизон снабжался водой; они начали мыть его водой и скрести жесткой щеткой 24, пока чернокожий, не в силах более сносить такое обращение, не стал их умолять прекратить это занятие, и объяснять им, что он такой же человек, как и они; поняв это они прекратили мыть его, однако продолжая пялиться на него, как на диковинку, которой раньше никогда не видели. Через семь дней плена, в течении которых христиане никогда не упускали возможности походить вокруг него и поразглядывать, по соизволению Всемогущего, однажды ночью чернокожий совершил побег и благополучно вернулся к амиру Мугейту, которому поведал о своих приключениях, сообщив промежду прочим о своих наблюдениях, также как о направлении в котором течет подземный источник, снабжающий гарнизон водой. Мугейт немедленно призвал к себе нескольких опытных людей, которые отправились искать источник в месте указанном чернокожим, и найдя его, перекрыли; с этого момента церковь была отсечена от водоснабжения, а гарнизон обречен на гибель.
Несмотря на эту потерю и на то, что осажденные не имели надежд на спасение, они были столь упорны, что когда им была предложена безопасность в обмен на принятие мусульманской веры или выплаты дани, они отказались сдаваться, и церковь была предана огню, а они все сгинули в пламени. Это причина того, что то место с тех пор называется Кенисату-ль-хараки (церковь сгоревших), и глубоко почитается христианами, по причине храбрости и стойкости проявленных при отстаивании веры людьми, павшими за неё. Их военачальник, тем не менее, не разделил их судьбу, поскольку, когда он осознал, что ситуация отчаянная, и увидел, что он и его подчиненные обречены на смерть, он оставил товарищей их судьбе, и бежал в направлении Толедо. Однако Мугейт, узнав об этом, немедленно бросился в погоню за ним и захватил его близ селения Талавера 25. Говорят, что варвар ехал на черном жеребце, благородном и проворном животном, и что когда он увидел Мугейта вблизи себя, он испугался и пришпорил своего коня, тот резко дернулся и сбросил всадника вниз. Когда Мугейт приблизился, он обнаружил его оглушенного падением, распростертого на щите, будто мертвого, и, увидев это, он захватил его оружие и взял его в плен.
Эта победа оружия Мугейта по разному описывается историками. Все согласны, правда, во взятии церкви после серьезного сопротивления, в бегстве и пленении наместника, однако некоторые считают это событие случившимся перед, а не после, разрушения укрепленной церкви, и говорят, что после захвата наместника в плен, Мугейт ворвался в здание, где оборонялись христиане, и разрушив его, предал их всех мечу: эти историки добавляют, что церковь называлась с тех пор Кенисату-ль-асраи (церковь пленников). Как бы то ни было, несомненно то, что Мугейт пленил наместника Кордовы и сохранил ему жизнь с намерением подарить его халифу аль-Валиду по возвращению на Восток, этот христианин оказался единственным пленником готом королевской крови, захваченным во время завоевания, остальные либо сдались на условиях, которые гарантировали им свободу, либо спаслись в Галисию. Тем не менее, как мы ныне знаем, Мугейт оказался не способен достигнуть своей цели, ибо некоторое время спустя между ним и Мусой возник спор, кому из них дарить королевского пленника халифу, и последний, видя что ему не удается взять верх над Мугейтом в претензии на его добычу, убил раба гота в присутствии его хозяина.
После взятия Кордовы Мугейт собрал всех иудеев города и оставил их управлять там, доверяя им более чем христианам, поскольку последние их ненавидели и враждовали с ними.

