Религия, политика и вызов реформ: случай Юсуфа аль-КардавиМохаммед Хашас, 13 октября 2022 года
Начало: из Египта в мир
Юсуф аль-Кардави родился в Египте в 1926 году, выучил Коран наизусть в возрасте девяти лет и окончил престижный университет Аль-Азхар в Каире (основан в 970 году н.э.), получив степень по арабским исследованиям в 1954 и 1958 годах, степень магистра в области Коранических наук в 1960 году, а затем степень доктора в области Исламского права в 1973 году. В юном возрасте он посетил лекцию Хасана аль-Банна (ум. 1949), основателя движения «Братья-мусульмане» (основанного в 1928 году), и был потрясён видением, представленным оратором; впоследствии он присоединился к движению и поклялся в верности его лидеру — как он сам рассказывает в своей четырёхтомной автобиографии Ibn al-Qarya wa al-Kuttab («Ребёнок деревни и медресе»), которая публиковалась поэтапно с 2001 по 2010 годы. Он был заключён в тюрьму в монархический период в Египте за антибританскую деятельность, а также трижды при режиме Насера — за приверженность «Братьям-мусульманам». В 1963 году ему пришлось бежать в Катар, где он стал гражданином в 1968 году и откуда впоследствии вырос как глобальный шейх мусульман.
Аль-Кардави как учёный и богословАль-Кардави прямо или косвенно повлиял на миллионы мусульман — особенно суннитов — своими фетвами и правовыми взглядами по различным вопросам, по которым он оставил около 170 книг (многие из которых — это брошюры), а также сотни лекций и видеофетв (юридических заключений). Он обладал энциклопедическими знаниями в религиозных науках и арабском языке, на котором также писал стихи в классической форме. Его труды отличались прямым стилем, были насыщены цитатами из основополагающих источников, имели правовую форму, но не отличались теоретической сложностью. Его полное собрание сочинений (mawsū‘rat al-a‘māl al-kāmila) ожидается к публикации посмертно; сам он занимался его редактированием в последние годы жизни.
Аль-Кардави писал и выступал по вопросам политики, государства, секуляризма, целей шариата, Исламского права, глобализации, «Запада», джихада, культуры, образования, экономики, экологии, этики, женщин, семьи и человека в Исламе. Одной из его самых важных ранних книг стала Fiqh al-Zakat («Фикх закята») в двух томах, опубликованная в 1973 году; она была основана на его докторской диссертации в Аль-Азхаре и стала важной вехой в становлении того, что сейчас называется «Исламской экономикой». Это ознаменовало начало его научного авторитета и признания.
Хочешь, чтобы я продолжал перевод в таком формате — по 2–3 абзаца за раз, с пояснениями? Это поможет сделать перевод качественно и без потери информации.
Отношение к радикализму и его критикаВ 1970-х и 1980-х годах, оставаясь под влиянием «Братьев-мусульман», он, тем не менее, писал против радикальных трудов Саида Кутба (которого повесили в 1966 году по приказу режима Насера). Он осудил радикализацию его мышления и его влияние на насильственное крыло Исламского движения, которое действовало вопреки воле и порядку широкой общины и её более широких интересов; об этом он говорил в лекциях и написал в своей автобиографии. В то же время он сохранял восхищение литературным талантом Кутба, его Коранической экзегетикой и книгой о социальной справедливости в Исламе. Аналогичную критику он позже направил в адрес ультраортодоксальных салафитов, а также против Аль-Каиды в 1990-х и начале 2000-х годов, а затем против ИГИЛ, когда оно появилось в 2014 году. Он написал двухтомный труд о джихаде в 2009 году, чтобы контекстуализировать практику джихада в формирующий период Ислама и в более поздние эпохи, а также чтобы лишить легитимности его насильственные формы, применяемые современными радикальными Исламистами. Он защищал международное право и его учреждения, такие как Организация Объединённых Наций, членами которых являются государства с мусульманским большинством. При этом он всё же рассматривал джихад как форму признанного права на сопротивление и самооборону.