Малага и Гранада взяты военачальниками Тарика
В тоже время войска направленные против Малаги взяли власть над на этим городом, варвары спасаясь бежали в местные горы. После этого войска объединились с армией отправленной к Эльвире, и осадив её город, Гарнатах, взяли его штурмом. Цитадель последнего они доверили охране иудеев, и такая практика стала почти повсеместной в последующих войнах; когда мусульмане захватывали город, он оставался на попечении иудеев, и лишь немногого числа мусульман, а остальная армия продолжала новые завоевания, и там где иудеев оказывалось недостаточно, мусульман оставляли соответственно больше. Этот способ был также реализован и в провинции Райа, к которой принадлежала Малага.
Нападение на Теодомира
После подчинения этих двух городов, войско направилось на Тудмир, страну именуемую так в честь ее короля (Теодомира), цитаделью которой была Оуриувела (Орихвела), известная своей неприступностью. Этот король Тудмир (Теодомир) был человеком большого опыта и справедливости, который продолжительное время надежно защищал свое государство. Однако, в конце концов, вступив в битву на открытой местности, он был полностью сокрушен, и большинство его людей перебито, лишь он и несколько спутников достигли Орихуелы. Будучи в городе в безопасности, он приказал женщинам обрезать их волосы, вооружиться луками, и появиться на стенах, будто они множество воинов готовых к битве, сам он, со своими приближенными, стоя впереди, рассчитывал таким образом скрыть от мусульман реальную силу гарнизона. Эта уловка ему удалась, ибо мусульмане, переоценив его силы числом тех людей, что они увидели на стенах, предложили мир, и Теодомир, согласившись принять его, с отвращением направился в лагерь мусульман; и там, как если бы он был человеком из народа, он сначала договорился о безопасности жителей, и только потом о своей собственной. Когда мусульмане гарантировали ему мир на условиях, которые он хотел, он им открылся, извияясь за свою уловку тем, что очень сильно любит своих подданных, и его заветное желание добиться для них милостивой капитуляции. Затем он провел их в город, согласно договору, однако когда мусульмане увидели, что там находятся только женщины и дети, они очень смутились, и поняли, что были одурачены. Они, тем не менее, честно выполнили условия мира, поскольку делать так в любом случае являлось их обычаем; итак та местность Тудмир, благодаря искусству ее короля, была избавлена от вторжения мусульман, и все ее города и деревни приняли ту же капитуляцию. Мусульмане написали Тарику, сообщая о подчинении этой местности, и лишь малая часть армии осталась в столице страны, остальные направились у Толедо, чтобы присоединиться к осаждающим этот город.
Взятие Малаги и Гранады военачальниками Тарика подвергается сомнению некоторыми историками, которые приписывают его, вместе со взятием Валенсии, Дении и других городов восточных районов, Абду-ль-але, одному из сыновей Мусы, который высадился в Андалусии с отцом некоторое время спустя. Даже война против Теодомира, и мир заключенный с ним, некоторые отодвигают на девяносто четвертый год (начался 6-го октября AD 712). Ибну-ль-Хаттиб, в его истории Гранады, говорит, что Муса послал своего сына Абду-ль-алу к Тудмиру, затем к Гранаде, и наконец к Малаге, и каждое из этих мест он последовательно подчинил. Однако только Господь знает какое из этих свидетельств истинно, ибо столько много противоречий в писаниях древних авторов, что быврать из них достоверные стало задачей величайшей трудности для современного историка.

Осада и взятие Толедо Тариком
Пока происходили эти события, Тарик, согласно Ибну Хайану, достиг Толедо, двора и столицы монархии готов, и обнаружил ее покинутой, обитатели бежали и спрятались в зависимом от неё городе за горами. Тарик собрал всех иудеев той местности и оставив небольшую часть войск заботиться о городе, отправился с остальными в погоню за беглецами. Он пошел по дороге Вада-ль-Хиджара (река камней); он подошел к горному хребту, который пересек по перевалу названному в честь него (Федж-Тарик), и добрался до Мединату-ль-майида (города престола) , находившегося за горами, этот город нызывался так из-за престола, который Тарик там нашел, и который как предполагается принадлежал Сулейману, сынц Дауда. Его цвет был зеленым, его бока и ножки, последние числом триста шестьдесят пять, были изготовлены из цельных изумрудов. Тарик завладел этим бесценным сокровищем, и проследовал к городу за горами, где затворились люди, и где он также захватил множество ценных вещей и значительное число сокровищ, после чего он не стал продолжать завоевания дальше, а вернулся в Толедо в девяносто третьем году (начался в октябре AD 711), хотя некоторые авторы считают, что он тогда не вернулся, а напротив вторгся в Галисию, и шел по ней, пока не добрался до Асторги, которую подчинил, также как и окрестную страну, а уже затем вернулся в Толедо. Однако лишь Господь знает какое из этих двух мнений истинное. Кроме того, говорят, что все эти завоевания были совершены Тариком вопреки указаниям его господина Мусы Ибн Носсейра, который услышав о его успехе на берегах Гваделете, послал ему приказ не продвигаться далее по стране, а остановиться там, где он находится. Как бы то ни было, одно очевидно, что Тарик занимался покорением и завоеванием страны до прибытия своего господина Мусы Ибн Носсейра, как мы позже поведаем.