Исламское пробуждение и школа умеренностиПериод написания трудов против радикализации с 1970-х годов и позже — это то, что делает его ведущей фигурой того, что называют Исламским пробуждением (аль-Сахва аль-Исламийя) и школой умеренности (аль-Васатийя). И не только потому, что он критиковал наследие Саида Кутба, но и потому, что он не примкнул ни к социалистам, ни к либералам — особенно в арабском мире в период Холодной войны и поляризации, которая характеризовала тогда общество и интеллектуальные круги. Хотя он продолжал отстаивать Ислам как религию будущего и источник ответов на социальные проблемы, он не склонялся, например, к социализму, как это делали некоторые его современники — например, известный марксист, ставший Исламистом, Мухаммад ‘Амара (1931–2020); напротив, он оставался близок к умеренному консерватизму Мухаммада аль-Газали (1917–1996), другого влиятельного ученого из Аль-Азхара, своего старшего коллеги. В своей автобиографии он пишет, что его дважды приглашали возглавить движение «Братья-мусульмане», но он отказался от предложения. Он считал себя шейхом всех мусульман, а не только движения.
Из Катара — к региональному и глобальному влияниюС 1963 года, находясь в Катаре, аль-Кардави перешёл от локальной деятельности к региональному и впоследствии глобальному интеллектуальному и институциональному активизму. В обществе, чьи религиозные корни уходят в ваххабизм и ханбалитскую школу, он нашёл плодородную почву для реализации своего научного потенциала и мировоззрения. Он основал факультет шариата в Катарском университете в 1977 году, возглавил исследования по пророческой традиции (хадисам) и со временем стал духовным отцом религиозного возрождения в стране, а затем и во всём регионе и мусульманском мире — благодаря поддержке катарского руководства и канала Al Jazeera.
Аль-Кардави стал символом катарской религиозной дипломатии по всему миру. Через телеканал Al Jazeera он буквально входил в дома миллионов людей каждую неделю в рамках важной передачи «Шариат и жизнь» (Al-Sharī‘a wa al-Ḥayāt), которая выходила в эфир с момента основания канала в 1996 году и до 2013 года. Верующие, в том числе за пределами арабского мира, звонили во время эфира, чтобы задать свои вопросы, и он давал фетвы/юридические заключения по их ситуациям. Юношеские стремления аль-Кардави служить Исламу и мусульманам стали для него реальностью благодаря возможностям, которые открыл перед ним Катар — его окно в мир.
Международное признание и влияние в Исламском миреАль-Кардави уже был известной религиозной фигурой ещё до начала трансляций на Al Jazeera. Так, именно он возглавил заупокойную молитву (джаназа) в Лахоре по основателю политического Ислама в Пакистане, Абу аль-А‘ля аль-Маудуди, в 1979 году. Его влияние на Индийском субконтиненте имело прочные корни: он считался последователем реформаторской школы, основанной Джамал ад-Дином аль-Афгани (1838–1897), Мухаммадом Абдо (1849–1905), Рашидом Ридой (1865–1935) и другими. Эти имена были известны в Исламских регионах мира, в том числе в Южной Азии. Аль-Кардави рассматривался как продолжение этой школы. Более того, ряд религиозных ученых с субконтинента учились в Аль-Азхаре и в Катаре — некоторые из них были его учениками, и они перевели его ключевые труды и фетвы на урду и другие местные языки. То же самое происходило в других регионах Юго-Восточной Азии, таких как Индонезия, Малайзия, Филиппины и т.д., где у него были последователи и ученики. Благодаря такой интернационализации его мышления с 1970-х годов стало очевидно, что он отвергнет предложение возглавить местное или региональное движение вроде «Братьев-мусульман». Он был шейхом для всех, а не для немногих.
Полемика с секуляристами и отношение к секуляризмуЧерез канал Al Jazeera аль-Кардави также участвовал в прямых дебатах с видными арабскими мыслителями-секуляристами, такими как сириец Садик Джалал аль-Азм (1934–2016); они спорили с интенсивностью, сохраняя при этом взаимное уважение, в известной программе «Противоположное направление» (Al-Ittijāh al-Mu‘ākis) в 1999 году. Аль-Кардави придерживался очень консервативной интерпретации понятия секуляризма: по его мнению, он противопоставляется религии, — это понимание, распространённое не только в арабском мире. Поэтому он не мог согласиться с тем, чтобы мусульманская община была названа светской, даже несмотря на то, что сам он считал, что Исламская юриспруденция предлагает решения для светских (житейских) дел — ради пользы человека и его блага. Одним из его ключевых ограничений было то, что он не различал различные формы секуляризма; или, вероятнее всего, он был осведомлён об их разновидностях, но не принимал ни одну из них, поскольку, по его мнению, в любом случае это умаляет роль религии.