Добыча Тарика
Добыча собранная Тариком в его экспедиции к Толедо обычно представляется как почти несчитанная, и как превосходящая все описания богатством материалов и их чудесной выделки. Кроме ранее упомянутого престола Сулеймана, к которому мы еще вернемся в нашем рассказе, известный историк донес до нас список драгоценных вещей найденных в главной церкви Толедо, а именно, двадцать пять золотых корон, по одной на каждого монарха готов, которые правили Андалусией (это было обычаем того народа, что каждый из их королей должен поместить в то священное хранилище золотую диадему, с его именем, изображением и сведениями о числе детей, которых он оставил, продолжительностью жизни и правления выгравированными на ней); двадцать одну копию Пятикнижия, Госпела или Псалмов; книгу Абрахама и книгу Моисея; несколько других книг, содержащих секреты природы и искусства, или повествующих о том как обращаться с растениями, минералами, и животными, с выгодой для человека; другая, которая содержала талисманы древних греческих философов и коллекцию рецептов смесей и эликсиров; несколько золотых ваз, наполненных жемчугом, рубинами, изумрудами, топазами и всеми видами драгоценных камней; множество просторных помещений наполненных золотыми и изящными робами и туниками всех видов из шелка и сатина, без счета воинской амуницией, богато выделанными кинжалами и мечами, луками, копьями и всеми видами оборонительного и наступательного вооружения. Однако вернемся к главному предмету нашего рассказа.

Муса готовится переправляться в Андалусию
Согласно Ибну Хайану и другим историкам, когда Тарик нанес поражение силам империи готов, возглавляемых королем Родериком, на берегах Гваделете, он поспешил сообщить своему господину Мусе Ибн Носсейру новости о решительной победе, которую Всемогущий Аллах даровал его оружию. Однако, вместо того, чтобы поздравить себя с успехом своего вольноотпущенника, арабский амир впал в зависть, и боясь того, что продолжая завоевание, Тарик завладеет всеми добычей и славой лично, не оставив ничего ему, послал Тарику жесткий выговор за то, что тот совершил нападение без приказа, вместе с повелением не двигаться никуда далее пока он не присоедениться к нему. Далее, быстро подготовившись, он направился в Андалусию, оставив своего старшего сына Абдуллу командовать в Кайруане вместо себя, и взяв с собой Хабиба Ибн Абда аль-Фехри и трех своих сыновей, Мервана, Абду-ль-Алу и Абду-ль-Азиза, высадился на побережье Андалусии в месяц рамадан девяносто третьего года (август, AD 712), или согласно другим, в месяце реджеб того же года (июнь, AD 712). Число войск, которые возглавлял Муса в этой экспедиции, считается по-разному; некоторые говорят о десяти тысячах человек, другие о восемнадцати, иные делают их число еще более значительным. Муса взял в свою свиту несколько знатных арабов лучших семейств из Йемена и стран подчиненных мусульманами. В их числе пришли несколько таби (спутников пророка), таких как Ханаш Ибн Абдалла ас-Санани, Абду-р-Рахман Ибн Абдилла Ибн Йезид аль-Баджели, Абду-р-рахман Ибн Шамаш аль-Мисри, Абу-ль-Надар Хайан Ибн Аби Хобла, мавли бени Абди-д-Дар; некоторые добавляют Джебеля Ибн Хасана и других, чтобы довести их число до двадцати пяти.
За некоторое время до того, как Муса оставил Африку, его достигли новости о том, как Тарик, нарушив его приказ, проник глубоко в страну, и подчинил либо лично, либо через своих военачальников главные города той земли, собрав несметную добычу. Поэтому он решил поспешить в Андалусию и наказать своего вольноотпущенника за нарушение отданных приказов. Он отплыл из Сеуты и, избежав гор, где высадился Тарик, сошел на берег в месте, которое с тех пор зовется Джебаль-Муса (гора Мусы) 26. Затем он проследовал к Алжесирасу, где он, как говорят, высказал желание не следовать тем же путем, что и Тарик. Некоторые из людей Илиана, которые служили ему проводниками, сказали ему: ”Мы проведем тебя более короткой дорогой, чем его, и доведем до городов более населенных и богатых, чем те, которые он завоевал; городов, которые не захватывал еще ни один завоеватель, но которые, если будет воля Аллаха, сдадутся тебе.”
Воодушевленный этим сообщением Муса последовал за проводниками, ибо мысль о том, что Тарик превзошел его в завоевании, беспокоила его очень сильно. Они провели его вдоль побережья Сидхуна (Сидонии), которую он взял штурмом, а ее жители обратились к
его милости; затем он направился к Кармуне (Кармоне), сильнейшему городу Андалусии и лучше всего приспособленному к обороне против осаждающих врагов, однако он взял его благодаря уловке, которую придумал. Люди Илиана вошли туда под видом небольшой группы друзей, бегущих от врага, они собрались ночью, когда, распахнув ворота, впустили мусульман, которые напали на стражу и сделались хозяевами города. Затем Муса проследовал к Севилье, крупнейшему и наиболее важному городу Андалусии из-за его строений и древних руин. Этот город был столицей страны в древние времена, и оставался таковой до завоевания Андалусии готами, когда правительство было перенесено в Толедо, как мы рассматривали в другом месте; все еще главы церкви находились там, и Севилья считалась одним из первейших городов Андалусии. Некоторое время город выдерживал атаки Мусы, однако в конце концов этот военачальник вошел в него силой оружия, а варвары бежали в Баджу (Беху). Муса собрал иудеев в цитадели и оставил часть своих войск для защиты этого места, сам же направился к Мериде, которая также была центром государства при некоторых королях той страны. Этот город имел значительные размеры и великую силу; в нем находились руины дворцов, храмов огромных размеров и исключительной красоты, и другие общественные здания. Муса осадил его, однако жители, будучи храбры и тверды, отбрасывали мусульман несколько раз с большими потерями. Муса соорудил военную машину 27, с помощью которой мусульмане приблизились к крепости под прикрытием и начали разрушать стену; однако и это оказалось бесполезно, ибо как только они начали разбирать и отодвигать камни они обнаружили себя на открытом пространстве, то что варвары на своем языке называют аль-еша месха: сложив свои топоры и другой рабочий инструмент они были внезапно атакованы врагами, которые убили множество мусульман у той машины, почему место где это событие имело место получило название Борджу-ш-шоходу (башня мучеников). После этого Муса предложил договориться с осажденными о мире; соттветственно депутация, состоявшая из первейших жителей, явилась из города чтобы обсудить условия. Получив гарантии безопасности депутаты достигли лагеря мусульман, где Муса применил следующую уловку, чтобы одурачить и удивить их: в первый раз он принял их с непокрытыми волосами и бородой белого цвета. Не придя к согласию, депутаты вернулись обратно в город, и явились перед ним опять за день до праздника аль-фитр 28; однако каково было их удивление видеть его бороду, которую он натер хинной, окрашенной в густой рыжий цвет, с вкраплениями арфадж 29. Снова не придя к взаимопониманию, депутаты вернулись в город и когда они пришли посетить Мусу на следующий день, они были еще больше удивлены увидев его волосы и бороду полностью черными, событие которое наполнило их удивлением, ибо варвары были совершенно незнакомы с практикой покраски и ухода за бородой. Когда они вернулись обратно в город, они сказали своим соотечественникам: ”Знайте, что мы сражаемся с народом пророков, которые могут менять свою внешность как заблагорассудится и принимать любую форму, какая нравится. Мы видели их короля, который был старым человеком, а стал молодым; поэтому наш совет следующий: мы должны отправиться к нему и дать ему , что он хочет, ибо людям как он мы не можем сопротивляться.” Народ с этим согласился и мир с Мусой был заключен на следующих условиях, а именно, что собственность всех граждан, павших во время осады, так же как тех, кто бежал в Галисию, вместе со всеми богатствами и украшениями церквей, должна перейти к мусульманам, но что все остальные находившиеся в городе в момент капитуляции должны остаться не потревоженными в обладании собственностью. На этих условиях город сдался в день праздника аль-фитр девяносто четвертого года (начался 6-го октября AD 712).

Восстание в Севилье
Тем временем, пока Муса был занят завоеванием Мериды, обитатели Севильи, с помощью тех, кто находился в Бехе и Либле (Нибле), восстали против мусульман и убили около восьмидесяти человек из гарнизона; в связи с этим, после подчинения Мериды, Муса отправил своего сына Абду-ль-Азиза с войском против мятежников. Сначала тот прибыл в Севилью, которую взял, устроив великую резню среди жителей; потом он проследовал к Нибле, которую также подчинил, и после восстановления власти Ислама в тех краях, отправился обратно в Севилью, где остался, сделав ее столицей завоеваний мусульман.

Муса направляется в Толедо
В конце месяца шавваль того же года (девяносто четвертого), Муса оставил Мериду, чтобы направиться в Толедо, и когда Тарик узнал о его прибытии, он вышел, чтобы вместе со своими первейшими сановниками приветствовать его и встретить в местности Талавера. Так было согласно некоторым историкам, ибо другие говорят, что из Мериды он направился в Галисию, в которую проник через горный перевал называемый Федж-Тарик (переход Тарика), и пересек всю эту страну, пока не повстречал Тарика у Асторги. Но первый рассказ более вероятен, поскольку приводится лучшими писателями. Все согласны, тем не менее, что прием Мусой его вольноотпущенника был недобрым и несправедливым – он грубо напомнил ему о продвижении в глубь страны в нарушение приказов, и публично объявил о своем неудовольствии и раздражении им. Также говорят, что когда при встрече хозяина Тарик уважительно спешился с коня, чтобы оказать ему честь, Муса ударил его хлыстом, обвинил его в неповиновении и отчитал перед всем войском за действия вопреки приказам. Затем он взял Тарика с собой в Толедо, где призвал его выдать всю добычу захваченную у врага при взятии этого города, и особенно знаменитый престол Сулеймана, сына Дауда, который он желал более жадно, чем какую либо другую вещь, обнаруженную во время завоевания.