Отношение к правам женщин и биомедицинская этика
Аль-Кардави отстаивал права женщин, хотя в целом оставался консерватором. Он защищал право женщин занимать высшие должности в обществе, такие как судьи или главы правительств и государств — чего до сих пор не признают многие ортодоксальные и ультраортодоксальные богословы. (Две его дочери — профессора физики в Катарском университете.) Примерно двадцать лет назад аль-Кардави издал прогрессивные фетвы по некоторым научным вопросам, связанным с семьёй и правом человека на отцовство или материнство — даже после заражения злокачественными опухолями, которые делают невозможным зачатие. Он писал и выступал по вопросам пересадки органов и банков репродуктивного материала. Например, он защищал право (мусульманских) женщин хранить яйцеклетки в частных банках для последующего использования — особенно женщин, которые не вступают в брак в раннем возрасте, или у которых развивается опухоль или рак, способный лишить их возможности иметь детей после хирургического лечения. То же самое он утверждал и в отношении мужчин: они также могут замораживать свою сперму для последующего использования по аналогичным причинам. Эти позиции считаются продвинутыми, и многие обычные мусульмане, как и значительная часть ортодоксальных учёных, даже не размышляют над такими вопросами, не говоря уже о том, чтобы издавать фетвы по ним.
Критика со стороны арабских либералов и политическая ангажированность
Тем не менее, арабские секуляристы и либералы по-прежнему рассматривали аль-Кардави как очень консервативного шейха. Некоторые даже называли его "провокатором терроризма". Конечно, он действительно был консервативен во многих вопросах веры и юриспруденции — и он сам хотел быть таким, он никогда не заявлял о себе как о прогрессисте в либеральном смысле. По сравнению со своими сверстниками, он был революционным голосом, когда речь шла о защите независимости, свободы, социальной справедливости и достоинства, хотя он оставался консервативным в вопросах личных свобод: здесь для него ориентиром была традиционная Исламская этика. Именно поэтому он был нежелательной фигурой в ряде арабских государств, которые он критиковал — прямо или косвенно.
Он также резко критиковал «Запад» за двойные стандарты, когда речь шла о мусульманских обществах. Он поднимал голос мусульман против молчания международного сообщества по поводу массовых убийств мусульман в Боснии и Герцеговине, Кашмире, Бирме и других местах, и был самым громким религиозным авторитетом на глобальном уровне, защищающим палестинцев. Он выступал против войны в Афганистане и Ираке, и поддерживал сопротивление иракцев — во всех формах — против американцев и британцев, — именно это стало причиной запрета ему на въезд в Великобританию и США.
Укрепление мусульманско-западных отношений и работа с диаспорамиВ то же время аль-Кардави сыграл важную роль в смягчении отношений между мусульманами и Западом — через свои публикации и фетвы, адресованные мусульманским меньшинствам, живущим в западных странах. Это происходило в то время, когда такфир (объявление вероотступничества) по отношению к Западу был всё ещё распространён среди ультраортодоксальных ваххабитов и салафитов, а также их последователей. Через упомянутую выше передачу Al Jazeera, сайт Islam Online в его ранние годы, а также через основание Европейского совета по фетвам и исследованиям (в Дублине, Ирландия, в 1997 году) и публикацию книги Fiqh al-Aqalliyyāt («Фикх мусульманских меньшинств», 2001), аль-Кардави подчёркивал необходимость интеграции мусульман в европейские и американские общества, при сохранении основ религии в вопросах поклонения и взаимодействия. Это он также рассматривал как форму да'авы (призыв к Исламу) и способ распространения светлой стороны Ислама.