Описание престола Сулеймана
Мы уже кое-что сказали об этом бесценном сокровище, чьи описания можно встретить почти в каждой книге по истории или географии Андалусии. Они, однако, не всегда похожи, поскольку по одним престол был изготовлен из чистого золота, по другим из зеленого изумруда. Некоторые описывают его, как сделанный из золота и серебра, и покрытый слоем жемчуга, другим рубинов и третьим изумрудов, и кроме того украшенным несчислимым количеством других драгоценных камней; иные делают его выточенным из цельного изумруда и говорят, что он имел триста шестьдесят пять ножек; другие опять говорят, что он состоял из множества драгоценных камней и был инкрустирован всеми сортами ароматических деревьев, и что весь был покрыт надписями на греческом. Но поскольку заслуживающий доверия и точный историк Ибну Хайан сохранил описание этого стола, также как рассказ о его происхождении, мы сошлемся на него.
Его слова следующие: “Знаменитый престол, который Тарик нашел в Толедо, хотя и приписывается Сулейману, и называется в его честь, никогда не принадлежал этому пророку, согласно варварским авторам, которые приводят следующее происхождение престола. Они говорят, что среди них во времена древних королей было обычаем, что каждый состоятельный человек перед смертью жертвовал какую-нибудь собственность церкви. На деньги, собранные таким способом, священники изготавливали престолы из чистых золота и серебра, а кроме того троны и огромные блюда для священников, дьяконов и служек, чтобы нести святые дары на публичных процессиях, или украшать алтари на великие праздники. Этими пожертвованиями названный престол был создан в Толедо, а затем значительно увеличивался и улучшался каждым последующим монархом, ведь каждый старался превзойти предшественников величием, до тех пор пока престол не стал красивейшим и ценнейшим украшением, какое когда-либо было сделано для тех же целей, и получил великую известность. Изготовлен он был из чистого золота, испещренного драгоценнейшими жемчужинами, рубинами и изумрудами; он был опоясан рядами из этих ценных камней, и кроме того весь престол был покрыт столь большими и яркими украшениями, что человеческий глаз никогда не видел чего-либо сравнимого. Толедо был столицей королевства, и там не было ни украшения, столь дорогого, ни изделия, столь изящного, какие могли превзойти его; то и другое связано с орнаментом и выделкой этого бесценного предмета. Когда мусульмане вошли в Толедо, он был найден на большом алтаре их самой главной церкви, и факт того, что было обнаружено такое сокровище, вскоре получил всеобщую известность.”



Комментарии
19 Здесь используется слово “медина”, которое обычно переводят, как “город”. Однако, в древности оно использовалось авторами для обозначения столицы провинции, региона, местности. Историк Ибну-ль-Хаттиб всегда называет Гранаду столицей провинции Эльвира или Иллиберис.
20 Т.е. на берегу Гвадалаквира. Арабы очень часто дают название рекам по местности в которой они расположены. Город Шакунда или Секунда был расположев двух с половиной милях от Кордовы.
21 В оригинале “адилла”, что означает “проводники”.
22 Смысл этого выражения можно трактовать по разному. Другое значение – “обитатели, неспособные носить оружие”.
23 Эта церковь согласно ар-Рази называлась Сан Георг.
24 То, что переведено, как “жесткая щетка”, в оригинале звучит как “веревка сделанная из кожи змеи или другого неровного материала”
25 Это город Талавера де ла Рейна. Однако он расположен на существенном расстоянии от Кордовы, так что кажется маловероятным, что Мугейт лично принимал участие в погоне.
26 Аль-Маккари ошибочно приписывает происхождение Джебаль-Муса имени Мусы Ибн Носсейра. На самом деле это гора пророка Моисея.
27 Эта военная машина ромеями называлась musculus.
28 Праздник аль-фитр это пасха мусульман, первый день после священного месяца рамадан, т.е. первый день шавваля. В этот день у мусульман принято надевать лучшие одежды, украшаться и т.п.
29 Растение, согласно Ибну-ль- Бейтару, растущие в пустынях внутренней Аравии, имеющее листья ярко красного цвета.

Перевод с англ. С.Железнова по изданию Al-Makkari “The history of Mohammedan dynasties in Spain”, vol.1, book IV.

___________
Об авторе:
http://www.vostlit.info/Texts/rus7/Makkari/trud.phtml?id=855
« Последнее редактирование: 23 Июня 2011, 12:40:00 от abu_umar_as-sahabi »
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.

Оффлайн андрей

  • Не мусульмане
  • Новичок
  • *
  • Сообщений: 45
все-таки история циклична))теперь европейцы бомбят безнаказано мусульманские страны и подчиняют их экономику.