Его взгляды сыграли важную роль в том, чтобы представить Запад как "дар аль-Ислам" (землю Ислама) — то есть как место, где мусульмане могут достойно жить, а не просто работать, так как оно обеспечивает основные права на свободу, веру и достоинство. Он призывал мусульман уважать свою гражданскую присягу перед странами Европы, в которых они живут. Сегодня, спустя почти 25 лет с момента основания Совета и публикации книги, многое уже было сказано и сделано на тему Ислама и мусульман на Западе. Его вклад может казаться устаревшим, но в контексте истории идей он остаётся важным этапом.
Фетва в поддержку самоубийственного сопротивления и последующий отказТем не менее, глобального шейха не принимали на Западе также и потому, что он издал фетву (юридическое заключение), поддерживающую самоубийственное сопротивление как форму самозащиты. Он сделал это в поддержку палестинцев после соглашений в Осло и во время Второй интифады. Позже, в интервью 2016 года с Салманом аль-Аудой, одним из его выдающихся учеников в Саудовской Аравии, он заявил, что ограничил действие фетвы только палестинцами, и что теперь отказывается от неё, поскольку у палестинцев появились новые средства защиты (то есть они теперь имеют доступ к оружию, а не только к собственным телам).
Межконфессиональный диалог и уважение к христианствуАль-Кардави также был открыт к диалогу между шиитами и суннитами, а также между мировыми религиями — особенно между христианством и Исламом. В прямом эфире Al Jazeera он молился за Папу Иоанна Павла II на следующий день после его смерти, в начале апреля 2005 года, и посвятил около четырёх минут разговору о положительных качествах Папы — его любви к миру, защите своей религии и человеческого достоинства. Он выразил соболезнования христианам по всему миру и своим христианским друзьям в Риме из сообщества Сант’Эджидио, занимающегося социальной помощью, по поводу утраты Папы. Он также сказал, что мусульманские учёные надеются, что однажды они смогут свободно выбирать своего "Великого шейха", без вмешательства государства, — так же, как христианские богословы выбирают своего Понтифика через свободные выборы. Это важная мысль, заслуживающая упоминания и размышления. Это сострадание к великому религиозному деятелю другой — и конкурирующей — веры может показаться простым жестом, но далеко не все Исламские шейхи и учёные других религий воздают дань уважения или желают милости лидерам других конфессий. Милость, во всех консервативных религиозных традициях, как правило, принадлежит только своим. Такой жест уважения следует подчеркнуть в эпоху такфира, сектантства, терроризма и Исламофобии.
Создание Международного союза мусульманских ученых
Основание Международного союза мусульманских ученых в 2004 году стало венцом пути аль-Кардави как ангажированного религиозного мыслителя, стремящегося сохранить свою независимость от центральной политической власти, особенно если эта власть не демократична и не уважает права человека. Этот союз был — и остаётся — попыткой сделать религиозного учёного связанным с народом и обществом путём публикации заявлений и мнений по ключевым вопросам, затрагивающим мусульманские общества. Учёным может быть интересно сравнить публикации Союза с заявлениями некоторых национальных и региональных организаций, стремящихся к тем же целям, — чтобы увидеть, где они сходятся и расходятся, и какая из них более свободна, прогрессивна или реакционна.
Арабская весна: фетвы, восстания и изгнание
Возможно, последнее десятилетие, начиная с так называемой "арабской весны" 2010–2011 годов, стало временем, когда глобальный шейх издавал фетвы и мнения, которые не были приняты многими в Египте, Ливии и Сирии — а именно фетвы на сопротивление и борьбу против центральных режимов, которые пытали и убивали протестующих, мирно требовавших социальных перемен.
В случае с Египтом, его родиной, он поддержал социальные протесты и даже возглавил первую пятничную молитву в Каире после отставки Хосни Мубарака в январе 2011 года. Аль-Кардави резко раскритиковал Аль-Азхар, своё собственное учебное заведение, за нейтралитет во время резни на площади Рабаа в августе 2013 года и последовавшего за ней переворота в Египте. Великий шейх д-р Ахмад ат-Тайиб тогда осудил применение насилия, но для аль-Кардави этого было недостаточно; по его мнению, нейтралитет в таком контексте означает поддержку режима и его чрезмерного насилия.