Оффлайн abu_umar_as-sahabi

  • Модератор
  • Ветеран
  • *****
  • Сообщений: 9924
Аль-Мансур (Победоносный) Мухаммад Ибн Абу Амир
(938 - 1002)
Имя и родословие
Аль-Мансур Мухаммад ибн Абдалла ибн Абу Амир. Его предок вступил в Андалузию вместе с Тарик ибн Зиядом. Сыграл значимую роль в завоевании Андалузии, будучи посредником в своем народе. Он прибыл на зеленый остров в первом походе и правил жителями этой новой страны. Со временем увеличились его последователи, которых он смог, с помощью Аллаха, сделать просвещенными и знатными.
Его отец был одним из приверженцев аскетизма, проводившего свою жизнь вдали от султанского дворца. Читал хадисы и отправлял свои обязанности. Он умер в городе Триполи (Ливия) на обратном пути из хаджа в Мекку. Его мать была из рода Таймия, а отец из рода Муафирия.

Детство и воспитание
Вырос Мухаммад ибн Абу Амир у деда – завоевателя Андалузии, которому возводили воспоминания джихада и славу завоевания, и у отца-аскета (оставившего прелести мирских благ). Поэтому с детства он получил хорошее и благородное воспитание, вселившее в него глубокие чувства достоинства и чести. Родом он был из селения Тораш (вблизи Альхесираса), где его родители, отец Абдалла и мать Борайха, владели небольшим поместьем.
Мухаммад ибн Абу Амир переехал в Кордову и получил образования уже там. Во время учения он отличился своим стремлением познать больше знаний и усидчивостью в изучении хадисов. С раннего возраста он устроился писарем, и записывал тех, кто хочет передать какое-то послание султану. Люди, знавшие Мухаммада в это время, описывают его как способного, но крайне честолюбивого юношу, уже в то время считавшего себя предназначенным для великих дел. Пользуясь своим правом посещать по долгу службы семью халифа, Мухаммад вскоре завязал тесное знакомство с матерью Хишама аль-Муайида, любимой женой аль-Хакама султаншей Субх, которая начала оказывать покровительство добропорядочному и услужливому придворному.
По просьбе Субх султан назначил Мухаммада управляющим её поместьями, а затем в следующем году дал ему должность начальника монетного двора Кордовы (ответственным по вопросам закята и наследства) — одну из важнейших должностей в государственной администрации Кордовского вилаята. Взлёт карьеры Ибн Абу Амира был стремительным: с момента его первого появления при дворе и назначения начальником монетного двора прошло всего 7 месяцев. В 969 году Мухаммад получил также должность кадия Севильи и Ниеблы. В своей трудовой деятельности он отличился своими способностями и благородством, благодаря чему получил повышение по службе. Он верой служил визирю аль-Хаджиби аль-Мусхафи и не злоупотреблял своим служебным положением. Затем умер султан аль-Хакам и на его место пришел его сын Хишам аль-Муайид, которому на то время было всего двенадцать лет.
После смерти аль-Хакама возобновились активные военные действия между Кордовским вилаятом и коалицией христианских государств севера Пиренейского полуострова, в которую вошли королевство Леон, королевство Наварра, графство Кастилия и графство Барселона. Тогда визирь аль-Мусхафи поручил Ибн Абу Амиру дать отпор врагам. И Всевышний Аллах одарил его победой над римлянами и любовью в сердцах мусульман. Благодаря доблести, отважности, неустрашимости, проницательности, мудрости и военной смышлёности, а также благородному и великодушному отношению к людям его назвали аль-Мансур (победоносный). Он продолжил газаваты против франков и других неверующих, а в его стране вновь воцарились спокойствие и стабильность.

Аль-Мансур – правитель Андалузии
История увековечила мужей, считавших себя предназначенными для великих дел. Их пыл не остывал даже на апогеях великих дел. Одним из них был Мансур ибн Абу Амир, которого историки считают самым великим правителем Андалузии. Он начал свою жизнь учеником, жаждущим знания, затем вырос до степени судьи, затем в его руки пришла сама власть.