В случае с Ливией, в феврале 2011 года, он издал фетву в прямом эфире против национальной армии, которая убивала людей, и призвал армию выступить против диктатора Муаммара Каддафи, дойти до того, чтобы убить его и избавить страну от его разрушительной власти. В случае с Сирией он также встал на сторону народа, и призвал всех, кто может, сражаться с режимом Асада. Он использовал эту возможность, чтобы осудить иранский теократический режим за поддержку Асада в убийстве и изгнании сирийского населения; он даже признал, что ошибался десятилетиями ранее, когда призывал к шиито-суннитскому диалогу, так как политическая элита шиитов-двунадесятников возродила сектантство в регионе через своё участие в сирийском конфликте.
Наследие: умеренность, иджтихад и границы реформ
В целом, взгляды аль-Кардави были последовательны с его мышлением: арабам и мусульманам нужно бороться за перемены, за лучшее общество и мир. Иджтихад (интеллектуальное усилие) необходим для оживления традиции, и шариат способен отвечать на вызовы современности, если он правильно интерпретирован. И когда настал момент — то есть «арабская весна» — он высказался. Может быть, неудачно, по мнению некоторых, но это — судьба того, кто занимает позицию: за или против. Молчание — не его черта, и именно это сделало его уважаемым в глазах широкой публики арабского мира и за его пределами.
И аль-Газали, и Ибн Рушд, и Ибн Таймия, и Ибн Хальдун, и Мухаммад Абдо, и эмир Абд аль-Кадир аль-Джазаири, и Аллал аль-Фасси, и Ибн Бадис, и ат-Тахир Ибн Ашур — все эти великие ученые в Исламской интеллектуальной истории занимали политические позиции, часто страдали за них, и заканчивали свои жизни в изоляции — добровольной или принудительной. Аль-Кардави тоже испытал похожую участь с 2013 года, когда его перестали приглашать на Al Jazeera. Последний период своей жизни он провёл со своей дочерью Олой, которую освободили из тюрьмы в Египте после почти трёх лет предварительного заключения за якобы принадлежность к террористической организации (то есть «Братья-мусульмане», признанные террористами в Египте, Саудовской Аравии и ОАЭ). После освобождения в 2021 году она уехала в Катар к отцу, тогда как её муж всё ещё находился под стражей. Сам аль-Кардави был приговорён к пожизненному заключению заочно в Египте в 2018 году по обвинениям в «подстрекательстве к убийству», «распространении ложных сведений» и «повреждении государственной собственности». В 2015 году он ранее был приговорён к смертной казни — также заочно.
Религия, реформы и дилемма умеренности
В завершение я хотел бы сосредоточиться на одном аспекте, относящемся в особенности к арабскому миру и его мыслителям. Аль-Кардави был, прежде всего, факихом (знатоком шариатского права). Его главная забота заключалась в сохранении Исламского правового наследия и упрощении юриспруденции настолько, насколько это возможно, чтобы она соответствовала современности, но без "либерализации", потому что это, по его мнению, означало бы конец наследия и конец роли шейха как его хранителя. Как гласит хадис, который он часто цитировал: «Учёные — наследники пророков». Это всегда было подходом мейнстримных мусульманских учёных-юристов: каждый муджтахид (реформатор) стремится — в пределах допустимого — изменить идеи своих предшественников, но не переступая границ. Если он ослабляет эти границы, в чём тогда разница между ним и либеральным реформатором?
Следует помнить, что аль-Кардави был учёным Аль-Азхара, он носил тюрбан, и не мог от него отказаться. Он выбрал его как оптику для взгляда на настоящее и будущее Ислама и мусульман. Поэтому не стоит требовать от него больше, чем позволяли его специализация и выбор. Сохранение Ислама в его нынешнем виде — заслуга умеренных учёных вроде аль-Кардави, вне зависимости от политических позиций. Это справедливо не только для Ислама — так обстоит дело с всеми религиями и конфессиями. Католицизм, протестантизм, кальвинизм, иудаизм — все они стремятся сохранить наследие, адаптируя его к изменениям, но без радикального пересмотра.
Таким образом, как бы они ни старались реформировать, умеренные религиозные учёные всегда будут казаться "отстающими" в глазах либералов — в буквальном, а не уничижительном смысле. Это не значит, что либералы всегда впереди — среди них тоже есть очень консервативные, умеренно консервативные и прогрессивные. Всё зависит от интерпретаций, а религия как социальный институт — это также интеллектуальная традиция, основанная на идее, которую по-разному трактуют религиозные учёные, специалисты других дисциплин, политики и обычные люди.
Аль-Кардави действовал в центре этих напряжений, понимая, что он жил во времена: колониализма, социализма, холодной войны, палестинского вопроса, Исламофобии, терроризма, авторитаризма, глобализации и неолиберализма. В таком контексте он сыграл важную роль в сдерживании экстремизма, продвигая умеренность, постепенную адаптацию, несектантский подход и межрелигиозный диалог, несмотря на то, что эти усилия подвергались критике.
Заключение
Иными словами, Исламское наследие, которое защищают обычные мусульмане, и мусульманские мыслители, стремящиеся реформировать Исламскую мысль, в конечном итоге благодарны умеренным шейхам, потому что именно они постепенно ведут Исламскую юриспруденцию к обновлению — пусть и маленькими шагами. Общество не управляется только богословами; особенно в наше время его ведут политики, учёные, бизнесмены — и они разделяют ответственность за перемены. Влияние богословов на массы велико, но оно не всегда приводит к политическим изменениям, особенно в эпоху, когда религиозные институты подчинены "светской" политике. Только финансово независимые учёные могут позволить себе свободу высказываний.
Это не означает, что религиозные учёные в переходных обществах, таких как арабские и Исламские, не играют важной роли. Почти два века назад они были движущей силой культурного обновления и национального освобождения, но позже стали молчаливыми или регрессивными фигурами. Их страх перед либерализмом и социализмом оттолкнул их в сторону консерватизма. Но это — вынужденная стратегия, учитывая авторитаризм, бедность и отсутствие инноваций.
Многие так называемые арабские либералы, как и на Западе, часто оказываются более консервативными, чем некоторые религиозные учёные: они предпочли бы диктатуру или военный режим, чем демократию с религиозными политиками.
Люди вообще не любят перемен, им комфортнее с тем, что им знакомо. Арабские общества, как и другие, предпочитают традицию, даже если говорят о реформах. Арабская повозка сегодня тянется множеством лошадей — внутренних и внешних, и шейх — лишь одна из них. Ему нужен кто-то, кто поможет тянуть вперёд, а не назад, чтобы он не нёс всю ответственность один и не оказался в ловушке, вынужденный принимать решения, на которые его тюрбан не даёт права. Философ, технолог, бизнесмен, политик, активист гражданского общества и каждый свободный гражданин — все должны нести с ним часть этой повозки вперёд. Если всё оставить ему одному — рано или поздно он попытается возглавить общество в одиночку, и мы снова окажемся в тупике обвинений и упрёков.
Смерть глобального шейха аль-Кардави закрывает эпоху ангажированного Ислама, но не закрывает эпоху Ислама в публичном пространстве. Религия остаётся важной частью жизни в Исламских странах — и в остальном мире — особенно на фоне глобальных конфликтов, роста цен и социальной нестабильности. Всё это может легко перерасти в религиозные конфликты под давлением популистов — или, наоборот, в религиозные требования справедливости со стороны духовенства. Появление нового Кардави — не исключено, ведь обстоятельства, сделавшие его возможным, всё ещё существуют. Его ученики, вероятно, извлекли уроки из его столетия живой борьбы, успехов и ограничений, и, возможно, сохранят ту часть традиции, которая превращает фикх в этический инструмент взаимодействия с обществом, вдали от политики в античном смысле.
Марокканский философ и историк Абдалла Ларюи (р. 1933) писал в своей ранней работе «Арабы и историческое мышление» (1972), критикуя традиционалистов всех идеологий — будь они религиозными или секулярными:
«Ислам нынешнего века может быть построен только руками героического меньшинства, осознающего свою маргинальность и масштабы стоящих перед ними задач».
https://www.resetdoc.org/story/al-qaradawi/