Его битвы
Сердце аль-Мансура ибн Абу Амира было одержимо любовью к джихаду, с которым он не мог расстаться. Аль-Маракаши в своей книге «аль-Мъуджаб», рассказывая о любви Ибн Абу Амира к военным походам (газавату) и военному делу (джихаду), пишет: «Его безмерная любовь к военному походу (газавату) дошла до такого, что однажды, выйдя в мечеть в праздничный день, он намерился не возвращаться во дворец, а напротив, отправиться сразу после намаза на джихад. За ним пошли его войска, присоединяясь к нему одно за другим. И пока его войска не достигли территорий Рима, к нему присоединились все воины, желавшие выступить вместе с ним в бой на пути Аллаха. Он не ленился вести джихад даже во время болезни. Известно, что однажды он сильно заболел по дороге в военный поход. Но, несмотря на это, болезнь не свернула его назад, напротив, он попросил Всевышнего даровать ему смерть на поле битвы и продолжил свой путь. Что желал, то и случилось. Его намерение было чистым, и Аллах удостоил его честью – исполнением его заветной мечты».
Ибн Абу Амиру удалось покорить такие крепости на территории Испании, которые еще никому не удавалось покорить со времен завоевания Андалузии Тариком ибн Зиядом. Удачные походы Мухаммада привели к значительному росту его авторитета в войске, так как это был первый за последние годы столь успешный поход мусульман вглубь христианских владений. Он дошел до самого крупного оплота христианства в Испании.
Каждый год он совершал два военных похода: зимой и летом. Всего он совершил более пятидесяти военных походов, и ни разу не проиграл своему противнику.
Достижениями его военных походов было завоевание крепости аль-Мула, откуда привел большое количество пленных и колоссальные богатства для мусульман. И это произошло в 366 году по хиджре.
В 367 году по хиджре он взял Толедо (Талитала – на арб. яз.). Затем объединился со своим кузеном Галибом аль-Насири, валием Средней Провинции. Возглавляемая им армия взяла в феврале принадлежавший королевству Леон город Саламанка, а затем в трёх последовавших одна за другой битвах разбила войска правителей-христиан: король Леона Рамиро III потерпел поражение при Сан-Эстебан-де-Гормасе, граф Кастилии Гарсия Фернандес при Ланге, а король Наварры Санчо II Абарка при Эстеркуэле. Дойдя до границ Астурии Ибн Абу Амир повернул назад и возвратился в Кордову, привезя с собой богатую добычу и множество пленных, а вместе с ними и большое количество лидеров неверующих врагов. И этот свой военный поход он осуществил в течение тридцати четырех (34) дней со дня выхода из своего города.
Прежде чем начать разговор о походе на Сантьяго-де-Компостела — главную христианскую святыню всей Испании, стоило бы бросить взгляд на значимость этого города для христиан. Этот город считался самым величественным городом для христиан в Андалусии. Христиане возвеличивали его церковь подобно тому, как мусульмане возвеличивают достопримечательную Каабу. С самых отдаленных уголков Византии христиане совершали в этот город паломничество, считая, что в нем находится гробница Иакова, одного из апостолов Иисуса, мир ему. Никому из мусульманских завоевателей Андалусии не удавалось покорить этот город, пока Всевышний Аллах не свершил это руками славного муджахида аль-Мансура Мухаммада ибн Абу Амира.
Аль-Мансур Мухаммад вышел из Кордовы в военный поход в субботу месяца джумада аль-ахира 387 года по хиджре, направившись к северо-западным областям королевства Леон, ещё не затронутым его походами. По пути он вошел в селение Касильяс-де-Кориа. И когда аль-Мансур достиг границ города Галиция, к нему прибыло большое количество португальских графов, которые вступили в союз с мусульманами под знаменем Ислама. Аль-Мансур приказал соорудить флот, и когда завершилось строительство, он приказал своим пехотинцам плыть по морю, загрузив корабли провизией, боеприпасами, продовольствием и оружием. Аль-Мансур добрался до устья реки Дуэро. Пехота мусульман плыла морем, конница двигалась по суше. Затем приблизившись к крепости, он приказал из флота сделать мост, чтобы подойти к стенам города.
Аль-Мансур раздал войску оставшееся у него продовольствие. Они подкрепились силами, и с вдохновением своего полководца покорить Сантьяго-де-Компостела двинулись к землям врага. Завладев находившимися на их пути городами (в том числе Визеу, Брагой, Эль-Бьерсо, Вигой и Ирией) и не встречая никакого сопротивления, мусульмане 10 или 11 августа 997 года (по христианскому летоисчислению) вошли в покинутый всеми жителями город Сантьяго. И после сбора трофеев по приказу аль-Мансура город был подвергнут полному разрушению. Колокола Компостельского собора на плечах пленных христиан были доставлены в Кордову, где они стали светильниками в главной мечети этого города Меските. Из Сантьяго-де-Компостела отряды мусульман совершили газаваты и на другие области королевства Леон, во время которых разорили Ла-Корунью и взяли откуп со столицы.

Его нравы
Когда аль-Мансур вошел в Сантьяго – главную христианскую святыню, он не встретил там никого, кроме пожилых священников, сидевших у гробницы Иакова. Он спросил о том, чья эта гробница. Они ответили ему: «Иакова». Услышав это, аль-Мансур не стал трогать гробницу Иакова и повелел сохранить её в неприкосновенности. И нет ничего удивительного в этом, таковы нравы Ислама. Ведь сам Пророк (ﷺ) завещал войскам не убивать детей, женщин, стариков, священнослужителей в своем храме, не добивать раненого, не ломать деревья и кусты. Это же завещали и другие праведные халифы после него.
Раннее юношество аль-Мансура ибн Абу Амира сыграло значимую роль в формировании его жизненной стези. Еще с ранних лет он обучался хадисам Пророка (ﷺ). Он воспитывался на этих хадисах, полностью приняв все нравы Пророка (ﷺ).

Его смерть
Период его правления государством продлился двадцать шесть лет, в течение которых он совершил пятьдесят два военных похода (в год по два похода: один – зимой, другой – летом). Свою смерть он встретил в битве при Калатаньясоре в месяце сафар 392 году по хиджре. В свой последний поход аль-Мансур отправился будучи очень больным человеком. Он уже не мог ездить верхом и его перевозили на носилках. Дойдя до Мединасели, он почувствовал приближение смерти.
После каждого своего похода он приказывал выбивать с его военной одежды пыль, которую складывали в специальный сундук. И этот сундук с пылью он всегда брал с собой в военные походы. Перед последним вздохом аль-Мансур завещал засыпать его могилу этой пылью, чтобы она свидетельствовала о его джихаде в день Воскресения. И когда он скончался, его тело было обёрнуто в саван, сшитый его дочерьми, который он всегда возил с собой, и погребено в Мединасели. Тело было положено в могилу, которую засыпали пылью, собранной во время джихада на пути Аллаха. Да смилуется Аллах над аль-Мансуром и поселит его в необъятных просторах садов Блаженства. Да простит Аллах его ошибки и упущения!

Высказывания о нем
Аль-Мансур ибн Абу Амир был опытным политиком, деятельным, энергичным и жаждущим великих дел человеком. Благодаря своей амбициозности и обдуманной политике он смог добиться своих целей. Исламский ученый историк аз-Захаби пишет: «Он был одним из роковых мужей, обладая своим мнением, решительностью, маневром, храбростью и мужеством, что позволило ему привлечь на свою сторону амиров и войско, а также подчинить себе мужчин. Он имел твердую решимость и принципиальность, будучи справедливым, доброжелательным и мудрым политиком».
Говоря о его мудрой политике, можно привести случай из его жизни. Однажды аль-Мансур отправился на земли франков как завоеватель, и прошел к ним через горный проход. Идя вглубь по землям противников, он брал с собой пленных и скот. И когда захотел вернуться назад, то заметил, что они (т.е. франки) перекрыли этот горный проход, встав на защиту его от мусульман. Тогда он сделал вид, что желает обосноваться в их стране. Со своими солдатами он начал строить жилища, сеять зерно, собирать дрова, сено и необходимы продукты. Увидев, что аль-Мансур решил обосноваться, противники решили пойти на мир. Он отправили ему послание с предложением оставить скот и вернуться на свою родину. Однако аль-Мансур заявил, что намеревается обосноваться здесь. Тогда они согласились отдать ему скот, но он не пошел на перемирие с ними. Затем они согласились отдать ему деньги (золото) и верховых животных, нагруженных теми трофеями, которые он собрал в их странах. И только тогда он пошел на перемирие, и они открыли горный проход, через который он гордо вернулся в свою страну.
Исламский ученый Ибн аль-Асир, упоминая о нем, говорит:
عالماً، محباً للعلماء، يكثر مجالستهم ويناظرهم، وقد أكثر العلماء ذكر مناقبه، وصنفوا لها تصانيف كثيرة، ...وكان حسن الاعتقاد والسيرة، عادلاً، وكانت أيام أعياداً لنضارتها، وأمن الناس فيها، رحمة الله
http://www.islamicbook.ws/tarekh/alkaml-024.html

«…Он был образованным в Исламе человеком. Он с уважением относился к обладателям знаний (улемам), любил сидеть и беседовать с ними. Ученые в своих трудах упоминают множество его заслуг и похвальных качеств. Было написано много книг о его достоинствах. Он был глубоко верующим, добропорядочным, набожным и справедливым мусульманином. Его время, в действительности, можно назвать эпохой процветания, где царили благополучие, безопасность и стабильность, да смилуется над ним Аллах»

Стихи о нем:
Историю его поведают тебе его следы,
Словно живым, предстанет он перед тобой.
Аллахом я клянусь, и в самом деле,
Никто так островом не обладал, как он,
И никому не покорялось войско, как ему.

Источник: Аль-Ваъи, № 287-288 (ноябрь-декабрь 2010 г. зуль-хиджджа 1431 г.х. - мухаррам 1432 г.х..)
см.
http://www.al-wayi.org/archive/51-287-288/411-fl-mansur-muhammad-ibn-abu-amir.html
Доволен я Аллахом как Господом, Исламом − как религией, Мухаммадом, ﷺ, − как пророком, Каабой − как киблой, Кораном − как руководителем, а мусульманами − как братьями.